18. Зондирование
Кен понял, что старуха права и в одиночку выслеживать того, кто забрал его детенышей, – самоубийственная глупость. Конечно, он жаждал мести, но это чувство остывало быстро. Еще в Пещере оно сделалось достаточно холодным, чтобы он мог принимать абсолютно взвешенные решения. Месть вовсе не являлась главным мотивом. Гораздо сильнее звучал зов крови, и намного важнее была необходимость сохранения потомства.
Кен не интересовался именем женщины, которую сделали живым пропуском. Он ощущал неописуемое – тяжелый смрад принуждения. Не первый раз он сталкивался с проявлением несвободы – худшего из состояний, закрепленного в ведомом существе, – но сейчас испытывал дискомфорт от того, что эта марионетка принадлежала кому-то другому. Разорвать связь с хозяином означало убить ее.
На привале она сказала ему: «Я стану тем, чем ты захочешь». Он понял, что это правда. Ее сознание подвергли соответствующей обработке, чтобы она могла быстро приспосабливаться под тех, кого должна была привести в Обитель. Или НЕ привести, если «клиент» окажется скрытым врагом. Однако чуть позже он почувствовал, что изменено не только ее сознание…
Но вначале был долгий и трудный переход. Женщина неплохо держалась – первые несколько часов. Потом Кену пришлось снизить темп, потому что она начала отставать, хотя двигалась по его следам, а он прокладывал путь в сугробах, высота которых достигала паха. Волкам с их мохнатыми лапами было проще. Они тащили нарты на широких полозьях, которые редко проваливались глубже чем на длину ладони – до тех пор, пока Кен не поднял упавшую женщину и не положил ее рядом с мешками. Рой и Барби были не против. Да и кто будет возражать, если лишний груз означает пищу? Человеческая самка, конечно, худа и костлява, но это лучше, чем ничего.
Кен без труда разбирался в поведении волков. Гораздо сложнее было понять намерения тех, кто подбросил ему приманку.
Потом впереди выросла стена, занесенная снегом. Она тянулась на несколько сотен метров, и обойти ее не составило бы особого труда, но при ближайшем рассмотрении стена оказалась поездом. Локомотив и три передних вагона сошли с рельсов и теперь напоминали огромные надгробия; остальные вагоны превратились в обледеневшие пещеры. Спустя долгое время после катастрофы их уже можно было считать ЕСТЕСТВЕННЫМ укрытием.
Прорубив ход в толще снега, Кен обследовал это место с максимальной осторожностью.
В одном из вагонов еще тлел старый СЛЕД суперанимала, который останавливался тут больше десяти лет назад. Почти наверняка это был Мортимер, Отмеряющий Смерть. Кену даже хотелось этого. Он рассчитывал, что во сне к нему придет Тень мертвеца. Любые контакты полезны, даже если смахивают на кошмар…
По крайней мере, внутри вагона не было ветра. Кен накормил волков и женщину. Сам он ел только снег. Он легко подавил чувство голода, однако не стал подавлять другие желания. И после того как Кен взял женщину, он убедился в том, о чем уже догадывался: она была не только пропуском, но и очередной ступенью защиты. Она не сопротивлялась. Наоборот. Именно тогда он и услышал от нее правду: «Я стану тем, чем ты захочешь».
Кен понимал, в чем состояла цель игры. Кто-то досконально изучил все уязвимые стороны самцов. Секс – область наименее контролируемых проявлений. Преодолеть подсознательные импульсы не удавалось никому. Во время совокупления становились уязвимыми даже суперанималы. Еще были сны, но Кен отдавал себе отчет в том, что, имея дело с суперами из первой тройки, не стоит рассчитывать на такую же нелепую ошибку, какую когда-то совершил Локи.
Впрочем, у него самого был выбор. Однако Кен сознательно пошел на контакт, выяснив, кем является женщина на самом деле. Он не ошибся. Он лучше многих других знал, что такое зондирование через посредника. Кроме того, в любви самка оказалась гораздо искуснее и опытнее, чем Лили. И неудивительно: приспосабливаясь к нему, она отразила его тайные желания с совершенством зеркала.
Свойства ее метаморфной плоти были почти сверхъестественными. Кен почувствовал, что имеет дело с новым проявлением вездесущей СИЛЫ, – только СИЛА могла так изменять тела. Отсюда оставался один шаг до превращений. И легенды о Драконе уже казались куда более реальными…
А пока он воспользовался тем, что ему было нечего скрывать.
Искусство супраменталов Обители вознаградило его за снятую защиту. Самка текла под ним, билась и играла в его руках, как струя упругого пламени; в каждый момент времени она воплощала в себе то, чего вожделела его мужская сущность; каждое мгновение она наполняла все шесть его голодных чувств в немыслимых сочетаниях: удушающие петли поцелуев, щемящие запахи, горько-соленые стоны, оранжевый бархат кожи, кричащая дыра между бедрами, обжигающие контуры лица. И дальше, дальше уводила в долину, где множились ее образы: обретенная мать, чьи ласки разрушали табу и вовлекали в кровесмесительную борьбу; девственница, приносимая в жертву перед священным идолом; смерть, отбирающая из чресел жизненную силу… Универсальная любовница, она с одинаковой легкостью становилась рабыней его агрессии, палачом его слабости, растерзанной жертвой его страсти к разрушению, а в конце – черной безликой богиней его неубитой юношеской меланхолии…
Но по большому счету все это было ложью и принуждением. Он отмерил искушение, однако еще раз убедился в том, насколько совершенными могут быть миражи. Да, любовь этой самки была миражом – не отделенным в пространстве, а ограниченным рамками времени. Он подвергся полному зондированию. Он разделил с неизвестным тяжесть своих намерений. Осознавал ли он их до конца? Безусловно, нет. Поэтому он рисковал, обнажаясь до такой степени, но даже в этом проявилась его готовность рискнуть всем. За несколько часов он будто переспал с сотней женщин, и они опустошили его, вывернули наизнанку, забрали все, что еще оставалось лишнего и предназначенного для чужого сердца и ненасытного мозга…
А после его занимал уже другой вопрос: сохраняет ли самка постоянную связь с хозяином? Но, конечно, не старуха была ее хозяином. Настоящий хозяин был полностью закрыт, все каналы энергообмена надежно защищены. Кен улавливал только смутный образ того, кто находился на другом конце потока, управлявшего живым муляжом.
Однако след не мог привести к СУЩЕСТВУ. Он не указывал ни направления, ни расстояния. Более того, след сбивал с толку, ежесекундно порождая фантомов. Слишком искусная имитация… В этом хозяин самки ничем не уступал самым сильным и неуловимым суперанималам. Тем, чьих настоящих лиц никто никогда не видел.
