Седьмая Водолея
Второе оранжевое солнце еще не успело закатиться за фиолетовую рощу, когда на поляну опустился первый звездолет. Это была мощная грузовая машина, помятая и облупившаяся. Военная модель камуфляжной расцветки — на черном фюзеляже были нарисованы ослепительно яркие точки. Звездолет легко прошел все метеоритные кольца в стратосфере и опустился на краю поляны.
Из звездолета вышли двое — крепенький бородач и толстячок с длинными волосами и тесемкой на лбу. Оба были одеты в одинаковые спецовки звездных десантников. На поясе у каждого висел садовый короткоствольный бластер и стальная кружка. Зад прикрывал квадратный свинцовый щиток на тесемках. Спецовка бородача топорщилась от ярлычков самых разных форм и расцветок — на одних были надписи и даты, на других — рисунки.
Вслед за ними из люка вышла курносая девушка в стареньком скафандре. Скафандр был ей велик, к тому же местами протерт. Через дырки в полимере выглядывали поцарапанные девичьи коленки. На ее поясе висела пластиковая кружечка, а сзади — свинцовый щиток, но не квадратный, а в виде сердечка.
Бородач ловко достал из складок скафандра фляжку и разлил жидкость по трем кружкам.
— Ну, начали! — сказал он и многозначительно приподнял кружку, словно грозя неведомым существам в глубинах рощи.
Они выпили и помолчали, прислушиваясь к ощущениям.
— Писать хочу! — уверенно заявила девушка и ушла в фиолетовые лопухи.
— Тоже дело, — кивнул бородач ей вслед и повернулся к толстячку. — Ну чего? Пошли рубить?
И оба исчезли в сиреневых зарослях. Вскоре оттуда послышался визг бластера и треск падающих стволов. Когда бородач появился снова, на его плече лежало громадное фиолетовое полено. Следом, тяжело дыша и раздувая щеки, шел толстяк. Он волочил по земле длинный тонкий ствол. Когда ствол неожиданно цеплялся сучками за оранжевую глину, толстяк спотыкался.
Девушка сидела посреди поляны на свинцовом щитке. Перед ней дымилась кучка хвороста. А рядом стояли еще пятеро вновь прибывших — три девушки и два парня, очкастый и белобрысый. На плечах у них висели рюкзаки, а у белобрысого еще и большая гитара с потрепанными клавишами. Он уже был сильно навеселе и немного пошатывался.
— Полимерыч! — взревел бородач, отшвырнул бревно и кинулся к белобрысому, протягивая ладонь. — А сказали, что тебя не будет!
— А че не будет-то? — Полимерыч качнулся и сел на оранжевую глину.
— Здесь не сиди на грунте без щитка, — строго сказала одна из девушек. — Дозу схватишь!
— Бу-а-а! — заржал бородач. — Вот заботливая жена! — он сгреб девушку в охапку, поднял над землей и смачно поцеловал в щеку. — Ни боись, Чучелка, когда схватит дозу Полимерыч, друзья всегда помогут! Приходи ко мне в палатку! Бу-а-а-а!
Очкастый подергал его за рукав и кивнул на звездолет:
— Как ты сюда добрался? Я свою пятнашку на орбите оставил.
— И правильно, — кивнул бородач, отпустив девушку и повернувшись. — Тут только на моем и пройдешь. Пойдем лучше бревен принесем, мы там столько нарезали…
— Так мы на твоем костре встанем?
Они ушли в заросли. Девушки сбросили рюкзаки и начали обустраиваться — захлопотали, загремели жестяной посудой. Над костром повис армейский котелок, и в нем энергично булькала вода, которую набрали в канавке за опушкой, бросив на всякий случай пару капсул антирадианта.
Народ прибывал. В разных концах поляны уже вовсю горели костры, вдалеке кто-то пел грустную старую песню звездных геологов о планетах с плохой погодой, отсыревших скафандрах и проблемах со связью. Тут и там возникали палатки — самых разных цветов и форм.
В центре поляны уже высился помост из бревен, над ним натянули старый купол стратосферного парашюта, а фару звездолета развернули так, чтобы она подсвечивала его. Получилась неплохая сцена.
Отряхнув руки от фиолетовых опилок, бородач вернулся к звездолету, взял гитару Полимерыча и сел, прислонившись спиной к фюзеляжу. Полимерыч спал в палатке неподалеку — оттуда торчали его сапоги и доносился храп. Бородач задумчиво перебирал все три клавиши грифа, молча глядя в одну точку — на носок своего сапога. Наигрывал он тихо, но слышно его гитару было далеко. Время от времени он прерывался, вынимал из кармана фляжку и делал очередной глоток. Так продолжалось долго, и Бородач не сразу заметил чешуйчатое зеленое существо, которое стояло перед ним на задних лапках и завороженно смотрело на кнопки гитары большими печальными фасетками.
— Простите, пожалуйста… — робко начало существо. — У вас корпоративный пикник-маскарад?
— М-м-м… — задумчиво протянул бородач, перебирая клавиши и не отрывая взгляда от сапога.
— Или вы клоуны?
— А? — Бородач замер, и гитара стихла.
Он медленно поднял глаза и встретился с взглядом зеленых фасеток на чешуйчатой мордочке. Зрачки его расширились. Прошло несколько секунд, затем бородач помотал головой, достал фляжку и вылил остаток на землю. В воздухе остро запахло спиртом и можжевельником.
— Все… — хмуро пробормотал он. — Доигрался…
— Поправьте, если я ошибаюсь… — вежливо произнесло существо. — Но у меня создалось впечатление, будто вы меня приняли за галлюцинацию?
— Принял, — кивнул бородач уныло. — Ох, и принял…
— Вероятно, мне бы стоило обидеться на это, — сказало существо. — Но я не обижаюсь. Я житель здешних мест.
— Да? — оживился бородач. — А чего тебе от меня надо, житель?
— Я просто хотел спросить: здесь будет театр? — Существо указало перепончатой ладошкой в сторону сцены.
— Чего сразу театр? — обиделся бородач, — Концерт тут будет, песни будем петь. Это ж КСП!
— КСП?
— Космический слет песенников, — кивнул бородач. — Ты что, дикий?
— Здесь все поют песни? — Существо вытянуло фасетки и оглядело поляну.
— Не все… — смягчился бородач. — Но многие. Услышишь сегодня, будут очень известные авторы.
— Какие?
— Ну, кто… Вон видишь, вон у костра полный такой, с тесемкой? Это Гриша Поцарапов.
— Не слышал про такого.
— Ну и дурак, чего я могу сказать? Вон у сцены газета расстелена, ребята нашивками торгуют — купи послушать кассету Гришки, они там с Надькой поют. Надьку тоже не знаешь?
— Увы…
— Надежда Лысых из-под Альдебарана, — назидательно произнес бородач. — Очень хорошие песни. Только занудные немного. Ну, конечно, Шопин и Гамнилин сегодня обязательно будут — как же без них? Может и еще кто подъедет…
— Благодарю за информацию, — сказало существо. — А вы тоже поете?
— Ну, я-то чего… — смутился бородач и отодвинул подальше гитару. — Я так… Вот Шопин с Гамнилиным — это да, профессионалы!
— А остальные разве не профессионалы? — удивилось существо.
— Надежда Лысых… — с сомнением сказал бородач. — У нее есть как минимум пара отличных песен. "Позови меня, когда вернусь". И еще вторая, про тесемочку… "И пускай лежит на сердце грусть, ты носи, носи мою тесемочку, позови меня, когда…" Стоп, это она же. Ты чего меня путаешь?!
— Я вас не путаю…
— Короче, Лысых тоже профессионально поет…
— В смысле, это ее работа?
— Лысых? Она работает бухгалтером у Гамнилина.
— У Гамнилина такие высокие гонорары?
— Да откуда я знаю, сколько он ей платит? — удивился бородач. — Вряд ли много, фирма его небольшая, склад маленький.
— Склад? — переспросило существо. — Я совсем запутался. Значит, Гамнилин тоже не профессиональный певец?
— Ты меня уже затеребил, зеленый! Чего ты пристал? Не нравится — никто тебя сюда не звал, включи себе радио и слушай вон группу «Дюзы-Юзы»! Это, по-твоему, профессионально, да? Да? Ты скажи, да?!
— Темнеет уже… — дипломатично помолчав, сказало существо.
Бородач оглядел поляну. Действительно, темнело. Поляна была заполнена людьми — они шумели, смеялись, ставили палатки и ходили от костра к костру. По бревнам на ярко освещенной сцене ползал человек, разматывая шнуры.
— Раз! Раз!!! — вдруг прозвучал сверху железный голос. — Проверка! Слышно меня?
Бородач поежился и повернулся к зеленому.
— Холодает. Идем к нашему костру греться! У нас еще должно было много остаться…
Они подошли к костру и сели на бревнышко. Бородач протянул к огню сапоги и ладони, а зеленый вытянул перепончатые лапки. Вокруг костра ходил народ, то присаживаясь рядом, то уходя. По ту сторону огня толстячок с тесемкой старательно выводил тоненьким голосом: "Ты носи, носи мою бутылочку, позови допить, когда вернусь…"
— Пародия на Лысых, — бородач поймал вопросительный взгляд зеленого. — Обалденно смешная.
— А почему никто не смеется?
— А потому что все уже слышали. Ее Гамнилин когда-то сочинил. Потом Шопин на него писал пародию: "Ты вози, вози цистерны с водкою!" А потом Лысых на Шопина писала: "Ты дави, дави цистерной Шопина!", а Гамнилин ей в ответ… Хотя чего я рассказываю? Сам сегодня услышишь, и не раз. Поцарапов!!! — вдруг заорал бородач через костер. — Поца!! Слышь? Спой цистерны человеку! Ну, не человеку, а этому…
— Ась? — Толстячок охотно прервался. — Цистерны? А ты слова помнишь? Я не помню.
— Ну тогда лося спой!
— Лося у меня гитара не строит.
— Как она может не строить?
— Там третий аккорд в припеве, а у меня третья кнопка не работает. Во! — Толстячок энергично пощелкал мизинцем по клавише, гитара действительно молчала.
— Тьфу… Ну, спой тогда хоть чего-нибудь!
— Так я и пою чего-нибудь, а ты перебиваешь. — Поцарапов снова надавил верхнюю кнопку на грифе. — Мою бутылочку… Позови допить, когда…
Бородач налил полкружки и протянул зеленому:
— На!
— Спасибо, не пью.
— Дурак, что ли? Это спирт разведенный! — удивился бородач.
— Не пью, извините.
— Ну ладно, твое здоровье! — Бородач взмахнул кружкой и выпил.
Стемнело. Поляна стала казаться лабиринтом, а расстояния между кострами — огромными. Из темноты вышла девушка с рваными коленками и положила руки на плечи бородатому:
— Пойдем к сцене, уже начали!
— Иди, я подойду! — отмахнулся бородач.
— Тогда дай фонарик!
— Не знаю, поищи возле мисок!
Девушка ушла.
— Скажите, — произнес зеленый, — а часто вы так собираетесь?
— Ага! — оживился бородач. — Понравилось? Ну так слушай. В следующие выходные будут «Огоньки» на Сатурне, а в Центавре будет «Распоклюй». Затем — «Больнушник» на пятьдесят втором парсеке. Запоминаешь? Потом выходные свободные, ничего не будет. Хотя что я говорю? Это же будет третье число! День рождения Гамнилина на Млечном, и там же, но парсеком левее, — «Е-Бэ-Дэ». Только не большое «Е-Бэ-Дэ», а маленькое «Е-Бэ-Дэ», которое Ракетчик делал. А там уже через неделю — слет памяти Кузина Ивана Гавриловича.
— Соболезную, — кивнуло существо. — Хотя не довелось знать Кузина…
— Да вот он стоит с мобильником! — Бородач ткнул пальцем.
Возле костра топтался маленький лысый дядька в пестрой штормовке, похожей на пижамку. Мизинцем одной руки он заткнул себе ухо, а к другому уху прижимал нуль-мобильник.
— Чего?! — выкрикивал он, переминаясь с ноги на ногу. — Я у костра. Какого? Нашего! Вы первое осколочное прошли? Верхние слои прошли? Чего?! На поляне уже? Идите сюда! До сцены — и повернуть прямо! Я иду вас встречать! — Кузин ушел в темноту.
Зеленое существо почесало лапкой за фасетками.
— А почему тогда слет памяти?
— Это старая шутка, что у Гаврилыча с памятью плохо. Он же самый старый КСПшник, уже лет тридцать на слеты летает…
— А давно начались слеты?
— Щас скажу… — Бородач задумался, отложил кружку и начал загибать пальцы. — Два, три… Лет четыреста точно!
— Насколько мне известно, четыреста лет назад ваша раса не умела летать? — осторожно спросил зеленый.
— Ну, значит, триста!
— Тоже еще не умели…
— Ну, значит, по Земле съезжались! — бородач стукнул пустой кружкой по колену.
— Значит, это были съезды, а не слеты?
— Зеленый, запарил! — Бородач потянулся за бутылкой и упал с бревна.
Зеленый попытался его поднять, но не смог. Помог рослый детина в тельняшке с могучим рюкзаком на плечах, появившийся вдруг из темноты.
— Гаврилыча никто не видел? — спросил он, рывком усадив бородача на бревно.
— Где-то здесь ходит, — кивнул бородач.
Детина вынул мобильник и поднес его к уху:
— Гаврилыч! Это Павлушка! Ну ты где?! Я?! Здесь. Не знаю, у чьего-то костра. Дошел до сцены и повернул, как ты сказал. Чего? Иду, — и ушел в темноту, откуда доносились неразборчивые аккорды, усиленные далекими динамиками.
А вместо него из темноты вышел усатый парень и рухнул возле огня.
— Где моя палатка? — Он обвел сидящих мутным взглядом.
— А ты кто? — удивился бородач.
— Я… уже никто, — сказал парень, обернулся к огню и долго смотрел на него.
— Ресницы спалишь, — сказала девушка с рваными коленками.
— Это не мой костер, — сказал парень задумчиво и поднял глаза. — Мутант где стоит?
— Что?! — удивились присутствующие.
— Мутант. У него такая зеленая палатка из ракетного чехла. Где его костер?
— Не знаю такого чехла, — сказал бородач.
— Колька Мутант! С ним еще Дрондель, Полимерыч и Конь с женой!
— Полимерыч вот спит в палатке. А Конь… Конь сейчас на слете «Бабуинов»! Восточный сектор Галактики!
— А здесь чего?!
— А здесь Майский слет! Седьмая Водолея.
Парень долго молчал, затем перевернулся на живот и снова уставился на огонь.
— Братцы, а как же я здесь оказался? Сидели с Мутантом и Конем на слете «Бабуинов», отошел от костра в лопухи, вернулся… и это… Водолея — это где? — Парень зевнул, закрыл глаза, подвигал челюстью и уснул.
— В палатку бы его, — сказал бородач с сомнением. — Как ты думаешь, зеленый?
— Присоединяюсь к этому мнению, — кивнуло существо.
— Только не в нашу! — капризно заявила девушка с рваными коленками, — Вообще пойдем к сцене! Уже Лысых поет! Я хочу Лысых послушать!
— Лысых громко поет, отсюда услышим, — отмахнулся бородач.
— А после нее Шопин и Гамнилин будут! — не унималась девушка.
— Отвянь! — рявкнул бородач и повернулся к зеленому. — Понимаешь, зеленый, КСП — это жизнь! — Он обвел нетвердой рукой поляну, лес и спящее тело. — Я с десяти лет на слетах! — Он провел рукой по груди, вороша слои нашивок с датами. — Эти пыльные города, эти… тьфу! Вот я верстальщик! Понял? Я всю неделю сижу у монитора, в кабинете на стройке! Возле раскаленного котлована! Целые дни программирую эти долбанные конфигураторы и верстаю жилые дома из вонючей плазмы! А потом наступает пятница! И я сбрасываю эти кальсоны, этот галстук офисный и достаю штормовку! Кидаю в рюкзак пачку быстрорастворимой и два флакона спирта, сажусь на свой служебный…
— Э-э-э! — потряс его за плечо внезапно появившийся Иван Гаврилович. — С кем это ты разговариваешь? Павлушку не видал?
— Где-то здесь ходит, — отмахнулся бородач и снова повернулся к зеленому.
Иван Гаврилович вынул мобильник и заткнул мизинцем одно ухо.
— Алло! — закричал он, удаляясь в темноту мелкими шагами, — Ну ты где?! У какого костра? У Гамнилина? Это не мой! Мой левее! Иди к сцене и прямо! Я встречу! Гамнилину привет! Не, не буди!
— Скажите, — зеленый подергал бородача за рукав штормовки. — Если я правильно понимаю, вы не профессиональные туристы, не профессиональные музыканты, а собираетесь на природе, просто чтобы…
— Кто бутылку взял?! — грозно перебил бородач, шаря рукой под бревном.
— Хватит пить! Пойдем к сцене! — закричала над его ухом девушка с рваными коленками. — Шопин и Гамнилин уже начали, слышишь?
— Ну пошли, — бородач встал и покачнулся.
Девушка поддержала его, чтобы он не упал в костер, хотя сама стояла не очень твердо.
— Пошли — значит пошли! — решительно кивнул бородач и обернулся к зеленому. — Где фонарь? Черт с ним, без фонаря найдем!
Найти сцену удалось довольно быстро. Возле сцены на свинцовых щитках сидели и лежали люди. Много людей. Некоторые спали, некоторые обнимались, некоторые слушали, держа в руках кружки. Между телами зигзагом скакала здоровенная черная псина, а за ней с визгом носились дети в маленьких тельняшках и штормовках, измазанных рыжей глиной. В задних рядах возвышался седой человек в могучих очках, на лице его была мечтательная улыбка, а поднятая рука уверенно сжимала меленькую камеру, направляя ее на сцену.
На сцене парень в яркой соломенной шляпе привычно перебирал кнопки гитары и пел: "Ты цистерной не задавишь Шопина! Шопин сам задавит твой цистерн!" Песня закончилась, публика разразилась апплодисментами, а псина приостановила бег и дважды гавкнула.
— Цистерны!!! — раздался женский крик из толпы.
— Цистерны только что спел, — возразил певец и поправил шляпу. — А сейчас я спою…
— Шопин, где Гамнилин?! — заорал бородач издалека, протискиваясь к сцене.
— Разве я сторож Гамнилину своему?! — парировал из всех динамиков певец, и люди засмеялись. — На самом деле Володька сегодня приболел и не появится. — Публика закивала уныло, но понимающе. — А сейчас я спою свою любимую песню…
— Цистерны!!! — снова раздался женский крик.
— Если останется время. А сейчас я спою свою любимую песню, которую мы с Володькой сочинили на стихи Надежды Лысых и народную музыку античного композитора Цоя…
— Цистерны? — неуверенно предположил женский голос.
— А вот и не угадали, другая песня! А чтобы было понятно, о чем в песне речь, вначале небольшая предыстория. — Шопин скрестил руки на гитаре и откашлялся. — Эпиграф! Однажды на слете «Е-Бэ-Дэ» Гамнилин перепутал и вместо соли опрокинул в котелок водку…
— Лося!!! — хором крикнула толпа.
— Как вы догадались? — удивился Шопин.
— Лося-я-я!!! — взревела толпа торжествующе.
— Тогда подпевайте! Очень просто: первые ряды повторяют "два лося, два лося", а последние поют "пили водку, пили водку". Три-четыре!
— А-у-а-у-а-у-а!!! — вразнобой зашумела поляна.
Шопин ударил по клавишам и запел. В разгар песни на сцену выполз бородатый парень — голый по пояс, в измазанных глиной штанах. Публика встретила его радостным ликованием, а Шопин кивнул ему, подвинулся вправо и начал колотить по клавишам еще энергичнее. Парень оглядел сцену невидящими глазами, заслонился рукой от прожектора и попытался встать рядом с Шопиным. Но пошатнулся, схватился за микрофонную стойку и упал вместе с ней на тела под сценой.
— Берегите Володьку, он нам еще пригодится! — буднично кивнул певец, продолжая отбивать проигрыш. — Гамнилины на дороге не валяются!
Толпа немедленно взорвалась хохотом и аплодисментами, Шопин сам рассмеялся шутке и сбился с ритма.
— Мальчики! — негромко раздался за спиной бородача хриплый, но мелодичный женский голос. — Пойдемте, помогите звездолет вытянуть.
Бородач обернулся — перед ним стояла полная грудастая девушка в круглых очках и военной пилотке.
— Надька! Лысых! — Бородач сгреб толстушку в охапку и повис на ней, не замечая напряженного взгляда подруги с рваными коленками.
— Уронишь меня! — рявкнула толстушка так, что бородач сразу разжал обьятия. — Дрондель на своем тарантасе застрял в метеоритном кольце! Пытался пролететь, но застрял. Подтолкнуть надо!
— Подтолкнем! — энергично кивнул бородач и протянул вперед пустую кружку. — А у вас выпить осталось?
— Осталось, — сухо кивнула Надя. — Но тебе уже хватит.
— Не хватит! — Бородач весело качнулся и облокотился на ее плечо. — Сейчас мы выпьем и толкнем Дронделя! На пару с зеленым! Правда, зеленый? Чего молчишь, зеленый?
— Разумеется, так оно и будет, — кивнуло чешуйчатое существо, сидящее на его плече.
— Кто зеленый? — удивилась Надя, подозрительно оглядывая бородача.
— Где зеленый? — насторожилась девушка с рваными коленками.
— Да вот же он сидит! — Бородач кивнул на свое плечо и снова покачнулся.
— Где?!
— Да вот же!!! Ну скажи им, зеленый!
Девушка с рваными коленками и Надежда Лысых молча переглянулись. Лица их вытянулись.
— Весь вечер так бормочет, — пожаловалась девушка с рваными коленками.
Надя понимающе кивнула:
— Если я тебе помогу его до палатки донести, ты мне поможешь звездолет вытолкать?
август 2002, Москва
