Глава 9
Яркий, неестественно белый свет настиг Зорова уже на берегу – это по тревоге нулевой степени вспыхнули сотни стационарных и передвижных прожекторов, ламп и светильников. Ночная тьма испуганно отпрянула в океан, оголив остров, словно операционный стол. "Шкура", в которую успел уже облачиться Зоров, помогла сделаться ему почти невидимым даже в этих потоках безжалостного света, превратив в смутный пятнистый призрак; однако и в таком виде его могли обнаружить, и он, на бегу защелкнув последние замки своей амуниции, поднырнул под глянцевый горб волны и поплыл, стараясь держаться под водой, к одиноко возвышающейся метрах в семидесяти от берега скале. Плывя, он представлял, что творится сейчас на острове, особенно во дворце и там, где он побывал днем, и очень уважительно думал о предусмотрительности Ли Фунга. Благодаря ему он сейчас опережал противника, говоря шахматным языком, на один темп как минимум. Доплыв до скалы, Зоров обогнул ее, нашел нужное место, несколько раз вздохнул – выдохнул, вентилируя легкие, и ушел вертикально вниз. Достигнув нужной глубины, Зоров включил фонарь и сразу увидел жутковато-темный зев грота; внутри грот казался пустым, и направляемый в разные стороны электрический луч встречал и высвечивал лишь скальный монолит. Не мешкая, Зоров поманипулировал с браслетом, и выглядевший неприступным монолит беззвучно лопнул по идеально ровной вертикальной прямой, створки каменного занавеса разъехались в стороны, открывая круглый туннель. Отталкиваясь ногами и загребая руками, Зоров проник внутрь грота гораздо более обширного, и луч фонаря высветил яйцеобразный аппарат серо-зеленого цвета. Еще через секунду руки Зорова коснулись округлой металлической поверхности.
Люк в переходной тамбур был открыт, словно лодка ждала своего хозяина. Забравшись вовнутрь, Зоров нашарил кнопку подачи сжатого воздуха и герметизации тамбура. Через несколько секунд он вздохнул полной грудью. Перебравшись из тамбура в отсек, одновременно служивший и ходовой рубкой, и центральным постом, и машинным отделением, и постом операторов локаторной и акустической группы, и еще многим другим, Зоров занял место в единственном кресле. Еще на Марсе его предупредили, чтобы он, ввиду отсутствия необходимых навыков, без крайней нужды не пользовался ручным управлением, а предоставил вести лодку бортовому компьютеру. Следуя этому совету, он набрал на клавиатуре нужные кодовые слова, и лодка ожила. Замигали разноцветными огоньками контрольные панели, засветились шкалы многочисленных приборов и открылись, растаяв, экраны. На одном из них, сменяя друг друга, ползли колонки цифр и букв – компьютер докладывал о готовности бортовых систем. Наконец, ярким зеленым светом вспыхнуло табло полной готовности, и компьютер голосом продублировал это сообщение. Говорил он по-русски, и Зоров улыбнулся, набирая на клавиатуре координаты точки в океане, где он предполагал обнаружить энерготрассу. Подлодка вздрогнула, с незначительным дифферентом на корму приподнялась над дном грота и, постепенно набирая скорость, выплыла из туннеля. И тут же начала погружение в чернильно-синий мрак океанских глубин. Минут через пять компьютер доложил:
– Глубина 1200, рельеф дна ровный, иду 100 под килем, скорость 52 узла, лодка на курсе.
– Сообщение принял, замечаний нет, – сказал Зоров удовлетворенно и откинулся расслабленно, насколько позволяло кресло. И вдруг совершенно неожиданно, исподтишка, чье-то бесконечно чуждое ледяное дыхание коснулось его… Он сжался от волны невыносимого ужаса, готового захлестнуть его с головой и навеки похоронить в холодных подземельях страха… но устоял. А затем уже яростно кипящий нарзанный вал его собственной СИЛЫ прокатился по всем уголкам сознания, вымывая проникшую туда нечисть, горячей волной разлился по телу. Он еще ощущал напор мерзкой силы, но уже воздвиг непреодолимый щит на ее пути, и она отступила.
– Я вам не Корнуэйн, – процедил Зоров сквозь стиснутые зубы и внутренним слухом услышал какие-то отвратительные звуки, почему-то ассоциировавшиеся с разочарованным воем андалурских тигровых волков, упустивших добычу…
Взглянув на шкалу вакуум-резонатора Росса, он увидел, как и ожидал, отметку от мощного всплеска модулированного "белым шумом" излучения. Гораздо более мощного, чем регистрировал капитан Корнуэйн. Но кто же это решил его "пощупать за вымя"? Это явно не АСС, у тех кишка тонка… Кто же на сей раз носитель зловещей силы, с которой он впервые столкнулся на Земле? Он вспомнил сообщение Чалмерса и остро пожалел, что за сиюминутными заботами он даже не попытался выйти на указанных в ориентировке лиц.
"Займусь ими, когда вернусь, никуда они от меня не денутся", – подумал он. Как оказалось, чересчур опрометчиво. Ибо произошло все с точностью до наоборот.
Детекторы засекли энерготрассу почти в той точке, которую рассчитал Зоров. Он дал соответствующую команду, и компьютер уверенно повел лодку вдоль могучей силовой артерии. Вызвав на экран карту архипелага, Зоров "привязал" к ней яркую оранжевую точку – изображение подлодки. Точка едва заметно смещалась по направлению к островку Лисий Хвост. До него оставалось 35 миль – сорок минут ходу. Напряжение, владевшее Зоровым, постепенно покинуло его, и в конце концов он даже слегка задремал. К реальности его вернул голос компьютера:
– Внимание, развилка энерготрассы. Прошу определить направление дальнейшего движения.
Зоров бросил взгляд на экран детектора. Энерготрасса в самом деле разделялась на два рукава – один яркий, насыщенный, и другой, более похожий на тонкую огненную нить. Приборы показывали, что по основному стволу уходило почти 95% энергии, но этот ствол круто сворачивал вправо! К Лисьему Хвосту вела тонкая нить, а главный поток энергии шел в другое место. Зоров обратился к карте. Оранжевая точка уже почти вплотную приблизилась к острову Лисий Хвост, а правее, куда утекала большая часть энергии, в двенадцати милях располагался еще один остров под названием Серебряная Коса. Других островов поблизости не было. Лаборатория гравитационных исследований, подумал Зоров. Хозяйство профессора Питера Ломбе… Именно оно находится на острове Серебряная Коса. Вот, значит, как. Что ж, это хоть в какой-то степени соответствует словам Вердера… Но посмотрим, посмотрим, чем там занимаются физики-гравитационщики и зачем им нужна такая прорва энергии…
– Курс – вдоль основного ствола энерготрассы, – приказал Зоров. – И самый полный вперед!
Оранжевая точка на экране-карте едва уловимо дрогнула в направлении острова Серебряная Коса. Зоров, гася нараставшее возбуждение, принялся перепроверять свою экипировку. В непосредственной близости от острова, когда лодка, следуя донному рельефу, всплыла до глубины 70 метров, он дал команду снизить скорость до "самого малого" и переключил внимание на панорамный экран. Остров возникал на нем, как средоточие мрака; казалось, он был соткан из тьмы, и лучи двух мощных прожекторов умирали в пористом черном туфе, почти не отражаясь. Толстая металл-керамическая труба энергопровода уходила в недра острова через забранный решеткой люк. Из ящика под креслом Зоров достал маску, похожую на старинный противогаз, только вместо газового фильтра в коробке находился УГВ – универсальный гидролизатор Вебера, служивший в данном случае своеобразными жабрами. В этой маске человек мог пребывать под водой столько, сколько потребуется. Приказав компьютеру дожидаться его возвращения, Зоров покинул лодку и поплыл к люку. Тогда он еще не знал, что на лодку не вернется. Еще метрах в десяти от цели он ощутил вначале слабый, но заметно усиливавшийся по мере приближения ток воды. У самой решетки скорость потока была столь велика, что Зорова, как он ни сопротивлялся, здорово шваркнуло о толстые металлические прутья, и в глазах заплясали огненные точки. С трудом он сполз с решетки вбок, перевел дух и внимательно осмотрел крепление прутьев к скале. Сделано было надежно, и Зорову ничего не осталось, как пустить в ход плазменный резак. Зрелище плазменной резки металла под водой может впечатлить любого, кроме самого работающего. Объятый клубами пара, преодолевая мощное давление водяного потока и завихрений, сбивающих фокус плазменной струи, Зоров неоднократно помянул дьявола и всю его многочисленную родню, пока закончил резать решетку. Наконец, зацепив за один из торчащих из скалы прутьев крепчайшую монотарконовую нить, он позволил потоку увлечь себя в терявшийся во мраке туннель. Скорость оказалась так велика, что он вынужден был привести в действие тормоз, закрепленной у пояса катушки с нитью. Определив, что он движется втрое медленнее потока, Зоров включил "смотрелки" во всем диапазоне длин волн. И как всегда, обилие световой информации в первое мгновение ошеломило. Пульсирующий яростным изумрудным пламенем ствол энергопровода… Странные радужные сполохи впереди… Разноцветные световые пунктиры, приглушенные толщей скальных пород… Дышащие розовато-голубым сиянием боковые ответвления… Какой-то гигантский мерцающий колодец с движущимися в нем аспидно-черными тенями, словно кишащий немыслимыми исполинскими гадами… Впрочем, браслет уверенно сигнализирует, что все это не является каким бы то ни было детекторным или сканирующим излучением. Движение в неизвестность продолжалось… Вдруг в одно мгновение стены туннеля исчезли. Энерготрасса ушла вправо и вверх. Громадная подводная пещера? Вокруг – невесомое жемчужное марево, прочерченное во всевозможных направлениях паутиной лучиков немыслимой световой гаммы. Да, трудно привыкнуть к картинке, получаемой через всеволновые линзы. Зоров выключил их и очутился в кромешной тьме. Ток воды резко ослабел. Подгребая руками и ногами, Зоров поплыл вдоль энерготрассы, подсвечивая фонариком. В отличие от легендарного Тезея, у него две нити: одна (более похожая, правда, на чудовищной толщины канат) ведет вперед, другая указывает путь к отступлению. Впрочем, отступать он не намерен. Энергопровод привел его в длинную извилистую анфиладу пещер, в которой, слава космосу, почти сухо. Пещеры плавно переходят в коридор, вырубленный в скалистой массе. Здесь уже видны следы человеческой деятельности – под потолком вдоль стен тускло мерцают люминесцентные светильники, бронированная труба энергопровода покоится на прикрепленных к стене фермах. Зоров снял маску и спрятал ее в заплечный ранец. Воздух в коридоре сыроват, но вполне пригоден для дыхания. Сосредоточившись и максимально обострив восприятие, он неслышной тенью двинулся вперед.
…Он не мог потом вспомнить, что насторожило его, что, включило рубином полыхнувший в мозгу сигнал тревоги. Как бы там ни было, рефлексы, чувства и сознание, сплетясь в нечто неразрывное, швырнули Зорова на пол и заставили молниеносно откатиться в сторону. Блескучая бело-фиолетовая вспышка разрывает сумрак, больно бьет по глазам. Впрочем, Зорову пришлось бы гораздо больнее, останься он на месте – там, где он только что находился, вспухает огненная клякса плазмы. Мозг автоматически отмечает направление и дистанцию, и лазер в руке Зорова плюется огнем в ответ. Бросок в сторону… вновь вспышка… Он едва успевает укрыться в небольшой нише и снова стреляет… Что-то больно упирается ему в поясницу. Какой-то штырь? Свободная рука ощупывает стенку ниши за спиной, пока вторая, с лазером, ведет огонь. В самом деле, какой-то штырь и что-то округлое, похожее на колесо… Зоров бросает быстрый взгляд за спину и различает – точнее, угадывает – люк с запором штурвального типа, малоупотребительный в последние двести лет. Несколько оборотов против часовой стрелки – и люк открыт. Зоров вываливается в другую, гораздо более просторную нишу, которая сообщается с коридором, уже вполне цивилизованным: пол и стены выложены декоративными пластиковыми плитками, на матово-белом фальшпотолке горят яркие лампы дневного света. Коридор идет параллельно тому, где на него напали. Впереди, метрах в двадцати, точно такая же ниша. Дальше – еще одна. Зоров прикидывает, что если он откроет люк во второй по счету нише, то окажется в тылу стрелявшего (или стрелявших). Что ж, это как раз то, что ему надо. Вихрем пронесшись по коридору, Зоров оказывается у цели. Запорный штурвал поддается лишь после значительного УСИЛИЯ, но дальше идет легко. Держа наготове лазерный пистолет, Зоров осторожно приоткрыл люк… После яркого света сумрак кажется тьмой. Наконец, глаза адаптируются к тусклому освещению, и Зоров выглядывает из ниши. Две фигуры с тяжелыми лазерами на ремнях. Медленно идут туда, где несколько секунд назад находился Зоров. Какие-то едва уловимые особенности их походки приводят его к выводу, что это – ДУИЧ. А значит, хозяева где-то рядом. Чутье подсказывает Зорову, что они совсем близко. Затаившись, он включает звукоусилители. Неслышные раньше шорохи лавиной обрушиваются на барабанные перепонки. Шаги роботов грохочут, как извергающийся вулкан, но Зоров вознагражден. В уши врывается шепот:
– Куда он подевался?
– Наверное, нашел люк.
– Дьявол! Теперь взять его будет гораздо труднее. Я же говорил, что засаду надо делать под водой.
Зоров конвульсивно сглотнул. Что… ЗАСАДУ?! Значит, его ожидали? Но как это могло случиться? Отследить в океане его не могли, браслет засек бы любую систему, кроме разве что принципиально новой, что само по себе маловероятно. К тому же уничтожить его вместе с подлодкой в этом случае не представило бы труда… Значит, все-таки кто-то знал заранее? Но ведь только одному человеку он сказал… НЕТ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Недоумение, неприятие, растерянность, боль, обида, отчаяние, злость – все смешалось в кипящий гейзер эмоций. ДОЛЖНО СУЩЕСТВОВАТЬ ДРУГОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ! А где-то на задворках сознания всплывает: "Чаще всего правильным оказывается самое простое…" Кто сказал это? Чалмерс или он сам? Но ведь он, Зоров, имел в виду совсем другое "простое", не это, которое пляшет сейчас перед ним уродливой ведьмой и нагло хохочет в лицо. Нет, скрипит он зубами, НЕТ! И на мгновение потеряв над собой контроль, с остервенением жмет на гашетку. Это едва не стоит ему жизни. Хотя один из роботов, задымившись, тяжко падает ниц, тут же следует ответ, и полутьму с двух сторон прожигают смертоносные лучи, и один из них жалит его в предплечье. Боль почти нестерпимая, Зоров рычит сквозь стиснутые зубы, но рука, к счастью, подчиняется мысленным приказам. Гораздо хуже, что преследователи знают, где он. Зоров бросается назад. Счет времени пошел на секунды. Стремительный бег… Падение, кувырок, упреждая вспышку уже проникшего в коридор робота. Еще один прыжок… Лазер сзади бьет уже непрерывным лучом, вокруг все горит и дымится, скручиваются черными свитками и трескаются облицовочные плитки, хлопками взрываются лампы, от ядовитого дыма сильно першит в горле. Боль снова разрывает сознание – на этот раз луч задевает бедро. Еще одно усилие – и Зоров кубарем летит в боковой коридорчик, едва различимый в клубах огня и дыма. Обрушившийся на него поток противоречивых эмоций уступает место холодной, мобилизующей ярости. В дальнем конце коридорчика – дверь. Расстояние преодолевается двумя прыжками. Заперто. Тратить время на фокусы с магнитной отмычкой не резон, и Зоров взрезает замок лазером. Большое овальное помещение. Ни души. Посредине – помост со стандартной промежуточной резонансной камерой ПРК-2А. Входящие и выходящие из нее гофрированные щупальцы волноводов делают камеру похожей на фантастического спрута. Сейчас камера не работает, но синие огоньки на форс-катафотах о многом говорят Зорову-физику. Однако как удачно, черт побери! Имеют ли представление его преследователи, что такое ПРК в ждущем режиме? И каковы возможности ее применения в нестандартном, скажем так, качестве? Ой вряд ли… Зоров рывком бросает свое тело вверх и оказывается на помосте. Надо спешить, потому что непрерывно палящий робот уже на пороге. Несколько быстрых переключений на пульте в углублении возле распахнутого люка для регламентных работ… Фиксация концевика блокировочного устройства люка… Вот так. Накопителям для выхода на режим надо секунд пять. Что ж, это время придется поиграть с роботом в кошки-мышки… Зоров несколько раз стреляет из-за камеры, и один из выстрелов достигает цели – его противник становится короче на целую голову. Однако все важнейшие системы робота упрятаны в грудной клетке, которая сейчас прикрыта спереди пластиной из гиперонита, и он идет вперед, круша все вокруг лазерным лучом. Зрелище не для слабонервных – безголовая фигура с лазером… Пора! Робот уже под помостом. Перекатившись по белому пластику помоста, который тут же вспухает огненными гейзерами, Зоров, на несколько мгновений включив пояс-антиграв, возносится на камеру. Тут он на какое-то время в безопасности – камера покрыта гиперонитовой броней, против которой лазерный луч бессилен, – но огневые нити уже тянутся к нему от двери, заставляя сжиматься на крохотном пятачке мертвой зоны, его последнего прибежища на крыше камеры, пока еще вне зон поражения обоих стрелков. Робот, стуча, взбирается по металлической лесенке, а огонь из дверного проема не дает ему даже пошевелиться. Но уже гудят, пощелкивая, накопители… Жутковато-гротескная фигура появляется на помосте. Сейчас робот, используя что-то из богатого арсенала своих возможностей, попытается сбросить Зорова с камеры – прямо под смертоносные лучи. Гул накопителей переходит в вой. Из левой руки робота выдвигается гибкий металлический стержень, и хлесткий удар страшной силы сотрясает камеру. Робот не дотянулся на считанные сантиметры, и это спасает Зорова. Робот снова замахивается и делает шаг вперед, равняясь с разверстым люком. Там, между решеткой фазового инверсора и фокусирующей троп-линзой Тауберга, обманутый заглушенной блокировкой, наливается опасным синеватым огнем клубок энергии. Страшный стержень начинает стремительное движение, и в этот момент происходит резонансный разряд. Тугой хлопок закладывает ватой уши. Камера вздрагивает, как живое существо. А то, что было роботом, оседает на почерневший помост кучкой пепла…
Пошатываясь, Зоров вышел из зала ПРК; зал представлял удручающее зрелище, как, впрочем, и малый, и большой коридоры. Однако никаких следов его преследователей. Очевидно, они поняли, что неспроста наливается огнем распахнутый зев ПРК, и вовремя ретировались. Что теперь? Мозги соображают почему-то туго, словно в них насыпали песок. Любой точный механизм от такой неприятности наверняка бы стал, мозги же худо-бедно, но функционируют. Все дело, видать, в запасе прочности. В коридорной перспективе появились спешащие фигурки людей. Все в комбинезонах – голубое с оранжевым. Персонал.
Черт бы вас побрал, вяло подумал Зоров. Тело саднило, а боль в обожженных местах не поддавалась описанию. И валялся бы он сейчас в отключке от болевого шока, коли б не сошло с него семьдесят семь потов в центре "Хакас" на тренировках по технике психоблокады болевых ощущений. Однако надо было выбирать линию поведения. Да и объяснить этим людям кое-что придется. Все вкривь и вкось, эх-хе! А ведь недавно еще он радовался, что дела идут так хорошо… Сглазил, видать. Покопавшись в карманах, Зоров извлек удостоверение офицера Департамента безопасности. Легенда номер три, подумал он и криво усмехнулся. Тем временем люди в комбинезонах приблизились и в нерешительности остановились. Их было пятеро: двое, очевидно, офицеры охраны (они щеголяли в ярко-голубых комбинезонах и в руках сжимали пси-парализаторы), остальные, в оранжевом, явно "технари". У всех были на удивление одинаковые лица от одинаково округлившихся глаз и раскрытых ртов. Зоров прекрасно понимал их; трудно ожидать невозмутимости от людей в подобных ситуациях. Да, их предупредили о визите инспектора ГЭУ, и они проводили привычные маскировочные мероприятия, не ожидая ничего экстраординарного. А тут… Дым, гарь, потоки огнегасящей пены, бьющей из раструбов автоматической системы пожаротушения, какой-то неизвестный, черт знает на кого похожий…
– Что здесь происходит?! И кто вы такой?! – подозрительно спросил офицер с шевронами и шагнул вперед. Голос его дрожаще звенел от напряжения, ствол пси-парализатора поднялся на уровень груди Зорова. Офицер явно не имел представления о защитных свойствах "шкуры". От лазерного луча, правда, "шкура" предохраняла скверно, в чем Зоров имел несчастье убедиться всего несколько минут назад.
– Я майор центрального управления Департамента безопасности Александр Зоров. Вот мое удостоверение. На Планете Карнавалов я нахожусь со специальным заданием, особой важности, связанным с предотвращением попыток уничтожения здесь некоторых объектов… вы понимаете, о чем речь. К сожалению, есть очень веские причины, из-за которых я вынужден был действовать инкогнито даже для руководителей планеты. Им я представился как инспектор ГЭУ. И, к еще большему сожалению, это мало помогло. Информация откуда-то просочилась и стала достоянием… диверсантов… Они попытались нанести удар по вашей лаборатории, и я… едва успел помешать. К несчастью, не обошлось без некоторых… издержек. – Зоров неопределенно махнул рукой за спину, откуда тянуло неприятной резкой гарью. – Самое главное – диверсанты еще не схвачены. Поэтому мне необходимо немедленно встретиться с руководителем лаборатории. А вам – принять все меры по ее охране.
За время вдохновенного вранья, произнесенного Зоровым единым духом, глаза офицера округлились еще больше; подозрительность, однако, не исчезла, уж слишком разительно отличалось сказанное Зоровым от того, что годами вдалбливалось его здешними шефами. Помогло Зорову неистребимое стремление человеческой натуры к перекладыванию ответственности на плечи более высокопоставленного начальника.
– Я… провожу вас к мэтру Вильбаху, – выдавил из себя офицер после трудной паузы.
– К мэтру Вильбаху? А… мэтр Ломбе?
– Разве вы не знаете? – сузил глаза офицер. – Мэтр Питер Ломбе руководит лабораторией лишь номинально, фактически наш шеф – профессор Винсент Вильбах.
– Ах да… да, конечно! Из-за этой стрельбы совсем вылетело из головы… Скорее, офицер, у нас очень мало времени!
Тот еще несколько секунд колебался, сверля Зорова взглядом, затем махнул рукой – идемте! Зоров зашагал за ним, даже не заметив, куда подевались остальные четверо. Впрочем, он многого мог не заметить в эти минуты, и не только боль и дурное самочувствие были тому виной. Спектр восприятия резко сузил голос, звучавший в его сознании и беспрерывно повторяющий: "Профессор Вильбах… Профессор Вильбах… Профессор Вильбах…" Он был одним из самых выдающихся умов Содружества. Физик-пространственник, вставший в один ряд с Рейли и Эйфио. Учитель, воспитавший целую плеяду блестящих молодых ученых, в лекции которого Зоров-студент был влюблен больше, чем в своенравную красавицу Светлану из параллельной группы. Добрый, честный и справедливый человек, которого любили все, кто его знал.
…Профессор Винсент Вильбах исчез на Планете Карнавалов два года и два месяца тому назад, что послужило главной причиной концентрации внимания ОСК на планете-курорте: уж очень значительной фигурой тот был. Информация об исчезновении Вильбаха в официальных хрониках носила больше траурный характер и содержала очень мало фактических данных. Зоров хорошо помнил постигший его шок от сообщения, глухие пересуды в кулуарах Академии и какую-то полубезумную надежду, что Учитель не погиб и непременно отыщется… Отыскался. Горло Зорова внезапно сдавила горькая и злая обида – чувство, которое он менее всего мог ожидать в данной ситуации.
"Что же это творится такое? – надрывался злой голосок внутри. – Ради чего все это?" Сейчас он узнает. Он задаст этот вопрос вслух. И выслушает ответ. О, он внимательно его выслушает! А затем скажет… Зоров не успел додумать, что он скажет. Шедший впереди офицер распахнул очередную дверь, шагнув за порог, и почтительно склонил голову:
– Прошу прощения, профессор. К вам посетитель. Майор Зоров из центрального управления Департамента безопасности. Я не рискнул бы вас побеспокоить, но случилось нечто чрезвычайное. И думаю, майор знает об этом гораздо больше меня. Входите, майор!
Зоров шагнул, следуя приглашающему жесту офицера, и увидел Учителя. Вильбах, казалось, не изменился. Все то же склонное к полноте лицо со спокойными благожелательными глазами глубокого синего цвета, густые седоватые усы, прячущие добродушную улыбку, нос крючком и могучий лоб с залысинами. При взгляде на Зорова в синих глазах возникло тревожно-удивленное ожидание.
– Здравствуйте, профессор. – Голос Зорова прозвучал настолько сипло, что, прокашлявшись, он был вынужден повторить приветствие. И прибавил: – Извините за несколько необычный вид, но это… функционально необходимо. – Зоров снял капюшон и спутанные пряди волос упали на лоб.
– Здравствуйте… – Вильбах произнес это как-то неуверенно. И вдруг быстро спросил, наморщив лоб: – Зоров, Зоров… Вы не были моим студентом?
Теплая волна, стирая другие чувства, прошла в душе Зорова, и губы, сами собой расплылись в улыбке:
– Неужели узнали?
– Узнал… – Вильбах, как показалось Зорову, облегченно вздохнул. – Это хорошо. Присаживайтесь.
– Почему? – с любопытством спросил Зоров, опускаясь на стул и стараясь не морщиться от боли.
– Видите ли, я не могу ассоциировать своего бывшего студента с опасностью для нашего дела.
– Спасибо на добром слове, профессор, но что же это за дело такое, ради которого надо, инсценировать собственную смерть? Ведь вас, и не только вас, исчезли ведь и другие, оплакивали сотни и тысячи людей!
– Так… Понятно. – Вильбах грустно кивнул. – Ну что ж, присаживайтесь, майор Зоров. Александр, если не ошибаюсь? Видите ли, я давно считал, что пора… открыть карты, так сказать.
И кажется, лучшего случая трудно и ожидать. С большим удовольствием я бы выложил все лишь Эйнарду… этому великовозрастному дитяти с гениальными мозгами и заячьей душой. Да, да, не смотрите так, я знаю Эйнарда лучше, чем кто бы то ни было. Знаете, почему он вошел в Круг Шести? Да потому, что он очень удобен в том смысле, что полностью солидарен с девизом Круга: "Осторожность, осторожность и еще раз осторожность". Никаких действий с непредсказуемыми и неясными последствиями! Вы закоснели там, в Системе!
– Круто вы, профессор… Даже не знаю, что и сказать. Вы полагаете, очевидно, что мы скользим по правому витку спирали Мак-Киллана?
– О!.. – Вильбах посмотрел на Зорова удивленно-уважительно.
– Вы допущены, значит, к самым большим секретам… Что вам еще известно?
– Многое. Но вы рассказывайте так, как будто я ничего не знаю.
Вильбах секунду размышлял.
– Хорошо. Я так и сделаю. Но прежде скажите, что произошло в коридоре А-6? Какая-то стрельба, пожар…
– На меня напали. Я полагаю, представители сил, враждебных и Системе, и вашему делу, профессор, в чем бы оно ни заключалось. Еще больше, чем вы во мне, я уверен в вас: ваша деятельность не может быть направлена во зло человечеству.
– Вы очень близки к истине, молодой человек, ибо мы здесь занимаемся техническим воплощением безынерционного гиперпространственного трансфуркационного перехода, который мне посчастливилось обосновать теоретически.
После экспедиции на Землю и приключения Дэна Ахавы Зоров был морально готов к чему-то подобному, но едва сдержал взрыв восторга и только произнес тихо:
– Это… это величайшее открытие века, профессор! Но почему, почему…
– …Я скрыл это от Совета? – закончил его мысль Вильбах. – Объясню. Над этой проблемой я работал давно, но решение упорно не давалось. Полагая, что приблизить к нему могут разнообразные эксперименты, я набросал программу и передал на утверждение. Эксперименты, признаю, были весьма дорогостоящими, но ведь и перспективы открывались!.. Короче, мне отказали. В этот период времени Совет в очередной раз рассматривал проект "Надежда" о крупномасштабной дезактивации Земли. Я примкнул к группе сторонников немедленного осуществления проекта, заразив многих перспективой применения безынерционной трансфуркации для удаления больших масс радиоактивной, химической и прочей дряни с поверхности нашей прародины. Если бы проект поддержали, в его рамках я получил бы любое необходимое финансирование. Но, как вам должно быть известно, проект зарубили.
– Точнее, отодвинули рассмотрение на двадцать пять лет, – вставил Зоров.
Вильбах фыркнул, живо напомнив Зорову прошлое: точно так же реагировал профессор, когда однажды на зачете Зоров начал путаться в выводе конфигурационного параинтеграла Рэйли – Поттера.
– Через двадцать пять лет меня, вероятно, уже не будет в живых, – с горькой иронией произнес Вильбах. – Да и вам будет за шестьдесят. Вам ведь нравится Планета Карнавалов? Чистое небо, солнышко, ласковый океан… Так неужели бы вам не хотелось окунуться в волны земного океана, позагорать на земном песке – под земным Солнцем?
– Я не знаю в Системе ни одного человека, который не мечтал бы об этом.
– Что не помешало Совету тем не менее принять это идиотское решение… извините за резкость. И давайте не будем об этом, а то у меня поднимется давление… Однажды, пребывая в состоянии черной хандры, я решил воспользоваться – впервые за много лет – положенным мне отпуском и провести две недели на Планете Карнавалов. И то ли очарование чудесной природы благотворно повлияло на мои мозги, то ли по какой другой причине, но решение проблемы безынерционной трансфуркации пришло ко мне именно здесь. Вместе со мной тогда отдыхал, уйдя в отставку со всех постов после памятного голосования в Совете, мой друг и единомышленник Рамон Чандра, главный идейный вдохновитель проекта "Надежда". Помню, мы проговорили до утра, не сомкнув глаз, и тогда же определили свой путь… Сейчас даже не верится, что нам удалось так много, имея так мало, да к тому же сохраняя секретность. Нам очень помогли единомышленники, примкнувшие к работе после "исчезновения". И недавно пришел первый огромный, настоящий успех…
– Ликвидация громадной свалки радиоактивных отходов на востоке Европы?
– Вы в самом деле хорошо осведомлены. Мой друг Горди Чалмерс не дремлет, так?
Зоров не ответил, широко открытыми глазами уставившись на Вильбаха. Он сказал то, что очевидным образом замкнуло логическую цепь умозаключений. И только потом понял и осознал всю грандиозность сделанного Вильбахом и его коллегами.
– Так это правда?! Вы… вы… – Голос у Зорова перехватило, и он с трудом закончил: -…делаете великое… великое и святое дело.
– Великое и святое дело… – горько повторил Вильбах. – И это говорите вы, проголосовавшие против "Надежды"? – Он махнул рукой и отвернулся.
– Не отождествляйте меня с Советом, профессор. Я даже не его член. К тому же, если бы в Совете знали о вашем открытии, я уверен, что все бы изменилось. Перед вылетом сюда меня принял Круг Шести в полном составе, и если бы вы знали, как каждый из этих уставших от страшного бремени ответственности людей мечтает о том, чтобы когда-нибудь человечество вернулось на Землю!
– Они мечтают, а мы делаем, – буркнул Вильбах, не оборачиваясь. Но в голосе его уже не было той горечи.
– Поверьте, профессор! Весь технический потенциал Содружества был бы подчинен вам! Вы бы такое смогли!.. Разве это не очевидно?
– Во всяком случае, далеко не так, как вам. Те, кто уже однажды отверг наш энтузиазм, нашу готовность самоотверженному труду, еще живы и здравствуют. И что помешает им проделать это еще раз? Скажем, под предлогом большей полезности моего открытия на других направлениях? Предлогов вообще можно выдумать множество…
– Извините, профессор, но мне кажется, что вы говорите с чужих слов. И вас не отвергли, нет. Просто временно возобладали другие приоритеты. Возможно, ошибочно, особенно если учесть дальнейшее развитие событий. Что же касается происходящего на Планете Карнавалов… Вам не приходило в голову, что не все здесь… чисто? Я имею в виду не моральный аспект "исчезновения" людей, а нечто иное. Возможно, занятые исключительно научно-техническими проблемами, вы не замечали ничего…
– Замечал, – перебил его Вильбах, – я что, слепец, по-вашему? Но мне давали работать, и это главное. Остальное не имеет значения. На сегодняшний день мы переправили в солнечную топку миллиарды тонн разнообразной мерзости с поверхности Земли! Так что я должен был предпринять, по-вашему? Затормозить работу и заняться сомнительными расследованиями? Или все-таки делать дело, которое действительно и великое, и святое? Я выбрал дело. Единственное – я запретил Фоссу бывать здесь. Поставил Рамону условие – либо я, либо он.
– Кто такой Фосс? – быстро спросил Зоров, мгновенно вспомнив ориентировку Чалмерса.
– А черт его знает. Член не то Совета, не то какой-то комиссии при Совете. Высокий интеллект, хотя и со странностями. Вначале он здорово помог нам, особенно на первых стадиях технической реализации проекта "Наша Надежда", как мы его назвали. Некоторые его инженерные подсказки я бы рискнул назвать, без преувеличения, революционными, хотя он будто бы и не физик вовсе. Именно он поставил условие и настоял на абсолютной секретности… и неустанно твердил о ней. А затем, когда пришли первые успехи, Фосс начал… ставить палки в колеса, что ли. Да, странная он личность, очень странная. Иногда мне кажется, что в нем скрыто… нечто нечеловеческое. Чушь, конечно, но с ним явно связана какая-то тайна. Рамон посвящен в нее, но мне ничего не говорит.
– А…
Но очередной вопрос Зорову задать не удалось. Замигало расположенное над дверью алое табло "Тревога", завыла сирена и голос робота-информатора произнес: "Внимание! Начинаю отсчет времени ликвидации центра по сигналу НОЛЬ. Шестьдесят минут". В алом окошечке появились черные цифры, сменявшие друг друга со зловещей неизбежностью: 60-00, 59-59, 59-58, 59-57…
– Дьявол! – вскричал Вильбах, вскакивая на ноги. – Но ведь это невозможно!
– Что случилось?!
– Включена система ликвидации станции, минуя фазу полной эвакуации!
– Программу можно остановить? – быстро спросил Зоров.
– Никоим образом. Любая попытка подобного рода приведет к немедленному взрыву.
– Кто включил программу?
– Не знаю. И ничего не понимаю. Программа включается одновременно двумя ключами, один из которых у меня, а второй – у Чандры. Мой – вот. Никаким другим образом программу включить нельзя, существуют сторожевые подпрограммы, полностью исключающие такую возможность.
– Компьютерные программы многое что исключают, – мрачно заметил Зоров. – Например, мытье человека крутым кипятком в автоматической душевой с заблокированным замком…
– О чем это вы?
– Да так… Насколько я понимаю, у вас очень мало времени. Что вы собираетесь предпринять?
– Спасать людей. На это, к счастью, хватит и получаса. Но оборудование, особенно уникальное…
– Я очень хорошо вас понимаю, профессор. Что с технической документацией?
– Имеется три полных комплекта, два у меня и один у Рамона Чандры.
– Было бы неплохо, профессор, если бы один из них вы передали мне. Этим мы резко повысим вероятность того, что документация уцелеет.
– Понимаю вас и не возражаю.
– Как вы собираетесь спасать людей? И кстати, профессор Рэдгрейв здесь?
– Персонал лаборатории уже собирается у пирса, где находится наша баржа-турбоход. Рэдгрейв как раз руководит погрузкой.
– Так. Какие транспортные средства, кроме баржи, есть на острове?
– Есть один гравиплан "стриж".
– Он вам нужен?
– Нет, я покину остров вместе со всеми.
– В таком случае я могу воспользоваться гравипланом?
– Вполне. Но как вы попали на остров?
– На маленькой подводной лодке. Сейчас мне желательно иметь под рукой более быстрое средство передвижения.
– Понятно. Вот КМП с комплектом техдокументации. – Вильбах взял из сейфа и протянул Зорову кристалл магнитной памяти, упакованный в прочный металлический футляр.
– Благодарю вас, профессор.
– Что мне сообщить руководству?
– Если вы не хотите усложнить мне задачу по поимке преступников, запустивших программу уничтожения вашего детища, то ничего. Кроме самого факта запуска, естественно.
– Вы полагаете, что Рамон…
– Я полагаю, что ваш друг Рамон Чандра и его ближайшие заместители ведут, мягко говоря, странную игру. Я не знаю пока ее сути и точного распределения ролей, но… не все благополучно в датском королевстве!
– Возможно, вы и правы, Зоров. Возможно… Хотя осознавать это достаточно болезненно. Распорядиться, чтобы вас проводили к гравиплану?
– Разрешите еще вопрос, профессор. Куда прятали "исчезнувших" во время их поисков?
– Их отвозили на остров Лисий Хвост. Там есть биостанция, но не это главное. Чуть более двух лет тому назад мой ассистент Карл Юнц обнаружил на острове некий загадочный физический объект, и Рамон направил его туда на постоянную работу. С тех пор я Карла практически не видел, за исключением случаев, когда самому приходилось там прятаться. О сути объекта сказать ничего не могу, поскольку Рамон убедил меня, что мне нельзя отвлекаться от основной работы. Я понимал, конечно, что от меня утаивается нечто, но это меня не ущемляло.
– Но как хоть все это выглядело?
– Нас доставляли туда и, как ни странно это звучит, усыпляли. Просыпались мы уже в некоем помещении, которое называлось "базовым лагерем".
Там мы пережидали, сколько необходимо, затем процедура происходила в обратном направлении.
– Вас усыпляли из соображений секретности?
– М-м-м… Не думаю. Карл сказал, что это делается во избежание искажающих воздействий психодинамических полей многих людей на механизм открытия входа в базовый лагерь.
– Неужели у вас нет даже предположений о сути объекта?
– Это скорее всего, что-то наподобие пространственной капсулы. Вроде открытого в системе Беты Сириуса "кокона Ладейникова – Берга".
– Что ж, вполне возможно. Области пространства с измененной фазой обычными методами обнаружить невозможно… Еще раз благодарю вас, профессор. Не как функционер, а как человек. Ибо то, что вам удалось сделать, – для всего человечества.
Зоров встал и крепко пожал руку Винсенту Вильбаху. И вдруг словно звенящий ледяной поток пронесся сквозь него, упруго вторгаясь, в неведомые, запретные области его сознания, и какая-то частичка его глубинной сущности встрепенулась… рванулась, разрывая непроницаемую ранее пелену… волна накатилась и исчезла, доли секунды длилось необыкновенное состояние. Но что-то осталось. Конечно, осталось.
– Знаете, как назовут вас благодарные потомки? – спросил Зоров, улыбаясь. – Ожививший Землю…