3
Психоломка не прошла для Грея бесследно.
Что-то неуловимое сдвинулось в сознании, просуществовавшем уже треть тысячелетия.
Он больше не встречался с Кертисом. Это было бессмысленно. Пока Шегал не вернется с Артуром, согласным занять место отца, его позиция будет проигрышной.
Выступать с обращением к Империи – по поводу речи Кертиса, ставшей событием номер один, – он тоже не стал, предоставив отдуваться пресс-секретарям.
После того как крейсер стартовал к Горре – планете, непременной для Преклонения Ниц, Грей вяло пролистал оперативную сводку и остался сидеть, глядя в стену.
Жизнь и впрямь была серой пустыней. Вот только ничего трагичного в этом не оказалось.
Когда Патриарх Единой Воли обратился с просьбой о видеоаудиенции, Грей не сразу дал разрешение на связь. Не потому, что собирался выдерживать унизительную для собеседника паузу, как в случаях с Кертисом. Просто он не видел повода для разговора. Но Патриарх ждал, не прерывая расточительного даже для церкви прямого канала, и Грей сдался.
Изображение было подчеркнуто низкосортным – зернистые поверхности, слишком яркие и однообразные цвета. Даже объем казался неправдоподобным.
– Император, – Патриарх сидел за низеньким столиком перед маленькой дымящейся чашкой, – моя радость по поводу неудачи покушения безмерна.
– Благодарю, Владыка. – Грей попытался ощутить прежнее любопытство, неизменное при встречах с Патриархом, и не смог.
– Простите за качество нашей встречи… – Патриарх даже не подумал приподняться. – Но церковь обязана давать пример скромности и бережливости.
– Даже Императору?
– Все равны перед Единой Волей, Грей. Что стоит роскошь вашего дворца или красота наших храмов перед Сотворившим Мир? Что значат лишние краски изображения перед нашим даром общаться и понимать друг друга?
Грей кивнул:
– Я понимаю, Владыка. Но порой это тщеславие помогает понять друг друга. Забыть о расстоянии.
– Мы всегда далеки меж собой, Грей. Ты говоришь об иллюзиях. Так вино дает нам иллюзию радости, а секс – иллюзию близости.
– Хорошо, Владыка. Чем я обязан радости видеть вас? – Грей отвел взгляд от слишком ярких красок изображения.
– «Линии Грез», Император.
– Увы, я узнал правду о ней одновременно со своими подданными.
– Я не порицаю вас. Единственное, что хотела бы церковь, – знать, как поступит Император.
– А как поступите вы, Владыка? Кертис обещает сделать людей равными Богу. Вас это не тревожит?
Фигура в темном плаще качнула головой:
– Нет, Грей.
– Почему?
– Я не хотел бы отвечать.
– А я надеюсь услышать ответ.
Патриарх поднес к губам чашку. В очередной раз Грей попытался разглядеть хоть часть его лица. Безуспешно.
– Вы веруете, Император?
– Да.
– В воздаяние за праведность и грехи, в вечную жизнь и высший разум?
– Да.
– Тысячелетиями люди верили в то, что ни один их проступок не останется потаенным от Бога. Что праведников ждет награда, а грешников кара. Что есть рай и есть ад. Верили – и грешили. Почему?
– Люди слабы.
– Кому это знать, как не мне, Император. Но почему человек готов променять вечное блаженство на минутное удовольствие?
– Рай далеко, Владыка. Его цветы и благодать – иллюзия по сравнению с миром вокруг.
– Так вот, Кертис обещает людям рай.
Грей помолчал:
– У отделений «аТана» – толпы.
– А вы всмотритесь в их лица, Император.
Патриарх вновь потянулся за чашкой.
– Я не знаю, что смогу предпринять, – тихо сказал Грей. – Кертис неуязвим и стоит на своем. Если я получу возможность влияния – «Линия Грез» будет уничтожена.
– Только не спешите, Император. Благодарю вас за беседу и жду возвращения на Терру.
Изображение исчезло. Грей остался один, как всегда.
– Всмотритесь в их лица, – прошептал он. – Они все хотят быть Императорами, Владыка… – Он усмехнулся пустоте, лучшему в мире собеседнику. – Императорами Иллюзий.