ГЛАВА 16
ЛИССАБОН В КУБЕ
«Слитком легко, – охваченный тревожными предчувствиями, думал Первый Жрец, нависнув над расстеленной на огромном столе картой боевых действий. – Лига до сих пор не вмешалась. Чего она ждет? Падения Регента? На планете начнется хаос, и тогда экспедиционный корпус получит чрезвычайные полномочия Лиги? Звучит логично. Но разве смена власти ей на руку? Яксер уверен в обратном. Слишком неповоротлива?.. Жаль, у нас нет острых глаз и чутких ушей на Аламагордо. Мы слепы и глухи, а потому уязвимы. Мамбуту в который раз испытывает меня…»
«Удивительно устроена человеческая память… Казалось бы, событие впечатано в нее навечно, она мертвой хваткой вцепилась в детали. Настоящее живет не будущим, а прошлым. И вдруг р-раз – и готово: полное и абсолютное забвение. Но сменяются поколения, проходят века и откуда-то из бездонных глубин вдруг всплывает напрочь забытое. Наполняется новым смыслом, освещается с неожиданной стороны, получая иные, непредставимые прежде интерпретации и зачастую помогает лучше понять реалии сего дня. Порой это и вовсе единственный ключик к замку под названием „ослепление очевидным“.
Так было и с Лиссабоном 40-х годов «золотого века» . Там собрались сотни шпионов и авантюристов всех цветов и оттенков. Они боролись друг с другом всеми возможными способами. Вступали в альянсы и контральянсы, продавались и подкупали, предавали и жертвовали собой. Через пару поколений появился термин «Лиссабон в кубе» – выше был уровень противостояния, но не менялась его суть. Потом о «Лиссабоне» благополучно забыли, чтобы вспомнить через тысячу лет. И вот теперь яростное кипение в небольшом человеческом котле повторяется в столице Бочасты —городке с идиотским названием «Сияющий-В-Кущах». Наглядный урок для студентов Оксфорда и Сорбонны. Жаль, не отправить их туда на практику – всех чохом…»
Документ 16 (из записок черного архивиста)
Кнутсен открыл глаза. Пыльная паутина свешивалась до лица. За ней в сумраке угадывался щербатый бетонный потолок. Нет, это не храм, и, уж тем более, не лес. А главное – тело свободно: ни веревок, ни липких лент или наручников. Делай что душе угодно – и никаких автоматчиков под боком. «Э-ге-ге! Сво-бо-ден!» – захотелось во все горло заорать Серому Лису, но он только молча улыбнулся.
Поднявшись на ноги, спецагент обнаружил, что находится на самом обыкновенном городском чердаке. Когда выбрался на крышу, стало ясно: это Сияющий-В-Кущах. На сей раз След Моргенахта отшвырнул его на тысячу километров с гаком.
– Ч-черт! – вырвалось против воли. Ему опять предстоит долгий путь, да еще нужно перейти через линию фронта. Столько драгоценного времени пропадет впустую!
«Нет худа без добра, – успокаивал себя Кнутсен. – Разузнаю о Платоне Рассольникове, восстановлю свой арсенал и снова отправлюсь к Следу». Но не тут-то было.
Город беззвучно гудел от шпионской активности. Десятки тахиограмм одновременно выстреливались в зенит с крыш и чердаков, спутник-ретранслятор отправлял их в разные концы галактики. Тысячи всевозможных детекторов, разбросанных повсюду, отслеживали каждый шаг любого живого существа, попавшего в столицу. Стаи разнокалиберных кибермух липли к застрехам и таились в вентиляционных ходах, готовые в любой миг ринуться в бой.
Бочайская контрразведка даже не пыталась отловить эту прорву инопланетных шпионов, оснащенных новейшим оборудованием, – все свои силы она бросила на борьбу с агентами партизан. Скунс был уверен: рано или поздно инопланетяне вцепятся друг другу в глотки, а затем останется добить уцелевших в заварухе. Но пока большая разборка не начиналась – шпионы ждали кого-то или чего-то.
По прибытии на Бочасту Серый Лис получил сведения о конкурентах, а сейчас он нутром чуял это копошение. Понимал, что не сможет незаметно передвигаться по городу. Все его оснащение пропало еще при первом касании Пальца Мамбуту. Да и разве один человек, будь он семь пядей во лбу, может переиграть такую ораву? Значит, нужно замаскироваться под аборигена, которым никто не заинтересуется.
Хорошая, но вряд ли выполнимая идея. На собственном печальном опыте спецагент убедился: чужак здесь бросается в глаза. Конечно, обмануть таких же чужаков, как ты, намного проще. Главное, чтобы прохожие не шарахались от тебя и не показывали пальцем. И все же опытный разведчик непременно выследит тебя по реакции аборигенов.
«Слишком долго торчу на одном месте. Надо сматываться», – решил Кнутсен. Спустился с чердака на воняющую помоями лестницу и забрался в первую попавшуюся квартиру, беззвучно вскрыв целый каскад нехитрых, но прочных замков. Прибарахлившись в хозяйском гардеробе, спецагент плотно перекусил на кухне, сориентировался с помощью микрочипа и пешком двинулся к Центральному вокзалу.
По многолюдной улице шагал худощавый мулат в традиционно завязанной чалме и просторном полотняном костюме. Серый Лис умел маскироваться. На сей раз он использовал дамскую косметику и землю из цветочного горшка. В руке у Кнутсена была котомка с пятью черствыми лепешками и мешочком изюма, фиников и кураги.
Пригородные поезда, к счастью, еще ходили. У входа в вокзал стояли армейские патрули и проверяли документы у всех и каждого. Спецагент скомандовал микрочипу, тот активизировал нужные зоны в его мозгу. Был дан гипнотический посыл – императорские гвардейцы посмотрели несуществующий паспорт, и капрал сказал усталым голосом: – Катись…
Худощавый мулат купил билет в кассовом автомате, сел в ближайшую электричку и вылез на дачной станции, отъехав от Сияющего-В-Кущах не больше десяти километров. Теперь надо было найти себе «лежбище». На роль надежного укрытия подходили богатые особняки, брошенные сбежавшими хозяевами.
Кнутсену не хотелось устранять охрану, а с сигнализацией справиться – раз плюнуть.
Сказано – сделано. Особняк, подключенный к та-хионной линии связи, нашелся довольно быстро – стоило лишь разговорить пожилого сторожа, который тут же забыл о разговоре. Дальше все было как в сказке: ни детин с автоматами наперевес, ни цепных псов, ни кибернетической системы контроля и управления огнем. Лишь скромная ограда с колючей проволокой под напряжением, десяток видеокамер и охранная сигнализация, способная вызвать наряд из соседнего полицейского участка.
Серый Лис решил не соваться в осажденную столицу, полную испуганных людей, и все свои дела сделать, лежа на необъятной тахте. Тахта размещалась в роскошной спальне по соседству с кабинетом, где стоял тахионный передатчик и допотопный компьютер с клавиатурой из бивня слонопотама.
Соединившись по секретной линии с посольством Лиги, Кнутсен вышел на своего связника. Скоро у спецагента будет все необходимое, включая новую стаю кибермух. Заказав «железо», Кнутсен попросил связника еще о двух услугах: раздобыть информацию о черном археологе Платоне Рассольникове и обрисовать положение в городе.
Разговаривать с Киндерглассом Кнутсен не хотел, но никуда не денешься – связник обязан доложить о контакте. И все же спецагент, как ребенок, до последнего оттягивал неприятную беседу. Кончилось тем, что лейб-адмирал нашел его сам.
Пронзительное, хоть и неслышное гудение подняло Серого Лиса из глубокого сна – со дна моря, полного мутной воды с уродливыми, но не страшными мордами рыб. Это зудел микрочип, требуя разомкнуть слипшиеся, саднящие веки и ответить на вызов тахионной связи. Спецагент протянул руку и включил видео, не открывая глаз – не хотелось просыпаться. «Поговорю – и спать», – проползла вялая мысль. Связь заработала. – Укатали сивку крутые горки, – пробормотал Кин-дергласс. Презрение, жалость и усталость сплелись в его голосе. – Может, сбросить тебе в помощь кибербатальон? – поинтересовался лейб-адмирал почти без издевки. – Я даже эскадру могу к Следу подтянуть – был бы толк…
Кнутсен молчал, соображая. Ответить: «Сам справлюсь»? Это значит, пообещать невыполнимое. Сказать: «Давайте эскадру» – тоже не выход. Эскадра сейчас бесполезна. Будет только зря маячить над головой. Или надо честно заявить: «Эвакуируйте меня – я не справился»? Все равно, что подписать себе приговор. Тупик…
– Ну, что молчишь? – лопнуло терпение Киндер-гласса. – Язык проглотил?
– Сам Моргенахт недоступен – что мне, что целому флоту…– заговорил Кнутсен, глядя на лейб-адмирала.
Старик напряженно сидел, вцепившись в подлокотники кресла, как будто его мучил доисторический геморрой.
– Зато дерьма Моргенахтова – пруд пруди. Очень опасного дерьма. Аборигены продолжают грести его лопатой. Выжечь бы этот нужник – но вдруг аукнется?.. Кстати, в городе полным-полно моих коллег – слетелись отовсюду. Ожидают, когда им на блюдечке поднесут «игрушки» Моргенахта.
– Мы с ними разберемся. Чуть позже… Как ты очутился в столице? За снарядами, что ли, примчался? – с усмешкой осведомился Киндергласс.
– След выкинул меня, коснувшись Пальцем Мамбу-ту. Мог бы размазать о стену дома или нарезать дольками, но бережно перенес на тысячу километров.
Пришло время задуматься лейб-адмиралу. Наконец он спросил:
– Что собираешься делать?
– Вернусь к Следу.
– Правильно. Доберешься и жди связи. Если не произойдет чуда, с дикарями покончат. Я сразу пошлю спецотряд. Встретишь его и введешь в курс.
–. А если будет чудо? На Бочасте они не редкость.
– Тогда тебе придется рассчитывать на самого себя…
Шифровка от связника пришла вскоре после звонка Киндергласса. Серый Лис с удивлением узнал, что гробокопатель недавно вляпался по самые уши, но чудесным образом все выдвинутые против него обвинения были сняты. Вместо десяти лет каторги Платон Атлантида получил земное гражданство и купил себе домик в карельском бору.
Весьма подозрительно выглядели тесные связи археолога с фффукуарабским послом. Это попахивало предательством. Впрочем, спецагент готов был поверить, что человек может бескорыстно дружить с ходячим муравейником. Чего на свете не бывает? Однако фффукуараби находится в состоянии войны с Империей Термопсис. И контакты с воюющей планетой чреваты неприятностями…
«Не прост этот проныра, ох, не прост, – думал Серый Лис, вскрывая банку бочайских консервов – тушенку из свинотапира. В подвале особняка Кнутсен обнаружил хозяйский тайник, и с едой проблем не было. – Надо познакомиться с ним поближе. Потом, – когда все кончится. И копнуть поглубже…»
Еще подозрительней выглядела экспедиция в След Моргенахта. Официально объявленный заказчик – подставное лицо. Явная липа. Похоже, что веревочка тянется к галактической диаспоре пузанчиков. А пузанчики, как всем известно, сеют вирус изменки. Хотя Рассольников может и не знать, кто его нанял на самом деле.
А что касается изменки… После близкого знакомства со Следом Кнутсену стало окончательно ясно: гнусные пузанчики здесь ни при чем. Тогда цель экспедиции проста: РЕАБИЛИТАЦИЯ РАЗУМНОЙ РАСЫ.
«Грех мешать тем, кто стремится к благородной цели, – думал Серый Лис. Он перешел к десерту: вскипятил чай в электрочайнике и распечатал пачку орехового печенья в шоколаде. – Вот только захочет ли верхушка Лиги реабилитировать этих уродцев? Лучшего врага в галактике не сыскать…»
Отужинав, спецагент глянул пленку о положении в столице. Ее смонтировали в Посольстве из материалов видеонаблюдения и здешних телепередач. И похоже, она предназначалась для отправки на Аламагордо. Большие боссы желали знать, что в действительности происходит на богом забытой планете.
Бодрые заявления властей, усиленные патрули на улицах, частые перестрелки по ночам и красноречивые надписи на стенах. С граффити боролись специальные бригады маляров. Они заклеивали их правительственными декретами или замазывали краской, так что столица стала многоцветна и ярка – впервые в своей пя-тивековой истории.
Бочайская верхушка в панике собирала вещи и пыталась бежать с планеты. Но вот беда: собственными гиперпрыгунами владели единицы, а Трансгалактическая Транспортная Компания дополнительных рейсов на Бочасту устраивать не собиралась, несмотря на истерические тахиограммы, посыпавшиеся на нее из Си-яющего-В-Кущах. «К сожалению, вашу просьбу удовлетворить не можем, – всякий раз вежливо отвечали клерки ТТК. – Все трансгалы – на маршрутах или в ремонте. Советуем Вам зафрахтовать частные суда на ближайших мирах». Понятное дело, стоимость аренды гиперпрыгунов в этом секторе галактики подскочила вдесятеро – рынок есть рынок. К тому же риск для судовладельцев действительно был велик.
«По всему видно: Бочайская империя на ладан дышит, а Киндер строит планы. Значит, жди хорошо подготовленного сюрприза», – думал Серый Лис, проваливаясь в дрему. Надо было отдохнуть про запас. Еще не известно, когда снова удастся поспать по-человечески.
* * *
Агент первого разбора Пустельга после прилета на Бочасту облюбовала себе эту крышу. Здесь можно было устроить небольшой бассейн, благо полипленка продается в хозяйственном магазине, а водопроводная труба – под боком.
Устав от однообразной слежки и ожидания РЕШАЮЩИХ СОБЫТИЙ, чичипата возвращалась на свое лежбище (вернее, отмокалище), защищенное от любопытных аборигенов хитроумной охранной системой. Ни один трубочист, электромонтер или мальчишка, желающий запустить воздушного змея, не сможет и шага ступить по крыше – необоримый ужас тотчас прогонит его вниз. К полудню вода в бассейне нагревалась до безобразия, приходилось вылезать на иссушающее солнце, искать спасительную тень. И опять нужно было ждать ночи, когда в дом с насосной станции подавали новую порцию ядовито пахнущей, зато прохладной жидкости. Смазав целебным водостойким бальзамом растрескавшуюся от жары и сухости кожу, Пустельга осторожно переваливалась через бортик бассейна. Бултых!
Блаженствуя в еще не успевшем прогреться растворе хлорки и фтора, «тюлениха» начинала размышлять о мире и о своей судьбе. Черное тропическое небо с причудливой россыпью звезд поднимало градус мыслеброжения до обобщений галактического масштаба. События в Млечном Пути не радовали. Впрочем, они не радовали чичипат с той самой минуты, когда на Гиибсе сел разведывательный корабль Лиги. Галактика оказалась густо заселена, давным-давно освоена и поделена на сферы влияния. Планета чичипат, бывшая доселе центром вселенной, оказалось заштатным, безнадежно отсталым мирком. И перед Гиибсом встала задача: ВЫЖИТЬ В ЭТОМ ЗМЕЮШНИКЕ, НЕ УТРАТИВ СЕБЯ. Это была великая цель, и для ее достижения годились любые средства, допускались любые жертвы. Жизнь одной чичипаты и даже тысячи разумных «тюленей» – ничто в сравнении с судьбой Родины. Так, и только так.
Позже, когда вода нагревалась до температуры тела, мысль Пустельги уставала бродить по гадактиче-ским далям и перетекала на родной Гиибс. Родина, покинутая в юности, мало-помалу забывалась. Это были не воспоминания, а скорее некие мечты и фантазии о планете-матери. Ностальгия – штука сугубо индивидуальная.
Какой прок воскрешать в памяти сценки из курсантской жизни в разведшколе, что размещалась на океанском дне? Много ли радости даст возвращение в юность, где публичные экзекуции случались много чаще разудалых вечеринок, а вонючая похлебка из водорослей бывала куда привычней свежей рыбы? Лучше уж представлять свою Родину такой, какой ты хотела бы ее увидеть по возвращении. Райский уголок: бескрайние, очищенные от камней и прочего сора пляжи, где молодые, ярые самцы приударяют за вошедшими в цветущий возраст самками. Ох…
За Пустельгой тоже пытались ухаживать. Один из курсантов ее взвода – стройный, мускулистый, с длинными ластоногами и ласторуками. Стеснительный такой. Все смущался, бледнел. И кличка у него была подходящая – Зяблик. А потом кто-то настучал командиру учебного отряда, ухажера посадили в карцер, а вскоре перевели в другой отряд. СЛУЖБА РОДИНЕ – дело бесполое, требующее полной самоотдачи.
Через часок-другой, когда вода в бассейне становилась горячей и противной, агентша не без отвращения вспоминала о бочайских материях и оперативной работе. Поначалу ей казалось, что разнокалиберных шпионов, наводнивших город, тьма тьмущая – без счета. Но затем Пустельга вычислила всех и теперь без труда отслеживала их перемещения. Большинство шпионов размякли от жары и безделья и, отрыв себе глубокие норы, попрятались от палящего солнца и забот. Двадцать три шпиона с шестнадцати планет – бывало и хуже.
И вот надо же: сегодня в Сияющем-В-Кущах появился новый персонаж. Откуда он взялся – среди бела дня и прямо посреди столицы? За последнюю неделю не прилетал ни один гиперпрыгун или трансгал. И что ему надо в городе дремлющих агентов? Неужто экспе– . диция Рассольникова подошла к концу, и самые матерые мухи слетаются на мед? Или дело в том, что фронт катится к городу? Надо увидеть все своими глазами и доложить высокому начальству? Вопросы без ответов. . Это был хомо – без сомнений. Многочисленный и мерзопакостный вид. Двуногие обезьяны совсем недавно спустились с деревьев, но считают галактику своей кормушкой. Они густо метят территорию, и порядочным расам стало нечем дышать.
Это был хорошо выдрессированный хомо, который способен принимать самостоятельные решения, умеет Уворачиваться от пуль и не дает промаха при стрельбе. Хомо, весьма похожий на сапиенса, и потому особенно опасный.
Опасную обезьяну нужно истребить, но до чего не хочется ввязываться в драку, рисковать жизнью ради Расчистки плацдарма. К тому же устраненного агента тотчас заменят – ищи ерша в затонах… Этот хоть на виду: кибермухи отследили новоявленного шпиона и довели до самых дверей заброшенного особняка, где он решил окопаться.
«Может, умную обезьяну уберет кто-нибудь другой? Стоит набраться терпения – и проблема решится сама собой? Как говорили обезьяньи мудрецы: „Если очень долго сидеть на берегу реки, мимо тебя проплывет труп твоего врага“. Порой даже у хомо случаются проблески мысли».
Когда бассейн превращался в пыточную камеру, Пустельга, зарядив аккумуляторы, включала охладитель. В ее памяти всплывал дурачок по имени Платон Рассольников. Сейчас он копается в Следе и должен раздобыть для Гиибса «оружие возмездия». По крайней мере, так думает господин Шпииц, главный распорядитель Внешних Конфигураций – говоря проще, начальник внешней разведки. Так думают и в Генштабе, стыдливо именованном Управлением Стратегического Планирования. И в не существующем для простых смертных Тайном Совете Стаи – органе абсолютной власти и нулевого общественного контроля. Это уж как водится: тому, кого нет, дозволено все.
«Платон копает, а я здесь в уху превращаюсь, – думала чичипата, вяло шевеля ластами в горячей воде. – Придет время, и я убью всех конкурентов, отберу у археолога артефакты, добытые с таким трудом и риском для жизни, и преподнесу руководству. В благодарность мне нашьют на горло очередной шеврон и увеличат пенсию на полкило салаки в месяц. Впрочем, с такими мыслями разве доживешь до отставки?»
«Тюлениха» сочувствовала недотепе-археологу, который обречен потерять все свои находки, а может, и жизнь. Ей хотелось, чтобы он уцелел, но и задание надо было выполнить. «Это будет честный обмен: „погремушки“ – за жизнь, – в конце концов решила она. И сразу стало легче на душе. – И возникший из воздуха новый персонаж – самая большая угроза Платону. Даром что соплеменник – свои всегда кусают больнее… Это и мой самый опасный противник. Его надо убрать первым… Первым…»
Горячая вода разжижает мозги.
