Расставшись с близнецами, Алия почувствовала, как сильно колотится ее сердце. Несколько секунд она испытывала мучительное желание вернуться к детям и просить их о помощи. Что за идиотская слабость! Воспоминание о ней преисполнило женщину предостерегающим спокойствием. Неужели эти близнецы осмелились практиковать предзнание? Должно быть, путь, поглотивший их отца, оказался для детей слишком соблазнительным — транс дурмана с его обостренным видением будущего вьется перед глазами, как флаг на переменчивом ветру.

Почему я не могу прозреть будущее? — Не переставала удивляться Алия. — Как я ни старалась, оно всегда ускользало от меня.

Надо было заставить близнецов заглянуть в будущее, сказала она себе. Их бы увлекло такое предприятие — детское любопытство и возможность путешествия сквозь тысячелетия — из этого можно было бы сотворить чудо.

Когда-то и у меня было такое любопытство, подумала Алия.

Охранники отодвинули водный створ Государственного входа в сиетч и отошли в сторону, давая дорогу Алие. Она вышла на посадочную площадку, где уже ждал орнитоптер. Ветер дул из Пустыни, небо заволокла пыль, но погода все же оставалась ясной. Выйдя на дневной свет после тусклых желтых светильников, Алия начала думать о другом.

Почему госпожа Джессика возвращается именно сейчас? Неужели до Каладана дошли слухи о ее Регентстве…

— Нам надо спешить, госпожа, — охранник изо всех сил старался перекричать шум ветра.

Алия позволила охраннику помочь ей подняться в орнитоптер и машинально закрепила ремень безопасности, но мысли ее были далеко.

Почему именно сейчас?

Крылья орнитоптера задрожали, и машина взмыла в воздух. Алия почувствовала свою силу, которой подчиняется такая физическая мощь… Но как же хрупка и ненадежна эта сила, как она хрупка!

Почему теперь, когда ее планы уже так близки к завершению?

Пыль, висевшая в воздухе, рассеялась, и яркий солнечный свет озарил густую зелень там, где раньше была только выжженная зноем земля.

Я проиграю, если не научусь прозревать будущее. О, какое чудо могла бы я свершить, обладай я тем даром, каким владел Пауль! Я бы не стала мучиться от той горечи, которое несет с собой видение предзнания.

Мучительное желание потрясло Алию. Ну почему она не может отказаться от власти, стать такой, как все, — страдающей самой блаженной слепотой, живущией в гипнозе неполноценной жизни. Но нет! Она из рода Атрейдесов и не может, как другие, испытывать шок от самого факта рождения новой жизни. Она из рода властелинов, жертва проникающего в глубины веков знания, порожденного пристрастием матери к зелью.

Но почему мать возвращается именно сегодня?

Как ей не хватает Гурни Халлека — преданного слуги, безобразного лицом наемного убийцы, верного и прямодушного, музыканта. Который с равной легкостью мог убить человека и теми же руками извлекать божественные звуки из своего девятиструнного балисета. Поговаривали, что он был любовником матери, и это стоило раскопать — такими сведениями можно воспользоваться как удобным рычагом воздействия на нее.

Желание быть, как другие, исчезло без следа.

Надо уговорить Лето испытать транс дурманного зелья.

Она вспомнила, как спросила Лето, как мальчик относится к Гурни Халлеку. Лето, почувствовав подвох, ответил: «Халлек верен „слепо“». А потом добавил: «Он обожал… моего отца».

Тогда Алия уловила какое-то колебание в ответе мальчика. Вместо «моего отца» Лето едва не произнес «меня». Да, временами генетическую память трудно бывает оторвать от уз живой плоти. Гурни Халлек не сделал этот процесс легче.

Губы Алие тронула жестокая усмешка.

После смерти Пауля Гурни предпочел вернуться на Каладан вместе с госпожой Джессикой. Его возвращение многое запутает. Прибыв на Арракис, Гурни добавит собственные сложности к уже существующим. Халлек верно служил отцу Пауля — и здесь четко прослеживается последовательность от Лето Первого и Пауля к Лето Второму. Селекционная программа Бене Гессерит вывела другую, ответвляющуюся линию — от Джессики и Алие к Ганиме. Гурни может в этой ситуации оказаться бесценным помощником, запутав идентичности заинтересованных лиц.

Интересно, что он станет делать, если узнает, что в нас течет кровь Харконненов, тех самых Харконненов, которых он ненавидит всеми фибрами души?

Улыбка на губах Алие обратилась вовнутрь. В конце концов близнецы еще дети. Дети, у которых бесчисленное множество родителей, память которых принадлежит им, но не только и исключительно им. Несомненно, близнецы сейчас будут стоять у внешнего ограждения сиетча Табра и наблюдать след приземления корабля Джессики на берегу Арракина. Неужели горящая отметина на небе сделает прибытие Джессики реальным для ее внуков?

Мать, конечно, поинтересуется, как идет их обучение, подумала Алия. Но стоит ли рассудком вмешиваться в учение прана-бинду? Я скажу ей, что дети учатся самостоятельно, и процитирую слова внука: «Из всех ответственностей, лежащих на властителе, самая тяжкая — это необходимость наказывать… но наказывать только тогда, когда жертва сама напрашивается на это».

В этот момент в голову Алие пришло, что если она сумеет отвлечь Джессику проблемами близнецов, то все остальные смогут избежать пристального внимания матери.

Это можно сделать без особого труда. Лето очень похож на Пауля. А собственно говоря, почему нет? Он мог стать Паулем в любой момент по своему усмотрению. Даже Ганима обладала этой поразительной способностью.

Ведь я точно так же могу стать матерью, и всеми другими, кто разделил с нами свои жизни.

Она отвлеклась от тяжелых мыслей и окинула взором протянувшийся внизу Защитный Вал. Каково ей было покинуть теплый, безопасный, изобилующий водой Каладан и вернуться на Арракис, в эту Пустыню, где был убит ее возлюбленный герцог, а сын погиб мученической смертью?

Зачем Госпожа Джессика возвращается именно сейчас?

Никакого определенного ответа на этот вопрос у Алие не было. Она могла проникнуть в «я» других людей, но как только индивидуальные опыты расходились своими путями, то пропорционально множились и мотивы поступков. Суть решений была в тех поступках, которые совершали индивиды. Для предрожденных, причем много раз предрожденных Атрейдесов, это было высшей реальностью, столь же осязаемой, как телесные предметы, это было каждый раз подлинное рождение во плоти; то было подлинное отчуждение бытия, подобно тому, как родившаяся плоть отчуждается от материнского лона, начав самостоятельно дышать и двигаться, взяв у матери многие знания.

Алия не находила ничего странного в том, что любит и ненавидит свою мать одновременно. То была необходимость, не оставлявшая места чувству вины и обвинениям. Где границы любви и ненависти? Надо ли винить Бене Гессерит за то, что они назначили Джессике вполне определенный путь? Вина и обвинение становятся расплывчатыми, когда пропитывают тысячелетия. Общине Сестер надо было породить Квисатц Хадераха — мужское соответствие Преподобной Матери… и даже больше того: Квисатц Хадерах должен был стать сверхчеловеком с необычайной восприимчивостью, умом и способностью быть одновременно во множестве мест. В этой селекционной игре госпожа Джессика была лишь разменной пешкой, у которой хватило безрассудства влюбиться в своего партнера, которому она была предназначена. По желанию своего возлюбленного герцога она родила сына, а не дочь, как то было предусмотрено Общиной Сестер.

Она предоставила мне родиться после того, как стала пристрастной к зелью! А теперь они не хотят меня. Они меня боятся, и у них есть на это очень веские основания…

Пауль был Квисатц Хадерахом, но он явился на одно поколение раньше, чем следовало, — в плановый расчет Сестер вкралась ошибка, и теперь перед Бене Гессерит возникла другая проблема: воплощение Мерзости, в которой присутствовали драгоценные гены, предназначенные для столь многих будущих поколений.

Краем глаза Алия заметила какую-то тень и подняла голову. Сопровождающая ее охрана приготовилась к посадке. Алия тряхнула головой, отгоняя ненужные и странные мысли. Что проку думать о прошедших жизнях и перебирать старые ошибки, увеличивая их груз? Сейчас новое время — время новых поколений.

Дункан Айдахо использовал всю свою мудрость и знания, оценивая приезд Джессики. Он применил свой подобный вычислительной машине ум — свой особый дар — для этой труднейшей цели и сказал, что Джессика возвращается, чтобы забрать близнецов в Общину Сестер. Еще бы, ведь близнецы тоже носители драгоценных генов. Вероятно, Дункан прав. Такая задача — вполне достаточный повод для того, чтобы Джессика вырвалась из своего добровольного затворничества на Каладане. Если Сестры приказали… Да и зачем еще может мать вернуться на планету, полную страшных и болезненных воспоминаний?

— Посмотрим, — пробормотала Алия.

Она почувствовала, как орнитоптер коснулся крыши ее личного посадочного ангара. Сердце Алие было преисполнено самых мрачных предчувствий.