Глава восемнадцатая
ОДЕССА-МАМА
— Ты уверена, что это так необходимо? — в сотый раз спросил Гор у своей юной подруги.
— Уверена, уверена! Ты даже не представляешь, как обрадуется мама, — стрекотала Яна, буквально волоча за собой Гора. — А папа так вообще будет в восторге. Они у меня замечательные. Я им позвонила, и они уже готовы нас встретить. Все будет хорошо, не волнуйся. Вот увидишь, я знаю, это всегда так, но…
Она все говорила и говорила, а Гору все больше и больше не нравилась эта идея, суть которой заключалась в знакомстве его (Енски-младшего) с родственниками ее (Яны Градовой).
«Зачем мне это все нужно? — мучительно размышлял Гор. — Скоро уезжать. И вообще…»
Что было заключено в этом «вообще», Енски-младший не знал, но довод был существенный и смущал его разум.
— Вот мы и пришли! — радостно воскликнула Яна, указывая на девятиэтажный дом с массивной лепниной и полуколоннами.
«Славяно-сталинская готика», — констатировал Гор.
Яна уперлась кулачками ему в поясницу и буквально затолкала оробевшего англичанина в подъезд.
— Папа у меня критик, — тараторила она, поправляя одежду на Горе.
Кабина лифта надсадно скрежетала и бухала, проезжая между этажами.
— У него сейчас гостит его брат, наш с Олей дядя. Он из Харькова и писатель. У них вместе очень удачный бизнес. Много знакомств в разной среде. Папа специализируется по газетам и всяким там издательствам. Тебе будет с ним интересно, ты ведь журналист. А дядя у меня еще и восточными единоборствами увлекается…
И Яна шутливо стукнула Гора в живот кулачком.
— Так что тебе с ним будет интересно, ты же увлекался тэквондо.
— Я? — ужаснулся Гор.
— Ну да. Помнишь, на острове ты говорил, что увлекаешься. Когда мы в палатке… ты еще так красиво ломал деревяшки для костра. А я спросила…
— Ах да… Конечно… — Гор зажмурился.
По непонятной причине у него не хватало духу прервать затянувшиеся отношения, что-нибудь соврать, сослаться на неотложные дела и дунуть в свой отель, а то и сразу в аэропорт. Славянской экзотикой он был сыт по горло. Но вот Яна… Что-то было в этой девушке такое, что не позволяло Гору провернуть финт из стандартного набора среднестатистического ловеласа и спокойно осесть на дно, пережевывая детали своего любовного приключения.
Лифт тем временем с агонизирующим хрипом остановился на последнем этаже и раздвинул створки.
— Приехали! — радостно воскликнула Яна и, схватив Гора за руку, потащила его в темноту лестничной клетки. — Тут немного темновато, но ничего лишнего под ногами быть не должно…
— Ага! — завопил кто-то, как только в темноте открылась дверь. — Вот он, наш ви'туоз пе'а и че'нил…
Славный предок Яны приятно картавил.
— Заходите-заходите!
— Ну, папа, — обиженно воскликнула Яна. — Я же просила…
— Конечно, конечно, — отмахнулся от нее чуть-чуть толстенький, рыжий бородач. — Ничего с ним не случится. И добавил непонятно:
— Роglyadim, konechno…
Яна что-то протараторила по-русски, а может, и по-украински, особенной разницы между этими двумя языками Гор не ощущал.
— Не уагпо, — отмахнулся от нее папа и протянул Гору руку. — Дмит'ий Олегович. Можно п'осто Дима. А вы?
— Гор Енски, — ответил Енски-младший, пожимая руку. — Журналист.
Пожатие у Дмитрия Олеговича было могучее, создавалось ощущение, что он не критик, а тяжелоатлет в отставке.
— Замечательно! Замечательно, что жу'налист. Люблю я гуманита'иев. Люблю! П'ямо гасцеловал бы вас!
— Папа!
— А я бы гасцеловал!
— Папа!!!
— Ну хо'ошо, хо'ошо… — Дмитрий Олегович обернулся: — Олежка! Ну где ты? Yanichkin zhenih priehal!!
— Бегу, бегу! — отозвались из комнаты.
— Папа! — в очередной раз повторила Яна.
Гор перестал ориентироваться в пространстве. У него вдруг начался острый приступ клаустрофобии, свойственный каждому неженатому человеку, внезапно ощутившему запах ЗАГСа.
— А вот и я! — вышел из дальних дверей коридора мужчина, отдаленно похожий на Дмитрия Олеговича. Он был тоже бородат, с животиком, но волос имел черный, вид более осанистый и глазами словно бы спрашивал удивленно: «И как вы до этого докатились?!» — Здравствуйте, здравствуйте!
— Это мой двоюгодный б'ат! — торжественно провозгласил Дмитрий Олегович. — Олег Дмит'иевич!
— Ну, я уж как-нибудь сам представлюсь молодому человеку, Дима… Если я не так хорошо, как ты, ориентируюсь в этих бесконечных временах английского языка, это не значит, что я вообще и говорить не умею… — И он протянул руку. — Олег Дмитриевич. Мы с Дмитрием Олеговичем родственники. По маме. И коллеги. По работе.
Рукопожатие у Олега было еще более костедробительное.
— Вы, я слышал, тэквондо увлекаетесь?
— Совсем немного, — пролепетал Гор. — Знаете, в юности, в университете…
«Вот тебе будет наука! — в сердцах подумал Енски-млад-ший, но, конечно, не вслух. — Нечего девочкам мозги пудрить! Дон Жуан hrenov!»
Впрочем, его лепет прошел безнаказанно, потому что братья неожиданно увлеклись друг другом. Олег Дмитриевич внезапно завизжал, как Брюс Ли в лучшие годы, а Дмитрий Олегович зарычал, как тигр. Оба встали в стойки, смутно напоминающие фильм «Змея в тени орла», и кинулись друг на друга, крича, как ошпаренные коты. В процессе этой милой семейной сценки братья зацепились за вешалку и завалились куда-то в закрытую комнату. Там загрохотало что-то жестяное, потом зазвенело что-то стеклянное, и братья появились на пороге как ни в чем не бывало. На лице Олега, впрочем, было несколько озадаченное выражение.
— Vaza? — спросила Яна.
— Net. Serviz, — задумчиво отозвался Олег Дмитриевич.
— Еrunda, — махнул рукой Дмитрий Олегович. — Еerunda! Пойдемте лучше чай пить!
И вся дружная компания поволокла Гора в большую комнату.
— Чай лучше пить, конечно, не наш, — по дороге убеждал Гора Дмитрий Олегович в правое ухо. — Лучше китайский. Особенно я выделяю из этой с'еды всякого года Олон-ги. Удивительный вкус! У нас отк'ылся магазинчик тут, неподалеку, там можно п'иобрести такие удивительные чаи! Такие удивительные со'та! Газнооб'азие по'ажает! Сейчас мы как газ выпьем Пу-Э'х. Вы ощутите это великолепие вкуса, это газнооб'азие оттенков…
— А как вы познакомились с Яночкой? Она звонила, но ничего не рассказала толком. Экспедиция, какие-то тайны. Археология — это увлекательно, но она ж нам ничего не рассказывает… — жаловался в левое ухо Олег Дмитриевич.
— Не слушай их, это все глупости, — комментировала в затылок Яна.
Гор лишь ошалело кивал. Наконец они подошли к порогу гостиной, и ноги Енски-младшего повели себя не совсем адекватно, что было удивительно даже для него самого. Ноги вдруг ослабли прямо на пороге комнаты. В большущей комнате стоял громадный, занимающий все пространство стол, за которым сидела и радостно улыбалась во все 32 зуба вся родня Яны Градовой. Мама, сестра Оля, жена дяди, их сын, бабушка с дедушкой. Заодно там же сидела соседка, блистающая золотом рта.
Всем им Гор был представлен. Ручка Оли Градовой задержалась в его руке чуть дольше, но Енски-младший в тоске не придал этому значения.
Облегчало участь Гора только то, что по-английски говорили в этой семье Яна, ее папа и Олег Дмитриевич. Остальные молчали и благодушно улыбались. Особенно в этом усердствовала соседка, которой, видимо, не терпелось продемонстрировать свой золотой запас заморскому гостю. Впрочем, мама Яны улыбалась несколько натужно, видимо, по причине того, что она отлично слышала «драку мартовских котов» и ее звонкие результаты.
«Попал, — понял Гор. — Попал…»
Ход его мыслей не сильно изменился через три часа.
Он в такой же немой тоске пил уже седьмую кружку ненавистного Пу-Эрха, который чем-то напоминал круто заваренный веник и сыр для гурманов. Дмитрий Олегович и Олег Дмитриевич ввязали его в качестве арбитра в спор относительно сортов чая и их вкусовых качеств. Гор делал задумчивое лицо, слова прилипали к языку, но спорящим ничего больше и не надо было.
Страшно хотелось в туалет, но почему-то Енски-младший стеснялся. А тут еще Яна, всегда такая бойкая, сидела с видом невинной японской девственницы, потупив взор, и смущенно улыбалась. Она изредка бросала на Гора взгляды, полные намеков на «стесненные чувства». От этого у журналиста начинали ныть зубы.
Мама Яны смотрела на Гора многообещающе одобрительно. От этого взгляда Гор с ужасом ощутил необоримое желание назвать ее тещей, обнять и троекратно расцеловаться по русскому обычаю.
На исходе девятой чашечки чая Дмитрий Олегович (хотя, возможно, это был Олег Дмитриевич), издалека завел разговор о свадьбе.
— А как у вас, в Англии, дают вид на жительство членам семьи подданного Великобритании? Быстро или тянут?
От этих слов Яна вся заалела и посмотрела на Гора ТАК, что ему захотелось прямо сейчас выброситься из окна.
— Мы как-то об этом еще не думали, — пробормотал он, медленно погружаясь в липкий туман.
— А пора бы… — донеслось из молочной густоты ласковое слово Дмитрия Олеговича (а может быть, и Олега Дмитриевича).
«Боги! Вытащите меня отсюда!» — жалобно возопил внутри себя Гор.
Странно, но на этот раз боги внезапно откликнулись. Неожиданно, возможно, и для себя самого, божественным посланцем оказался Мочалка Перси. К сожалению, он не материализовался в воздухе и не забрал Гора с поля боя, как валькирия павшего воина, а просто позвонил на мобильный телефон.
— Гор? Енски? — Перси явно был взволнован. — Слушай, братан, у нас проблемы. Тебе не звонил какой-то Март… Мартяков… Нет, эту гадину звать… Мартьянов. Вот! Не звонил?
— Не знаю, — вяло отозвался Гор. Яночкина родня умильно, но настороженно смотрела на него.
— Сейчас посмотрю.
Енски-младший отнял трубку от уха и поклацал кнопками. В списке не принятых вызовов действительно стоял какой-то телефон.
— Может быть, и звонил, — ответил Гор, оживая. — Я не слышал. А что?
— У нас проблема. Короче, нам «strelku» забили. Хотят «bazarit po ponyatiyam». Ну, это типа рамсы расписать и вообще что-то там по поводу сокровищ. Развести на бабки хотят, клянусь своей черной задницей.
…Видимо, Перси действительно волновался, потому что в нем внезапно и без предупреждения проглянули замашки парнишки из «черного», очень «черного» района, где у молодого человека два пути: или идти убивать, или идти продавать. Наркотики, понятное дело.
— В общем, нам потребуется вся возможная кавалерия. Сечешь?
— Секу! — ничего не понял Гор.
— Ты где сейчас?
— Момент. — Гор оторвался от трубки. — Яна, адрес!
— Михалевский переулок, четырнадцать, — удивленно пролетептала девушка.
Юноша повторил это в трубку, и Перси крикнул:
— Еду! Десять минут — и я у тебя.
После этого раздались короткие гудки.
— Увы, мне очень жаль, неотложные дела, должен удалиться… — пробормотал Гор, вскакивая из-за стола.
…Неведомые разборки с украинской мафией пугали его в данный момент меньше, чем продолжение родственного общения.
— К-как? — огорчились Дмитрий Олегович и Олег Дмитриевич. — И не попили чайку совсем!
— Очень жаль, очень жаль… — повторял Гор, протискиваясь между стульями и стеной. — Было очень приятно познакомиться, очень рад… Думаю, что в другой раз.
В коридоре, надевая обувь, Гор краснел под пристальным взглядом всей Яниной родни и соседки. Дмитрий Олегович же заметил:
— Sorvalos’, Уаnkа!
— Папа! — воскликнула Яна.
— А! — махнул рукой Олег Дмитриевич.
Оба снова закричали, как раненые кенгуру, и, приняв соответствующие стойки, завалились в другую комнату. Смущенно пробормотав: «Извините», туда же удалилась и Янина мама.
— До свидания, до свидания, — раскланивался Гор.
— Я с тобой! — обиженно заявила Яна, ухватив его за руку.
— Тебе лучше остаться…
— Ни за что! — отрубила она. — Куда ты, туда и я. «Кстати, о виде на жительство», — мелькнуло в голове у Гора.
* * *
После телефонного разговора с местной мафией у Енски-младшего было тяжело на душе. Радовало одно — бандюкам не легче. Справиться с профессором и в обычном-то состоянии нелегко, а сейчас…
Персиваль тоже сидел подавленный.
— Знал я, что так все и будет! Вот когда мы эту пещеру открыли, так сразу все и понял. А уж когда из-под земли эта гадина здоровенная полезла, а потом и змеюка откуда-то взялась, все стало ясно, как днем. Не бывает так, чтобы и сокровищ куча, и все в норме. Этих гадов-мафиози хлебом не корми, а дай халявы кусок урвать. Это я точно знаю. Сам такой…
— Что же делать?.. — Гор, обхватив голову руками, размеренно раскачивался. Он сидел на полу около телефона, поджав под себя ноги. — Что же делать?..
— По-хорошему, конечно, надо отдать им все это барахло, — резонно сказал Персиваль. — Я бы и отдал, да у меня его не так чтобы много. Сколько мы утянули? Килограмма два на рыло, да? Вот если бы милашка Бетси раскошелилась…
— А давайте ей позвоним! — живо отреагировала Яна.
— Да куда ж ей… — растерянно пожал плечами Гор. — Она после допроса в милиции скрылась куда-то на своей яхте…
— А у меня номер телефончика есть, она мне оставила.
— Этому дала, тому дала, а кому-то только телефончик… — пробормотал под нос журналист. — Ну давай уж. Не тяни.
— Я пулей. Вот только коридорного пну…
Перси открыл дверь и исчез.
Гор и Яна сидели молча. В номере припортовой гостиницы, где остановился Перси, стемнело, но свет никто не включал.
— Ужасные порядки, — заметил Персиваль, возвращаясь. — Чтобы сделать телефонный звонок, нужно подать заявку коридорному, тогда он включит в номере телефон. Можно, конечно, заплатить за постоянно включенный телефон, но тогда по нему и день, и ночь будут звонить местные. Эти, — он покосился на Яну, — жрицы любви. «Мужчина, не желаете отдохнуть с девушкой?» А меня на них не тянет что-то…
Мелодичная трель звонка все-таки заставила Бетси оторвать голову от подушки. Хотя казалось, что уже никакая сила не в состоянии сделать это.
Алексей ушел в ванную, а Бетси осталась лежать на растерзанной постели, оставив за собой победу на поле любовной битвы.
— Да, — отозвалась она, прижимая к уху трубку телефона.
— Робею я ее, — послышалось на том конце линии. Абонент явно говорил в сторону. Затем неуверенно прокашлялся:
— Гхм-м, мне неудобно тревожить вас в такой момент, мисс…
«Неужели так заметно!» — смутилась Бетси, а затем подумала, что хорошо, что еще не изобрели видеотелефонов.
— …но у нас возникла серьезная проблема. И вы можете помочь нам ее решить. Дело в том…
Голос пропал. Где-то далеко прозвучало: «Дай я!», и в трубке раздался взволнованный голос Гора.
— Бетси, отца украли. Срочно требуется твоя помощь!
Остатки неги мигом слетели с мисс МакДугал. Снова повеяло могильным холодом, как тогда, на острове. Стало страшно. На мгновение, на миг, но страшно.
— Леша!
…Когда из пещеры на поверхность вынесли мертвое тело Мягкова, Алексей Мережко был единственным человеком, который не поддался всеобщему горю и унынию. Кое-кому лодобная реакция показалась черствостью. Особенно возмущалась Папа.
Впрочем, доцент была не совсем права. Лейтенанту, так же как и другим, было больно от этой потери. Ему было страшно жаль этого веселого и сильного человека. Но как раз сейчас распускаться было нельзя. Это потом, когда наступит момент, обязательно можно и нужно будет помянуть, сжать зубы, проститься.
Но не сейчас. Потому что ни один следователь не поверит правде…
Раскопки, естественно, пришлось свернуть. Все-таки гибель одного из членов экспедиции — это аврал, чрезвычайное происшествие. На остров приехала следственная бригада. Милиция, военная и гражданская прокуратура.
По предварительной договоренности ни один из очевидцев трагедии не стал говорить всего.
Да и кому расскажешь о том, что происходило с ними там, в подземелье?
«Понимаете, гражданин следователь, тут Тифон собирался уничтожить все человечество. Так мы его того… Загнали обратно в тартар».
Бетси с круглыми от удивления глазами смотрела, как в считанные дни сворачивается следствие, как в документах появляется формулировка «Несчастный случай». Ситуация, невозможная в Англии. Но…
…Кое-что из найденного в тайнике они все-таки захватили с собой. Это «кое-что» тянуло на несколько тысяч фунтов, но мисс МакДугал искала совсем иное. Хотя бы проклятый щит, которого среди груды сокровищ не оказалось и в помине…
— Леша!!
Парень выскочил из ванной — мокрый, обнаженный, похожий на античного бога. Такой же сильный и готовый справиться с любой неожиданностью.
Ей безумно захотелось остаться в этом моменте навсегда. Всю жизнь видеть эти глаза, полные холодной уверенности и силы. Чувствовать себя слабой в его крепких объятиях. Быть женщиной. Не археологом, не знаменитостью, просто женщиной…
В порту было холодно.
Странно, в городе все это время стояла удушающая жара, и вдруг, посреди знойного лета, на Одессу опустилась осень. Но не та золотая колдунья, ласковая, как колыбельная песня, а злая, колючая, словно облетевший розовый куст. Холодом несло от посеревшего моря, от такого же неба. И даже воздух, казалось, потерял свою прозрачность, покрывшись инеем.
— Долго мы будем ждать? — спросил Бумба у Персиваля.
— Заткнись, — грубо оборвал его тот. — Не мы условия диктуем.
Перси нервно озирался — то на подъездную дорогу к пирсу, по которой, по идее, никто не мог подъехать, то на юсу-повскую яхту, то на нервного Гора, который ни с того ни с Сего закурил.
…То, что им удалось вынести из подземелья, бандитов явно не удовлетворит. По сути, они блефовали, но что оставалось делать?
Бетси тоже было не по себе. Мережко обещал помочь, но на месте встречи его не было. Что случилось? Отчего пограничник опаздывает? Сейчас он и его сослуживцы наверняка разбираются с НАСТОЯЩИМИ сокровищами.
— А чего они хотят? — опять подал голос Бумба.
— Две трети от всего, что мы нашли на острове.
— Ничего себе!
— Один мой знакомый говорит, что в мире ничего не имеет значения. Ни деньги, ни любовь, ни образование, — вдруг заявил молчавший до этого момента капитан Валентин.
— А что же имеет значение? — парировала Бетси.
…Затащить капитана на «стрелку» не составило труда. Он сам вызвался помочь англичанам с невозмутимостью истинного морского волка. Валентин, как и подобает моряку, спал на яхте. Когда запахло заварушкой, он спустился по сходням, хлебнул из своей неизменной фляги и уселся на бухту старого пенькового троса.
— Он говорит, что имеет значение только то, сколько человек ты можешь привезти на джипе. — Валентин кивнул куда-то в сторону.
Все посмотрели туда и увидели, как из-за многоэтажек стальных контейнеров выезжают три джипа — два «паркет-Ника» вроде «хонды» и один «чироки».
— А у нас и джипа-то нет, — растерянно заметил Миша.
— Ну, это временно. — Перси высморкался одной ноздрей, поводил плечами и чуть-чуть пригнулся.
…В его облике вновь проглянул обыкновенный чернокожий бандит, шпана из промышленного района, для которой засадить кому-нибудь под кожу «розочку» все одно что плюнуть.
Машины встали неподалеку. Из каждой выбрались наружу человек по пять-шесть — все с бритыми затылками, в кожаных куртках и с лицами, чем-то напоминающими задницы макак-лапундеров. Следом за джипами выкатилась черная «БМВ», та самая, с «дутыми губками». Из нее выбрался некто низкорослый, худой, с длинными патлами, весь в светлой коже с головы до ног. За ним следом, нога в ногу, двигался другой: толстый здоровяк с неприятной ухмылкой.
Бетси хмыкнула и вышла вперед. Следом за ней дернулся Гор, но Перси остановил его. Он понял, что мисс МакДугал знает, что делает.
— Мистер Булыгин! — обратилась Бетси к патлатому. Тот развел руками, широко улыбаясь.
— Мисс МакДугал! Мы снова встретились. Могу сказать, что рад нашей новой встрече.
— Чего нельзя сказать обо мне… — начала Бетси, но Булыгин ее перебил:
— Я так и понял. Вы предсказуемы, к сожалению. Не нужно иметь семь пядей в голове, чтобы предсказать ваш следующий ход. Итак, давайте перейдем к делу. Сегодня довольно прохладно, поэтому я бы не хотел задерживаться. Вы, я так правильно понял, тоже.
Он достал портсигар, выудил из него тонкую коричневую сигарету. Стоявший сзади толстяк живо чиркнул зажигалкой. Булыгин с видимым удовольствием вдохнул дым.
— За здоровье боитесь? — язвительно скривилась Элизабет.
— Да, как ни странно, — ответил Семен. — Не терплю простуды. Я южный человек. Такие холода не по мне. Но думаю, что вскоре я смогу перебраться в еще более благоприятный климат. Я ведь правильно понял?
Он засмеялся и махнул рукой двум верзилам, что стояли около «БМВ». Два парня, один из которых был с перевязанной ладонью, а у второго основательно заплыл глаз, бросились к машине и выволокли из них профессора Енски и Юсупова. Оба были с кляпами во рту, а профессор еще и обвязан толстой веревкой, оставляющей свободными только ноги. Енски-старший вытаращил глаза, замычал и изо всей силы ткнул своего тюремщика носком ботинка в колено.
— Ах ты, курва!!! — завопил здоровяк с заплывшим глазом. — Ах ты, стерва! Говорил же я, что надо ему и ноги связать! Я вот тебе…
И он замахнулся на профессора.
— Эй! — прикрикнул на них здоровяк, шестерка Булыгина. — Совсем оборзели? Товар портить команды не было.
— Так он…
— Заткни пасть!
Бандит с синяком заткнулся и на всякий случай отошел от профессора. Тот мычал что-то гневное и трепыхался.
— Надо отметить, что я произведу эту сделку с двойной радостью, — заявил Булыгин. — Во-первых, я подправлю свое материальное положение, а во-вторых, избавлюсь от этой обузы. Этот ваш академик, как вы уже, надеюсь, поняли, изрядно меня утомил. Вот уж неугомонная натура.
— Кстати, а почему только две трети? — полюбопытствовала Бетси. — Почему не все?
— О! — Булыгин взмахнул в воздухе сигаретой. — Если я что-то и выучил в этой жизни, так это одну простую истину: «Жадность фраера сгубила». К тому же отдать все и отдать только две трети — это две большие разницы, как говорят у нас в Одессе. Не так жалко. Вы же не лишаетесь всего. Только часть. Можно сказать, честная дележка.
И он улыбнулся, пуская в сторону Бетси струю дыма.
— Вы, оказывается, просто трусливый мерзавец, Семен, — процедила сквозь зубы баронесса. — Я полагаю, что вы просто не посмеете даже пальцем прикоснуться к заложникам. Не тот уровень.
— Да? — удивился Булыгин. — Эй, Гоша, продемонстрируй мисс МакДугал всю серьезность наших намерений.
Один из головорезов кинулся к «паркетному» джипу, открыл заднюю дверцу и выволок оттуда…
— Ложись! — закричал Бумба и первый кинулся под прикрытие каких-то ящиков. Англичане бросились врассыпную, прячась кто где. Гоша тем временем приложил к плечу толстую трубу, аккуратно прицелился. Труба звонко бумкнула, плюнула шипящим пламенем…
…И яхта Юсупова вздрогнула, на мгновение повисла в воздухе, чтобы в следующую секунду лопнуть дымом, огнем и тучей обломков. По ушам ударил взрыв. Остатки яхты начали стремительно уходить под воду.
— Твою мать! — заголосил Персиваль. — Мать твою, белая обезьяна! Там же были сокровища. Настоящие, не это дерьмо! Козел, там же на миллионы!..
…Трудно сказать, смогли ли присутствующие оценить актерские способности мистера Перси Лоуренса. Во всяком случае, прозвучало весьма убедительно.
— Да? — удивился Булыгин. — Вероятно, это была ваша доля… Я правильно понял?
— Вот это ты зря… — сказал кто-то по-русски в наступившей тишине.
С пирса поднялся капитан Валентин.
— Это ты зря все… Он отряхнулся и четко выразился по-немецки, совсем в духе своего обожаемого «Рамштайна»:
— Das schmutzige Shwein@
Булыгин удивленно поднял брови, но сказать ничего не успел. Никто не ожидал от Валентина такой прыти. В мгновение ока капитан оказался рядом с тощим мафиози и одним ударом могучего, просоленного морскими брызгами кулака снес того с ног.
Следующего удара он нанести не успел, подоспевшая Бетси сшибла с ног Марьяновского. Бандиты кинулись вперед.
— Мочи косорылых! — завопил Перси и рванулся в общую свалку.
Где-то в центре ее капитан Валентин орудовал изогнутой монтировкой, нанося удары направо и налево, сопровождая каждый отборной немецкой руганью. Гор подоспел к Бетси как раз для того, чтобы прикрыть ей спину. Неджентльменский удар в пах вывел из строя диковатого вида типа с глазами, смотрящими в разные стороны. Это был единственный, кроме Булыгина, бандит с патлами.
— Мама, мама!!! Где же jaiki?!!! — заголосил лохмач, хватаясь за причинное место.
— Олежка! Олежка! — вопил Булыгин, катаясь под ногами дерущихся. — Братан!
…В голове у Гора взорвались звезды, и он покатился по жесткому пирсу.
— Ну, я тебя…
Над ним зависли кованные железом ботинки сильно обиженного Олега. Гор зажмурился.
— А-а-а-а-а! — заверещали вокруг мартовские коты.
«К чему бы это?» — удивленно подумал Енски-младший и на всякий случай открыл один глаз.
Посреди дерущихся, складываясь и раскладываясь бешеными циркулями, скакали братья Градовы. Олег Дмитриевич и Дмитрий Олегович, соответственно. Яна, голося что-то несуразное, волокла Гора в сторону от общей свалки. Брат Булыгина отбрыкивался от Градовых как мог, но силы были явно не равны.
— Уберите бешеных дедков!!! Мяк… — Брат Булыгина обмяк и прилег на холодный камень. И тут Енски-младшему пришла в голову исключительно удачная мысль. Он вырвался из цепких рук Яны и кинулся в свалку.
— Всех положу, sucherу! — наконец не выдержал кто-то из бандитов, и две пули со свистом ушли в холодное небо Одессы. — Всех положу, gnudy!!!
Истерично взвизгнул рикошет, кто-то закричал раненным зайцем…
— Отступаем! — завопил Миша Гурфинкель и как-то резко замолчал, согнувшись пополам и хватаясь за живот. Сзади его под руки подхватил Бумба. Персиваль с окровавленной головой держался рядом.
— Отступаем! — орал Гор, оттаскивая вместе с Яной за ряды контейнеров бездыханное тело Олега. — Назад все! Назад!
— Я убью их! — вопил Булыгин, тряся пистолетом. — Всех размажу! Олежка?! Ты где?!
Гор высунулся, чтобы выяснить, где Бетси, и тут же увидел ее, тянущую Валентина.
— Помоги! — попросила она.
Наверное, для Гора этот момент был самым сладостным во всей злополучной экспедиции. Словно в замедленной съемке он выскочил из-за стального бока контейнера и среди свистящих пуль, как настоящий герой, побежал помогать этой гордячке Элизабет. Первой (!) попросившей о помощи именно его!
— Стой! Куда?! — кинулась следом Яна.
Ее ухватила за плечо крепкая рука Олега Дмитриевича Градова. Яна вывернулась, но потеряла драгоценные мгновения. Может быть, если бы Олег Дмитриевич не попытался остановить девушку, ничего бы и не произошло. Но секунды, потраченные на то, чтобы вырваться из его крепкой хватки, сыграли свое черное дело. Две пули и Яна Градова встретились в одной точке.
Бам! Бам!
…Тело молодой девушки подломилось. Когда Гор вместе с Бетси вытащил из-под огня тело Валентина, то увидел, какой ценой обошелся ему миг славы…
— Я начну убивать заложников! — брызгал слюной Булыгин, вспомнив, зачем он пришел сюда. — Слышите, суки, начну убивать заложников! И начну с этой заморской сволочи! Слышишь, ты, чернозадая макака!
— Это тебе, — на всякий случай пояснила Бетси, обращаясь к Персивалю.
Тот держался за расшибленный лоб и ничего не соображал.
— Слышишь, чернозадый нигер?! — разорялся Булыгин. Эти слова проняли Перси, он высунулся из-за контейнера:
— Белая гнида!
— Ах так! — взбеленился Семен Булыгин и приставил пистолет ко лбу Юсупова.
Рядом возмущенно мычал Енски-старший.
— Мы утопим твоего братца! — проорал в ответ Гор и шустро высунул наружу голову Олега, который все еще находился без сознания. — Клянусь Богом, я утоплю этого косоглазого, если ты хоть пальцем тронешь заложников!
Наступила тишина. На лицо Булыгина было страшно смотреть.
— Ну хорошо… — прошипел он. — Хорошо… поговорим…
Он вышел вперед и кинул, не глядя:
— Ствол!
В протянутую руку ему сунули пистолет. Тогда Семен кинул на пирс свое оружие и, пряча другой пистолет за спиной, пошел вперед.
— Я без оружия! Давайте поговорим… Кто из вас будет вести переговоры?
Он приближался все ближе и ближе к той точке, откуда открывался вид на то, что творилось в укрытии, где спрятались англичане.
— Я без оружия! Кто будет говорить?
— Не давайте ему п'иблизиться, — сказал Дмитрий Олегович. — Это ловушка.
— Я буду говорить! — закричал Гор. — Стой там, я выйду…
— Хорошо! — ответил Булыгин, но не остановился. Его движения обрели пластику матерого волка. — Хорошо…
Дальнейшее показалось англичанам кошмаром. Булыгин выдернул пистолет из-за спины, не глядя пальнул в Гора и широкими шагами направился к укрытию, щедро расходуя свинец. Олег Дмитриевич предпринял последнюю попытку использовать тело своего тезки в качестве щита, но пули ложились все ближе и ближе. У Семена Булыгина явно сорвало крышу.
Смерть двигалась к ним по пирсу широкими шагами. Патлатая, костлявая смерть. И тут…
— Всем стоять! Операция СБУ! Лечь на землю! Стреляем без предупреждения!
Черные тени посыпались откуда-то сверху. Грудь Булыгина взорвалась красным фонтаном, и он с замедленным «Ба-а-а…» начал валиться навзничь. Оружие в его руке продолжало стрелять, потому что сжатый судорогой палец торговца антиквариатом все давил на спусковой крючок.
Бах! Бах! Бах! Бах! Четыре пули пробили корпус черного «БМВ».
Бах! Бах! Две — прошили грудь Юсупова.
Бах! Бах! Еще два легли рядом с головой Енски-старшего.
Щелк! Щелк!
В магазине наконец кончились патроны.
— Опоздал… — в отчаянии повторял Мережко, сжимая бесполезный автомат. — Опоздал… Опоздал…
