16

Ночной клуб Кампаны был шумен и зауряден. Кроме того, в нем было гораздо больше народу, чем Эл мог себе представить. Тусклые огни сильно искажали выражения лиц, эстрадную площадку заливал азотный "дым".

"А ведь здесь не отличишь нормального человека от маньяка или зомби, — подумал вдруг он. — Ни за что не отличишь… Стоит только посмотреть на эти страшные лица — каждый второй вполне мог бы быть пациентом психиатрической клиники. Эти похотливые взгляды, эти виляющие бедра, торчащие груди, губы, под которыми блестит слюна… Самки, самцы… И хищники — просто странно смотреть, как преображается человек за игорным столом… Видели бы они себя со стороны!"

Эл крутил головой во все стороны. Ему становилось дурно, как зеленому новичку, но он ничего не мог с собой поделать.

"Люди… звери… люди… Как мешается все в тот момент, когда человеком овладевают звериные инстинкты, когда разум отступает… Или, наоборот, наступает у тех, у кого его не должно быть… Я несу чушь, ведь разум — не время суток, он не может "наступить"…"

Эл закрыл глаза, потом открыл их снова. Рана на боку, хотя, по утверждению врача, и была "царапиной", но ныла немилосердно. Кроме того, кружилась голова, и Эл с ужасом узнавал в своем мироощущении привкус вчерашнего ночного бреда.

"Но приходит утро, страсти гаснут, лица приобретают осмысленные выражения, и похотливая самочка становится заурядной домохозяйкой или конторской служащей; сгорающий от азарта хищник у карточного стола спокойным и уравновешенным бизнесменом… Как изменчив этот мир! И то, что было нормой для ночи, для дня становится патологией… И все же все мы уверены, что знаем этот мир от и до, что знаем себя, знаем наших друзей… Черт побери, меня снова заносит! Для чего я здесь? Я должен найти Чаниту… или Гертруду… Короче, кого-то из них. Если, конечно, все это не досужая выдумка нескольких сумасшедших: Григса, Райсмана и вашего покорного слуги… И все же что-то подсказывает мне, что они тут… Я чую нечеловеческий, звериный, дух… Тише, Эл, полегче на поворотах. Для того ли ты столько лет изучал человеческую натуру, чтобы теряться теперь в бессмысленных догадках? Ну-ка, вспомни, как и в какой ситуации должны себя вести люди… Вспомни язык жестов, мелкие движения мимических мышц… Вот это тебе и поможет вычислить, кто здесь кто!"

Эл опустился за ближайший столик и, помешивая ложечкой пахучий кофе, принялся изучать ближайших соседей.

Юнец — шумный, развязный, хотя еще не пьяный; ведет себя так, скорее всего, от смущения… Уставшая девица — одного взгляда достаточно, чтобы понять, какого сорта ягода. Еще одна красотка — совсем другого плана: деловитая, ждущая, жесткая, и юбка задернута повыше — скорее, для отвода глаз. Ищет чего-то… или кого-то. Но она — не хищник. Если и не из травоядных, то из мелкоты… А этот волосатый — здесь как рыба в воде, здесь вся его жизнь, все интересы. Он доволен жизнью — тоже не объект.

Взгляд Эла скользил с человека на человека. Иногда ему казалось, что он начинает видеть уже знакомые лица, но никто не был даже отдаленно похож на искомый объект.

Пока никто.

Эта группа людей появилась неожиданно и сразу же заставила обратить на себя внимание. Словно что-то кольнуло изнутри: вот они, настоящие хищники, вот — опасность!

Эл напрягся и вонзил взгляд в высокого рыжеватого мужчину с резким массивным подбородком и узкими губами. Нет, его глаза не пылали звериным огнем (их прикрывали узкие черные очки), но каждое движение, ловкое, как у спортсмена, и напряженное, как у человека, идущего по льду, четко выделяло его из остальной толпы. Да и напряжение это было скорее кажущимся: всякий раз какая-то из групп мышц при более внимательном взгляде оказывалась расслабленной. Это была гармоническая напряженность крадущейся кошки: вроде бы все тело превращено в пружину, но в то же время практика и инстинкт не позволяют зря расходовать энергию на мышцы, которые не нужны для прыжка. И если при настоящем полном напряжении неопытный человек словно деревенеет, то такой "хищник", наоборот, приобретает почти невероятную пластичность. В то же время от этого человека словно исходили особые волны: перед Элом был охотник. Настоящий охотник, которым можно залюбоваться — как любым другим зверем.

"Ну что ж… — мысленно обратился к нему Эл, — вот я тебя и вычислил… Приятно познакомиться!"

Увлекшись наблюдением, он совсем забыл о себе и, как говорится, раскрылся. Тотчас оба сопровождающих "хищника" повернулись в его сторону и Эл очутился под перекрестным огнем двух взглядов.

Человеческих — но очень злобных…