Глава 10

Теперь все зависит от того, успеем ли мы убраться достаточно далеко от Крепости, когда заклинание ее защитников обрушится им на голову.

Мы успели. Все, что я почувствовал, было сосущее ощущение под ложечкой, затем волна жара и все. Пронесло. Зато на востоке разгоралось зарево, словно солнце вознамерилось взойти еще раз.

Поднявшись метров на двести, дракон перешел на горизонтальный полет. Мои спутники вертели головами, но мало что можно было разглядеть в ночной темноте. Затем дракон вильнул, обходя препятствие, и взял крутую свечку, напомнив мне на миг голубя, взлетающего на карниз. Под нами проплыла вереница огней, скала, кусок каменной стены, башня… Похоже небожителям любопытно стало взглянуть на великую битву, раз они изменили извечный курс Летающего Острова, одного из немногих, что еще можно видеть на небе…

Некоторое время за нами летел слабо светящийся силуэт, я только слышал об этих существах и теперь с интересом его разглядывал. Йори, призрачный зверек, дружить с которым считалось честью когда-то. Оказывается, на Летающих Островах они еще водятся. Затем Йори решил, что лучше жить на острове, чем гоняться по небу за драконами, и повернул назад.

Под нами была степь. То есть, я знал, что должна быть степь, на самом деле в ночной темноте ничего не было видно, кроме пары случайных костров.

К счастью, царство воздуха в Кристалле населено слабо. Помимо драконов, здесь есть грифоны и гигантские орлы, но все они предпочитают летать днем. Есть еще гигантские летучие мыши — но эти меньше дракона настолько, что их можно было не опасаться. Еще, правда, были летающие острова — но вероятность столкнуться еще с одним слишком уж мала, к тому же реакции дракона, похоже, хватает, чтобы облететь такую штуку даже в темноте. Или нет? Я задумался, и именно в этот момент наше транспортное средство исчезло без следа. Нет, не совсем — падая вниз, я видел испуганно бьющего крыльями молодого петушка. Вот тебе и триста лет жизни дракона. Вот тебе … А чего я хотел — надо было ждать утренней зари.

Падая, я выкрикнул предупреждение насчет амулетов мягкой посадки, и принялся лихорадочно нащупывать свой. Орки использовали их над самой землей, но земли-то почти не видно!

Я обломил стерженек, и амулет звонко щелкнул. Неведомая сила затормозила мой полет, и я мягко опустился — разумеется в болото.

Утром мы расстались. Тимманцы сочли, что выполнили наш уговор с лихвой, и я был с ними вполне согласен. Тир пошла с ними, и уходя не забыла пригласить меня на свадьбу… Быстро это у них, однако. Как бы оказаться в Тиммане вовремя? А ведь не получится, жаль…

Нас осталось пятеро — я, Рита, Ли, Боб и полковник. Большую часть пути мы уже пролетели, в сущности, Южный тракт, он же Дорога, с которой нас так бесцеремонно уволок Ритин похититель, был рядом, одна беда, на пути у нас стояли горы. Те самые горы. Казат. Край гобблинов и троллей. Сейчас мы сидели на краю болота. Светало. Я показал спутникам появившиеся из утреннего сумрака силуэты гор и обрисовал ситуацию.

— Мы пройдем через них старой караванной тропой, — проинформировал я своих спутников. — Если повезет — никого не встретим. То есть, я очень рассчитываю, что гобблины ушли из этого края вчера вечером, в сторону крепости, причем почти все.

— Почему ты так считаешь? — поинтересовался Боб.

— У гобблинов есть собственные оракулы, — пояснил я, — и они наверняка уже знают, сколько человечины валяется в окрестностях Крепости… Не говоря уж о самой Крепости. Это называется — мародерство. Соответственно, резко возрастают наши шансы пройти по горам незамеченными.

— Прежде, чем мы выступим, — заявил полковник, — я хотел бы уточнить один маленький вопрос. — Он посмотрел на меня, и подвигал немножко челюстью, видимо, чтобы смягчить впечатление.

— Как получилось, что ты владеешь магией? Дерешься на мечах лучше любого профи? Стреляешь из арбалета? — Он подался вперед, и глядя мне прямо в глаза, продолжил:

— Кто ты, Том?

— Да, вижу, что смысла скрывать это больше нет, — признался я. — Так и быть, слушайте. Я не Том, Том давно уже умер от лихорадки. Я, — я сделал паузу, оглядывая притихшую аудиторию, — я последний из оставшихся в живых назгулов Черного Властелина!

Первой усмехнулась Рита, затем заржали Боб и Ли, затем дошло и до полковника. Он побагровел и шагнул вперед. — Сукин ты…

— Полегче, полковник, — это была Рита. — Том прав, это его дело. Он честно выполняет свои обязанности — и даже больше.

Значит, назгул из меня тоже не вышел. Жаль, право жаль.

Старый караванный путь — это значит, со времен «до» диверсии. И проложен он был со вкусом — если ты не спешишь, и нет у тебя тяжелого рюкзака, и ты не устал, то все эти живописные скалы и пропасти, все эти горные речки лучше отдыха и не придумать. В противном случае ты быстро обнаруживаешь, что дорога в десять раз длинее, чем могла бы быть, а другой просто нет. Скалы, впрочем, и впрямь были красивы, громоздясь и рассыпаясь, образуя арки и ущелья… Кое-где на скалах росли деревья, даже рощицы, среди них попадалось немало фруктовых. Еще один, кстати, парадокс Кристалла — за тысячу лет все эти яблони и вишни ничуть не одичали. В одном из ущелий, у горной речки, мы и остановились.

В речке мы наловили форели на ужин, точнее, ловил Ли, он оказывается знал, как это делать руками. Я подсмотрел, но решил не вмешиваться. Вода… Мокро… Леска и крючки, взятые мной с Земли давно уже были в лапах какого-то гобблина. Остальные члены экспедиции толпились на берегу, и помогали Ли советами.

— Как получилось, — спросила Рита, — что такие чудесные места не заселены?

Я только усмехнулся.

— Еще как заселены! В этих горах полно подземных поселений, шахт, рудников, потом этих… тоннелей. Гобблины — вот кто истинный хозяин этих мест. И именно они никого больше сюда не пускают.

— В таком случае наш переход опасен. Даже если часть их воинов ушла. Может быть разумнее пойти на юг и выйти на Дорогу дальше?

— Я думал об этом, — согласился я. — Но если кто и остался от армии Вторжения, то именно на юге они и будут. Равно как и все магические ловушки, оставшиеся от Крепости, а ныне живущие самостоятельной жизнью. И к тому же, если уж гобблины чуют добычу, они не делятся на воинов и женщин. Они выступают немедленно, и прут напролом.

— Понятно…

— Я ходил этой дорогой дважды, и ничего. Правда, времена тогда были поспокойнее.

Мы поднялись на первый из перевалов, которые нам предстояло одолеть. Словно в насмешку над моими словами о безопасности лежащего перед нами пути, справа у дороги находилась старая стоянка гобблинов. Я напомнил себе посоветовать им при следующей встрече закапывать остатки своих трапез. Особенно кости… Рита всхлипнула, а Ли цветасто выругался.

Пока они смотрели на кости, я смотрел по сторонам. Тут было на что посмотреть, и то, что я увидел, очень мне не понравилось.

— Гобблины ушли отсюда, не доев этого беднягу, — сказал я, — кем бы он ни был. Ушли в спешке. Значит, кто-то или что-то их напугало.

— Отряд людей или эльфов? — предположил полковник. — Или гномов, они вроде тоже любят горы.

— Если этот отряд уцелел после встречи с гобблинами, он бы вернулся, чтобы достойно похоронить останки, — возразил я, — у гномов и эльфов, да и у людей, с этим строго, а если победили гобблины — они бы вернулись за … Ну вы поняли. Значит, это было что-то такое, что не хоронит трупов, и чего боятся гобблины. А гобблинов, при всей моей к ним нелюбви, не назовешь пугливой расой. У них в ходу поговорка: «то, чего ты боишься, не имеет права на существование». Отступают они, только встретив превосходящие силы.

Одна догадка у меня была, но настолько неприятная, что даже не хотелось ее проверять. Однако деваться некуда. Я начал медленно, с трудом преодолевая щелкающий и клацающий язык гобблинов, читать заклинание Истинного Зрения. Так и есть.

По мере того, как я говорил, тень метрах в двухстах от нас сгустилась в гигантского хамелеона. То есть, выглядел он скорее как варан, но способность менять цвет, маскируясь под окраску окружающих предметов была позаимствована у хамелеона. Голова монстра была закрыта плотно пригнанными друг к другу костяными пластинами, глаза были размером с кулак, явно творчество создателей Кристалла, а вдоль спины тянулся двойной ряд костяных бляшек. Тело покрыто чешуей, и не спрашивайте меня, как мертвые чешуйки могут менять цвет… Таких зверей я еще не видел, и признаться, понятия не имел, чего от него ждать. Гобблины однако удрали… Надо ли уточнять, что двигался монстр в нашем направлении?

— Зачем ты это сделал? — поинтересовался полковник. Я признаться даже не сразу понял, о чем шла речь. Затем до меня дошло. Он решил, что я только что сотворил эту штуку. Предоставив Рите объяснять полковнику, что такое истинное зрение, я махнул рукой, указывая группе направление.

Тварь спешила, что означало скорость чуть выше, чем у среднего пешехода. Росту в ней было метра два, а в длину — все десять. Всегда лучше пользоваться преимуществом в скорости, нежели в численности, так что мы поспешно направились прочь. Хамелеон двинулся следом.

Сначала мы двигались вниз по склону, и идти было легко. Затем, однако, пошел подьем, и довольно крутой. Я еще раз помянул недобрым словом того, кто проектировал эти горы. Хамелеон, напротив, не сбавлял темпа и расстояние между нами начало сокращаться. Если бы не рюкзаки за спиной! Но бросать вещи не хотелось. Тут я на счастье вспомнил, что в группе у меня одни военные, без «балласта», и скомандовал «бегом». Кто там говорил о красотах горного края? Два часа изнурительного бега, зато мы оторвались от погони, и может быть, навсегда. По крайней мере так я думал, пока полковник не углядел в бинокль, что хамелеон нюхает землю, а следовательно, со следа так просто не собьется.

Мы рассыпали по земле табак, и при помощи веревок и камушков оставили за собой превосходную ловушку. При минимальном везении, наш преследователь будет погребен под несколькими тоннами камня.

Следующие два часа — и мы оказались на гребне перевала номер два. Отсюда в бинокль можно было видеть, как хамелеон ворочает головой, потеряв наш след среди табачного крошева, задевает веревки, и затем, под всеобщее ликование, наша ловушка сработала, и несколько глыб прокатились по хребту зверя. Мы ликовали недолго. Глыбы зашевелились, и, выбравшись наружу, хамелеон двинулся дальше, не показывая ни малейших признаков усталости.

— Какие будут предложения? — поинтересовался я. Молчание. — Значит делаем так — ищем гобблинскую пещеру с дверью, и дальше идем под землей. Они все взаимосвязаны, эти ходы, так что…

— Почему бы тебе не попробовать применить магию? — прервал меня полковник.

— В Крепости у тебя очень неплохо получилось. Сотвори еще одного дракона и пусть они разбираются…

— В Крепости я использовал энергетические резервы их защитной сети. — Я сокрушенно развел руками. — Самому, за счет своих резервов, мне и кролика не сотворить. Увы — мы можем только бежать.

В этот самый момент в десятке шагов от нас покатился по склону камешек. Я бросился наутек, прежде, чем понял, что произошло, остальные последовали за мной. Пробежав метров двести, я остановился, и опять произнес Истинное Зрение, стараясь накрыть им как можно большую площадь. Тогда мы увидели, что наш преследователь больше не был одинок — по крайней мере две новые твари двигались к нам с разных сторон. Мы опять побежали. После двух заклинаний меня покачивало, к тому же не оставляла мысль, что спасаясь от ставших видимыми противников мы идем прямиком в объятья невидимому…

Гобблинские ходы… Вообще-то они пронизывают эти горы во всех направлениях, соединяются, расходятся, образуют залы и ныряют на невообразимую глубину в шахты. Обычно они имеют двери, дабы удерживать непрошеных гостей снаружи. Мы стояли как раз перед такой дверью, и дальше пути не было. Ибо на двери были начертаны руны. На решение задачки мне отводилось минут пятнадцать, после этого нас должны были начать есть.

Руны — это еще одно изобретение Артура Ли Норта, они являются, если так можно выразиться, физиологической письменностью. Если, к примеру, данный текст был написан гобблином, то любой гобблин сможет его прочесть. Но никто иной, ни эльф, ни человек, причем дело не в знании алфавита. Письменность, присущая расе. Точно также обстояли дела с текстами, написанными эльфами, орками и тому подобное. Одним лишь людям руническое письмо было недоступно.

— Рита, мне потребуется веревка. — Если то, что я задумал, сработает, мы укроемся за каменной дверью. Если нет — я буду связан, и даже не смогу сопротивляться, когда меня будут есть. — Свяжи меня.

— Что? — удивилась девушка.

— Я собираюсь превратиться в гобблина. На время. Только так можно прочитать эту белиберду. Нет-нет, ноги тоже. И локти.

Итак, гобблин. Я — гобблин. Злой, и очень агрессивный. Если бы не веревки, которыми его связали, он перегрыз бы людям горло. Кроме девчонки, которую… Я — гобблин… Самогипноз, первое, чему меня научил Старик, когда выловил замерзшего мальчишку из проруби, куда его забавы ради столкнули старшие ребята. Всего лишь — за то, что не хотел колоться. Плюс магия, которая в этом мире подчиняется, как ни странно, тем же законам, что и стариковская наука. Посмейся над собой. Ирония. Не концентрация и могущество — всего лишь легкий юмор… Сидит псих в смирительной рубашке перед закрытой дверью в туалет, а ручку не повернуть — руки-то за спиной… И бормочет… Я — гобблин…