Книга: Мессия Дюны
Назад: ~ ~ ~
Дальше: ~ ~ ~

~ ~ ~

И вновь начинается драма.
Слова Императора Пауля Муад'Диба при вступлении на Львиный Престол

 

Через потайное окошко Алия следила за двигавшимся по огромному приемному залу посольством Гильдии.
Резкий полуденный свет серебрил верхние окна, зеленые, синие и молочно-белые плитки мозаичного пола, изображавшего ручей, заросший водяными растениями, среди которых там и тут мелькали яркие очертания птиц и животных.
Гильдийцы ступали по плиткам, словно охотники, выслеживающие добычу в незнакомых им джунглях. Серые, черные, оранжевые одеяния в обманчивом беспорядке окружали прозрачный контейнер, в котором в клубах оранжевой дымки плавал навигатор-посол. Несомый гравиполями контейнер неслышно плыл вперед, направляемый двумя прислужниками в серой одежде, словно прямоугольный корабль, входящий в док.
Прямо под Алией на высоком подножье высился Львиный Престол. Голова Пауля была увенчана новой короной с символами рыбы и кулака. Шитые золотом царственные облачения укрывали его тело. Вокруг Императора трепетало свеченье щита. Телохранители двумя рядами стояли вдоль лестницы и прохода. Двумя ступенями ниже по правую руку от Пауля замер Стилгар в белом одеянии, перепоясанном желтой веревкой.
Она чувствовала, что Пауль испытывал сейчас такое же, как и она, возбуждение, хотя едва ли кто-нибудь, кроме нее, мог бы заметить это. Внимание Императора было приковано к облаченному в оранжевое одеяние прислужнику, чьи слепо поблескивавшие металлические глаза глядели прямо вперед. Он шагал возле переднего правого угла контейнера, словно охранник. Плоское лицо, кудрявые черные волосы… вся фигура его, каждый жест были такими знакомыми.
Дункан Айдахо!
Это не мог быть Дункан Айдахо, и, тем не менее, это было так.
Память, переданная матерью крохотному зародышу во время преобразования Пряности, давала Алие возможность с помощью рихани-декодировки распознать Айдахо в любом обличье, Пауль видел Айдахо — она это знала, — Дункана он помнил со всей бесконечной благодарностью детства и юности.
Это был Дункан.
Алия поежилась. Ответ был только один. Перед ними гхола тлейлаксу, существо, созданное из мертвой плоти оригинала, — человека, который отдал свою жизнь, спасая Пауля. Плоть, вышедшая из аксолотль-баков.
Гхола выступал настороженной походкой мастера-фехтовальщика. Он остановился, едва контейнер с послом застыл в десяти шагах от ступеней, ведущих к трону.
Способом Бене Гессерит — куда деваться — Алия ощутила волнение Пауля. Он более не смотрел на это создание, вдруг возникшее из прошлого. Но и не глядя, всем своим существом чувствовал его присутствие. Напряженно кивнув послу Гильдии, Пауль произнес:
— Нам говорили, что тебя зовут Эдрик. Мы приветствуем твое присутствие при дворе и надеемся, что сможем по-новому понять друг друга.
Развалившийся посреди клубов оранжевого дыма навигатор отправил в рот оранжевую капсулу с меланжей и тогда лишь поглядел на Пауля. Крошечный транслятор, круживший вокруг уголка его контейнера, сперва разразился покашливанием, а потом сухим бесстрастным голосом ответил:
— Простираюсь перед моим Императором и прошу разрешения представить верительные грамоты и вручить небольшой подарок.
Помощник передал свиток Стилгару, тот, хмурясь, проглядел его, а потом кивнул Паулю. Оба они повернулись к гхоле, терпеливо выжидавшему у подножия трона.
— Конечно же, мой Император уже увидел наш дар, — произнес Эдрик.
— С удовольствием принимаем верительные грамоты, — проговорил Пауль. — Объясни смысл подарка.
Эдрик колыхнулся в контейнере, обратившись лицом к гхоле.
— Вот человек по имени Хейт, — четко назвал он имя, — по нашим данным, его история весьма любопытна. Его убили здесь, на Арракисе… Серьезная рана в голову потребовала многих месяцев регенерации. Потом тело продали Бене Тлейлаксу, как тело мастера фехтования, адепта школы Гинац. Нам стало известно, что это Дункан Айдахо, приближенный вашего отца. И мы купили его, полагая, что такой дар действительно достоин Императора. — Эдрик посмотрел на Пауля. — Сир, разве это не Айдахо?
В коротком ответе Пауля слышалась сдержанность и осторожность.
— Похож.
Неужели Пауль увидел в нем что-то, скрытое от меня, — гадала Алия. — Нет! Это Дункан!..
Человек по имени Хейт стоял спокойно и невозмутимо, металлические глаза его глядели вперед, словно речь шла не о нем.
— Наши сведения абсолютно точны. Это Айдахо, — сказал Эдрик.
— Теперь его зовут Хейт, — проговорил Пауль, — любопытное имя.
— Сир, незачем нам гадать о смысле имен, которые дают тлейлаксу, — проговорил Эдрик. — Имя легко изменить, имя, данное ему тлейлаксу, не имеет значения.
Дело рук тлейлаксу, — думал Пауль, — в этом вся проблема. Бене Тлейлаксу почти не интересовались нравственной сутью явления. В их философии добро и зло имели странный смысл. Так что же заложили они в возрожденную плоть Айдахо — с умыслом или по прихоти?
Пауль взглянул на Стилгара, заметил на лице фримена суеверный трепет. Чувство это читалось и на бородатых физиономиях фрименов-стражей. Конечно же, размышляют о мерзких повадках гильдиеров и святотатцев-тлейлаксу, создателей кощунственных гхол.
Повернувшись к гхоле, Пауль произнес:
— Хейт, одно ли у тебя имя?
Смуглое лицо гхолы озарила ясная улыбка. Невыразительные металлические глаза его обратились к Паулю.
— Так меня называют, мой господин, — Хейт.
Алия вздрогнула возле потайного окошка. Голос этот принадлежал Айдахо, таким он был запечатлен в ее клетках.
— Если это угодно милорду, — добавил гхола, — могу сказать, что голос его доставляет мне удовольствие. Бене Тлейлаксу объяснили мне: подобное означает, что мне приходилось слышать голос милорда… прежде.
— Но сам ты не уверен в этом? — спросил Пауль.
— Я не знаю ничего о моем прошлом, сир. Мне объяснили, что я не могу помнить свою прошлую жизнь. След ее сохранился только в генетическом коде. Остались ниши, в которых могут уложиться давно знакомые вещи. Голоса, места, еда, лица, звуки, действия… меч в руке, рукоятки управления топтером.
Заметив, сколь внимательно прислушивается к разговору гильдиец, Пауль спросил Хейта:
— Понимаешь ли ты, что подарен мне?
— Мне уже объяснили.
Пауль откинулся назад, положив ладони на подручья трона.
В долгу ли я перед плотью Дункана? — размышлял он. — Человек этот умер, спасая мою жизнь. Но сейчас передо мной не Айдахо — гхола. И все же это тело и этот разум и научили Пауля пилотировать топтер, как если бы крылья аппарата росли из его собственных плеч, а в бою он полагался на умение, которое со строгостью и тщанием было передано ему Айдахо. Гхола, плоть, в которой ложь мешается с истиной, но как… и не разобрать. Воспоминания будут влиять на отношение к нему. Дункан Айдахо. Это не мертвая маска, а подвижная, меняющаяся личность, скрывающая своими знакомыми чертами то, что тлейлаксу заложили в ее глубины.
— Какую службу можешь ты выполнить для нас? — спросил Пауль.
— Что прикажет милорд, если это будет мне по силам.
Алию, следившую за происходящим со своего наблюдательного поста, тронула застенчивость гхолы. Она не ощущала в нем никакой фальши. Новый Дункан Айдахо изнутри светился невинностью. Конечно, оригинал был забиякой, далеко не чуждым плотских удовольствий. Плоть очистилась… Что написали на этом чистом листе тлейлаксу?
Она почувствовала вдруг, что дар этот опасен. Работа тлейлаксу. А их творения всегда обнаруживали возмутительное отсутствие моральных ограничений. Действиями тлейлаксу могло руководить одно лишь любопытство. Они похвалялись, что, имея необработанный человеческий материал, могут создать из него что угодно — дьявола или святого. Они торговали ментатами-убийцами. И сумели сделать убийцей врача, одолев запреты школ Сукк. Среди товаров их числилась услужливая челядь, покладистые игрушки для любой разновидности секса, солдаты, генералы, философы… изредка попадались даже моралисты. Пауль повернулся, взглянул на Эдрика:
— Какое обучение прошел этот дар? — спросил он.
— С разрешения милорда, — начал Эдрик, — тлейлаксу показалось любопытным сделать этого гхолу ментатом и философом-дзенсуннитом — этим они рассчитывали усовершенствовать его фехтовальное мастерство.
— Им это удалось?
— Не знаю, милорд.
Пауль взвешивал ответы гильдийца. Чувство правды подсказывало ему: Эдрик не лжет, он уверен, что перед ними Айдахо. Пауль знал — воды времени, которые мутил своим присутствием пророк-навигатор, предвещали опасность… но не открывали ее природы. Хейт. Это имя, данное тлейлаксу, сулило беду. Пауль почувствовал искушение отвергнуть подарок. Но как только осознал это, понял, что не сможет воспользоваться этим путем. Дом Атрейдес в долгу перед этой плотью… и враги знали об этом.
— Философ-дзенсуннит, — задумчиво молвил Пауль, глядя на гхолу. — Успел ли ты уже обдумать свою роль в жизни и мотивы поступков?
— Я со смирением подхожу к своей службе, сир. И разум мой чист, он отмыт ото всех императивов, важных для прежней моей жизни.
— Как ты хочешь, чтобы тебя называли: Хейт или Дункан Айдахо?
— Милорд может звать меня как угодно ему, ведь мое имя — это не мое «я».
— Но для твоего слуха приятно имя Дункана Айдахо?
— Должно быть, так меня и называли, сир. Имя кажется мне подходящим. Но… есть в нем кое-что любопытное. Впрочем, за любым именем, по-моему, кроется и приятное, и неприятное.
— А что доставляет тебе наибольшее удовольствие? — спросил Пауль.
Гхола неожиданно усмехнулся в ответ:
— Отыскивать в людях признаки моего прошлого бытия.
— И ты замечаешь их сейчас?
— О да, милорд. Вот Стилгар — его раздирают подозрительность и восхищение. В прошлом он был мне другом, но плоть гхолы отталкивает его. Вы же, милорд, восхищались человеком, которым я был… и доверяли ему.
— Очищенный разум… — сказал Пауль. — Как может очищенный разум связать себя долгом по отношению к нам?
— Долгом, милорд? Очищенный разум принимает решение, будучи окружен неизвестными величинами и без учета причин и следствий. Где же здесь долг?
Пауль нахмурился. Типично дзенсуннитское высказывание — загадочное и исчерпывающее, проистекающее из отрицания объективной функции рассудка. «Без учета причин и следствий!» Такие слова поражают. «Неизвестные величины?» — они содержатся в любом решении, даже в провидческом озарении.
— А ты не хотел бы, чтобы тебя называли Дунканом Айдахо? — спросил Пауль.
— Жизнь строится на различиях, милорд. Выберите для меня имя, какое будет угодно вам.
— Пусть останется полученное тобой от тлейлаксу, — ответил Пауль. — Хейт — это имя будет напоминать мне об осторожности.
Склонившись, Хейт отступил на шаг.
Как он смог понять, что аудиенция окончена? — удивилась Алия. — Я знаю это, потому что знаю моего брата. Очевидных для незнакомца признаков не было. Неужели это понял заключенный в гхоле Дункан?
Пауль повернулся к послу.
— Для посольства выделены апартаменты. Мы желаем иметь частную беседу с тобой при первой же возможности. Я пришлю за тобой. Далее, хочу уведомить тебя, прежде чем ты услышишь эту весть из недостоверного источника и в искаженном виде, что Гайя-Елена Мохийам — Преподобная Мать Бене Гессерит — снята с доставившего тебя лайнера. Это было сделано по нашему повелению: ее присутствие на твоем корабле будет одним из предметов наших переговоров.
Мановением левой руки Пауль отпустил послов.
— Хейт, останься, — обратился он к гхоле.
Помощники посла попятились, толкая в обратную сторону контейнер. Эдрик стал оранжевым силуэтом в оранжевом газе — глаза, рот, плавно движущиеся конечности.
Пауль следил за гильдийцами, пока последний не вышел из зала… наконец тяжелые двери захлопнулись.
Ну вот и все, — подумал Пауль. — Я принял дар — гхолу. Наживку, подготовленную тлейлаксу, — в этом сомнения быть не могло. Быть может, и старая карга — Преподобная Мать — играет такую же роль. Наступило время Таро, о котором он знал еще по первым видениям.
Проклятое Таро! Оно замутило воды времени так, что он, пророк, не видел грядущего даже на час вперед. Но не все рыбины попадаются, иной удается сорваться с крючка, — подумал он. — Таро и помогало, и мешало ему. Он не видел будущего, но его наверняка не могли видеть и остальные.
Гхола ждал, наклонив голову набок.
Стилгар повернулся, шагнул в сторону, закрывая собой от Императора гхолу, и проговорил на чакобса — на древнем охотничьем языке их дней в сиетчах:
— Сир, уже сама эта тварь в контейнере заставляет меня испытывать гадливость, но подарок!.. Отошлите его!
На том же языке Пауль отвечал:
— Не могу.
— Айдахо умер, — запротестовал Стилгар, — это не Айдахо. Разрешите, я возьму его воду для племени.
— Стил, гхола — моя проблема. Займись пленницей. Охранять ее должны люди, которых я учил противостоять Голосу.
— Не нравится мне это, сир.
— Я буду осторожен, Стил. Тебе тоже следует помнить об осторожности.
— Ну хорошо, сир, — ответил Стилгар, спускаясь вниз от подножия трона. Проходя мимо Хейта, он понюхал воздух.
Зло да будет обнаружено по вони его, — подумал Пауль. — Что же, пусть Стилгар успел водрузить черно-зеленое знамя Атрейдесов на доброй дюжине миров, но в душе своей по-прежнему остался суеверным фрименом, издалека видящим любое коварство.
Пауль вглядывался в дар.
— Дункан, Дункан, — прошептал он. — Что они с тобой сделали…
— Дали мне жизнь, милорд, — отвечал Хейт.
— Но зачем же они все это сделали: обучали тебя и подарили мне? — спросил он.
Хейт поджал губы, потом ответил:
— Они надеются погубить вас моими руками.
Жуткая откровенность. Но чего же еще следует ожидать от ментата и дзенсуннита в одном лице? Ментат, даже будучи гхолой, вынужден говорить только правду… этого требует и внутренний покой дзенсуннита. Живой и разумный компьютер, разум и нервы его предназначены для выполнения функций расчетных устройств, преданных анафеме в давние времена. Но как дзенсуннит Хейт будет честен вдвойне… если только тлейлаксу не умудрились встроить в эту плоть ничего еще более странного.
Зачем ему, например, металлические глаза? Тлейлаксу все хвастают, что эти их устройства лучше естественных. Только, как ни странно, сами их не используют.
Пауль глянул вверх — на потайное окошко Алие, ему хотелось немедленно увидеть ее, посоветоваться, ведь чувств сестры не замутняли благодарность и долг.
Он вновь посмотрел на гхолу. Отнюдь не легкомысленный дар. Честен в самых опасных вопросах.
Им безразлично — знаю я или нет, что это оружие направлено против меня, — думал Пауль.
— А как я могу защититься от тебя? — спросил Пауль. Разговор шел прямой, без императорского «мы»: так он разговаривал бы с тем, прежним Айдахо.
— Отошлите меня, милорд.
Пауль покачал головой.
— Как ты должен погубить меня?
Хейт взглянул на охрану, немедленно обступившую Пауля, едва вышел Стилгар, повернулся. Обвел зал взглядом, вновь обратив к Паулю металлические глаза, кивнул.
— В этом зале человек удаляется от людей, — проговорил Хейт. — Все здесь исполнено мощи, которую можно переносить лишь памятуя, что всему когда-то приходит конец. Не пророческий ли дар привел вас в этот зал, милорд?
Пауль побарабанил пальцами по подлокотникам трона. Ментат требовал исходных данных, но вопрос встревожил Пауля.
— Я оказался здесь… по собственной воле, — но не всегда благодаря прочим моим… способностям.
— Собственная воля, — произнес Хейт, — закаляет мужа. Но если нагреть металл и оставить его медленно остывать, он вновь станет мягким.
— Пускаешь пыль мне в глаза, дзенсуннит? — спросил Пауль.
— Сир, дзенсуннитам некогда заниматься надувательством и обманом.
Пауль провел языком по губам, глубоко вздохнул, приводя мышление в спокойствие, как подобает ментату. Ответы были сплошь отрицательными. Зачем ему, презрев осторожность, принимать странный подарок — гхолу? Нет, не так. Почему тлейлаксу сделали именно ментата-дзенсунниша? Философия… слова… размышления… внутренний поиск… Данных не хватало.
— Необходима информация, — пробормотал он.
— Факты, в которых ощущает потребность ментат, не липнут к нему сами, словно цветочная пыльца к одежде праздного гуляки на лугу, — отвечал Хейт. — Свою пыльцу следует собирать с тщанием, рассматривать через сильную лупу.
— Ты должен научить меня дзенсуннитской риторике, — заметил Пауль.
Металлические глаза коротко блеснули.
— Быть может, милорд, именно это и запланировали тлейлаксу.
Чтобы ослабить мою волю идеями и словами? — думал Пауль.
— Идей следует опасаться, лишь когда они становятся действиями, — произнес он вслух.
— Отошлите меня, сир, — сказал Хейт голосом прежнего Дункана Айдахо, полным заботы о «молодом хозяине».
Голос и покорил Пауля. Знакомый голос… он не мог с ним расстаться, хотя бы он и исходил из уст гхолы.
— Ты останешься, — приказал он. — Будем осторожны — и ты, и я.
Хейт почтительно склонился.
Пауль поглядел вверх, на скрытое там окошко, взглядом умоляя Алию заняться подарком и выудить его секреты. Гхолами-призраками пугают детей. Он не думал, что когда-нибудь и ему придется встретиться с подобным существом. Чтобы понять этого гхолу, надо встать выше всего, выше сострадания… Пауль не знал, окажется ли способным на это. Дункан… Дункан. Есть ли хоть кроха того Айдахо в этой искусно сработанной плоти? Да и не плоть это вовсе — это только телесный саван. Мертвый Айдахо навсегда остался лежать на полу пещеры, а здесь смотрел металлическими глазами только его призрак. В этой возрожденной плоти уживались два существа, и одно из них таило в себе угрозу, скрывая свою силу за незабвенной внешностью.
Закрыв глаза, Пауль позволил себе припомнить давнишние видения. Любовь переплеталась с ненавистью, из волн, поднимаемых ими в разбушевавшемся хаосе чувств, нечему было встать скалой, чтобы дать ему оглядеться посреди сумятицы бури.
Почему в своих прежних откровениях, я не видел обновленного Дункана Айдахо? — спросил он себя. — Кто или что может спрятать грядущее от пророка?.. Вероятно, только другой провидец.
Открыв глаза, Пауль произнес:
— Хейт, а пророческими способностями ты обладаешь?
— Нет, милорд.
В голосе его слышалась искренность. Впрочем, гхола может не знать, что на самом деле владеет этой способностью, хотя незнание ограничивало бы его возможности ментата. Что же замыслили эти тлейлаксу?
Прежние видения вздымались вокруг Пауля. Придется ли ему все же выбрать ужасный путь? Искаженное время содержало намеки на роль гхолы в этом страшном будущем. Неужели ему не остается выхода, что бы он ни делал?
Освободись… освободись… освободись… — звучало в душе Пауля.
Вверху, над головой Пауля, Алия, подперев подбородок рукой, глядела из окна на гхолу. Магнетизм, исходивший от этого существа, успел захватить ее. Реставраторы тела, тлейлаксу, вернули ему юность, даже невинность, столь притягательную для нее. Она словно слышала безмолвную мольбу брата. Если беспомощен оракул, приходится обращаться к обычным шпионам и прочим повседневным орудиям власти. Но ее озадачило невесть откуда взявшееся нетерпение, с которым она собиралась приступить к делу, Ей хотелось быть рядом с этим мужчиной… прикоснуться к нему,
Он опасен… для нас обоих, — подумала Алия.
Назад: ~ ~ ~
Дальше: ~ ~ ~