— Больно было умирать? — спросил Томми. Кей покосился на него, продолжая вести машину.

— А ты не заметил?

Мальчишка продолжал храбриться. На него нашло то бесшабашное состояние, которое частенько охватывает взрослых людей перед лицом смерти, и почти никогда не посещает детей.

— Заметил. Ты вопил, как недорезанный гаял. Даже противнее.

— Очень остроумно, — согласился Кей. — Твой голосок вряд ли окажется громче.

Центр Ангобада давно остался позади, потом исчезли жутковатые лачуги окраин. Лишь иногда вдоль дороги тянулись высокие заборы особняков, за которыми теплели окна. Томми провожал их свет тоскливым взглядом. «Мицан» шел на полной скорости, иногда перехватывая управление — так деликатно, словно Кей сам справлялся со всеми сложностями неосвещенного, мокрого шоссе.

— Снял домик в пригороде? — спросил Томми. Альтос промолчал. Мальчишка осторожно подался вперед.

— Не советую, — не поворачиваясь сказал Кей. — Ты ведь уже признавал, что не сумеешь меня задушить.

Дождь все лил и лил, стирая последние признаки дня. Томми, скорчившись на заднем сидении, смотрел на широкий затылок Альтоса. Будь у него хоть что-нибудь поувесистее папки с тетрадками, он бы рискнул.

— Я думал, что ты врешь про аТан, — неожиданно признался он. — В кино так часто бывает… бандит пускает слух, что у него аТан, и его все боятся.

— Жизнь не кино. Куда похуже, мальчик.

— Все равно я не жалею. Я отомстил за Ленку. А кто-нибудь за меня отомстит.

— Очень возможно.

Томми поежился.

— А почему ты вызвал врачей к школе? Ты же не любишь детей. И по телевизору говорили, ты наемный убийца с повадками садиста.

— Они вступились за глупого друга. Это заслуживает уважения, не находишь? Кстати, мы приехали…

Машина замедлила ход, подъезжая к бетонной стене. Символическая высота ограждения, за которым тянулись длинные ряды ангаров, вполне компенсировалась эмиттерами силового поля, установленными вдоль стены. Сейчас защита была выключена — в дождь она тратила слишком много энергии даже в режиме ожидания. Кей остановил машину у прозрачной будочки проходной — над ней щит был включен.

— Я буду кричать, — быстро сказал Томми.

— Кричи, — согласился Кей, включая переговорник.

— Вы в охранной зоне космопорта Каилис-грузопассажирский, — произнес чей-то скучающий голос. — Цель вашего появления?

— Помогите! — крикнул Томми. Кей словно и не заметив этого, сказал:

— Мой катер на семнадцатой стоянке.

— Первичный пароль?

— Помогите! Меня хотят убить! — надрывался Томми.

— Домино, тридцать, альфа, семь, — продиктовал Кей.

— Спасибо за пользование нашим сервисом, — сказал охранник. — Проезжайте по световому лучу.

— Ну помогите же… — прошептал мальчик. Кей неторопливо отключил переговорник, въехал в открывшиеся ворота. Сказал:

— Дождь, слякоть, досмотр необязателен… Переговорник машины настроен на мой голос, дурачок. Он фильтрует посторонние шумы.

Машина медленно ползла вдоль ангаров, следуя за пятнышком оранжевого света. Томми молчал.

— Я так уже провозил одного типа, — сообщил Кей. — Он мне крупно насолил, ранил клиента. Я ведь не киллер, я телохранитель. Это чуть-чуть другое… А того господина я закрепил под дюзами катера, и взлетел.

Мальчик издал всхлипывающий звук.

— Ты не бойся, у тебя судьба интереснее, — сообщил Кей.

У семнадцатого ангара Кей продиктовал еще один код — на этот раз автомату. Широкие двери разошлись, и машина въехала внутрь. Зажегся свет — длинная белая панель под крышей.

— Мы почти дома, — сказал Кей, откидываясь в кресле. Он понял, что успел забыть свой катер — и соскучиться по нему.

Гиперкатера появились лет десять назад, с изобретением реаджекс-привода, не требовавшего столько места, как более дешевый интерфазник. Катер Кея уже успел слегка устареть — но это была крепкая модель, вышедшая с эндорианской верфи, лучшей в Империи. Жилой отсек — десятиметровый овал, крепился к двигательной установке, шару чуть меньшего диаметра, двумя длинными решетчатыми фермами. Между ними тянулся цилиндр кваркового реактора. Некоторые раскрашивали катера в цвета своих планет, или имперский биколор. Кей предпочитал простые цвета — серый и черный. Но нанесли их на корпус под руководством опытного дизайнера, придав мирной машине обманчивую внешность военного кораблика.

— Привет, парень… — сказал Кей, опуская стекло.

— Привет, незнакомец, — донеслось от корабля низкое контральто. — Ты похож на моего хозяина.

— А я он и есть, — ответил Кей.

— А не врешь? — голос поднялся, обретая интонации сварливой жены.

— Не вру!

— Может и пароль скажешь? — вкрадчиво поинтересовался корабль.

— Да раз плюнуть!

— Ладно, входи… гулена… — чистым лирическим сопрано согласился катер. Из кабины плавно выдвинулся трап.

Кей открыл дверь и гордо сказал Томми:

— Ему только в «Аиде» петь, не находишь? Голос ставила бывшая певица… из любви к искусству.

Мальчику сейчас было не до вокальных способностей гиперкатера. Он выбрался из машины, беспомощно огляделся. Ангар был пуст, только в дальнем углу высился распределительный терминал. Шланги и кабели были аккуратно свернуты, но пульт светился. Там наверняка был телефон… но наручники не давали никаких шансов до него добраться.

— Не спи, — направляясь к трапу, сказал Кей.

— Мальчика тоже впускать? — полюбопытствовал корабль.

— Да, придется…

— Я, в общем, не напрашиваюсь, — в последнем приступе отваги сказал Томми. Кей захохотал.

По сравнению с жилым отсеком грузовика гиперкатер был вершиной комфорта и уюта, но Томми в отличии от Артура этого оценить не мог. Каюта скорее подошла бы лайнеру средней руки, чем крошечному суденышку. Мягкий ковер на полу, кресла, хрусталь в горке из темного дерева, пара хрупких столиков. На одном даже стояли цветы в вазочке… увядшие.

— Долго болтался в этот раз, — сообщил катер, когда Кей неодобрительно глянул на букетик. — Кстати, по местным сетям сообщили, что ты убит.

— В первый раз что ли? — Кей вынул букетик и отправил его в керамический сосуд, стоявший на полу. В сосуде заурчало.

— А еще говорили, что убийца — мальчик лет тринадцати… ровесник нашего гостя, как я понимаю?

— Если бы не я сам отлаживал твою логику, то пришлось бы счесть тебя разумным, — сказал Кей.

— Благодарю, — сухо ответил корабль, в очередной раз сменив колоратуру — на баритон.

Кей посмотрел на Томми. Тот стоял у закрывшегося входа, беспомощно теребя браслет на кисти. Кей вздохнул и расстегнул свою половинку наручника. Браслет на руке Томми щелкнул, спадая. Мальчик дернулся.

— Что будем делать… убивец? — спросил Кей. — Медленно запихивать тебя в утилизатор, приклеивать под дюзы, нарезать кусочками, облучать из алгопистолета, пороть?

Губы Томми задрожали. Он заплакал.

— О… — разочарованно сказал Кей. — Укатали силикоида кислородные планеты… Тот, да не тот.

— Чего… чего ты хочешь?

— Иди в ту дверь, там душ. Вымойся, на тебя противно смотреть… грязь и сопли…

— Зачем?

— Я предпочитаю убивать свежевымытых детей, — сказал Кей. — Иногда я их даже кормлю ужином. Иди. Одежду сунешь в чистящий блок, достанешь через десять минут.

Он повернулся и вошел в открывшуюся перед ним дверь, в маленькую рубку, освещенную огнями просыпающихся пультов.