Проснулся я в кровати. Один. В трусах. Солнце било в окна. Наверное, уже давно полдень. Вот засоня! Да еще к тому же не помню, как раздевался. Наверное, Аллана постаралась. Видимо, я ей все-таки нравлюсь.

С кухни летели голоса:

– Да пусть поспит еще. Ангел раньше трех часов ни разу не спускался.

– Много спать вредно.

О чем это они?

На пороге появилась моя журналистка. А она очень даже ничего, эффектная, особенно когда умоется. Ей бы еще намекнуть, что земные женщины косметикой пользуются, короткие платья носят, сережки, колечки. Лишь бы правильно все поняла. А то опять заведет шарманку: на фига да почему?..

– Вставай, бездельник! – Это Аллана обратилась уже ко мне.

Да, прогресс в наших отношениях наметился. Вот уже и сарказм появился. Это хорошо. Жаль только, что все ухаживания так и не задались. Ну, ничего. Вот выберемся из шара, то бишь из трансформатора, удерем от слуг Шеллеша – и сразу в ресторан. Жрать пасту «Здоровье» и пить аркафе. Это если у них дичи и вина не окажется. Эх, почему шампанское придумали то ли французы, то ли гусары, а не инопланетяне? Вот было бы здорово. Въехали бы в ресторан на флайере, заказали бы лучший столик, местную музыку. Типа «Империя, все ночи полные огня». Веселух всяких и скоморохов позвали бы. Или у интеллектуальных граждан ничего такого и в помине нет? Им бы только в мониторы пялиться. Эх, цивилизация!

– Я устал после трудовой ночи! – громко заявил я, чтобы Евлампия слышала, а то что про меня такая хорошая старушка, жрица моего собственного пса, подумает?

– Бедняжка, весь упахался, языком трекаючи, – съязвила Аллана.

Нет, эта журналистка меня в гроб загонит! Скромница, блин, девушка-колокольчик. Не знает она, из какой пробирки дети берутся! Уж не водит ли она меня, доверчивого, за нос?

– Ты чего городишь? – прошипел я. – Для них мы молодожены!

– И что?

– Знаешь, если этот мир придумал Банга, то мы, люди, здесь уже почитай шесть тысяч лет размножались без подсказок компьютера.

– Почему шесть тысяч лет?

Я растерялся:

– Ну, семь. От сотворения мира, или две тысячи от рождества Христова.

– Люди на земле находятся двадцать восемь тысяч лет. Если считать от времен первой имперской колонии Землеелмеза.

– Чего? – Я зло прищурился. – Какой такой колонии?

– Вообще-то это секретная информация, но ты на Землю все равно больше не вернешься.

– Это еще почему?

– А зачем? У нас уровень комфорта выше, – усмехнулась Аллана.

Я открыл рот, да так и остался глупо таращиться на инопланетянку:

– Да я... Да у меня... Да у меня в России работа, любовница, квартира. Да...

Кажется, мой поток аргументов иссяк.

– Ведь ты же думал, что тебя не устраивает земная жизнь?

– Очень может быть. – Я уселся на кровати. – Отвернись, я тебя стесняюсь.

– Ты меня чего?

Нет, эта Аллана заставит черепаху из панциря выскочить!

Я молча встал и взял штаны.

– Я не поняла: зачем отворачиваться?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – проворчал я, застегивая клепки. – Каких вы там еще ангелов ждете?

– Тех самых, что мужиков в армию забирают.

Я хлопнул глазами:

– Куда, в Чечню что ли? Или сразу на тот свет.

– Очень остроумно, – промурлыкала Аллана. – Свет действительно преломляется поверхностью трансформатора, ибо сверху – тонкий слой горного хрусталя. Мир по ту сторону трансформатора действительно является тем светом.

– Слушай, как ты меня достала, – обронил я журналистке и торопливо вышел на кухню. – Здравствуйте, Евлампия Ивановна.

С чего это я решил, что она Ивановна? Но с другой стороны, без отчества как-то неудобно, уважения мало.

– Как спалось, сынок?

«Хреново, бабуля... Читать по ночам стихи – самое дурацкое занятие из всех возможных!» Но вслух я этого, конечно, не сказал:

– Замечательно!

– Мы тут с Алланой для тебя гуся запекли.

– Э-э-э... – Я едва не сел где стоял. – Гуся? Для меня? С яблоками?

– Нет, в фольге, как ты любишь.

Вообще-то, я никак не люблю. Что дают, то и ем. Я же нормальный парень. И откуда это Аллана может знать, что гуся надо печь в фольге? Ох, что-то тут не чисто! Неужели бабка сама все и выболтала, да всю работу и сделала? Ладно, гусь так гусь.

Аллана вышла из спальни. Мы сели за стол.

А что, мне понравилось. Немного экзотично. Я как-то все больше копчеными курами да говяжьими языками обходился. Когда мне с едой-то возиться? Что попало в рот, то и съел. Правда, шеф частенько водил нас с собою в ресторан, да что-то не пошла мне их новорусская еда. Пить-то нельзя. А там вино, водка – все льется рекой, аж жратва в горло не лезет. Так что я обычно отказывался и оставался в машине с тем, что бог послал из соседнего киоска...

Подкрепились.

Аллана встала, поблагодарила хозяйку, поклонилась в пояс, оставила на столе кошелек.

Стоп! Откуда у Алланы деньги? Я уже ничего не понимаю в этом сумасшедшем мире! Она же провалилась сюда вместе со мною. Не может быть у нее местной волюты! А что эта ушлая инопланетянка в церкви делала? Может быть, она того, аборигенка? Вот чушь-то! Если Аллана и правда родом из этих мест, то и ее, получается, выдумал мой пес. Только одна неувязочка: Банга сотворил мир совершенно недавно – без году неделя, однако – уже бог... Я постарался не прыснуть от смеха и вылезти из-за стола с умным, немного угрюмым видом. Ладно, Аллану я встретил раньше, чем возник этот мир, но с другой стороны, откуда же тогда здесь взялись старухи? Что-то я окончательно запутался. Кажется, мне действительно не хватает интеллекта процентов, эдак, триста.

Во внутреннем дворе дома меня нагнала Аллана:

– Иван, ты хорошо себя чувствуешь?

– Это, смотря, о чем ты попросишь. – Я никак не мог забыть, каким слабаком меня попытались выставить перед Евлампией.

– Я ведь журналистка, – как-то не в тему брякнула девушка.

– Знаю, мать писала. Мелким почерком.

– Не поняла.

– Проехали, Аллана! Не зацикливайся на пустяках. Ты – журналистка. Дальше-то что?

– Я просто слушала и запоминала и поступала по обычаям.

– Ну, а от меня чего надо?

– Так ты не сердишься за этого гуся?

Теперь уже я не понимал, чего от меня добиваются.

– Нормальный гусь. Я бы даже сказал отличный.

– Иван, все земляне едят трупы, поджаренные на огне?

– Почему все? Есть еще и вегетарианцы. Те все больше бананы предпочитают. – Я вздохнул: занудство – это судьба.

– Я почему-то думала, что ты меня все время разыгрываешь с мясом. Еще когда ты первый раз требовал труп, мне казалось, что ты просто чудишь.

– Мужику надо есть мясо. – Я уже не злился, а просто констатировал факт, аксиому.

– Зачем?

– Чтобы чувствовать себя мужиком. – Кажется, я опять запутался. – В общем, за гуся я тебя прощаю.

Через калитку раздалось жалобное поскуливание. Я открыл: в дверях показался Банга. Пес был заспанным. Взгляд его был не столько блудливым, сколь измученным оргиями и укоризненным: куда же вы это, хозяева, намылились опять без меня, да из собачьего рая? У меня мелькнуло подозрение, что Банга-то ночью не стихи читал, а совсем наоборот. Вон сколько вокруг него вчера собак вилось! И ни одного кобеля в округе! Везет дуракам... Вернее кобелям. Сначала я даже слегка расстроился, но тут же подумал, что ежели у меня такой умный пес, то скоро и мне непременно улыбнется фортуна. Обязательно. Иначе и быть не может.

Памятуя о том, что вот-вот должны появиться агенты из местного военкомата, я потрепал пса по загривку:

– Мы уходим, Банга. На север. За нами, похоже, охотятся злые ангелы. Ты же не хочешь, чтобы меня побрили, одели в униформу и дали лопату или бластер?

Банга тявкнул.

– Вот! – Я назидательно поднял палец вверх. – И я тоже считаю, что такого парня, как я, за поворотом поджидает другая, просто ошеломительная судьба. Так ты с нами или против нас?

Банга презрительно меня облаял.

Аллана улыбнулась.

– Ну так пошли, – сказал я псу вдохновенно. – Ангелы не ждут!

Мы двинулись прямиком к озеру. К тому самому, где вчера купались ребятишки. Солнце висело в зените. Видимо, скоро уж и ангелы должны спуститься. Интересно как? На флайерах? На реактивных сандалиях? В сиянии и тогах? Весьма любопытно.

– Аллана, – не удержался я.

– Да.

– А почему бы нам не пообщаться с посланниками бога?

– Иван, ты в своем уме?

– Ну, если ночью мне мой, кхе-кхе, интеллект кто-нибудь не подменил, то в своем, – хмыкнул я.

– Какие ангелы? Опомнись. Люди Шеллеша контролируют все виды органической и энергетической жизни на территории баронета. Любые аномальные проявления тут же всесторонне исследуются. Нет никаких ангелов. Приходит сюда какой-нибудь капрал и всех поголовно забирает в армию, на тот свет, за грань трансформатора. В Империю. Там делается промывка мозгов пси-излучателем – так в пять раз дешевле. И обучают этих новобранцев воинскому ремеслу сначала в Зале Ожидания, затем – в Реставрационной гражданской палате, а уж потом – в специнкубаторе для интеллектуально отсталых.

Я сделал вид, что все это мне давно известно. Действительно, ну откуда в Империи взяться ангелам? Тут живут только заговорщики и вредные журналистки!

Вот и берег. Река рябила мелкими серебристыми барашками. Все прямо как настоящее. Если бы не знал, что это иллюзия трансформатора, взял бы удочку, и по утрянке, а не как сегодня, отправился бы на рыбалку. Эх, мечты.

Мы остановились на плотиках. У нас в России на таких причалах бабы белье полощут.

– Все, пришли, – сказала Аллана.

– Мы что, сейчас займемся плаванием? Кролем или брассом? А, знаю, чтобы все участники водных состязаний были в одинаковых условиях – по-собачьи!

– Это ты все шутишь?

– Нет, я уже горько плачу. – Я пустил гальку по поверхности воды: первый круг, второй, третий...

– Не баламуть воду!

– Это еще почему?

– Чужие этого не любят.

Ах, как страшно! Я просто сейчас в кусты спрячусь. Где они, где, эти страшные Чужие? А интересно, для собак Чужие – это волки, собаки, гиены? Или все-таки кошки и тигры? Кто ж их, псов, разберет?! Я вдруг вспомнил Пушкина. Правильно, всю ночь его стихи читал, отчего бы на утро хорошего человека добрым словом да на сытый желудок и не помянуть? Как там у него, «Сказка о попе и работнике Балде?» Видимо, Балда – это я со своими процентами умишка. Поп – это на усмотрение: Банга или Аллана. Ну, конечно: сейчас из вод чередой, как жар горя, выйдут тридцать три... цветных чертя. Или чертей? Или чертёв? В общем, выползут нехристи рогатые. А кому еще здесь быть Чужими?.. Хотя, если подумать, раз в Империи завелся фашист, то и он может быть Чужим. Еще непонятно кто хуже: бес или нацист.

Аллана оттеснила меня в сторону, а сама вошла в воду по колено, даже не закатав брюки, не сняв обуви! Вот чудачка!

Вскинув руки к солнцу, Аллана начала медленно водить ладонями прямо перед собой, ну прямо как в брейк-дансе. Я, по молодости, тоже такой дурью страдал. Правда, технобрейк мне не особенно нравился, а вот так называемый нижний: это когда на полу крутишься вперед ногами, как скорпион прыгаешь – от этого я ловил особый кайф. До армии, конечно. Ну, и само собой, девки за мной тогда табунами ходили. А друзья сначала хмыкали, а потом все по одиночке подходили и просили научить.

– Ом, – сказала инопланетянка.

Мне это не понравилось. Научный прогресс – это здорово, но магия и религия – опиум для народа. Не люблю я того, чего не понимаю. Мир, созданный воображением собаки. Оно, может быть, и правда, только я старался не думать об этом. Мне мои проценты мозгов еще понадобятся. Но в собачьем мире должна быть и собачья магия. Я так думаю. А всякие эти мистические придыхания лам и раввинов – они не должны действовать в вымышленных землях.

Они и не подействовали.

Ничего не произошло.

Я сел на корточки, погладил печального Банга и сказал:

– Что ж ты за нами сюда вернулся? Эх, умник! Надо было хватать шар в зубы и бечь. Я же тебе объяснял. Вот спохватятся, а нас нет. Думаешь, не догадаются шар прозондировать? И тогда всем нам крышка.

Банга тоскливо заскулил, точно понял.

– Ладно, не вой, не сокрушайся. – Я вздохнул. – Будем надеяться, что тюремный компьютер накинет на наш шар вуаль невидимости, пока мы к Чужим не удрали.

Аллана все еще водила ладонями подле себя, точно ощупывая невидимую стену. Что она, рехнулась на почве местных религиозных поверий? Может быть, ей сейчас не хватает сушеных лапок лягушки, серебристого в черных пятнах гомункула, свежей земли с могилы самоубийцы, зуба гоблина, повесившегося в полнолуние и непременно именно в момент цветения папоротника?

Однако отвлекать девушку не хотелось. Пусть себе покуражится.

– Есть! – закричала Аллана. – Я ее нашла.

– Кого? – съязвил я. – Вшу небесную?

– Кнопку интерактивного перехода!

Я посмотрел на своего пса: «И откуда ты, Банга, такой умный на мою голову выискался? Даже кнопку придумал».

– Так жми!

– Иван, бери Банга на руки и дуй ко мне.

Я опешил. Ну ладно, сам-то я ходить не разучился, но на кой пса на руках носить? Банга, конечно, бог отдельно взятой деревни, но я вообще-то в собачьи апостолы, то бишь в рикши, не нанимался.

Небо озарилось яркой вспышкой огня. «Ангелы пожаловали», – догадался я и уже без долгих рассуждений подхватил пса и кинулся к инопланетянке.

А вода была холодною. Эх, не успел штаны закатать. Да ладно, чего уж там!

Когда я положил Аллане руку на плечо, инопланетянка крикнула:

– За талию держись, кретин!

Я смутился. Хотя, если честно, и восторжествовал одновременно. Русские всегда живут и побеждают! Нет такого инопланетного сердца, которое бы устояло перед чарами Ивана Соколова!

На этом мой триумф сердцееда бессовестно оборвали.

Меня рвануло вперед с такой скоростью, точно втянуло в трубу вселенского пылесоса. Ну да, Аллана-то просто оказалась рассудительной: не удержался бы я, похлопывая ее по плечу, как пить дать остался бы за лязгнувшей за спиной дверью. Ничего себе собачьи фантазии. Нашел невидимую кнопку – и шасть в небытие!

Несколько секунд я еще мог удерживать Банга и Аллану, но на большее меня не хватило.

Скорость была бешеною. Глаза слезились, и я видел лишь смазанные блики, игру света и теней. Все потеряло смысл и значение, все, кроме этой скорости.

Страха не было. Вместо испуга вдруг пришел азарт.

Скорость! Полет в нигде и в никуда! Я испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, безумное счастье! Думал я о смерти, как же! В эти мгновения мне стало глубоко плевать и на Аллану, и на Банга, и на все Империи мира! Я мчался так, что не мог вздохнуть: поток воздуха был сплошной ледяной стеной. А мне казалось, что я опять лавирую между камней метеоритного дождя, и никто на этот раз не может мне помешать. Жизнь в те мгновения казалась игрой – мне было все равно, где я нахожусь и что ожидает меня в конце: мгновенная смерть, плен или золотой кубок. Плевать!

А потом я понял, что просто задыхаюсь, и меня вышвырнуло на что-то мягкое, похожее на батут. По инерции я несколько раз подлетел вверх, потрепыхался еще немного и затих. Мозги работали на полную мощность, но в глазах стояли слезы, а уши заложило, точно ватой.

Проморгавшись, помотав головою, пару раз глубоко вздохнув, убедился, что все мои ребра целы. Аллана лежала рядом лицом вниз без признаков жизни. Тоже мне суперсекретный журналист: гроза теневого капитала! Банга распластался на животе, точно большой мохнатый коврик и его широко раскрытые глаза светились вопросом: «Это что? Собачий ад?»

– Ну что, дружок? – Я усмехнулся ошеломленному псу. – Как самочувствие?

У Банга, похоже, не было сил даже заскулить.

Я сел и сразу же со всех сторон увидел дружественные лица. Как бы это лучше сказать... В общем, это были существа удивительно похожие на чертей. К чести сказать, не совсем такие, как их рисует наша православная церковь, и все же...

Бесы как бесы, улыбаются, головами кивают. Рога у них небольшие, аккуратные, едва заметные, и блестят. Любят, видать, черти рога свои, холят, так сказать, себя и лелеют. И кучерявые волосы вовсе не в саже, а вполне симпатичные, как у молоденького Пушкина. И лица шерстью не заросли. Даже козлиных бород у них не было! Только нос почти у всех поросячьим пятачком. Ну, дак это еще не самое страшное в семейной и личной жизни. Вот только хвостов я не заметил: может быть, в штанах прятали? Я еще невольно подумал: «Ежели нас так Империя боится, то это оттого, что все наши великие писатели и художники – засыльные казачки от Чужих». С Пушкиным, ввиду такого любопытного сходства, я все для себя решил. А остальных, если честно, я и не знаю. Хотя, вот любил же Гоголь чертовщину всякую. Ох, как он про Вия-то писал, с любовью! Я в детстве раз пять это кино смотрел. Нравилось мне, как гробы по церкви летают. Кто там еще? А, Салтыков-Щедрин! Чего-то там у него какая-то «большая шишка», чуть ли не градоначальник, ну, типа как наш вездесущий Чернецкий, голову снимал, а в ней, то бишь в голове, был испорченный механизм. Так. Это уже ближе к телу: пропаганда био-роботов или вживления чипов в человека. Больше я ничего вспомнить не успел, но настроение у меня основательно испортилось.

Бесы перебросились парой слов на свистящем языке, которого я не понял.

Это было что-то новенькое. До сих пор языкового барьера между мной и жителями Империи не возникало. Я просто говорил, и меня понимали. И – наоборот. А тут... Что за дела? Привык я, понимаешь, чувствовать себя суперменом. Шифровка это у них, что ли? Тайный бесовский язык.

– Ты кто такой? – Вперед выдался вполне солидный черт, заговоривший, вероятно, на имперском.

Ну так и есть: свистят это они для отвода глаз. Из одной природной вредности, надо полагать. А я уж было испугался. Вдруг и правда – Чужие, и все у них верх тормашками, и пишут они слева направо, и ходят задом наперед, и пятерней расчесываются...

Посвистели маленько, и будет. Ясное дело: выпендриваются. Нет у них никакого особого языка. Это же они, балбесы, свою независимость показывают. Мол, вселенная и все ее правила – это для лохов. То есть для граждан.

Я глянул бесу в глаза. Но ни адского огня, ни ненависти к роду человеческому я не увидел. Странно. У нас такими равнодушно-сытыми взглядами обладают чиновники высшего звена: спокойные, как удавы во время переваривания кролика.

Я пошевелился, чтобы сесть поудобнее, и тут же со всех сторон лязгнули затворы и на меня уставились сотни дул инопланетных гранатометов или молекулорасщепителей, кто бы знал, что там еще за оружие.

Это уже становилось занимательно. Бесы с бластерами. Мне такое и в страшном сне бы не привиделось! Я, наивный, полагал, что исчадиям Ада полагается вместо шпаги кочерга, вместо стоп – копыта. Ну, еще, конечно, крылья нетопыря, нюх как у собаки, взгляд как у орла.

В общем, по мере моего методичного ознакомления с этническими народами, заселяющими Империю и прилегающие планеты, мне все больше хотелось домой. Фашисты, демоны... Уроды всякие.

А еще мне очень хотелось перекреститься. Просто так, из вредности. Посмотреть, как бесы позорные животворящего креста бояться будут.

Впрочем, эти рогатые были одеты вполне цивильно: все в черных костюмах и в белых рубашках с бабочками. Но больше всего меня поразила предполагаемая стоимость дьявольской одежды. Невооруженным взглядом было видно, что это не «Xinda made in China», а уровень не ниже «Al. Samman» или «Versace». Да, наверное, порядка на четыре выше. А еще бесы, похоже, умели обходиться со своими бластерами или огнеметами. Откуда мне знать, как их стволы называются? Но очень уж их приспособления походили на оружие. И под прицелом их дул я чувствовал себя крайне неуютно.

– Я повторяю, ты кто такой? – не унимался главарь демонов.

И даже ни разу не присвистнул от возмущения. Весь свой тайный заговорщеский язык от волнения позабыл. Вот, блин, живчик! Петух у него, что ли, жареный, в непотребном месте проснулся? Или бесы, как попугаи, выучат пару предложений да так всю жизнь своей псевдоинтеллектуальностью честный народ в заблуждение вводят?

Я нервно сглотнул: а действительно, кто я такой? Иван Соколов, выдернутый из Екатеринбурга, пострадавшее, так сказать, лицо? Или преступник, нелегально пересекший государственную границу, и, может быть, даже не одну? Или я диссидент, который одним фактом своего появления помогает Шеллешу захватить власть в Империи? Или просто партизан, воюющий сам за себя? Но главное: кто передо мной?

Я вспомнил народные легенды.

Значит, так: «Все бесы – такие балбесы, но тоже умеют кутить». Нет, что-то не то. Кажется, вольная интерпретация темы Высоцким. Похоже, много на Земле этих самых засланцев: каждый второй на нечистую силу ссылается. Ладно.

Идем дальше. Сатана, он же Люцифер, он же враг рода человеческого. Истинный обманщик. Коллекционирует души. Непримирим к врагам Империи, сиречь: к ангелам и богу. Значит, что? Лучший вариант ответа: «Я – не человек, и души у меня нет, и зовут меня Мармулет Колбасящий Хвостом».

Аллана очнулась, поднялась и, заведя руки за затылок, начала нараспев говорить:

– Из среднего мира бежали мы в страхе. Там Шеллеш опять засылает гонцов.

Что-то это мне не понравилось. И чего это Аллана перестала говорить нормальным языком?

Бесы бластеры не опустили, но заметно расслабились.

Главарь покрутил пальцем жесткие бакенбарды:

– Что ж, вот мы и выясним, что вы за птицы. Взять их!

Нет! Только не это! Нечестно, несправедливо! Я при жизни комара не обидел! Наверное! Я даже в церковь ходил. Два раза. А они меня жарить, да? В кипящие котлы со смолою?

Я вскочил на ноги:

– Хрена ли не хотите?

Банга уже прочухался, поднялся на лапы, прижался к моей ноге и тоже зарычал, видимо матерился по-собачьи.

Главный бес удивился. У него чуть глаза из орбит не выскочили. Ага, значит, врут все попы толстопузые! Не пущают русских в Ад, боятся, что все ихнее пекло разворуем и пропьем, даром, что мертвые.

– Не имеете права! – кричал я, порываясь вперед. – Вы мою душу не покупали, а покуда я жив, нет у вас надо мной власти!

Кажется, дело пахло мордобоем. Причем битым, похоже, оказался бы я. Но как-то вот не утерпел, выступил! Достало меня все это: то фашисты пытают, то нечисть всякая! Не по совести все творится, не по правде!

Наверное, я слегка погорячился. Первые четыре луча метнулись возле меня одновременно. Видимо, это были предупреждающие выстрелы. Но кровь вскипела в моей голове. Ах так, значит? Целым адом на меня, на Соколова? Ну, держитесь!

Но ничего сделать я не успел. Кто-то прыгнул на меня сзади, повалил все на тот же проклятый батут и придавил телом.

– Убью! – прохрипел я, выдернул заломленную руку из пальцев противника и даже успел перевернуться на спину.

Но это оказался не бес, а Аллана. Предательница! Меня на этих рогатых променяла! Ну да, они же граждане, а я так, землянин недоразвитый.

Поговорить на эту скользкую тему нам с продажной журналисткой не пришлось. Нас схватили, поставили на ноги, связали дурацкими электронными канатами, прочность которых я первый раз испытал при знакомстве с моей прелестной вертихвосткой Алланой, а второй – при пленении в порту № 37.

– Лжецы! – яростно выплюнул нам в лицо главарь, тот самый, с бакенбардами. – В Изолятор их!

И нас повели.

Я старался не смотреть на Аллану. Вот до чего доводят чувства. Я к ней по-хорошему, а она... Ух, как я был зол на нее! А еще я вдруг подумал, что если кое-кто не захотел оказывать сопротивления бесам, то, может быть, он и сам один из них... О, р-рогатая судьба!

Конечно же, как я сразу обо всем не догадался! Все демоны на земле любят менять облики. Об этом говорится в каждой легенде. А Аллана даже и спит в одежде, потому что боится, что во сне может ослабить контроль над телом, и я увижу шерсть или хвост! Я весь вспотел от напряжения. А что, очень даже может быть.

И почему это нас не везут? Странно. Я уже как-то отвык, что можно куда-то ходить пешком, все полеты, полеты...

Мы шли по выжженной земле. Правильно, а что может быть в Аду? Интересно, а костюмчики эти прохиндеи с трупов землян снимают? Очень на то похоже. Я вспомнил фильм про фашистов. Там один гад, немец, конечно, часы с трупов собирал и обвешивался ими, как обезьяна. Почему бы и бесам не носить одежду мертвецов? Тем более у нас же, в России, существует такой странный обычай: укладывать людей в гроб в новеньком костюме. Зачем, спрашивается? Даже сантехники, которые из роб всю жизнь не вылезали, и те в пиджаках и при галстуке. Ох, как я теперь жить-то на Земле буду после всего, что узнал здесь и увидел?

Нас вели по тропе: ни шага в сторону. Ну, это уже знакомо. Лучше в плену потомиться, нежели провалиться в пекло. А земля вокруг точно издевалась: дышала, булькала, двигалась, словно разбуженная лава. И пузырьки зловеще лопались на поверхности. Нет, как ни крути, а я и сам не захотел бежать из плена по таким-то страшным местам.

И солнце в фиолетовом небе было почему-то черным. Огромный диск висел, светил, но больше всего смахивал на кляксу. Бред какой-то. Шизоидальный.

Впрочем, в Империи все не как у людей.

И тут только, слегка успокоившись, я понял, какой я в сущности дурак! Это надо же, совсем из головы вылетело. Мы где были? В собачьем раю! И бежали от рекрутского набора к Чужим!

Никакие это не граждане. Это – Чужие! Все правильно: свои – ангелы – в армию Шеллеша бреют лбы. Чужие – демоны – ангелам гадости устраивают. И чего это я драться полез? Договорились бы с бесами... Меня передернуло. Впрочем, это, может быть, вид у них такой, а в душе они добрые. Вон, даже не ранили, а могли бы и сожрать на месте, пока не очухался.

А еще я вдруг понял: раз уж мы идем партизанской тропою, то, стало быть, это тоже не настоящий мир, а какой-то переходный портал. Значит, все еще можно уладить.

Припекало. Тот, кто выдумывал этот мир, явно читал на сон грядущий книгу «Мифы народов земли». Уж больно все театрально: то лошадиные скелеты вдоль дорог лежат, то таблички с надписью: «С дороги не сворачивай – убьет». Могли бы и не писать, и так ясно.

Впереди высились горы.

Я присмотрелся. Ага, похоже, нас вели в замок. Это, видимо, у них пограничная застава. А мы попали в руки обычных рядовых. И чего я с ними драться полез?

Я исподтишка глянул на Аллану. Девушка поймала мой взгляд и одобряюще улыбнулась. А мне стало стыдно. Ну конечно: я вел себя не очень воспитанно. А Аллана просто уберегла меня от мгновенной смерти. Выходит, что это она меня спасла. Как глупо все получилось. Впрочем, у Алланы-то высокий уровень интеллекта. Она сначала подумала, просчитала. А я как всегда: сначала метко стрелял, а потом смотрел в кого... Может быть, идеологи Империи кое в чем и правы? Нельзя жить одними эмоциями. Но и в сухого червяка я тоже не хотел превращаться.

Приняли нас любезно.

Замок был бутафорским, но впечатляющим. Башни все были сплошь из черного мерцающего камня. Наверное, из гематита, потому что даже стены имели металлический отблеск. Укрепления взметнулись на уровень шестнадцати этажей, если не выше. Казалось, что шпили башен – это корни, уходящие в небо, а сам замок – опрокинутое вверх тормашками дерево. По крайней мере мне так примерещилось вначале. Потом я понял, что это обычный средневековый форд, только высящийся не над морем, а над безжизненной пустынею.

В общем, конечно, на самом деле таких сооружений на Земле никогда не было. Они бы рухнули при хорошей осаде, и все эти навесные башенки – лишь создавали эффект декораций. Я представил себе, как можно сидеть в такой комнате и чувствовать, что под ногами метров десять пустоты. Не очень-то приятно.

Окна замка горели кровавыми всполохами. Ну прямо как в фильмах про чернокнижников. У них что, нормальных электрических лампочек нет? Наладили бы экспорт с Земли.

И вообще, весь этот замок был очень странным. По крайней мере я ожидал увидеть что-нибудь другое. Но все сооружение в целом имело законченный, завершенный вид. Оно словно было нацелено в черное небо.

Рва не было. Никакого. Я удивился.

Не было и подъемной решетки. Цивилизованные ворота. Огромный люк просто уезжает в стену – и все! Никаких свирепых стражников. Ничего.

Черти вокруг шастают – да. Но все в костюмчиках. И далеко не у каждого бластер. Многие даже с кейсами. Любопытно. Черти – рекламные агенты по скупке душ, да, это круто!

Нас вели не по улицам замка, а по длинному коридору. Я начинал склоняться к мысли, что никакой это не замок. Но тогда что?

Совершенно не к месту припомнился жутко популярный мультик, совсем недавно гремевший во всех кинотеатрах. Наташка меня таскала просвещаться. «Корпорация монстров» называется. Только там чудища были милые, симпатичные. Души не покупали, в костюмах не ходили, токмо в комбинезонах, и то не все... И воровали они детский страх и крики.

Ага! Сейчас явится гроза Чужих: Майк Вазовски, или кто он там – главный прохиндей Монстрополя, – и начнут нас с Алланой пытать. Я представил себе эту клоунаду и невольно улыбнулся. Не так уж все и плохо.

Нас втолкнули в огромную комнату без окон, и люк дверей бесшумно закрылся. Веревки, связывающие нам руки, исчезли. Ну, это-то как раз не новость.

Через пару минут к нам зашвырнули и Банга.

– Ну вот, – сказал я, – двое в лодке, не считая собаки.

Аллана, похоже, не поняла моего черного юмора, но ничего не спросила. С видом заговорщика журналистка осмотрела углы помещения и изрекла:

– Мы в Изоляторе.

Ну надо же! Как это я сам не догадался? Ума не приложу! Бесы ведь прямо так и сказали: отведем мы вас в Изолятор, да видать, Чужим в Империи не верят ни на грош. Что ж это тогда Аллана предпочла сдаться Чужим, а не солдатам Шеллеша?

– Подумаешь, – проворчал я. – Экая невидаль. Сейчас мы споемся с тюремным компьютером.

– Иван, если ты чего-то не понимаешь, то лучше не умничай.

Это я-то чего-то не понимаю? Да если бы не я... И тут я споткнулся. А что, если бы не я? Похоже, ничего.

– Что, здесь компьютеров нет? Жаль, конечно. – Я ухмыльнулся. – Ты знаешь, вымыться я могу и без посторонней помощи. А еще я умею охотиться. Как-то раз из «воздушки» в ворону попал. Я очень меткий. Мы с тобой сбежим из Изолятора и вернемся к истокам: будем жить в единении с природой.

– Дурак, – пожала плечами Аллана. – Из Изолятора нельзя сбежать.

– Почему?

– Потому что это – Изолятор.

В логике журналистам не откажешь.

– Я – Колобок, – проворчал я. – И от Шеллеша ушел, и из Зала Ожидания ушел, а уж из Изолятора – и подавно уйду.

Банга оклемался от пережитых потрясений, встал и принялся методично обнюхивать стены.

А Аллана посмотрела на меня как воспитательница в детском саду: чего, мол, сочиняешь:

– Ты вроде бы говорил, что Иван Соколов, а не Колобок.

Ох уж мне эти интеллектуалы. Все-то они понимают в прямом значении! У них что, всяких там антонимов, синонимов и прочей шняги отродясь не бывало? Это как же они с Эллочкой Людоедкой разговаривать будут? Как в контакт, так сказать, с ними входить?

– Колобок – это нарицательное имя главного русского шпиона-диверсанта, – мрачно пояснил я.

– Врешь, – убежденно тряхнула головой журналистка. – Я сама читала в справочной системе. Самый популярный русский шпион – Штирлиц.

– А это разведчик фольклорный, мифологический, о нем никто не пишет, но все его знают, – торжественно заявил я; вот только что Колобок бесславно погиб на зубах у лисы, я уточнять не стал, вдруг Аллана расстроится?

Журналистка еще раз недоверчиво покосилась на меня:

– С людьми нужно носить в кармане индикатор лжи.

– Ну и пожалуйста, – проворчал я, подошел к стене, постучал по ней кулаком и, не оборачиваясь, спросил:

– Слушай, Аллана, а где здесь камера слежения? Наверняка за нами наблюдают. Давай им расскажем всю правду, нас и отпустят.

– Иван, это Изолятор. Понимаешь, это отсек космического авианосца. Здесь проходят дезактивацию наши мертвые пилоты. И через этот же отсек в космос сбрасывается мусор.

– Не понял? Это что, не тюрьма, а помойка?

– Ты имеешь в виду место для отходов?

– Да, похоже на Земле это место так и называется.

Кажется, я покраснел от возмущения. Вот ни фига себе! Я – Иван Соколов, божьей милостью не последний шофер на земле, вполне респектабельный и уважаемый человек, не заслужил от инопланетян, то бишь от Чужих, даже нормальной тюремной камеры?! Ох и попляшут у меня эти черти на сковородке! Я ведь еще домой вернусь, запишусь в экзорцисты или в эзотеристы – вечно я их путаю – и устрою рогатым священный геноцид. Мало их, бесов, уму-разуму в Средние века учили!

Стена раздвинулась и обнажила огромный черный зев трубы размером с коридор, по которому вполне можно было прогуливаться по двое. Банга как-то весь сжался и горестно заскулил. Похоже, после собачьего рая ему здесь определенно не нравилось.

– Аллана, бежим!

И в тот же миг раздался грохот. Мне навстречу из тоннеля неслось нечто огромное, занимающее всю трубу, сметающее на своем пути даже редкие пылинки. Я отскочил.

На том месте, где секундою назад я изучал прочность стен, лежал огромный валун. А тоннель тут же закрылся.

Нет, определенно, все черти – садисты! Они все это специально задумали, твари поганые. Вот уж воистину Чужие! Знают, как нужно издеваться над свободолюбивыми людьми! Ведь как все рассчитано: посмотрел – и уйди с дороги. И оставь надежду навсегда.

Кажется, я начал все понимать.

Ну да, мы пришли вовсе не в замок. Не в Собор Парижской Бог по матери! Отнюдь. Это был космический корабль, замаскированный под рыцарский замок. И странные догадки принялись терзать мой мозг.

– Слушай, Аллана, нас привели на корабль, а ты не находишь, что он несколько странной конфигурации?

Журналистка пожала плечами:

– Обычный межгалактический патрульный крейсер.

– И в Империи такие есть?

– Безусловно.

Это что же получается? Все наши замки, католические костелы, православные храмы, исламские мечети – все суть лишь патрульные корабли? А мы, как обезьяны, две тысячи лет строим на всех холмах макеты звездолетов, но без двигателей и лобызаем портреты имперских летчиков-штурмовиков? А еще, похоже, мы, люди, проклинаем Чужих лишь потому, что у бесов просто не заладились отношения с Империей.

Жить определенно с каждым часом становилось все легче, все веселее.

Вот я, обычный парень из Екатеринбурга, или, как у нас любили шутить фэдошники из Ё-бурга, причастился самых жутких тайн возникновения цивилизации на Земле. Правда, возможно, это все это – лишь мои домыслы, которые не подтвердятся документально, но я своим глазам больше верю, нежели бумажкам. И вот теперь, начиненный мудростью, точно голубец фаршем, я должен погибнуть в мусорном отсеке космического корабля бесов? Не бывать тому!

– Аллана! Мы уходим отсюда.

– Куда? – Девушка посмотрела на меня, как на идиота. – Мы бежали от Шеллеша именно в надежде на политическое укрытие у Чужих.

– Что? Об этом ты меня в известность не ставила!

– А зачем: это же и так очевидно.

Я разозлился. Ох, эти интеллектуалы! Любят же они нос задирать. Ну да, можно было догадаться! Я, собственно, сам, своими мозгами, почти до этого уже дошел. Просто не ожидал, что Чужие – и в самом деле бесы. Это ж на берегу реки я так, фантазировал. Вот и испугался маленько.

Аллана тоже выглядела немного растерянной. Видимо, не такого приема ожидала самая известная журналистка. И впервые я испытал к этой всезнайке жалость и даже какую-то нежность. Бедная, с ее-то мозгами, что-то не предвидеть. Как ей, наверное, плохо!

Я подошел к Аллане и погладил ее по голове. Девушка вопросительно подняла глаза.

– Все будет хорошо, – сказал я неуверенно.

– Это установка на успех? – Журналистка усмехнулась. – Мы проходим тестирование в инкубаторе. Только там формулировки другие.

Меня словно током шарахнуло. Я отдернул руку.

Банга жался к моей ноге и дрожал. Это хорошо чувствуется, когда псина размером с теленка трясется то ли от холода, то ли от страха. Мне вдруг стало очень тоскливо.

– Не обижайся, – вздохнула Аллана. – Я не хотела тебя оскорбить. А это, оказывается, очень приятно, когда тебя гладят по голове.

Я не нашелся, что ответить.