Эпилог
Земля. Шесть лет спустя
Большое здание военной академии на Земле многие непосвященные и считали главным учебным корпусом, где курсанты проходят обучение. На самом деле это было всего лишь административное здание, причем не самое главное. И никогда здесь не проходили занятия. Стены этого здания видели курсантов только два раза в год: осенью, когда тысячи двенадцатилетних мальчишек и девчонок выстраивались здесь, чтобы принести еще не присягу, а клятву и надеть новенькую курсантскую форму. И летом, когда после шестилетнего обучения значительно поредевшие шеренги тех же уже юношей и девушек строились на этом же плацу, готовые сменить свою курсантскую форму на форму мичманов земных вооруженных сил. В остальное время в этом здании стояла тишина. Только изредка ее стены видели проверяющих из адмиралтейства или из правительства. Реальные же учебные корпуса, где действительно шли занятия, были разбросаны по всей Солнечной системе – от Луны, до спутников Юпитера. Там курсанты учились действовать в состоянии невесомости, повышенной силы тяжести. Там же шли занятия по предметам: физике, математике, теории пространственных прыжков, а также по другим, чисто специфическим предметам. Но вот проходят годы. Мальчики и девочки превращаются в юношей и девушек, заканчиваются выпускные экзамены, и сотни кораблей со всех учебных корпусов академии устремляются к Земле. Здесь все эти уже не курсанты устремляются к Центральному зданию, где и должны они будут получить свое первое назначение на корабли, в десантные подразделения, в отряды рейдеров. В короткий срок все поле перед зданием начинает пестреть мундирами десяток служб. Только один раз представители всех родов войск собираются в одном месте.
Конечно, все это чисто внешняя сторона дела, рассчитанная на публику. Реально же курсанты приносят присягу и получают документы немного раньше, в своих корпусах. Здесь же они как бы узаконивают свое положение перед обществом. Именно после речи председателя сената Земли курсанты становятся полноправными мичманами – будущими офицерами. А потом будет праздничная пирушка и законные полгода отпуска.
Вот и сейчас готовые мичманы радостной толпой устремлялись с плаца и растекались по всем улицам. Многие из них тут же направлялись к ждущим их родителям, которые, не скрывая слез, встречали своих чад. Да и сами новоиспеченные мичманы в этот день не стыдились слез. Никто уже не опасался ехидного крика в спину: «Маменькин сынок идет!» Этот день был днем курсантов, и в этот день им позволялось многое.
Но даже в этой толпе радостных людей выделялись трое. Они были разного возраста, одному вообще было двадцать три года, двое других были младше своего спутника, но все же старше остальных мичманов, пусть и на год-два. Их никто не встречал, да, похоже, они и не ждали, что их встретят. Держаться они тоже предпочитали вместе. Однако было видно, что, несмотря на все их отличие, остальные курсанты относятся к этой троице с каким-то непонятным почтением.
Вдруг «море» мичманов как бы раздвинулось, пропуская плотного человека с жестким взглядом. Однако внимательный человек заметил бы в этом волевом взгляде какую-то грусть, которая, казалось, навеки поселилась в нем. Эта печаль становилась гораздо заметнее, когда человек смотрел на радостных новоявленных мичманов. Однако сами мичманы, когда мимо них проходил этот человек, вдруг делались серьезными. Они почтительно расступались перед ним, отдавали честь и старались поскорее исчезнуть куда-нибудь, словно это они были виноваты в его грусти.
Адмирал подошел к странной троице. Некоторое время все четверо молча смотрели друг на друга, не замечая никого вокруг.
– Ну, здравствуйте, господа мичманы, – заговорил наконец адмирал.
Троица неуверенно переглянулась.
– Здравствуйте, господин адмирал, – заговорил старший из троих.
Адмирал махнул рукой.
– Давайте без чинов. Я рад, что вы сумели окончить академию. Честно говоря, многие не верили, что вы справитесь.
– Мы должны были справиться, – твердо заговорил второй новоиспеченный мичман. – Иначе и быть не могло.
– Я рад, что ты так думаешь, – улыбнулся адмирал. Тут он повернулся к третьему собеседнику – девушке. – А что у тебя? Все по-старому?
Девушка плотно сжала губы и мрачно посмотрела вдаль.
– Понятно. – Адмирал несколько растерянно потрепал ее по плечу. – Держись.
– Я держусь. Однако… адмирал… я хочу сказать… сейчас, иначе потом уже никогда не решусь. Нет, я ни о чем не жалею… просто я хочу сказать, что сделаю все возможное, чтобы не подвести вас и оправдать ваше доверие. Обещаю, что вы не пожалеете о том, что в свое время вступились за меня.
– Я знаю. Я еще на Нордаке понял, что ты стоишь того, чтобы тебе помочь. Все вы стоите этого. Виктор, – голос адмирала прервался, – мой сын…
– Мы помним его, – поспешно заговорил самый старший мичман.
Адмирал благодарно кивнул. Немного помолчал, а потом перевел разговор.
– Приходите к нам. Вы знаете, что в нашем доме вам всегда рады.
– Обязательно, – пообещала девушка. – Вы с Верой Николаевной для нас как родители.
– Ловлю на слове, – усмехнулся адмирал. – Ждем вас завтра. Сегодня вы вряд ли освободитесь. – В глазах адмирала проскользнула смешинка. – Так что до завтра. Верочка уже с утра для вас что-то там стряпает.
– Пирожки? – радостно спросил младший юноша.
– Алуру только бы пирожки, – хмыкнул старший из троицы. – Он за пирожки Веры Николаевны готов на все.
– А сам-то как лопал в прошлый раз? Забыл? – взвился Алур. – Он еще тут меня будет обвинять в обжорстве!
– Оба вы хороши, – под смех адмирала заметила девушка. – И Алур прав, тебе, Руп, лучше бы помолчать. Тут еще можно поспорить, кто из вас больше ест.
Руп развел руками.
– Но что я могу поделать? Эти пирожки Веры Николаевны такие… такие… я даже не знаю, как сказать. Все слова кажутся мне слишком блеклыми по сравнению с пирожками.
– Будут вам и пирожки, и все остальное, – пообещал адмирал. – Ну ладно, не буду вам мешать праздновать выпуск. Понимаю, что я сейчас только мешать буду.
Трое мичманов проводили адмирала взглядом. Улыбки медленно сбежали с их лиц.
– Всякий раз, как я вижу Владимира Петровича, мне хочется разреветься от жалости, – заметила девушка.
Алур ободряюще взял ее за руку.
– Ему тяжело, Велса.
– Ну, вы идете?! – подбежал к ним один из новоиспеченных мичманов. – Мы тут скидываемся на аренду зала. Вы с нами?
– Сейчас, – заметил старший юноша. – Обязательно. Пошли, что ли?
Традиция присвоения первого звания, пусть пока еще не офицерского, до которого предстояла еще годовая практика на кораблях и в подразделениях, курсантами была отработана за века. Шумной толпой они ввалились в арендованный зал ресторана, где официанты, в любое другое время призвавшие бы курсантов к порядку, сейчас только снисходительно посматривали на эту шумную толпу.
Веселье продолжалось почти до утра. Только когда первые лучи солнца осветили горизонт, новоиспеченные мичманы стали расходиться. Вскоре покинули зал и Велса с Алуром и Рупом.
Втроем они медленно шли по пустынной улице предрассветного города. Медленно разгоралась заря, и в этот момент им казалось, что ничего прекраснее в мире быть не может. У каждого из них в академии появились друзья. Причем такие, о каких раньше они и мечтать не могли. Но все же… все же было кое-что, о чем ни один из них заговорить пока не решился. Первым решила нарушить это негласное табу Велса:
– Знаете, сейчас я гораздо лучше понимаю поступки Виктора.
– Ты о чем? – спросил Алур.
– Неужели вы до сих пор ничего не поняли? Руп? Алур? Ведь Виктор в тот раз мог спастись! Но он даже не предпринял попытки. Просто стоял и ждал, когда в него выстрелят. С его-то реакцией он мог уклониться от выстрелов, а потом спрятаться за кем-нибудь! Да ведь рядом с ним два солдата стояли! Опрокинуть одного на себя, вот и все!
Руп и Алур старательно отводили глаза, но от Велсы было не так-то легко избавиться.
– Так что вы молчите?!
– Я думал над этим, – признал Алур. – Думал, всякий раз вспоминая тот момент, когда Виктор познакомился с Греппом. Его тогда еще расстрелять хотели. Помните, с какой скоростью он начал двигаться?
– И что? – осторожно поинтересовался Руп.
– А то! – с неожиданной злостью заговорил Алур. – Почему же он потом не сделал так же? Почему дал себя убить? Не знаете? Да нет, знаете, только сказать боитесь! Из-за нас! Из-за нашей слепоты!
– Алур, ты не прав, – тихо заметила Велса. – Знаете, я только здесь, на Земле, поняла по-настоящему, что в мире существует и кое-что важнее жизни. Нечто, за что можно и рискнуть ею. Помните о том, что честь стоит жизни? Виктор же пожертвовал своей честью ради нашего спасения. Мы все называли его предателем, но только здесь, на Земле, мы поняли, какую на самом деле жертву принес Виктор ради нас. Он ничего не искал для себя, но он стал дважды предателем. Как вы считаете, легко подобное далось такому человеку, как Виктор?
– Теперь-то мы понимаем, что он не был предателем…
– Был! – перебила Рупа Велса. – Неужели ты так ничего и не понял? Он был предателем! Чтобы спасти людей в тараверской армии и нас, он предал Тараверу. Потом он пошел на службу к этому Хозяину. Можно спорить с его решением, но так оно и было. И он был искренен. И он снова дал слово. А потом снова нарушил его! Снова предал, теперь уже Хозяина и опять, чтобы спасти нас. Но вы все забываете, что он мог спасти нас и не предавать Хозяина!!!
– Как это? – удивился Руп.
– А вот так! – теперь уже ответил Алур. – Теперь-то я понимаю свою глупость, когда устроил переполох на верфях. Шуму я тогда наделал гораздо больше, чем вреда, но дело не в этом. Потом отец Виктора показывал мне смертный приговор – мой приговор, вынесенный заочным судом за те мои действия. Но он не был подписан. Хозяину был нужен Виктор, нужен позарез. Ради него он и наплевал на все мои выходки. Он же ведь понимал, что в случае моей казни Виктор откажется работать с ним. Так что и наш побег Хозяин просто спустил бы на тормозах. Только бы надзор усилил.
– Так значит, Виктор просто притворялся, что служит Хозяину? – удивился Руп.
И Велса, и Алур посмотрели на Рупа, как на идиота.
– Ты же встречался с Хозяином! – заметила Велса. – Разговаривал с ним! Неужели ты считаешь, что его можно было обмануть, играя роль предателя? В том-то и дело, что Хозяин поверил в предательство Виктора именно потому, что тот и был предателем.
– Тогда я ничего не понимаю, – признался Руп.
Велса вздохнула.
– Виктор был предателем. Причем дважды предателем. Он пожертвовал всем: честью, дружбой, нарушил все свои обещания. После всего этого зачем ему было жить? Он сделал последнее, что смог в жизни, чтобы реабилитировать себя хотя бы в наших глазах и спасти планеты содружества от нашествия. Он же ведь сам тогда сказал, только мы не поняли. Он говорил, что слишком поздно понял, что нельзя садиться играть в покер с дьяволом и что у того все карты все равно крапленые. В тот момент я не поняла смысла этой фразы, но потом узнала и про покер, и про дьявола. Ведь было не важно, будет Виктор командовать армадой вторжения или нет. Ясно, что кровь все равно прольется и ее будет много. И не только при вторжении. Потом еще надо утвердить власть. Ведь военное завоевание содружества только начало. Он поздно сообразил это. И сообразив, понял, что совершил ошибку. Он еще тогда сказал, что это именно мы помогли ему понять все. Думаю, что он был в тот момент совершенно искренен. А потом, когда он уже все сделал… зачем ему была жизнь с позором? Он не стал убивать себя… просто не стал защищаться.
– Ты считаешь, что это был его сознательный выбор? – тихо спросил Руп.
Велса, отвернувшись, посмотрела на восход.
– Я потом спрашивала Линку, что в тот момент чувствовал Виктор. Сначала она не хотела говорить, а потом призналась… Она сказала, что он тогда был спокоен. Абсолютно спокоен. Она призналась, что никогда ни у одного человека не ощущала такого спокойствия.
Ненадолго воцарилось молчание. Ребята уже давно остановились, примостившись за столиком одного из уличных круглосуточных кафе. Правда, официантка постоянно поглядывала на мичманов, поскольку те сидели за столиком уже почти полчаса, но так и не сделали ни одного заказа. Она бы уже давно попросила их уйти, но всякий раз что-то удерживало ее от этого. Эти молодые мичманы довольно сильно заинтересовали ее. Во-первых, сразу было видно, что они не земляне. А во-вторых, девушка, пытаясь сделать это незаметно от своих приятелей, часто тайком вытирала глаза, чтобы убрать слезы. Остальные двое также выглядели подавленными. Официантка прекрасно знала, что сегодня курсанты получили свое первое военное звание. Так что причин быть такими мрачными у этих мичманов вроде бы не было. В подобных делах официантке не нравилось что-либо не понимать, и она на всякий случай покосилась на улицу. Увидев там патрульных, она успокоилась, решив пока ничего не предпринимать против этой странной троицы.
– Значит, сознательный, – вздохнул Алур. – Я могу понять его, но принять… наверное, надо родиться землянином, чтобы все это принять как часть жизни. Но тем не менее он предатель. Был и остается им.
– Да, – призналась Велса. – Он предатель. Но, честно говоря, я восхищаюсь им. На Земле я научилась по-настоящему ценить жизнь. И такие понятия, как честь, для меня совсем не пустой звук. Виктор же научил меня гораздо большему… – Велса ненадолго замолчала, а потом продолжила: – Он научил жертвовать даже честью ради своих друзей. До сих пор я задаю себе вопрос: «А смогла бы я сделать нечто подобное?» – и не нахожу ответа.
– Что ты хочешь сказать? – осторожно поинтересовался Руп.
– А то, что все его предательства были не ради каких-то корыстных целей, а ради друзей. Первый раз он спасал нас и всех остальных тараверских солдат, которые наверняка погибли бы в случае орбитального залпа. Во второй раз он опять спасал нас и все содружество от нашествия. Понимаете, порой, как это ни странно может показаться, отдать жизнь за то, во что веришь, довольно легко. Это бывает гораздо проще, чем жить. Виктор мог в первый раз послать представителя Хозяина подальше и двинуться в атаку. Получить удар с орбиты и храбро погибнуть в бою, утешаясь тем, что сохранил честь незапятнанной. Так мог поступить и Виктор. Возможно, что мы бы и не погибли в этом случае. А там корабли Хозяина высадили бы десанты на мирные, не имеющие никакой защиты планеты. Начался бы грабеж, война. Но это ведь такой пустяк, зато честь спасена. Но Виктор избрал другой путь. Он выбрал жизнь. Жизнь без чести, понимая, что нарушил слово, слушая наши обвинения. Теперь-то я понимаю, какую боль причиняли ему наши слова. Он выбрал жизнь в позоре, когда принял предложение Хозяина, понимая, что может спасти множество жизней. Можно спорить о его правоте, но никто не сможет оспорить то, что Виктор в тот момент меньше всего думал о себе. Он пожертвовал своей честью, но зато планеты содружества не познали ужаса вторжения. Галактику не бороздят военные корабли, расстреливающие все, что попадет в их поле зрения. И нет больше Хозяина. Но даже зная все это, я не уверена, что смогла бы поступить так же, как поступил Виктор. Он был предателем, да. Тут уж никуда не деться. Только ведь он предал всех, чтобы всех спасти.
– Довольно парадоксальная мысль, – невесело хмыкнул Алур. – Но как бы то ни было, мы все обязаны ему жизнями. Как и все те люди в содружестве, что избежали вторжения сил Императора. Пусть все не прошло совсем бескровно, но тут содружеству некого винить, кроме самих себя.
– Все равно это довольно грустно. Но… но ты прав.
Руп неожиданно щелкнул пальцами.
– Знаете, я много читал историю Земли. Все пытался понять, почему они пошли по такому странному пути развития и почему у них до сих пор сохраняется армия. Сам Виктор как-то объяснял мне, но в то время я еще не готов был слушать. И там нашел один обычай, который шел с последней большой войны. Там поминали воинов, павших в битвах. Я потом спросил адмирала, он сказал, что этот обычай применяется до сих пор. Я сейчас.
Руп неожиданно выскочил из-за стола и устремился к ближайшему продуктовому магазину, который был открыт в этот ранний час. Алур и Велса недоуменно переглянулись и стали терпеливо ждать. Вскоре показался Руп с бутылкой водки в одной руке и с ржаным хлебом в другой. Только тут дошло до Велсы и Алура.
– Я тоже слышала об этом обычае, но, Руп… ты уверен? И потом, распивать спиртные напитки в общественных местах здесь запрещено.
Руп покосился на бутылку в руке.
– Мы и не будем распивать, мы просто последуем древнему обычаю Земли. Честно говоря, она мне не очень и нравится. А что касается общественного порядка, то я готов заплатить и штраф, если понадобится. – Руп достал ножик и аккуратно отрезал от буханки ржаного хлеба четыре ломтика.
Алур тем временем сходил к стойке кафе и принес оттуда четыре пластиковых стаканчика. Заинтересованная официантка, поспешно протерев стойку, двинулась за мичманом, пытаясь понять, зачем ему четыре стакана. И тут увидела, как старший из мичманов быстро плеснул в каждый стакан немного водки. Официантка гневно раскрыла рот, готовая выдать все, что думает об этих мичманах-алкоголиках, и выгнать их взашей из кафе. Но тут же гневные слова замерли у нее на языке: заметила, как девушка осторожно положила поверх четвертого стакана отрезанный кусок ржаного хлеба и как все трое молча поднимаются со своих мест. У официантки отец был военным, и об этом обычае она знала прекрасно. Теперь ей было понятно, почему эти мичманы совсем не выглядели веселыми, несмотря на такой для них день. Резко изменив направление своего движения, официантка сделала вид, что ей срочно необходимо протереть все столики перед приходом посетителей. С жалостью взглянув на стоявших в молчании ребят, она заметила, что патруль, до этого вполне целеустремленно шагавший в сторону мичманов, так же резко изменил направление своего движения. Видела, как патрульные остановились чуть в стороне и сняли фуражки, наблюдая за ребятами. Дождавшись, когда те выпьют свои порции, они снова надели фуражки и вежливо отвернулись, делая вид, что не замечают, как девушка спрятала лицо в ладонях, опустившись на стул.
– Это несправедливо, – повторяла Велса. – Почему он так сделал? Ну почему? Он ведь должен сейчас сидеть рядом с нами!
Алур и Руп молча сидели рядом, не пытаясь утешить подругу. Все они понимали, что ей необходима эта разрядка. Алур повертел начатую бутылку водки, а потом с отвращением опустил ее в мусорный бачок рядом со столом.
– Пусть мне больше никогда не придется снова пробовать ее, – попросил он.
И Велса, и Руп прекрасно его поняли. Никому из них не нравились некоторые из спиртных напитков Земли. Пили их они только в случае крайней необходимости. А какая еще необходимость может заставить их снова пить этот напиток? Только старый земной обычай. Поэтому и Велса, и Руп полностью были согласны с Алуром.
Вскоре ребята медленно шли по центральному проспекту города. Велса уже почти успокоилась, и ребята молчаливо договорились пока избегать в разговоре Виктора. Все понимали, что в доме адмирала им еще предстоит вернуться к этому, но пока… пока для них это было еще слишком тяжело.
– Мы могли бы и не уходить так рано, – заметил Алур. – Не завалимся же мы к адмиралу в этот час? А идти нам больше некуда.
– Ну и погуляем немного, – вяло отозвался Руп. – Ничего не случится. Кстати, вчера звонили Линка и Хонг. Обещали, что скоро приедут сюда. С ними приедут и Петер с Шорой, если, конечно, их родители отпустят.
– И ты молчал?! – взвился Алур.
– Ну, вообще-то они вчера звонили. Я вас просто не нашел. Сами понимаете, что там было. А потом началось это построение и всякие торжественные речи.
– Склеротик начинающий, – огрызнулся Алур. – Как они хоть там?
– Петер и Шора оканчивают археологическую школу. Кажется, они твердо решили идти по стопам родителей. Ну а про Линку и Хонга вы и без меня знаете. Газеты, чай, читаете. Они же теперь галактические знаменитости. Восходящие звезды эстрадной песни. Юные таланты и все такое прочее.
– Не язви, – улыбнулась Велса. – А помните, как они впервые выступали вместе во дворце Греппа? Каких трудов нам стоило уговорить их на это? А ведь именно Грепп тогда первый сказал, что эти двое талантливые люди. Где сейчас эти застенчивые ребятки?
– Ну, Линка, допустим, никогда особой застенчивостью не страдала, – заметил Алур. – А вот Хонг да, изменился. Когда я с ним в последний раз разговаривал, то он ничуть не напоминал того застенчивого мышонка, каким мы его встретили впервые на спасательной шлюпке.
– Все мы изменились, – согласилась Велса. – А мы, кстати, почти пришли.
– Велса! Алур! Руп! – неожиданно раздались чьи-то радостные голоса.
Алур, Велса и Руп удивленно оглянулись и замерли. Через дорогу к ним бежали Линка и Хонг.
– Линка?! Хонг?! Вы?! – Велса первая пришла в себя. – Откуда?!
Хонг и Линка переглянулись и звонко расхохотались.
– Да мы еще вчера приехали, – признался Хонг. – И звонили вам уже из квартиры адмирала. Мы просили его вам ничего не говорить. Хотели сюрприз сделать. Да и не хотелось мешать вам отмечать ваши новые звания согласно обычаям. – Последнее слово Хонг выделил особо с какой-то насмешливостью.
– Ах вы… пираты! Вот вы кто! – Алур радостно заулыбался и обнял их обоих. – Но я все равно рад вас видеть. Сколько мы уже не виделись? Года четыре? Хотя мы-то вас как раз видели довольно часто. Выступают звезды детской эстрады… – талантливо передразнил Алур голос диктора. – Мы уж думали, не зазнались ли вы.
Хонг шутливо пихнул Алура в бок. Линка рассмеялась:
– Зазнаешься тут. Кстати, нас не хотели отпускать. Говорили, что у нас еще несколько концертов впереди. Потом надо, мол, экзамены в школе сдавать. Но мы с Хонгом сразу заявили, что никуда лететь, кроме Земли, не собираемся. И если нас не отпустят, то мы вообще больше выступать не будем.
– Молодцы! – усмехнулся Руп. – А как там наши остальные друзья?
– Остальные сейчас дрыхнут в квартире отца Виктора. А мы захотели прогуляться. Вас встретить. Мы-то только вчера прилетели и не успели еще перестроиться. Для нас сейчас разгар дня. Вот и решили встретить вас. Адмирал сказал нам, во сколько вы примерно освободитесь.
– Ясно, – усмехнулся Алур. – А какие еще новости?
Линка вдруг как-то погрустнела и посмотрела на Велсу.
– Велса, мы недавно были с концертом на Кроносе и зашли к твоим…
– И что? – Велса делала вид, что ей совсем не интересно, но все видели, с каким напряжением она ожидает ответа.
Линка виновато склонила голову и вздохнула.
– Они выслушали меня, но ничего не сказали. Даже ответа не передали, когда узнали, что я собираюсь лететь на Землю.
Ребята смущенно отвернулись, давая Велсе возможность справиться с волнением. Все они знали ее историю. Когда они втроем – Велса, Алур и Руп – приняли решение поступить в военную академию на Земле, то их родные встретили это желание, мягко говоря, не слишком радостно. И хотя родители детей погибли на лайнере, но у каждого оставалось еще много другой родни. Вот они-то и выступили против того, чтобы их близкие становились «патологическими убийцами». Тогда всем ребятам пришлось выдержать настоящий бой, и в результате с помощью отца Виктора и некоторых представителей содружества им удалось отстоять свое право на самоопределение своей жизни. Все родственники в конце концов смирились с этим выбором ребят и если не приняли его, то старались не заострять на этом внимания. Все, кроме родных Велсы. Те категорически заявили, что если она не передумает, то они ее знать не знают и даже забудут, что она существует. И свое слово пока держали. Велса неоднократно писала и брату своей матери, и своим бабушкам с дедушкой, рассказывая о своей жизни, но в ответ не получила ни слова. Один раз в этот спор попытался вмешаться адмирал, но из этого ничего не вышло. Причем все произошло в довольно неприятной форме, и больше адмирал родных Велсы переубедить не пытался. Также оказались безуспешными и попытки друзей Велсы. Трудно было даже сказать, обычное ли это упрямство и уязвленное самолюбие или таким образом родные Велсы пытались воздействовать на нее, чтобы заставить изменить свое решение.
Велса вдруг твердо посмотрела на своих друзей.
– Я знаю, что сделаю! В этот отпуск я приеду к ним. – Она оглядела себя. – В этой форме приеду. И пусть тогда они сами мне скажут, не через посредников, что не хотят меня видеть. Если они так скажут, то я уйду. Навязываться не буду. А сама я ни о чем не жалею и жалеть не собираюсь. Я выбрала свой путь. И я сделаю все, чтобы больше ни один хозяин, ни один авантюрист не смел угрожать моим друзьям, моей планете, моим близким, даже если это не нравится моим родным.
Алур переглянулся с Рупом.
– В принципе я согласен, – заметил он. – Только небольшая поправка: мы с Рупом едем с тобой.
– Но…
– Подумаешь, – перебил подругу Алур, – немного потеряем от отпуска. Сколько их еще у нас будет? Зато мы сможем убедиться, что у тебя все нормально. Тогда и уедем. Если же нет… если будет не в порядке, то я приглашаю тебя с собой. Моя бабушка будет рада тебя видеть. Она уже писала, чтобы я пригласил тебя к ним.
– Или можешь с нами поехать, – предложили Хонг и Линка. – Кстати, Петер и Шора тоже говорили, что готовы тебя пригласить. Их родители уезжают в экспедицию и их приглашают с собой. Могут и тебя туда взять. Потом будет о чем вспоминать.
– Главное, помни, – тихо заметила Линка, – что бы ни случилось, ты не одна. Ты всегда можешь рассчитывать на каждого из нас. После всего случившегося мы стали даже больше чем семья. Как там говорил Виктор? Один за всех и все за одного?
– Виктор украл эту фразу из одной книги, – усмехнулся Руп. – Но в принципе Линка права.
– И есть еще адмирал, – добавил Хонг. – Владимир Петрович и его жена тоже ведь теперь наша семья. Они много для нас сделали. Ребята, ведь у нас по-настоящему все хорошо. И твои родные, Велса, рано или поздно поймут, что были не правы.
Велса некоторое время переводила взгляд с одного лица на другое. Все смотрели на нее открыто, никто не отводил глаза.
– Спасибо вам, ребята, – растроганно заметила она, чуть не плача. – Я даже не знаю, что бы без вас делала.
– Вышивала бы, – хмыкнул Алур. – Гладью. Ладно-ладно, я пошутил, – поспешно сказал он, заметив сердитые искорки в глазах подруги. – Но теперь давайте поднимемся к адмиралу. Насколько я понял, там нас ждет еще одна встреча. Точнее, целых две. Пора будить этих сонь.
– Бежим! – крикнул Хонг. – Кто последний, тот прислуживает всем за столом!
Веселой гурьбой все сорвались с места. Только Руп слегка замешкался.
– Ну дети! – воскликнул он, наблюдая за друзьями. Тут он сообразил, что остался один, а значит, вполне возможно, что именно он и будет всем прислуживать. Никаких скидок ему делать не будут – это точно. Некоторое время его взрослая солидность боролась у него с нежеланием изображать шута. Нежелание победило, и вскоре Руп уже несся следом за остальными.
Нордак. То же время.
Река была забита кораблями. На пристань пришли все самые важные люди города. Даже сам король прибыл проводить первый караван, отправляющийся в дальнее плавание по реке в неизвестность. Здесь, казалось, собрался и весь город. Люди радостно махали руками, что-то кричали. Матросы кричали в ответ с палуб. Всюду стоял гомон.
– Идут!!! – раздался чей-то крик.
Люди заволновались. Многие стали озираться. Наконец все разглядели, как на причалы вышел человек в алой мантии с короной на голове в сопровождении многих послов.
– Лойдер! Лойдер! Король! – раздались крики.
Вот человек поднял руку. Постепенно на причалах восстановилась тишина.
– Граждане Тараверы, я рад в этот день приветствовать вас здесь! Сегодня у нашего королевства радостный день! Исполнилось то, о чем в свое время мечтал Грепп! Сегодня впервые наши корабли с товарами отплывут от причала и отправятся в далекое плавание. Мы должны установить связи со многими городами! Торговые пути пролягут по всей нашей планете и свяжут разорванный фэтрами мир! И снова он станет един! Эта была мечта нашего короля, погибшего от руки предателей, хотевших задушить его мечты! Но вопреки их проискам мы устояли! Королевство не только уцелело, но и окрепло! Уже несколько городов подписали с нами союзный договор, признав королевскую власть! И теперь в этом караване, как символ нашего сотрудничества, плывут и их корабли! И никакие церковники, предавшие свою веру, никакие предатели не смогли этому помешать! Как ни старались наши враги, но они не в силах оказались погубить великие мечты убитого ими Греппа, ибо теперь его мечты – это и наши мечты! И пока мы живы, живы и они! И я клянусь следовать заветам своего предшественника! И клянусь, что если понадобится, то я не пожалею и своей жизни ради королевства!!!
Площадь взорвалась восторженными криками. И не важно было то, что многие не расслышали слова своего короля – таким пересказывали речь во всех подробностях. Но вся эта суета совершенно не мешала проводить последние сборы каравана. Вот на головном корабле взвился флаг – сигнал готовности к отплытию. Король на специальном возвышении, устроенном для него, махнул в ответ рукой. Тотчас по этому сигналу рабочие на причалах поспешно развязали крепежные канаты, и корабль важно отвалил от берега, выходя на фарватер. За ним стали отплывать и остальные корабли каравана. А впереди и позади каравана уже пристраивались корабли охраны. Их можно было узнать по более плавным обводам и пушкам, находящимся на каждом таком корабле. Вот караван уже выстроился в линию и двинулся вниз по течению.
Площадь постепенно начала пустеть. Когда же из виду скрылся последний корабль, люди повалили от причалов толпой. Ушел и король со своей свитой. И в этой толпе никто не заметил двоих неприметных людей, стоявших чуть в стороне. Они не стремились остаться незамеченными, но и не старались привлечь к себе внимание. Со стороны казалось, что это одни из многих ротозеев, пришедших в этот день на причалы.
– За прошедшие шесть лет Таравера сильно изменилась, – с какой-то грустью заметил один из этих двоих.
– Да, Лукор. Город меняется быстро. Шесть лет назад он был всего лишь столицей непонятного королевства, в котором, кроме него, и городов других не было. А сейчас это столица самой сильной и богатой державы мира. Уже семь городов признали над собой власть тараверского короля и еще три города заключили с ним договоры. Крестьяне всеми деревнями норовят попасть под власть королевства, обещающего им защиту от произвола фэтров.
– Это верно. Да и Лойдер… кто бы мог подумать, что он станет королем.
– Это было логично. Мир еще не так сильно изменился, чтобы у власти мог быть кто-нибудь, кроме фэтра. К счастью для Тараверы, ее министры это поняли.
– Я читал все отчеты. В том числе и записи, сделанные разведчиками Хозяина с последнего заседания.
Двое людей неторопливо вышли на главную площадь города перед дворцом, на которой возвышалась довольно внушительная конная статуя Греппа. Грепп был изображен сидящим на коне, откуда осматривал горизонт. Некоторое время эти двое спутников осматривали статую.
– Это несправедливо! – с непонятной горечью воскликнул Лукор. – Грепп! Герой! Я общался с Греппом! Это был всего лишь безнадежный мечтатель. Кто он такой? Всего лишь один из многих предводителей восстания. Герой! Мученик! Великие планы Греппа! Да у Греппа самым великим планом было вырезать всех фэтров. На этом вся его фантазия заканчивалась. А тут Лойдер, фэтр, провозглашает, что будет и дальше воплощать планы Великого Греппа в жизнь!
– Ты же знаешь, почему так.
– Знаю. Но от этого легче не становится. Предатель Торен становится национальным героем, пробравшимся во время боя к предводителю фэтров и убившим его. Хоть бы кто-нибудь подумал, в каком бою этот Торен мог пробраться к предводителю фэтров! Ведь всем известно, что у ворот не было боя. Мечтатель Грепп провозглашен вторым посланцем. А человека, чьи планы сейчас и воплощаются, кто сделал этого Греппа великим, а потом и спасителем всего этого мира, объявили предателем. Его имя стало символом предательства.
Второй человек успокаивающе положил руку ему на плечо.
– Не стоит так горячиться. Ты прекрасно понимаешь, что так и надо было сделать. Правду знают единицы, а все остальные люди уверены в другом. Виктора не понимали, а кого люди не понимают, тому приписывают кучу всяких пороков. Грепп же был понятен для всех – значит, святой. А для контраста со святостью всегда должен быть предатель. Кто на эту должность годился, по мнению всех людей?
– Виктор, – кивнул Лукор. – Но делать из него предателя…
– Ты же изучал историю Земли? Вспомни об Иисусе. Кем бы он стал, если бы не Иуда? И если верить той же Библии, этот Иуда получил полное прощение. Заметь, Иуда совершил сразу два греха, один из которых смертный. Он предал своего учителя, а потом повесился. И все равно был прощен. А может, он просто делал свое дело? Сознательно стал предателем, чтобы сыграть свою роль и тоже спасти людей? Помнят героическую гибель людей, погибших, но не предавших, не нарушивших клятв, но презирают тех, кто пожертвовал честью, кто остался в памяти людей таким вот Иудой или Виктором, но которые сделали для людей неизмеримо больше всех этих героев.
– Ну, ваш Иисус…
Собеседник Лукора рассмеялся.
– Я это сказал просто для примера. Мы ведь тоже не знаем, что там было на самом деле? Так что нам остается только верить в ту правду, что написана в книгах.
– Ну нет! – Лукор даже вспыхнул от гнева. – Я знал Виктора. Я понимаю, что сам был к нему несправедлив. Но что я тогда понимал? Я сам был тогда среди той толпы, что оплевывает тех, кого не понимает. Но я все равно сделаю все возможное, чтобы восстановить честное имя Виктора. Пусть не сейчас, так среди потомков. Как житель Нордака, более того, как человек, который лично общался и с Виктором, и с Греппом, и со всеми остальными людьми, я оставлю воспоминания. Думаю, в галактике моими воспоминаниями заинтересуются. Насколько я понял, сейчас там мода на все, что связано с событиями на Нордаке. Пусть сейчас необходимо, чтобы Виктора считали предателем. Но однажды, когда этот мир станет старше, он должен узнать правду. И я постараюсь, чтобы мои мемуары были не единственными. Пусть пишут их даже враги Виктора. Я соберу все и все сохраню.
Его собеседник внимательно посмотрел на Лукора.
– Мне кажется, тут присутствует комплекс вины. Ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что однажды не поверил ему.
– Возможно, – устало согласился Лукор. – Я был не прав. И не могу перед ним извиниться. Я многое узнал. Я получил огромные знания, но даже сейчас я не знаю, как извиниться перед мертвым. Единственное, что мне приходит в голову, так это восстановить доброе имя Виктора среди своих соплеменников. Я верю, что однажды они тоже выйдут в космос и тогда смогут узнать правду.
Собеседник Лукора невесело хмыкнул. Да, правду они узнают. И не только о Викторе, но и о том, как представители других цивилизаций вмешались в их историю, исковеркав все развитие цивилизации.
– Насколько я понял, наша миссия здесь заканчивается? – неожиданно спросил Лукор.
– Верно, – кивнул собеседник Лукора. – Наша работа здесь заканчивается. Должны остаться только наблюдатели. Насколько я понял, ты хочешь остаться наблюдателем?
– Обязательно.
– Что ж, твое право. В любом случае мы еще в течение сотни лет должны будем наблюдать за развитием Нордака, но активное вмешательство больше не потребуется. Уже начинают расти другие королевства, крепнет Таравера. Этот караван – только первая ласточка. Вскоре должны пролечь первые торговые маршруты. Начнется активное исследование планеты. Фэтры же уже потеряли все свое могущество. Они уже не сила и вскоре они исчезнут, как исчезнет и церковь этого Императора. Вскоре здесь вырастут новые королевства, империи, княжества. Начнется соперничество, потом объединение.
Лукор кивнул.
Некоторое время они еще шли по улицам города. Но около одного из поворотов расстались. Куратор всех корректоров содружества и Земли отправился по своим делам, а его новый подчиненный, прибывший только сегодня на Нордак, получив задание, шел знакомиться с делами. Но куратор неожиданно остановился и посмотрел вслед Лукору.
Да, думал он, планета выходит из спячки. Разрушена старая система. На сцену выходят новые силы. Энергичные, напористые, настойчивые. История Нордака двинулась по пути прогресса, хорошо ли это или плохо. Нет, хорошо. Прогресс – это движение. Нет прогресса – нет движения. А это стагнация и смерть. А значит, будут подниматься и рушиться королевства и империи. Будет соперничество стран. Будут войны горячие и холодные. И однажды устремятся ввысь космические корабли нордакеан. И будет первый контакт, где они узнают правду. Узнают и, возможно, простят тех, кто однажды вторгся к ним, пытаясь заставить их служить своим интересам, с помощью их крови прокладывая себе дорогу к власти. Возможно…
Но это будет в будущем. А пока у куратора была своя работа. Работа, которая должна исправить то, что натворил здесь Хозяин – Алоир-аг-Стин. Куратор отвернулся и отправился встречать еще одного своего агента, который тоже должен был приехать сегодня. Дел еще было много.
Ноябрь 2000 г. – февраль 2001 г.