— Он уже проснулся, — сказал психолог. — Еще десять — пятнадцать минут, и он будет в полном порядке.

— Хорошо, — отозвался Ал. — Спасибо, доктор.

Он упруго встал и прошелся по больничной палате, сгусток энергии и темперамента. Алу было сорок, и он прошел больше войн, полицейских захватов и просто уличных драк, чем любой его сверстник. Сейчас, однако, он был шофером. Среднего роста, крепкий и какой-то очень гибкий. Сидеть спокойно он просто не умел.

Он посмотрел на лежащего на койке мальчишку и поинтересовался:

— Скажите, он уже может… это… — Ал осторожно постучал себя по лбу костяшками пальцев. Ему было чего опасаться, многие детали своей биографии он предпочитал держать при себе.

— Не вполне, — ответил психолог. — Способности будут развиваться постепенно. Где-то в течение недели-двух они достигнут максимума, ну а то, насколько мальчик овладеет ими…

— Да-да, — кивнул Ал. — Вопрос контроля, самоконтроля и дисциплины… Я читал, спасибо…

— Я все-таки удивляюсь, почему не приехали его родители, — задумчиво сказал психиатр. — Как-никак инициализация, самый важный момент в жизни телепата… Вы ведь не родственник?

— Нет-нет. — Ал виновато улыбнулся и развел руками. — Я всего лишь шофер. Родители в Испании, на корриде.

Особенности педагогической системы четы Рене он тоже предпочитал не разглашать. Подумав немного, он сел на край койки, на которой лежал мальчишка, и продолжил:

— Я не понимаю, доктор, почему вы так много внимания уделяете тому, что здесь нет его родителей. Во-первых, они очень, очень занятые люди. Во-вторых, раньше чем через неделю ничего не прояснится, правильно? А к тому же в ваших правилах сказано — „или доверенное лицо“. Так что я — доверенное лицо, разве не так?

— Так, — кивнул доктор. Он не стал говорить, что за почти десять лет существования Центра это был первый случай, когда ребенка привезли без родителей. Впрочем, детей вообще инициализировали редко. Для Пьера Рене сделали исключение, уж очень сильным обещал стать его дар.

— Вы можете подождать снаружи, — предложил доктор вместо этого. — И не забудьте — первое время рядом с мальчиком обязательно должен кто-то быть.

— Спасибо, доктор. — Ал встал с края койки и направился к двери. На пороге он обернулся. — И я приношу свои извинения за этот эпизод со змеей…

Врач печально усмехнулся.

— Было бы хорошо, если бы все наши клиенты вели себя столь… агрессивно, — сказал он.

Снаружи — означало в коридоре. Центр принадлежал НАСА, и денег они здесь не жалели. Проходя мимо дежурной, Ал встретился с нею глазами и тут же их отвел. Поздно. Вогнал девушку в краску. Впрочем, виноват здесь был не он, а этот маленький проказник Пьер. Точнее, его богатое воображение.

Внутренне усмехаясь, Ал прошел по короткому коридору до зоны отдыха, затем направился в другое здание, следуя стрелкам на стене с надписью „кафетерий“. Он считал, что и десять минут лучше провести с пользой.

Перед стеклянной трубой перехода, ведущей в соседнее здание, он на мгновение задержался. Труба шла на высоте третьего этажа и была прозрачной. Со всех сторон, включая и пол, так что, ступая на нее, приходилось преодолевать иррациональный, но все же довольно сильный страх высоты. „Если они так же строят в космосе, — подумал Ал, — то понятно, почему у них там сдает психика“. Перед входом в трубу стояла пара, женщина в строгом деловом костюме и мужчина лет сорока пяти, в больничной пижаме. Судя по всему, инициированный. Женщина пыталась убедить мужчину пройти по трубе, тот вяло сопротивлялся.

— Я боюсь, — повторял он снова и снова. Ал осторожно обошел спорящих, извинился и, только направившись дальше, осознал, что идет по трубе. Третий этаж — пустяки, пускай волнуются другие.

Пройдя в кафетерий, он заказал кофе и присел за угловой столик. Привычка сидеть лицом к залу осталась у него со времен работы в полиции, внедряемым агентом. За спиной должна быть стена либо товарищ с автоматом. Стена надежнее.