На запись, приведенную в начале этой главы, я наткнулся совсем недавно, а прослушать ее удалось только вчера, когда голосование уже заканчивалось, и электроника недвусмысленно показывала, что Искандер победил, как говорится, одной левой. А когда я наконец выключил шарманку – мне стало грустно. И чувство грусти не прошло за ночь и сохранилось по сей миг.

Нам кажется порой, – думал я, – что мы придумываем что-то сами, действуем, добиваемся результатов и таким образом влияем на ход истории. А потом оказывается, что были мы всего лишь фигурками на доске: и хотя фигуры эти обладают разными рангами, от пешки до короля, – все равно, они остаются фигурами, чаще всего даже не замечающими, что есть некто, кто их передвигает. И меня, в звании если не ферзя, то уж ладьи точно, и даже Искандера с его теперь уже королевским титулом – вернее, царским. И добро бы это еще был Господь Бог; но это тоже люди, просто мы знаем о них еще меньше, чем о Всевышнем.

Меня, как фигуру, двадцать с лишним лет тому назад сделали Вебером, послали за рубеж; двадцать с лишним лет я колесил по свету, то Вебером, то Салахом Китоби, да мало ли кем еще, творил ас-салат в мечетях, разговаривал с эмирами и рассуждал о божественном с улама, спасался от киллеров и разыскивал корни заговоров против тогда еще никому не известного (кроме работников немногих, но очень серьезных спецслужб – ибо ничто в мире не остается сокрытым от их внимательного взгляда и острого слуха) будущего царя всея Руси Александра Четвертого – ради чего? Ради того, чтобы сейчас тут, среди русских святынь, медленно погружаться в вязкую смолу разочарования? Да стоило ли?

А впрочем, как сказано в суре «Звезда», айяте пятьдесят пятом: «В каком же благодеянии Господа своего ты сомневаешься?»

Аллах акбар.