Книга: Танцы на снегу
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4

Глава 3

На Карьере под куполами тоже течет речка. Но она замкнута петлей, и вода в ней фильтруется. На Авалоне и на Новом Кувейте реки были настоящие, я уже к ним привык, и они мне нравились куда больше.
Горная река, по которой мы спускались, оказалась совсем особенной.
Мы вышли из лагеря еще затемно, в четыре утра. Я, Лион и Наташа с двумя подружками. Семецкий попрощался с нами в лагере, обнял, сказал напутственно: «Узнают птицу по полету, иноходца по походке, человека – по делам. Удачи!»
Минут через сорок мы уже были у реки, вьющейся между холмов. Течение здесь было не такое стремительное, как выше, в горах, но река все-таки бурлила, пенясь на валунах. Порожек шел за порожком, сквозь чистейшую воду было видно каменистое дно. На обычной лодке тут проплыть было невозможно, но на берегу, замаскированный в скалах, стоял маленький скутер. На таких плавают в одиночку, но это для взрослых.
– Лезьте на сиденье, – скомандовала Наташа, когда мы спустили скутер на воду. Мы с Лионом сели друг за другом, она встала у рычагов управления. Помахала рукой девчонкам – они шли с нами, лишь чтобы проводить. Лица у Наташиных подружек были тревожными, видать, не так-то просто сплавляться по этой реке. – Держитесь крепче, – посоветовала Наташа. – Если упадете – все, конец.
– А пристегнуться тут нельзя? – спросил Лион.
– Ты что, со спутника свалился? Если скутер опрокинется, а ты будешь пристегнут – тебя по дну размажет.
– Спасательные жилеты? – предположил Лион.
– Нет у нас жилетов… все равно вода ледяная, сразу судорогой сведет… так что держитесь…
Наташа стояла, вся напрягшись, разминая руки на рычагах. Готовилась.
Мне стало жутковато.
– Поехали! – звонко выкрикнула Наташа. Я заметил, как напряглась ее спина, даже лопатки прорезались под тонким свитером. Наташа чуть наклонилась вперед, сзади опустились в воду сопла двигателя, и скутер рванулся.
Вот это была поездка! Я такое только в кино видел.
Скутер мчался вниз по течению, временами сопла вырывались из воды, и грохот водометов становился нестерпимым. Наташа плавно наклонялась вправо-влево, следуя за наклонами скутера. Мы знали, что надо делать точно так же, но как же трудно было подавить желание отодвинуться от воды – и почти ложиться на ревущие волны, под которыми угадывались острые камни! И все это – в неверном рассветном полумраке!
– Прыжок! – кричала Наташа. И мы взвивались в воздух, под оглушительный рев форсированных двигателей преодолевая очередной порог. – Расслабиться!
Мне хотелось повернуться и посмотреть, видны ли еще девчонки на берегу, машут ли они руками нам вслед. Но страшно было повернуть голову к проносящимся берегам. Я смотрел только в Наташкину спину, чувствовал, как напряжен Лион, сидящий за мной, ловил лицом брызги ледяной воды и увесистые оплеухи ветра.
Не знаю, сколько длился этот безумный спуск по реке. Но постепенно местность стала меняться. Скалы и холмы сменились пенепленом, исчезли торчащие из воды валуны, все реже и реже попадались пороги. Река становилась шире, а течение спокойнее.
– Все, теперь жить будем! – крикнула Наташа. Она была вся мокрая, с головы до ног. Нам тоже досталось, но меньше.
– Ты не простынешь? – крикнул я.
– Что? – Она слегка убавила мощность двигателя, рев перешел в свист, и говорить стало легче.
– Не простынешь?
– Простыну! – легко согласилась Наташа. – Ничего, дедушка вылечит. Тиккирей, ты не сердишься?
– За что? – спросил я, хотя догадывался.
– За то, что вначале мы вас арестовали, – сказала Наташа и засмеялась. Даже повернулась на миг и подмигнула мне.
Ненавижу девчонок! Почему они все такие вредные?
– Ничего, конь о четырех ногах, и то спотыкается, – ответил я.
– Ой, не надо! – завопила Наташа. – Это дедушкины пословицы, я аж вздрогнула!
Она направила скутер ближе к берегу, и наша скорость сразу стала заметнее.
– Долго плыть? – спросил я.
– Идти больше часа, – ответила Наташа. – Тиккирей, коленки подставь.
Я не понял, но свел коленки. И она тут же на них уселась. Но не забыла съязвить:
– Не думай, что настолько мне нравишься. Стоять тяжело.
– Ты только смотри, куда рулишь! – тревожно отозвался из-за спины Лион.
– Не учи ученую!
Понемногу светало. Солнце все еще не показывалось из-за горизонта, но небо на востоке стало розовым, а тонкие перышки облаков – белыми. Прорезал небо яркий огонек – какая-то крупная низколетящая станция попала в рассветные лучи солнца.
– Нас не заметят? – спросил я.
– Самый опасный участок мы прошли, – отозвалась Наташа. – А здесь уже плавают на лодках, вряд ли нас заподозрят…
– Обратно тоже на скутере?
Наташа замотала головой:
– Нет. Топлива не хватит, да и заметят днем. Я на пару дней останусь… в одном месте. У нас есть подпольные квартиры.
Где и у кого она останется, Наташа не сказала. А я и не спрашивал. Все правильно, если меня поймают, то я не смогу ничего выдать.
Мы уже плыли мимо возделанных полей. Медленно вращались дождевальные установки, осыпая низкие кусты радужными брызгами. Людей не было, все делалось автоматически.
– А что здесь выращивают? – высунулся из-за плеча Лион.
– Помидоры, – коротко отозвалась Наташа.
– Люблю помидоры, – сообщил Лион.
– Хорошо тебе. А мы однажды два дня здесь прятались… я на всю жизнь наелась. Знаешь, как противно помидорные кусты в жару воняют?
Я почему-то вспомнил, как в детстве, в первом классе, насмешил учительницу. Рассказывал про Фабрику Пищи и ляпнул, что на ней делают молоко, помидоры и яйца… Как же все смеялись. Помидоры на заводах никогда не делали, их проще выращивать.
Уже совсем рассвело, когда мы проплыли мимо маленького поселка. На улицах я заметил несколько прохожих, на нас они вроде бы внимания не обратили.
– Сейчас пристанем, – сообщила Наташа. – Тут дорога подходит совсем близко к реке… я вас высажу, а вы проголосуете. Дорога идет мимо космопорта и прямо в Аграбад.
Мы с Лионом переглянулись. Значит, мы проедем мимо кемпинга? Лион ничего не сказал, но я сразу понял, о чем он думает.
Вдруг его родители еще там?
– Водитель нас не заподозрит? – спросил я.
– Да нет, не должен, – рассудительно сказала Наташа. – Вы скажите, что идете из Менделя. Это поселок, мимо которого мы проплыли, там консервные заводы. Скажите, что у вас родители работают на заводе, а вы… ну, не знаю. К родственникам поехали в Аграбад.
Скутер плавно подошел к берегу. Наташа загнала его носом на песчаную отмель, встала с моих коленок. Мы неловко переглянулись.
– Ну… давай руку… – сказал я.
Ладонь у нее была ледяная. Точно простынет.
– Передавай дедушке спасибо! – спрыгивая на берег, крикнул Лион. – Он мировой старикан! Тиккирей, не возись!
– Пока, – сказал я Наташе. – Ты не попадись…
– Не попадусь, – пообещала Наташа.
Я спрыгнул вслед за Лионом, но до берега не достал и промочил ноги. Лион обидно засмеялся. А Наташа включила реверс водометов, и скутер медленно сполз с отмели. Еще секунду она смотрела на нас, а потом наклонилась, закладывая вираж, и скутер молнией унесся на середину реки.
– Вот рассекает! – восхищенно сказал Лион. – А ты в нее влюбился, точно?
Я хотел было обидеться, но передумал. Только сказал:
– Дурак. Она ведь жизнью рискует, чтобы нас сюда доставить. Потому что думает, будто мы фаги.
– В каком-то смысле так и есть, – задумчиво сказал Лион. – Пусть не настоящие, но все-таки… Ладно, ты не обижайся.
Но я не обижался. Я думал, не помолиться ли, чтобы с Наташей все было хорошо. А потом вспомнил, как молился, чтобы родители не ушли.
И не стал.

 

В кабине грузовика вкусно пахло свежим хлебом. На самом деле грузовик вез штабеля досок, а хлеб лежал у водителя в кабине, на длинном, будто лавка, сиденье. Два здоровенных каравая, с крепкой румяной корочкой и нежным мякишем.
– Рубайте, рубайте, хлопцы, – добродушно приговаривал водитель. – Разве в городе умеют хлеб печь? Сто лет назад составили программу и кормят народ, а хлебушек – он душу любит!
Машину мы поймали без всяких проблем. Первый же грузовик – здоровенный, почти как фаговский космический катер, остановился возле нас, голосующих на обочине. Выглянул водитель – черноволосый, смуглый, улыбчивый, и махнул нам рукой: «забирайтесь».
– Дядько Дима, а разве нельзя хлеб в домашней микроволновой печке готовить? – спросил Лион. Он как-то здорово поймал тот диалект, на котором говорил водитель.
– Что ты, хлопчик! – Водитель засмеялся. – Хлеб – его только в печке родят. Да чтобы замесить руками, чтобы протопить дровами! А мы – микроволны, ультразвук, электроны-позитроны… Молочка, молочка скушайте!
Лион с готовностью взял очень подозрительную на вид пластиковую бутылку из-под лимонада. В бутылке было молоко.
– Настоящее, – с удовольствием сказал водитель. – Не парное, ясно дело, с ледника. А синтетического я как выпью, пусть даже оно самое дорогое и качественное, – живот сводит, днище пробивает…
Он снова захохотал.
Я глотнул молока, на всякий случай отерев рукавом горлышко. Не потому, что Лиона брезговал, сама бутылка была на вид грязной.
Молоко оказалось вкусным! Удивительно вкусным, густым и каким-то… словно забытым, но вспоминавшимся в снах.
– Во! – провозгласил водитель. – Почуяли разницу? Это не из нефти и опилок. Это коровка делала.
Я перепуганно сглотнул, но странное дело – противно мне не стало. И вообще было здорово. Зря мы так боялись, люди на Новом Кувейте оказались вполне нормальные, ничуть не хуже, чем на Авалоне. Или водителя не смогли зомбировать? Я искоса посмотрел ему на висок – нейрошунт был новее, чем у меня, «Ямамато-профи», с радиовходом.
Ничего не понимаю.
– В городе я уж вас на окраине высажу, – будто извиняясь, сказал водитель. – Мне по центральным улицам на этом бегемоте разъезжать запрещено. На завод – и в гараж.
– Да мы еще за городом вылезем, – сказал Лион. – Возле мотеля, недалеко от космопорта, там мой папа… работает. А молоко очень вкусное, спасибо.
Водитель кивнул и неожиданно наставительно произнес:
– Спасибо не мне говори, хлопчик.
– Спасибо владетельнице, – ответил Лион враз изменившимся голосом. – Но и вам спасибо, дядько.
– Эх, довели Империю до ручки, – вздохнул водитель. – Синтетику кушаем, гордость потеряли, любовь забыли. Если бы не Иней…
Он ничуть не изменился при этих словах. Остался все тем же добрым и хорошим человеком, который с удовольствием подвез голосующих мальчишек, да еще и накормил их вкуснейшим хлебом и молоком. Но у меня в ушах будто звоночек тревожно зазвенел. И у Лиона взгляд стал собранным и беспокойным.
– А как думаете, дядько, Империя с нами воевать будет? – спросил Лион.
У водителя на скулах заиграли желваки.
– Все к тому идет, – скупо ответил он. – Да вы себе этим голову не забивайте, хлопчики. Вам учиться надо.
– Мы учимся, – с готовностью ответил Лион. – Но мы ведь тоже за владетельницу боимся. Если надо – воевать пойдем.
Одной рукой придерживая руль, водитель другой потрепал Лиона по загривку.
– Эх, хлопчики… – с тоской сказал он. – И что же Императору неймется? Почему он нам жить мешает? Слышали небось? Про обстрел?
– Это когда «Самумом» стреляли? – наугад спросил я, вспомнив рассказ Семецкого.
Водитель кивнул:
– «Самумом»… Надо же, каждый ребятенок знает… У меня дочка в той школе училась.
У Лиона глаза стали будто старый нейрошунт – круглые и здоровенные. Я тоже оцепенел. Неужели «Лютики» стреляли так неумело, что взорвали школу? С детьми?
– Теперь дома учится, – тем временем продолжал водитель. – Спасибо владетельнице, что обстрел ночью случился… А вашу школу не разбомбило?
– Разбомбило, – неожиданно сказал Лион.
Водитель кивнул:
– Десять школ… до чего ж дошли, изверги… Чего в следующий раз ждать? Больницы взорвут или скотину потравят? Вчера вот посольство прилетало…
Он замолчал.
– И что? – спросил я. – Мы не слыхали.
Водитель вздохнул:
– Да что тут говорить… пока владетельница с послом разговаривала, охранники его в город вышли. Тут и поймали одного, когда он в водохранилище бактерии сыпал…
– Чего? – поразился я.
– Диверсия готовилась, хлопец. – Лицо водителя вновь напряглось. – Фаг это оказался, убийца-диверсант, а вовсе не охранник. Хотел язвенной чумой наш водопровод заразить. Чтобы вся столица умерла, значит. И женщины, и детишки, и старики…
– Его поймали? – спросил я, а перед глазами уже всплыло лицо Тьена. Чтобы он решил убить миллион людей? Неделю летел вместе с нами, улыбался, а сам готовился убить миллион человек? Да не может такого быть!
– Поймали, – ответил водитель. – Завтра вечером казнят, на площади, по приговору трибунала. А посольство имперское с планеты выгнали… и правильно. Нечего было и разговаривать с ними. Убийцы они все, прости их Господь. Убийцы.
Все сразу стало другим. Серым. Будто через дымчатое стекло. Значит, Сянь Тьена схватили? И его казнят? Но ведь он не мог так поступить, это неправда!
– Вы на площадь не ходите, хлопцы, – произнес водитель. – Нечего вам на такое смотреть.
– Не пойдем, – сказал Лион.
И посмотрел на меня.
А вдали уже виднелись небоскребы Аграбада. Разноцветные, лазурь пополам с яичным желтком, праздничные и гордые.
– Конечно, не пойдем, – сказал я. – Вон, видите, справа от дороги указатель мотеля, мы там слезем!

 

Все здесь было как раньше.
Так же зелено и тепло, домики и палатки, несколько человек, готовящих барбекю в отдалении. В домике с надписью «Заселение» дверь была открыта, изнутри доносился веселый смех. Мы с Лионом переглянулись – и двинулись туда.
За столом сидела симпатичная девушка – я ее сразу узнал, это она так по-доброму ко мне отнеслась месяц назад. Я думал, что она с кем-то разговаривает, но нет, она была одна, а смеялась над книжкой – настоящей, бумажной. Когда мы вошли, девушка с улыбкой посмотрела на нас, кивнула, снова уткнулась в книгу, но тут же внимательно посмотрела на меня. И воскликнула:
– Тиккирей! Ты малыш Тиккирей, пропавший месяц назад!
– Я не малыш, – зачем-то возразил я.
Девушка смутилась.
– Извини, мы называли тебя так в разговорах… конечно же, не малыш… А ты – Лион? Ты тоже у нас жил, с родителями?
Лион только кивнул, с нетерпением ожидая следующих слов. Но девушку интересовало другое.
– Господи, где же вы были, ребята? Мы все так переживали! Искали вас повсюду, лес прочесали, озеро… чего только не подумали!
Мне показалось, что она вовсе не врет. Ни капельки. Что и впрямь все в кемпинге бросились на наши поиски.
А вот нам надо было врать.
– Тогда, ночью… – начал я. – Все уснули, и так страшно… а Лион как раз пришел ко мне, тайком от родителей, мы хотели поиграть… тут какой-то капитан, он жил в соседнем домике и тоже не уснул, увидел нас и заорал, что началось вражеское нашествие, чтобы мы бежали в лес… мы с ним на машине доехали до леса, он нас высадил, а сам поехал в столицу… А мы в лесу жили.
Девушка всплеснула руками.
– Ребята… да что вы… говорят, это был маньяк-убийца! В его номере потом нашли убитого полицейского! Господи, как вы уцелели!
– Я же тебе говорил! – закричал Лион, больно пихая меня в бок. – Он странный был какой-то, у него глаза были злые! Хорошо, что вылезли! Он бы нас на кусочки разрезал!
– Ты же сам в машину полез! – крикнул я в ответ.
Таких комедий у нас было заготовлено несколько. Но в общем-то мы сразу решили, что про Стася упомянуть придется. Ведь агент Инея за ним следил и наверняка доложил начальству, кто такой Стась.
– Ну и полез… – будто бы остывая, огрызнулся Лион. И жадно посмотрел на девушку: – Скажите… а мои родители… где они?
– Твой папа уехал в город, – ответила девушка. – А миссис Аннабель и малыши… у тебя ведь братишка и сестренка, да? Они здесь. В том же коттедже, твоя мама не захотела уезжать, пока ты не найдешься…
Договаривала она уже в спину Лиону – тот чесанул наружу.
– Вы извините, – сказал я. – Он очень по родителям скучал.
– А твои родители, они остались на другой планете, верно? – спросила девушка.
Я кивнул:
– Да. Они остались на другой планете. Я пойду, до свидания.
– Меня зовут Анна. – Девушка улыбнулась. – Если хочешь, Тиккирей, ты можешь поселиться в прежнем коттедже, он свободен. Кстати, тебе на днях пришло письмо из министерства по делам миграции…
– Я… я потом заберу, – пробормотал я, выскакивая за дверь. Лиона я едва успел заметить – он уже врывался в дверь своего коттеджа.
Интересно, как примет Лиона его мама? Она ведь зомбирована Инеем…
– Дурак, – сказал я самому себе. – Она все равно – мама.

 

Мне тоже досталось немного заботы от миссис Аннабель. Нет, конечно, куда меньше, чем Лиону, того мама даже попыталась сама выкупать – и Лиону пришлось упереться в дверной косяк руками и завопить, что с мамой он в ванную не зайдет. Но все-таки и меня миссис Аннабель обняла и даже заплакала, рассмотрев, какой я «худой и исцарапанный», а потом я получил большой кусок горячего мясного пирога. В домике начался полный переполох. Маленький братишка Лиона начал реветь, потому что успел его забыть и никак не хотел верить, что это его брат. Сестренка, наоборот, плаксиво требовала, чтобы Лион побыстрее вышел из ванной, и колотила кулачками по двери. Миссис Аннабель носилась по кухне, что-то кидая в микроволновку и разогревая духовку, звонила то мужу, то каким-то подругам, рассказывая, что ее сын нашелся. Я тихонько вышел на веранду и присел на теплых от солнца перилах. Вскоре следом выбрался и братишка Лиона, которому надоело плакать, сел на полу подальше от меня и принялся играть двумя машинками. Я смотрел на него и думал, что родители у Лиона остались совсем нормальные. Ничего страшного с ними не случилось. И может быть, вовсе не так это ужасно – Иней. Просто всем заморочили мозги насчет Империи. Зато во всем остальном люди остались нормальными.
– Бух, бух! – сталкивая машинки, пыхтел Лионов братишка. Кажется, у него в игре это были вовсе не машинки, а боевые космолеты. – Получай, плоклятый импелец… Госпожа плезидент, задание выполнено…
Ну вот, значит, и самым маленьким тоже как-то голову задурили… Ну и что? В остальной Империи дети тоже играют в войну, только у них имперские войска побеждают.
– Есть, повелительница! – выкрикнул малыш. – Влаг будет взолван!
Он привстал и, бросив одну машинку на пол, принялся ожесточенно топтать ее ногами. Вначале я подумал, что это он переволновался от приезда Лиона и сейчас опять будут рев, слезы и вопли. С маленькими такое бывает, особенно если их слишком балуют.
Но он вовсе не собирался плакать или кричать.
Он топтал машинку. Упорно и сосредоточенно, как взрослый. Топал маленькой ножкой в крошечных сандаликах, все колотил и колотил по пластмассовому корпусу. Игрушка оказалась прочной, те, кто ее делал, тоже знали о балованных детях. Взрослые только не догадывались, что малыши могут быть такими упорными. Он все топтал и топтал, сопел, переворачивал машинку поудобнее, когда она отлетала в сторону, и принимался колотить то пяткой, то носком.
Наконец пластик треснул и развалился на маленькие округлые кусочки. Это все-таки была специальная, безопасная пластмасса для детских игрушек.
Тогда малыш снова сел на пол и стал стягивать сандалету.
Я соскочил с перил, присел с ним рядом и помог разуться.
– Ногу усиб, – строго глядя на меня, сказал малыш и принялся тереть пятку.
– Зачем же так сильно топтал, дуралей? – спросил я.
– Я не дулалей, – обиделся малыш. – Я Саса.
– Ну и зачем было так колотить, Саша?
– Это влаги, импелцы, – с готовностью пояснил он. – Ты сам дулак. Это генелал Володя Ихин и профессол Эдикян из Бастиона, они самые стлашные импелцы.
Я вспомнил мультик «Бастион Империи» и его героев: отважного генерала Володю Ихина, который летал между звездами на волшебном скакуне, и мудрого профессора Геву Эдикяна, который сидел в Бастионе и все время придумывал гениальные идеи. Они повсюду защищали Империю и побеждали всех врагов. Значит, и этот мультик делали на Инее. Он вроде как хвалил Империю, а на самом деле всех малышей настраивал против нее. Я тоже этот мультик смотрел! Только совсем немного, потому что он оказался очень уж детский. А если бы посмотрел побольше – у меня бы появилась в голове программа…
Или она у меня все-таки есть и только из-за старого нейрошунта не сработала? А если сработает – я сразу возненавижу Империю, Авалон, Стася… и даже смешных рисованных человечков из мультика…
– Чего молчис? – спросил Саша.
– Думаю, – ответил я. – А разве нельзя было взять врагов в плен?
– Нельзя, они из плена всегда убегают, – разъяснил малыш. – Ты будес со мной иглать?
– Я уже большой, – сказал я. – Я в машинки не играю.
Саша спорить не стал. Для него я и впрямь был большим.
– Тиккирей! – позвала меня миссис Аннабель. – Домой!
– Иду! – откликнулся я и вздрогнул. Она меня позвала почти как мама. – Сейчас…
Лион, завернувшийся в халат, уже сидел на диване, а миссис Аннабель радостно подступала к нему с машинкой для стрижки. У Лиона явно были какие-то опасения, потому что он требовательно заявил:
– Только не как в прошлый раз! Мама, только не коротко!
– Хорошо-хорошо, – не слишком-то искренне пообещала миссис Аннабель. – Только чтобы волосы рот не закрывали, а то подавишься.
– Ну мама! – взвыл Лион. – Вот посюдова, не выше!
Миссис Аннабель подмигнула мне, словно заговорщица. Лион и впрямь сильно оброс.
– Тиккирей, иди мыться, потом я и тебя постригу. Я повесила тебе чистое полотенце, большое зеленое, увидишь. И положила чистую одежду. Маечка и трусики новые, а штанишки и рубашка Лиона, но чистые и выглаженные. Ты помоешь голову сам или помочь?
– Мама! – взвыл Лион. – Тиккирей уже большой! И я тоже!
– Для мамы вы всегда маленькие, – укоризненно сказала миссис Аннабель. – Так, не вертись и закрой глаза…
Машинка в ее руке торжествующе загудела.
Я быстро зашел в ванную, чтобы Лион лишний раз не переживал. Вытолкал его сестренку, которая стояла перед раковиной и держала руки под струей холодной воды. Заперся. Пустил в ванну воду и вылил колпачок пены.
Потом прислонился лбом к кафельной стене и закрыл глаза. Шумела вода, за дверью гудела машинка, Лион возмущался длиной стрижки, снова хныкала его сестренка.
А я вспоминал, как в первый раз познакомился с родителями Лиона. Они знали, что я сирота. И что у меня денег нет. И вообще… что я тут совсем один. Но вовсе не бросились меня обнимать, целовать, купать, стричь и подыскивать мне одежду.
Мама Лиона стала другой. Неправильной. Может быть, даже стала добрей и заботливей. Но она не сама такой стала.
Ее такой сделали.
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4