Шеллеш открыл глаза и застонал: что за кошмарный сон! Загораживая солнечный свет, над бароном склонилось лицо альфодролля. Шеллеш никогда не любил представителей этой презренной расы рабов. Зеленая кожа и заостренные уши всегда вызывали у Шеллеша приступы раздражения и крайнего недоверия. Чего можно ожидать от мерзких карликов, кроме неприятных сюрпризов, болезней и бунтов? Все альфодролли – сплошные тунеядцы и лоботрясы. Они никогда не бывают богатыми и даже просто обеспеченными. Нормальное состояние альфодролля – нищета. Это глупо, неразумно, но это – правда.

– Сгинь, – сказал Шеллеш.

Но альфодролль вдруг расплылся в улыбке:

– Барон, неужели вы меня не узнали?

Шеллеш вздрогнул. Все альфодролли были для правителя Веррев на одну морду, причем весьма мерзкую. «Лишь бы он не оказался дипломатическим лицом», – растерянно подумал барон, отчаянно напрягая память.

– Я вам совсем никого не напоминаю?

Вот привязался! Шеллеш сделал вид, что он все еще приходит в себя. Барон сел и исподтишка осмотрелся. Что это? Куда ни глянь – всюду скалы. Жуткие, грязно-кровавого оттенка. Чем-то напоминают гигантские зубы.

– Где мы? – Шеллеш постарался аккуратно уклониться от неприятного разговора, хотя бы от признания того, что он просто предпочитает забывать разных тварей, встречавшихся когда-либо на жизненном пути.

Похоже, альфодролль понял уловку:

– В горах, барон. Насколько я понимаю, на планете Морддром.

– Где? – Шеллеш потряс головой. Нет, это не голограмма, а настоящие скалы. И реальный ветер. И живой альфодролль. Ужас!

– Как я здесь очутился?

– Это ты меня спрашиваешь? – усомнился альфодролль.

– Э-э-э... – замялся барон и все вспомнил. Мгновенно.

Это заговор! Как люди смогли, нет, как они посмели околдовать законную супругу, вживить ей чип послушания?! Что есть в них такого, что Лиррил, не раздумывая, кинулась на шею фон Шлиссенбургу? Впрочем, победителей не судят. Лиррил как женщина рассудительная в случае провала заговора наверняка бы бросилась в ноги к императору: мол, не виноватая, заставили. И это было разумно. Но в данном случае поступок был алогичен. Всем известно, что пока личный код безопасности с Шеллеша не снят, барон практически бессмертен! А Лиррил могла потомиться два-три дня в Зале Ожидания. Ведь ясно же, что Шеллеш найдет способ добраться до Веррев и затем раздавить жалких землян. Одним бомбовым ударом. Высадкой спецназа из личного легиона. Да просто дистанционно взорвав Дроорд. Так почему же Лиррил отвернулась от законного супруга? В чем дело?

Шеллеш потрогал свою электронную перчатку, ту самую, которой месяц назад были снабжены все военные чины вплоть до младших лейтенантов. Это Аррах изобрел: маленький компьютер с подключением к любому серверу баронета. Шеллеш вздохнул: от удара во время падения кнопку вызова экстренной помощи заело, автономный источник питания вырвало вместе с крышкой. Теперь это бесполезная мертвая электроника. С такими трудностями барону сталкиваться еще не приходилось. Техника в пределах досягаемости Шеллеша всегда работала, а женщины, которые нравились, никогда не отказывались от власти и почета. Что же творится в Империи, если Шеллеш сидит на какой-то свалке с бродягою и даже не может вызвать Силы Быстрого Реагирования? Неужели три человека с Земли могли вот так запросто нарушить мировой баланс? Чушь! Что могут сделать люди, тем более те, которые искренне ненавидят друг друга? Или чувства землян неустойчивы, подвержены изменениям? Но тогда как прогнозировать человеческое поведение? И куда это подевались Иван с Алланой? Ведь журналистка, вырвавшаяся за пределы баронских владений, могла стать более опасным свидетелем, нежели какие-то люди. Гхыр подери, похоже, эти земляне просто объединились! Ладно, нужно выбраться отсюда, уничтожить землян и прекратить все опыты по перемещению людей. Хватит идти на поводу у Арраха! Да, солдаты нынче на вес распадающегося урания, но лучше пусть погибнут пятьдесят граждан, даже восемьдесят офицеров, но больше на Веррев не ступит ни одна нога землянина! Никогда!!!

Альфодролль оставил Шеллеша в покое, занялся своими делами и вскоре развел костер.

«Он что, первобытный, абориген, которого не зачистили во время плановой проверки при заселении колонии? – Шеллеш слегка струхнул. – Да нет, не может быть! Каждому, еще из инкубатора, известно, что дикие народы не понимают языка Империи, не могут говорить на нем, если им не был вшит тринадцатый чип. А может быть, этот дикарь прошел операцию и сбежал? Рецидивист. Это еще хуже – зарежет и имени не спросит».

Барон Веррев впервые видел открытый живой огонь в природных условиях. Это было очень странно. Танцующее пламя напоминало визуализацию некоторых медитационных мелодий. Но музыки не было: лишь легкое потрескивание сгораемых веток.

– Слышишь, приятель. – Барон выдавил из себя дежурную улыбку, – на меня тут покушение устроили. Империя в опасности.

– Ну да, я знаю. – Альфодролль пожал плечами.

Кто он, это пугало зеленое? Знаток, блин, нашелся! Да таким в Уойте даже место дворника не предоставят, а он сидит здесь, строит из себя невесть кого!

Но поблизости не было ни патрульного полицейского, ни легионера, ни сенатора... Даже ни единого нормального гражданина! Шеллешу скрепя сердце пришлось унижаться. Не идти же в самом деле на конфликт с единственным разумным существом в этом странном месте.

– Я плохо себя чувствую. – Барон ни капельки не соврал. – Здесь поблизости нет какого-нибудь устаревшего кухонного компьютера. Я согласен даже на пасту «Здоровье» и чашку аркафе.

Альфодролль сочувственно покивал головой:

– Мы на территории отработанных шахт. До города сутки ходьбы, но я не знаю, в какую именно сторону следует двигаться. Здесь нет никаких источников связи, не пролегают энергетические линии. Зондирование местности проходит не чаще раза в месяц. Это же отсталая планета. И само собой, здесь не существует действующих шин и флайеров, я уже не говорю об общественных столовых.

– Так не бывает. – Шеллеш заметно раскис: он совершенно не знал, что делается в подобных случаях. Конечно, в инкубаторе моделировали игру «Жизнь в условиях дикой природы». Нужно было пройти через мост, переплыть реку, развести костер или рассказать, как именно это делается. Это было очень давно, в детстве.

По качающемуся мосту идти было страшно. В реке Шеллеш едва не утонул, но над каждым из пловцов в небе висел спасательный флайер. До костра тогда дело так и не дошло. Шеллеш потом экстерном сдал экзамен по выживанию. Похоже, зря. Оно, конечно, нужно было найти под камнями старинную зажигалку – источник огня дикарей, собрать хворост и разжечь огонь еще тогда, в двенадцать лет. Но Шеллеш не хотел напрягаться. Ни тогда, ни сейчас...

Возможно, ничего в жизни не происходит зря.

Барон зачарованно глядел, как танцуют языки пламени:

– А где ты взял зажигалку и дрова?

Альфодролль лишь усмехнулся:

– Какую зажигалку?

– Ну, первобытный способ добычи огня ведь из зажигалки?

– Да? – Альфодролль не удивился, а просто рассмеялся в лицо барону.

«Что я сказал не так?» – растерянно подумал Шеллеш.

– Мне удалось найти сухое дерево, с него я и наломал ветки. Тут нет даже припрятанных для случайных прохожих первобытных ножей и топоров.

– Так жить нельзя, – убежденно сказал барон.

– Ну и не живи, – проворчал альфодролль. – Можешь проваливать туда, где господствует твоя цивилизация. Ну же, чего ты медлишь? Счастливого пути!

– Эй, погоди! – Шеллеш вдруг разволновался не на шутку. – Ты что же, предлагаешь мне идти пешком?

– А разве ты инвалид? – Кажется, альфодролль был не самым законопослушным жителем баронета.

– Но ведь это глупо: ходить пешком, когда можно дождаться зондирования и спасательного крейсера.

– А жрать ты что будешь, умник? – И альфодролль смачно сплюнул себе под ноги.

Это уже что-то новенькое. Альфодролли просто обязаны обслуживать более высокоинтеллектуальных граждан. Что это: неповиновение, бунт? Но это же не разумно! Рано или поздно зондирование покажет наличие разумной жизни, и когда прилетят спасатели... Или как раз и не прилетят? Что же это творится?

– Кто ты? – Шеллеш внимательно присмотрелся к собеседнику. – Почему я тебя не узнаю?

– Вообще-то я Муррум, телохранитель Алланы. Это тебе о чем-то говорит?

Шеллеш побледнел и попятился. Ничего нельзя доверить генералам! Зуппузу был дан прямой указ: убить Муррума, уничтожить, а не превращать его в жалкого альфодролля. Нет, никому нельзя доверять! Выходит, Зуппуз предатель? Он просто отпустил Муррума, да еще и все рассказал? Или Муррум сбежал, а Зуппуз ни в чем не виноват?

Барон метался: «Знает? Не знает? Как здесь появился? Почему мутирует?»

Муррум резким движением выхватил из-за пояса широкий нож.

«Неужели ему все известно?»

– Нет! – залепетал Шеллеш. – Ты не посмеешь. У меня код личной безопасности!

Альфодролль задумчиво посмотрел на лезвие и лишь покачал головой:

– Плевать я хотел на твой код.

– Как ты смеешь так разговаривать с бароном? – Голос Шеллеша сорвался в фальцет.

– Я много чего смею.

Шеллеш уставился на альфодролля: «Он все знает!»

– Ты не имеешь права наносить словесное оскорбление лицу, находящемуся при исполнении служебных полномочий! – Барон говорил уже просто чтобы отвлечь противника, покупая себе лишние мгновения жизни.

– Почему?

– Это нарушение имперского указа о... – И тут Шеллеш заткнулся.

Конечно же, кому как не Мурруму знать о попытках убийства Алланы? Какие уж тут законы!

Шеллеш вскочил на ноги. Эх, вспомнить бы еще, как там учили обороняться в инкубаторе. Кто мог подумать, что в жизни высокопоставленной особы может случиться экстренное, неординарное событие?

– Защищайся! – Барон вспомнил воинский клич инкубатора.

– Идиот, – ответил альфодролль, перерубая ножом ветки и подкидывая их в костер.

Шеллеш совершенно растерялся. В последнее время как-то слишком часто приходилось барону сталкиваться с самой неадекватной реакцией на нормальные поступки. Что случилось с логикой телохранителя? Неужели он не видит угрозы в своем тесаке. Или он так сильно поглупел, а непонимание элементарных вещей – это лишь последствия облучения. А может быть, он просто издевается? Изменился же он, хотя ни один гражданин Империи не может мутировать, ибо еще при рождении в каждого вживляется двадцать третий чип или имунностабилизатор. И никакая ядерная война гражданам Империи не страшна.

Стоп! Барон опустил стиснутые кулаки.

– Погоди, я не понял, ты Муррум?

– Да.

– Но этого не может быть. Разработку безвредного облучения делал Аррах. Ты ведь не первый...

– И не последний, правда? – Альфодролль не отрывал взгляда от костра. – Слушай, спустись вниз, принеси воды.

– Как можно спуститься с горного плато без страховки, креплений и спасательного флайера?!

– Слушай, мне надоело твое нытье. – Муррум посмотрел на барона так пронзительно, точно сканировал головной мозг. – В камнях лежит гидропитон. По нему и спустишься. Да не забудь прихватить череп гнома. Не в руках же воду понесешь.

Шеллеш вздрогнул. Кажется, он начинал понимать, что такое человеческие чувства: это когда очень не хочется что-то делать, но все равно приходится. И не потому, что отдан приказ или иначе нельзя. Нет, по доброй воле. Плохо иметь душу, накладно! И спорить с Муррумом не выгодно. Шеллеш осторожно подошел к трупу гидропитона и попинал его ногой. Из уроков по естественной анатомии барону было известно, что гидропитоны живут только в чистых озерах, питаются рыбой и при этом ядовиты. Как, интересно, сдохла эта змеюка?

– Не бойся, барон. Я сам убил этого гидропитона, он уже окоченел.

– Я вижу, – проворчал Шеллеш, разглядывая зажатую валуном голову. – А как спускаются по змеям?

– Как по канату.

Барон наморщил лоб. В инкубаторе на уроках физкультуры было что-то подобное. Но ведь там была толстая веревка с вживленными чипами страховки, с датчиками личного здоровья и уровня комфорта поднимающегося школьника. Как только перегрузки зашкаливали за тридцать процентов, канат прерывал упражнения и опускал парней вниз на батуты. И это правильно, логично. А где на скользком гидропитоне датчики комфорта? И если подтягиваться на руках и придерживать мертвое тело змеи ногами, то как держать череп с водой? В зубах?

Шеллеш глянул в расселину. Высоко! Метров пять: не меньше! Внизу в зарослях и в самом деле блестело озеро. И сухие стволы деревьев валялись там вокруг. Странно. И куда только смотрят сборщики мусора?

– Муррум.

– Чего тебе?

– Если ты не ждешь спасательного крейсера, зачем ты залез на скалу, а не расположился прямо возле воды? И ходить никуда не нужно было бы.

Альфодролль отвлекся от созерцания костра. Насмешка в его глазах сменилась сочувствием:

– В озере водятся гидропитоны и гороскаты. А еще на водопой приходят Серые Беры и гегпарды. Они, знаешь ли, не разбирают, кто перед ними. Просто кушают и имен не спрашивают.

Холодок пробежал по спине барона: как это – просто кушают? Это же возмутительно? Как можно просто съесть разумное существо с интеллектом, превышающим стопроцентный барьер? Уму непостижимо!

Спускаться вниз совсем расхотелось. И мысли снова вернулись к неразрешенной проблеме: почему все-таки Муррум потерял нормальный облик? Ведь чип... Двадцать третий чип! Похоже, что у Муррума просто отсутствовал имунностабилизатор! Но...

Шеллеш покрылся холодным потом:

– Муррум, кто ты?

– Телохранитель, – проворчал альфодролль.

– Врешь! – запаниковал барон. – Ты не гражданин Империи. Я не пойду ни за какой водой!

– А, так ты и это знаешь? – В глазах Муррума блеснул неподдельный интерес. – Откуда?

– Граждане не мутируют после облучения.

– Сам сознался, – усмехнулся альфодролль. – Никто тебя за язык не тянул. Значит, мой внешний вид – твоих рук дело?

Шеллеш пожал плечами: слова, не записанные на лазерный одноразовый диск, не являются юридическим документом.

– Ты – Чужой? – Догадка опалила мозг барона.

– Ну и что? – Муррум встал и размял плечи. – Да, я контрразведчик, а при вашей Аллане всегда толклась куча любопытных граждан. Вот, не зря пострадал. Заодно, вызнал пару страшных тайн Империи. О заговоре некоего барона Шеллеша. А еще о незаконных исследованиях, о контрабандном ввозе людей с целостными душами. Что-то мне подсказывает, что это было сделано, чтобы изучить феномен душ и создать психотропное оружие против нас, не так ли? Да только прогорели ваши ребята. Вместо того, чтобы меня в урода превращать, лучше бы консультацию взяли, как у существа одушевленного. Я с полной ответственностью заявляю, что люди, находясь на более низкой ступени развития, чем мы, Чужие, всегда неосознанно разносят инфекцию чувственности. Думаю, ждут баронет эпидемия и костры Инквизиции.

Шеллеш вдруг уцепился за спасительную ниточку надежды:

– Но этого нельзя допустить. Помоги мне отсюда выбраться! Мы исправим ошибку. Уничтожим людей, найдем для тебя противоядие. Хочешь, я передам тебе все результаты исследований?

– Зачем? – Муррум пнул череп гнома. – Мы, Чужие, давно умеем транспортировать свои армии из одной точки вселенной в другую. Тоже мне, открытие века. Зачем мне спасать тебя? Ведь как только в Империи станет известно о том, что здесь творится, эту систему, а может и всю галактику накроют колпаком из вакцины «Антидуш». Не надо было связываться с людьми. Что даст мне сотрудничество с вами? Мне-то ваши вакцины не страшны.

– Но Аррах...

– Ваш Аррах просто сумасшедший. – Муррум скинул труп гидропитона вниз, и сам заскользил вниз по мертвой змее.

Шеллеш остался у костра с открытым ртом.

– Значит, так. – Дэвид поднялся на ноги. – Фон Шлиссенбург, насколько я понял, ты здесь самый главный?

Фридрих усмехнулся:

– Что ты хочешь, мальчик?

– Я требую своего возвращения домой в Америку!

– Ты знаешь, что такое Соединенные Штаты? – осторожно поинтересовался фон Шлиссенбург. – И понимаешь, что такое планета Земля?

Теперь удивился парень:

– Конечно. Но, кажется, это именно я спас твою шкуру. И это я должен задавать вопросы.

– Погоди, мальчик, ты американец?

– Ну да.

– А как же Шеллеш и вербовка солдат? – Фридрих запутался в своих предположениях и догадках.

– Каких солдат, этих? – И Дэвид счастливо засмеялся. – На Верреве я нашел списанного в утиль био-робота, его и починил.

– Как? – Фон Шлиссенбург никак не мог опомниться. – Ты что, гений?

– Нет. – Дэвид честно пожал плечами. – Я просто кнопочки нажимал. Био-робот и ожил.

– Реанимационное восстановление путем эвристического сочетания клавиш F-Alt-SQ-Doywn-Hjn-Esd, – вежливо пояснил один из солдат. – Небывалая композиция, восстанавливающая полный объем памяти и энергопотенциала.

Фридрих яростно потер затылок. Нет, этот мир окончательно сошел с ума. Пора, пора брать власть в свои руки.

– Хорошо, ты починил робота. Но откуда взялись все остальные?

– Их реанимировал Рэй-897/8 уже на борту крейсера Шеллеша.

Лихо. Значит, мальчишка прилетел вместе с бароном, отрубил канал связи с охраной, заявился сюда сам и устроил самую настоящую революцию.

– Тебе сколько лет? – спросил бывший майор Бундесвера.

– Тринадцать.

Боги, да что это творится?! Мало было суккубов – и фон Шлиссенбург покосился на Лиррил, – так еще пожаловали и засыльные демонята из Америки. Есть ли что-нибудь настоящее в этом мире?

– Как тебя зовут? – спросил губернатор, а мысленно добавил: «Не Люцифер ли?»

– Дэвид.

Фридрих вздохнул: все же лучше, чем Сатана.

А как вчера официально представляли жену Шеллеша. Лиррил? Не Лилит ли часом? Ага, Маргарита – держи карман шире! Здесь лжец сидит на лжеце и лжецом погоняет.

– Значит так, Дэвид. – Фон Шлиссенбург обдумывал каждое слово, – я губернатором на этой планете всего второй день. Меня назначил тот самый Шеллеш, которого здесь больше нет. И я тоже с Земли. Я немец.

– Из Европы? – деловито уточнил Дэвид. – Я что-то такое помню. В Германии когда-то был фашистский режим, а потом Соединенные Штаты победили Гитлера и вернули немцам демократию. Кажется, нам еще немного помогали англичане, французы и русские. А потом немцы вступили в содружество НАТО. Да, я помню это.

– Молодец, хорошо учился, – процедил сквозь зубы фон Шлиссенбург. – Меня самого, Дэвид, так же, как и тебя, украли инопланетяне, и я не знаю, как вернуться. Об этом надо было спросить барона.

Дэвид как-то разом погрустнел:

– А я думал, что в фильмах хоть немного есть правды: мы всегда всех побеждаем и автоматически возвращаемся в самую цивилизованную страну во вселенной.

Фридрих нервно сжал кулаки: мальчишка, да что он знает о реальном положении дел? Его мозги запудрены американской пропагандой!

– Дэвид, я могу тебе помочь, – неожиданно для всех проворковала Лиррил.

– Ты? – удивились разом и фон Шлиссенбург, и Дэвид.

– Шеллеша выбросил баронский защитный код. Не думаете же вы, что гражданина такого ранга можно вот так запросто убить. Он ведь действительный явный чиновник Империи третьего класса.

– Зачем ты нам помогаешь? – Губернатор развернул баронессу к себе лицом. – Что ты хочешь от нас? Души?

– Знаешь, Фридрих, после того, как мы занимались любовью, я вдруг поняла, что скучаю без тебя. А еще, размножаться не обязательно строго по графику.

– Да? – переспросил Фридрих. – Ты так подумала?

– Да, – подтвердила Лиррил и вдруг покраснела.

Дэвид нетерпеливо похлопывал файером по ладони:

– Ну, развели здесь любовь-морковь, слезы-слюни-сопли.

– Гм... – сказал фон Шлиссенбург и стряхнул с себя наваждение острого желания.

– Да, действительно, – по деловому сказала Лиррил. – Нам нужно убираться с планеты. Я думаю, что доброжелатели Шеллеша могут взорвать Морддром с минуты на минуту. И кстати, только я могу вас всех официально провести на корабль.

– Чушь, – возразил Дэвид. – Ваш крейсер давно под контролем моего био-робота. Охрана перебита. А в эфир транслируется, как космонавты играют в пологолобол.

Баронесса вздрогнула:

– Не может быть!

– Опомнитесь, я прилетел сюда вместе с вами в мусорном отсеке.

– Чего же мы ждем? – сухо поинтересовался фон Шлиссенбург.

– Я думала, ты хочешь забрать своих друзей-землян, которых выпустил из тюрьмы, – сказала Лиррил.

– Что?!! – раненым быком взревел Фридрих. – Чтобы я спасал жидов и русских?

– Кто такие жиды? – удивилась баронесса.

– Евреи, – мрачно объяснил Фридрих. – Они продали Третий Рейх!

– Аррах не транспортировал еврея. Только трое людей остались в Империи: ты, Фридрих, Дэвид и Иван.

– А кто такая Аллана?

– Коренная гражданка Империи, журналистка, – пожала плечами Лиррил.

– В общем, как бы там ни было, они мне не друзья и из Зала Ожидания я их не выпускал. И вообще, раз этот Ванька сбежал, пусть сам расхлебывает свою кашу. Лаптями! Летим, Лиррил. Куда угодно, хоть к черту на кулички.

И все торопливо направились к выходу.

Трупы вице-канцлера, министра Обороны и дипломатического посла в Сенате смотрели вослед уходящим стеклянными глазами.