6
Самым трудным было не разработать план предстоящей операции, не подготовить документы, легенду появления в тылу немцев и даже не просчитать весь путь до Чернигова.
Самым сложным было скрыть все приготовления от своих же. От сотрудников управления, от НКВД. При тотальном контроле за действиями контрразведки, в атмосфере повышенной бдительности и как следствие — мнительности, перестраховки, излишнего рвения, скрыть подготовку к заброске стало делом почти невозможным.
Самохин, Сочнов, да и Вадис, выкраивая драгоценное время, буквально на бегу готовили операцию, стараясь предусмотреть все нюансы, все мелочи, которые зачастую играют решающую роль.
* * *
Инопланетян перевели в один из домов в Золотухино, подальше от лишних глаз. Туда же поселили Титова. Чтобы находил общий язык с разведчиками и не мозолил глаза в управлении.
Заремный, используя уцелевшие препараты аптечки и резервы организма, усиленно заживлял раны. Глемм осваивала немецкий язык с помощью автолинга — аппарата, способного автоматически переводить слова одного языка на другой. Да еще сохраняя индивидуальные особенности голоса говорящего. С помощью автолинга и Титов поправлял свой немецкий. Он знал его очень хорошо, но чтобы выдавать себя за немца, надо знать не просто хорошо, а как уроженец Германии.
Руководство спешило, намереваясь отправить переговорщиков этой ночью. Но насущные проблемы отнимали время и силы. Так что только к середине двадцать пятого числа подготовка к переходу была завершена. Подобрали немецкую форму для Титова и Глемм, сделали комплекты документов. Разработали план перехода линии фронта.
Титов, пока шла подготовка, успел немного освоиться в обществе инопланетян и уже не смотрел на них с плохо скрытым изумлением. В конце концов, никаких отличий от людей у них не было. За исключением некоторых особенностей организма, но то приобретенные в ходе развития навыки.
Злость и ненависть постепенно сменялась интересом и уважением. Эти ребята крепкие — преодолеть пятьсот световых лет (немыслимое расстояние), попасть в чужой мир без связи со своими и при этом продолжать выполнять задание. Достойное поведение.
Но окончательно сломали ледок отчуждения слова Заремного, когда тот рассказывал о результатах разведки здесь.
— …Взятых для допроса людей мы не убивали. Стирали короткий отрезок воспоминаний и оставляли на месте. Никакого вреда для здоровья, полезный сон, отдых… Это стандарт поведения на новых планетах.
Титов удовлетворенно кивнул, такое поведение его устраивало. И только потом он сообразил, в чем причина такого милосердия. Нет смысла убивать без нужды отдельных особей. Ведь потом их и так уничтожат. Во время зачистки планеты. Но это уже была отдельная тема…
Утром обычно проводили зарядку. Глемм отжималась от пола, качала пресс, выполняла комплекс упражнений на растяжку, потом что-то вроде боксерского боя с тенью, только использовала еще и ноги.
Титов, глядя на ее старания, заметил:
— Держите себя в форме?
— А как же! Это наша обязанность — быть в постоянной готовности и в форме.
— И что входит в понятие «готовность»?
— Физическая подготовка, владение индивидуальным оружием, комплекс рукопашного боя вплоть до третьей степени…
— Это как?
Глемм вытерла выступавший на лбу пот и отряхнула ладони — только закончила отжиматься.
— В армии Достеи используют методику последовательной подготовки солдат. Она разбита на четыре комплекса. Базовый, то есть общий, его проходят все новички. Туда входят самые простые приемы защиты от невооруженного нападения, несколько ударов, захватов, подножек, болевых приемов. Второй комплекс — для пехоты. Бой с использованием личного оружия, защита от вооруженного нападения. Третий — это для армейской разведки — холодное оружие, подручные предметы, захват пленных. Четвертый — спецкомплекс для сил специального назначения, расширенный курс рукопашного боя.
— Значит, ты подготовлена по программе армейской разведки? — насмешливо произнес майор. — Я как-то этого не заметил.
Он говорил так намеренно, желая вывести эту девочку из себя и посмотреть на ее реакции в возбужденном состоянии. Надо ведь знать, какая она, когда выведена из себя.
Но Глемм восприняла насмешку почти спокойно. Стояла, переводя дух, смотрела на майора своими серо-голубыми глазами, слегка закусив губу. Это у нее привычка такая — при разговоре закусывать губу, Титов уже знал.
— Ничего удивительного. Я техник, специалист по работе с аппаратурой. Рукопашный бой — не мое направление. Я ведь сказала — вплоть до третьей степени, то есть до третьего комплекса. Но, например, захватывать пленных толком не умею, особенно без использования соответствующего оружия и снаряжения.
Титов уже знал, о чем речь. Травматические и электрошоковые боеприпасы, парализующие газы, облегчающие захват.
— …Держу определенный уровень подготовки, сдаю зачеты раз в полгода. Хорошо стреляю из пистолета. Но против природы не пойдешь. Мужчины все же сильнее, у них шире и крепче кости, большая мышечная масса, связки и сухожилия прочнее. Шансы на победу у меня есть, но только при определенных условиях. У вас, насколько я поняла, тоже хорошо развиты системы индивидуальной подготовки. А оперативный состав контрразведки, тем более ваши группы захвата, обязан владеть этими системами на высоком уровне. Так что ты победил вполне ожидаемо…
Оперативный состав должен владеть много чем и знать многое, но Титов поправлять не стал. Ответ ему понравился. Девочка явно не дура, комплексом женской ущербности не страдает, четко знает свои силы и умеет их рассчитывать. А рукопашный бой… Судя по тому, что рассказывали Глемм и Заремный, развитие их техники и оружия практически сводит на нет возможность схватки лицом к лицу на расстоянии менее трех метров. Зачем же тогда тратить время и силы на подготовку к элементу боя, до которого дело вряд ли дойдет?…
Конечно, на фоне инопланетных бойцов розыскники контрразведки, армейские разведчики и диверсанты ОСНАЗа, имеющие богатую боевую практику, выглядят настоящими мастерами…
Глемм, видимо, все же немного уязвленная, добавила:
— Мы больше полагаемся на технику. Которой здесь пока нет. Она позволяет распознавать объекты, в том числе и живые, обнаруживать противника за полтора десятка километров. А индивидуальное оружие способно поражать врага на расстоянии до трех километров. Видел винтовку?
— Видел-видел, — хмыкнул майор. — И технику вашу видел. Только почему вы нас тогда не обнаружили?
— Погода! — немного виновато произнесла Глемм. — Молнии были, такие разряды! Атмосфера сильно насыщена электричеством. Портативная станция охраны практически вышла из строя и не показывала ничего. Да еще ливень сильно затруднял тепловое сканирование района. Потому мы вас и не заметили.
И вновь Титов вынужден был признать правоту девчонки. Он вдруг вспомнил позавчерашний день, ужасную погоду и порадовался, что все так вышло. В противном случае инопланетные разведчики либо свернули бы в сторону от лесхоза, либо подготовились бы к встрече. А оружие у них и вправду отличное. Не чета ППШ и МП-40.
Видя, что майор немного нахмурился, Глемм решила сменить тему.
— Может быть, то-ва-рищ майор, перейдем на «ты»? И станем называть друг друга по именам? Меня зовут Марита.
— Да, — после короткой паузы ответил Титов. — Так будет лучше. Меня зовут Илья.
— А я знаю. — Глемм прищурила левый глаз. — Ваш полковник говорил.
— Марита, — повторил Титов, глядя на девушку. — Почти как Марина.
Он встретил ее взгляд и вдруг подумал, что девчонка красива, фигуриста, вызывает симпатию и… что из этого ничего путного не выйдет. Еще не хватало увлечься инопланетянкой! Временным союзником, а вообще потенциальным врагом!..
Сердясь на самого себя за такие мысли, он тряхнул головой и спросил:
— Вы действительно живете по двести лет?
— Да.
— И как выглядит человек в таком возрасте?
Глемм улыбнулась, русский майор был сердит и слегка смущен. Его оценивающий взгляд она перехватила и поняла, что понравилась Титову.
— Выглядит как ваши люди лет в шестьдесят.
Девушка подошла к дереву, растущему возле амбара, и села на пенек в тени. Потрясла руками, размяла запястья.
Титов тоже зашел в тень, провел рукой по виску, стирая каплю пота. Жарко. Искупаться бы. Съездить, что ли, к реке? Если время будет…
Он вновь взглянул на девушку и сказал:
— А у нас некоторые фантасты пишут, будто в будущем человек станет во много раз сильнее, выше. И почему-то не будет есть мяса. И станет как робот…
Глемм удивленно посмотрела на майора.
— Зачем? Быть роботом — полная чушь! Медицина давно поняла, что попытки превратить человека в свехсущество обречены на провал. Были в свое время опыты по выращиванию людей с огромными мышцами, увеличенным головным мозгом, многократно укрепленной и усиленной костной системой. Но ничего хорошего из этого не вышло. Получались уроды, а не люди. И выглядели как бройлерные куры!..
Титов усмехнулся, его позабавило сравнение.
— Сейчас медицина использует комплексный подход к изменению и улучшению человека, — продолжила Глемм. — Это в основном касается продолжительности жизни. И повышения некоторых характеристик организма. Несколько увеличена скорость прохождения нервных импульсов, значительно повышена способность к регенерации. Мозг работает более активно, задействованы дополнительные участки. Плюс к этому укреплена сердечно-сосудистая система. Повышены стрессоустойчивость и восприимчивость. Это позволило укрепить нервную систему, изнашивание которой вело к старению. Я слышала, уже есть новые разработки. Они позволят в будущем продлить жизнь до пятисот — шестисот лет. Правда, неизвестно, когда их сумеют использовать…
Девушка рассказывала хорошо, Титов слушал с интересом. И поймал себя на том, что смотрит на нее и любуется. Вот ведь!
— Да, весело у вас там… — протянул он и взглянул на часы. — Пора! Сейчас приедет Сочнов, надо изучить легенду. Думаю, сегодня к ночи будет организован переход.
— Хорошо! — Глемм встала. — Только сперва я умоюсь. Ты мне польешь?
Чертыхнувшись, Титов свернул к колодцу. «Надо перед операцией баньку попросить истопить. Негоже грязным дело начинать…»
Вместе с Сочновым приехал и начальник управления. В дом они зашли вдвоем, оставив машину с водителем у высокого забора. Даже сумки и чемодан несли сами. Благо этого никто не видел — в радиусе сотни метров не было ни одного человека.
Разговор проходил в большой комнате, куда ради такого случая перевезли кровать с Заремным. Лейтенант шел на поправку нереально быстрыми темпами, но ходить еще толком не мог. Хорошо хоть его метаболизм, претерпевший значительные изменения, сейчас переваривал всю пищу без остатка. И ходить «до ветру» в течение двух-трех суток не требовалось.
— …Линию фронта перейдете на стыке наших тринадцатой и сорок восьмой армий, в районе Алексеевки. Пройдете по тылам двадцать третьего армейского корпуса немцев. Необходимо добраться до Кром. У вас будут документы представителей пятьсот тридцать первого армейского управления снабжения. Илья — ты обер-лейтенант, вы, Марита, унтер-офицер.
Титов поморщился. Как контрразведчик он отлично понимал, что легенда далека от совершенства. Что делает офицер армейского управления в тылах пехотных полков? Инспектирует систему снабжения и подвоза? А тыловая служба дивизии на что? С другой стороны, понятно, что подготовить в такой короткий срок более качественную легенду просто невозможно.
От Вадиса не ускользнуло недовольство майора, но он промолчал. Это еще не самый худший вариант.
— Далее. — Сочнов подвинул карту и выложил рядом очередную пачку документов. — От Кром доберетесь до Локтя. А уже от него — до Чернигова. Смените легенду. Ты, Илья, станешь пехотным капитаном, вы, Марита, — офицером группы связи штаба корпуса.
Глемм с интересом разглядывала документы, разложенную в углу на сундуке форму. А вот Титов смотрел хмуро. Легенда ему не нравилась.
Словно уловив ход мыслей начальства, майор поднял голову и как-то обреченно произнес:
— Ну, раз иного пути нет…
— Нет иного, — ответил Сочнов. — Подготовить иную легенду мы не успели. Заброска самолетом исключена.
— Ясно.
— С документами ознакомитесь, форму обживете. Дальше. До передовой вас повезет наша машина. Отсюда до Алексеевки около шестидесяти километров. Там будут ждать дивизионные разведчики. Они обеспечат переход. Кто вы, откуда — никто не знает. Легенда — переход связных к партизанам. Это не вызовет подозрений, сейчас переходы участились. Мы к немцам забрасываем, они к нам…
Заремный и Глемм слушали молча, вопросов пока не задавали. Названия населенных пунктов, документы, виды служб немецкой армии ничего им не говорили. Но они видели беспокойство Титова и неуверенность его начальников. И понимали, что сложностей в предстоящем деле хватает.
Титов задал несколько вопросов, уточняющих маршрут движения и фрагменты легенды. Сочнов ответил на них, потом произнес:
— Теперь о связи с Дитрихом. Выйти на него надо чисто. Чтобы никто ничего не заподозрил. В Чернигове сейчас немцев едва ли не больше, чем местного населения, появление новых офицеров подозрения не вызовет. А уж момент встречи выберете сами. Главное, чтобы он пошел на первый контакт. Ну а дальше… по обстановке. Расскажете суть дела, предъявите доказательства… — Сочнов перевел взгляд на Глемм. — Надо будет показать что-то из аппаратуры и продемонстрировать пару ваших фокусов.
Марита покосилась на Заремного и ответила:
— С собой я беру викад. Этого хватит для показа. У вас используют ламповые приборы, о каких мы только читали в справочниках. Даже полупроводниковой техники еще нет…
— Чего нет? — не понял Сочнов.
— Полупроводники. Не слышали даже?! А р-n-переход? Ясно. Так вот мы их тоже никогда не видели. У нас нанотехнологии и накопители третьего уровня. Так что этот Дитрих поверит. А фокусы…
Она загадочно улыбнулась.
— Будут фокусы.
— Ну и хорошо. Если Дитрих и тогда не поверит, организуешь сеанс связи с нами. Напрямую.
— Кстати, господин полковник, — вдруг подал голос Заремный. — Мы можем организовать и видеосеанс.
— Что?
— Викады оснащены псевдоэкраном.
— Это как?
Вадис и Сочнов синхронно повернулись к небольшой коробочке викада, лежащей на краю стола. Глемм взяла ее в руки, включила сенсорную панель. С двух сторон коробочки вдруг вышли тонкие штыри. Между ними возник небольшой прямоугольник зеленоватого цвета. Он оформился, стал четче. А потом посветлел. В центре проступило лицо… лейтенанта Заремного.
Титов оглянулся, лейтенант держал в руке второй викад.
— Раз, два, три, настройка! — произнес он.
Изображение на экране в точности повторило его мимику и слова.
— Раз, два, — ответила Глемм.
Сочнов покачал головой. Это было сродни чуду. Даже фантасты о таком не писали.
— Думаю, этого действительно хватит, — сказал он генералу. — В случае необходимости мы сможем переговорить с Дитрихом напрямую.
Вадис оторвал взгляд от экрана, несколько секунд смотрел на Заремного, потом спросил:
— Сколько вам надо времени, чтобы уничтожить всю планету?
Тот от неожиданности ответил не сразу. Слегка прищурил глаза и не очень охотно сказал:
— При использовании ударных кораблей, имеющих на вооружении лазерные и плазменные пушки, а также тринихитроновые ракеты… на разрушение структуры планеты уйдет около пяти часов.
— Даже не спрашиваю, что значит — лазерные и плазменные и эти… — обреченно вздохнул Вадис.
Заремный опустил голову.
— Извините, господин генерал…
— Не надо. Вы не виноваты, лейтенант, что ваше правительство решило начать колонизацию. Просто я пытался понять, что нас ждет, если вдруг ваши или протерисканские власти не рискнут проводить захват, но захотят уничтожить планету.
Заремный выключил викад, покосился на Глемм. Та пожала плечами. Вадис заметил этот бессловесный диалог и решительно произнес:
— Ладно. Оставим эту тему! Вернемся к операции.
Он посмотрел на карту, провел пальцем прямую от Алексеевки до Чернигова.
— На дорогу у вас четыре дня. Это с запасом, на случай всяких задержек. Если Дитрих даст согласие на сотрудничество, соберет силы… ну, еще сутки. И сутки на уничтожение разведки Протериса. Опять же если все пройдет успешно и Дитрих сдержит слово, он поможет вам вернуться. Это еще двое-трое суток. Итого… на всю операцию уйдет девять дней. Возможно, к моменту вашего возращения уже начнется… наступление немцев. Но есть шанс успеть. Мы будем ждать вас в этом районе.
Палец генерала указывал на точку линии фронта, где шла разделительная полоса шестьдесят пятой и семидесятой армий.
— Перед переходом дадите знать.
— Ясно, товарищ генерал, — ответил Титов.
— Хорошо, что ясно… — задумчиво произнес Вадис. — Тогда так! Объявляю трехчасовую готовность. Собраться, проверить, ждать.
— Товарищ генерал! — вдруг произнес Титов. — Перед выходом помыться бы! В баньке!
Вадис удивленно посмотрел на него, хмыкнул.
— Ну, где же я тебе баньку найду? Печь у вас есть, воды полный колодец. Дров подкинем. Устрой помывку личного состава на месте! — Губы генерала тронула усмешка. — Заодно познакомишь гостей с особенностями русской домашней парилки!
Титов заметил недовольный вид Сочнова и прикусил язык. Молча встал, вытянулся по стойке «смирно».
— Есть!
— Коли есть — выполняй! А сейчас проводи нас.
На улице генерал пожал руку Титову и сказал:
— У немцев сейчас, как и у нас, в тылах суета, неразбериха, беготня. Это поможет проскочить самые опасные места. А дальше действуй по обстановке. Зря не рискуй, но и не теряйся! Когда надо, иди напролом. Помни, от результата твоей работы зависит… словом, зависит все. И будущее страны, и будущее мира.
Вышло как-то патетично. Вадис поморщился. Не любил громких слов.
— Будь осторожен с Дитрихом. Помни — он враг. Но на какой-то момент может стать союзником. И еще, что особо важно…
Генерал пытливо посмотрел в глаза Титову.
— Там, за линией фронта, ты можешь увидеть много чего… страшного. Гибель наших людей, зверства немцев и их прихвостней. Казни… Даже не думай влезать, встревать! На кону нечто большее, чем пять — десять жизней! Как ни кощунственно это звучит. Понял?
— Так точно!
— Смотри! Ты горячностью и бесшабашностью не отличаешься, но нервы все же не из железа. Не выдай себя! Не погуби всех.
Много чего хотелось сказать генералу, объяснить, подсказать. Но он сдержал себя. От многих слов мало толку. Да и Титов не мальчик, все прекрасно знает. Как-никак лучший розыскник управления.
Стиснув на прощание майору руку, Вадис вышел за ворота. Сочнов, кивнув Титову, вышел следом.
Уже подходя к машине, Вадис сказал полковнику:
— Надо готовить доклад для Москвы. На случай провала операции. Оправдаться мы, конечно, не сможем, но информацию доведем.
— Есть.
Сочнов против воли вздрогнул. Трибунал и степень наказания его, как и генерала, мало волновали. Больше пугали последствия провала миссии Титова. Вот тогда станет по-настоящему страшно.
Они сели в машину и до самого управления молчали, думая каждый о своем. И периодически посматривали на часы. Отсчет времени до начала операции уже пошел.
…Баню Титов организовал в лучших армейских традициях. Когда в условиях кочевой жизни и при небольших возможностях выдумка и смекалка позволяют обходиться минимумом, но достигать нужного результата.
Сперва он очистил нутро печи и растопил ее. Рядом на пол постелил сложенный в три слоя брезент. На него поставил большое корыто (привезли из хозроты). Согрел два ведра воды. Щедрый старшина хозроты выделил аж два больших куска самого настоящего довоенного туалетного мыла (правда, он не знал, для кого это богатство выдает, но личный приказ полковника Сочнова поспешил исполнить в точности).
Изумленной донельзя Марите Титов показал принцип действия, сопровождая его пояснениями.
— …Отсюда воду зачерпываешь ковшом, выливаешь на себя. Намыливаешься, вот мыло и мочалка… и потом все смываешь. Ясно?
Та только кивала. Столь примитивная, но вместе с тем и эффективная система помывки заставила ее онеметь. Она привыкла совсем к иному уровню и принципу поддержания личной гигиены. С другой стороны, это еще не самый худший вариант.
— Я поняла, — наконец вымолвила она.
— Отлично. Занавеску закрываешь — и вперед. Вода в тех ведрах горячая, в ведре на полу холодная. Не бойся расплескать, потом уберем. Легкого пара!
— Чего?
— Это пожелание хорошо помыться!
— А! — Глемм покосилась на майора и начала стаскивать футболку.
Титов поспешил отступить за занавеску, перехватив при этом насмешливый взгляд девушки. Вдруг подумал, что она может попросить потереть ей спину.
«Рая, наверное, уже выздоравливает. Как она там, в Горьком? — вдруг не к месту и совершенно не вовремя, без всякой связи с происходящим, подумал он. — Писать вроде не хотела. Плохо расстались…»
Бывшая подружка майора получила ранение во время случайной бомбардировки три недели назад. Осколок попал в спину, к счастью, не задел важных органов, но что-то там перебил. Ее эвакуировали в тыловой госпиталь. Сам Титов в тот момент был далеко, в поиске. Прибыть смог только через два дня, когда Раю уже увезли во фронтовой госпиталь. Буквально за три дня до этого они поругались. Рая вроде как была намерена разорвать отношения.
Майор, по горло занятый службой, времени на выяснения отношений не имел. Разрыв тяготил его, но поделать он ничего не мог. Так и вышло — она в глубоком тылу, он здесь. И уже четвертую неделю без женщины. И некогда, и сил не хватало на амурные дела, да и… не хотелось начинать с кем-то заново. Пока с Раей не все определено.
Эта девчонка, Марита, волновала его. Скорее всего своим чужеродным происхождением, чем красотой. Но майор не позволял себе ничего лишнего. Хотя сам, видимо, заинтересовал эту Глемм. А может, ему показалось?…
Он мылся после Глемм. Горячая вода, настоящее мыло, какой-никакой, но пар привели его в хорошее расположение духа. Действительно, чистому гораздо легче и лучше!
Заремного мыли последним. Опять же по методике, апробированной в госпиталях на лежачих раненых. Тем более что лейтенант уже мог сидеть и руками двигал почти свободно. Намыливал он себя сам, а смывать помогала Марита. Титов только подносил воду.
Видя, как свободно и легко обращается Марита с Заремным, майор вновь поймал себя на мысли, что между ними что-то есть. И понял, что ему это не очень приятно.
«Черт! Вернусь с задания — найду кого-нибудь. Вон в батальоне связи, что стоит в Золотухино, сколько девчонок! Не все занятые. Да и занятую отобью!..»
Эти мысли немного успокоили его и отвлекли.
Наведя порядок у печки, Титов перешел к примерке немецкой формы. Оделся сам, помог разобраться Глемм. По ходу объясняя особенности ношения формы немцами. А также вводил в курс порядков и традиций немецкой армии. Потом проверил соответствие знаков различия, петлиц, нашивок и эмблем документам. Показал, как немцы носят оружие — пистолеты, винтовки, пистолет-пулеметы. Как закуривают, пьют кофе, чай, спиртное, как едят. Мелочи, некогда провалившие не одного разведчика.
— Нам глубоко не внедряться, но несколько дней надо будет изображать немцев. С языком все нормально, но вот привычки, повседневные мелочи, поведение — это не должно вызывать подозрения.
Глемм слушала внимательно, запоминала сказанное, старательно повторяла за майором. Ее стезя — армейская разведка, а не агентурная. Но делать нечего, надо привыкать. Жаль только времени на осваивание не просто мало, а катастрофически не хватает. Но тут уж ничего не исправишь.
Заремный тем временем колдовал с аппаратурой. Главное — система связи и сканер, позволяющий определять источники радиоизлучения с точностью до двух метров на расстояниях свыше десяти тысяч километров. А также система дальней связи.
Аккумуляторы рассчитаны на десять суток активного использования. Но после перегрузок, связанных с работой в сложных условиях, после некоторых повреждений они наполовину разрядились. Чтобы подзарядить их, нужен источник питания с нестандартным напряжением. Заремный перевел единицы измерения со своего на земной и получил цифру — сто девяносто семь вольт.
Сочнов приказал провести к дому линию и дать максимально возможный ток. А также привезти повышающий трансформатор. Оба разведчика поколдовали со своей техникой и сумели-таки сделать делитель и зарядное устройство. Оно было ненадежно, работало некачественно, но все же позволяло заряжать аккумуляторы.
Марите для викада Заремный отдал наиболее полные блоки питания и предупредил, что в них энергии на сутки непрерывной работы.
— Расходуй экономно.
— Конечно. Должно хватить.
— И держи режим «ЭКС».
— Да, — с небольшой заминкой произнесла Марита.
Режим «ЭКС» означал экстренную эвакуацию. Он действовал только в особых условиях. Когда разведку забирали под огнем противника. Причем не только с поверхности планеты, но и из космоса. Тогда на орбиту выскакивал эвакуатор — маневренный десантный катер, снабженный мощными маневровыми двигателями. Система захвата и переброса разведчика с поверхности планеты наводилась по сигналу индивидуального средства связи. Разведчик «прыгал» на борт с помощью портативного «окна» малого радиуса действия.
— Ты думаешь?… – Она огляделась, Титова в доме не было. — Думаешь, что наши найдут нас раньше?
— Я на это надеюсь. Но не знаю наверняка.
— А планета? Что с ней?
— Не знаю, Марита, — искренне ответил Заремный. — Землянам я сказал правду, не в наших интересах проводить захват. Но вот как решит Протерис?… А тебя это волнует?
Глемм промолчала, четкого ответа у нее не было. Заремный внимательно посмотрел на техника и тоже ничего не сказал.
— В любом случае надо постараться сделать дело, — чуть погодя произнес он. — Нельзя давать Протерису шанс.
— Да, — согласилась она. — Это нежелательно…
На этом разговор закончился. Еще раз проверив работу викада во всех режимах, Глемм отключила его и убрала.
Через десять минут в комнату вошел Титов. Бросил взгляд на часы и произнес:
— Пора. Через десять минут приедет машина. Марита, ты готова?
— Готова.
— Тогда выноси вещи.
Заремный сел повыше в кровати, поднял согнутую в локте правую руку.
— Успеха! Я буду на связи.
Титов кивнул, подхватил большой тюк и первым вышел из комнаты. За окном послышался шум подъехавшей машины…
…Провожал их Самохин. Приехал из Слободы, где был по делам, совершенно не связанным с операцией. Но он специально выкроил время, чтобы лично отвезти к передовой и дать последние наставления. Тем более подполковник готовил легенду их перехода.
Крытый «ЗиС-5» выехал из Золотухино в двадцать ноль-ноль. За рулем сидел личный водитель Самохина старший сержант Пятницкий, опытный московский таксист еще с довоенным стажем. Номера, документы на машину, удостоверения личности водителя и подполковника были оформлены на фронтовой автобат. На погонах Самохина красовались четыре маленькие звезды.
Путь лежал на Алексеевку. Будь дорога свободна, до нее бы доехали за час с небольшим. Но к ночи движение оживлялось, и ехать на хорошей скорости стало невозможно. Правда, выехали с запасом, так что опоздать не должны.
Титов и Глемм ехали в кузове, удобно расположившись на покрытом брезентом сене. Их вещи — два больших тюка — были тут же. Майор посоветовал девушке заснуть: мол, ночь будет бессонная, надо набраться сил. Марита послушала его и добросовестно засопела. Голову прислонила к его плечу. Тихое дыхание приятно грело кожу, и Титов в который раз вспомнил Раю — она тоже любила так спать. С этими мыслями под несильное укачивание он тоже заснул…
В кабине Самохин в который раз проверял пункты первой фазы операции, прикидывал, насколько успешно дивизионные разведчики смогут провести Титова и Глемм через линию фронта и вывести в тихое место, откуда можно выйти в тыл немецкой дивизии.
Район перехода выбран удачно, именно там у немцев затишье, тогда как справа и слева повышенная активность. Прибывают резервы, уплотняются порядки пехоты, подходят танки. Лишь бы шальной патруль или какое-то подразделение не забрело туда. Или наши, пристреливая ориентиры, не шарахнули снарядом.
Мерное покачивание действовало и на подполковника. Он вторую ночь не спал. Дел прибавилось, вражеская агентура и диверсанты работали активно, контрразведка едва поспевала отслеживать, отыскивать и ловить их. А начальника розыска, несмотря на особые задачи этой операции, никто от прямых обязанностей не освобождал. Впрочем, как и Сочнова и Вадиса. Все работали на два фронта.
Самохин крепился, но под конец пути все же клюнул носом. И сразу открыл глаза, разбуженный голосом Пятницкого:
— Приехали, товарищ… капитан. Алексеевка. Вон сигналят!
Командир разведроты капитан Прудников встречал гостей на окраине поселка возле старого наполовину вырубленного сада. Место здесь было тихое, нелюдное. И дорога вполне приличная.
Полученный от начальника разведки дивизии приказ гласил: «Встретить гостей, проводить на передовую и обеспечить выход в тыл немецкого полка. О сути и цели задания не докладывать никому!»
Приказ удивления не вызвал. За последние две недели его парни больше десятка раз переходили линию фронта. И три раза выводили таких вот «гостей». Из армейской, фронтовой и еще какой-то разведок. Прудников излишним любопытством не страдал, делал свое дело и не лез куда не надо.
И в этот раз задание было довольно простым. Место для перехода выбрано идеально, у немцев там нет сплошной линии обороны, а только выносные посты боевого охранения и патрули. И вообще район тихий, разведчики — что дивизионные, что полковые — там давно не ходили. Так что особых проблем ждать не приходится…
Капитан оборвал сам себя и трижды сплюнул через левое плечо. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! Прудников, сам из семьи потомственных московских ученых-интеллигентов, в приметы не верил с детства. Но, попав на фронт, понял одну простую истину — не лезь со своим уставом в чужой монастырь. Разведка дело такое — по лезвию бритвы ходишь. Нервы горят за милую душу. И если парням легче от того, что они соблюдают некие традиции и условности, то пусть так и будет.
Глядя на подъезжающую машину, он отбросил лишние мысли и внимательно смотрел вперед. Рядом молча переминался с ноги на ногу командир второго взвода старшина Никифоров. Его разведчикам вести «гостей» через линию фронта.
Когда «ЗиС» встал в десяти метрах от них, Никифоров сплюнул под ноги и поправил на плече ППШ. Его узкие, как у азиата, глаза сощурились еще больше в попытке разглядеть, кого принесла нелегкая.
— Кажись, трое… негусто, — пророкотал он басом, так не вязавшимся с его невеликим ростом. — Я думал, больше будет…
— Меньше думай, — с притворной строгостью шепнул Прудников. — Пошли, вон они головами вертят.
Разведчики стояли под густой кроной низкорослой яблони, и в темноте различить их было невозможно. Когда они вышли к дороге, головы «гостей» повернулись в их сторону. Прудников увидел стволы пистолетов. Осторожные… и то хорошо.
— Добрый вечер! — вполголоса произнес он. — Капитан Прудников. Мы вас встречаем.
Гости были в плащ-палатках, в надвинутых на лоб пилотках, разглядеть черты лица в темноте сложно. Ближний, немногим выше среднего роста плечистый мужчина, ответил:
— Хорошо. Я капитан Папаев. Мы готовы.
— Идете все?
— Нет, только двое. И надо поспешить…
— Спешить пока некуда. — Узнав, что старший гость равен по званию, Прудников демонстрировал показное спокойствие. — Все распланировано по минутам. Сейчас двинем к передовой, оттуда уже к точке.
— Кто поведет?
— До точки я, потом вот он… старшина Никифоров.
Старшина шагнул вперед и взял под козырек.
— Хорошо, — вновь повторил Папаев.
Другие «гости» молчали. Каждый в руке держал увесистый тюк, и Прудников уже прикидывал, что почти до конца пути вещи этой парочки придется волочь его парням. Дабы эти двое не сдохли в начале пути. Хотя ребята, видимо, крепкие. И ростом вышли, и статью. Один, правда, не больно плечист, но, наверное, жилист, вынослив. Другие обычно за линию фронта не ходят.
Папаев взглянул на циферблат немецких часов со светящимися стрелками и сказал:
— Мы готовы. Пошли.
Переход линии фронта был назначен на пять минут первого часа ночи. К этому времени Самохин, Титов, Глемм и разведчики добрались до окопов передового охранения и ждали в небольшом овражке, заросшем со всех сторон лопухами.
Впереди в трехстах метрах шла первая линия обороны немцев, обозначенная только на картах. В реальности здесь на протяжении трехсот — четырехсот метров по обе стороны не было ни единого гитлеровца. И лишь левее, метрах в четырехстах, на крохотном бугорке располагалась пулеметная точка — небольшой окоп и узкая траншея, ведущая к низине. Пулемет засекли еще месяц назад, но разведчики его специально не трогали. Овражек и поле перед ним практически не простреливались пулеметом, без толку беспокоить немцев не стоило.
Порядок движения и действия при переходе были обговорены заранее. Еще раньше отработана схема движения, варианты прикрытия перехода и запасные пути следования. Операцию прикрывали минометная батарея и три станковых пулемета.
Было тихо. Ночь, правда, выдалась неподходящая, то и дело мелькала луна, освещая землю ровным тусклым светом. Немцы изредка пускали в небо осветительные ракеты, но в стороне. Да где-то на правом фланге километрах в двух редко-редко грохотали одиночные разрывы. Немцы вели пристрелку дивизионной артиллерией.
Прудников и Самохин, приползший сюда вовсе без погон (снял у машины), все чаще посматривали на часы. Другие разведчики — Никифоров, трое его бойцов и двое саперов — лежали молча, не разговаривали, не курили, даже не двигались. Самохин подозревал, что они просто давят ухо. Их самообладанию можно позавидовать.
Титов и Глемм тоже молчали. Они все так же были закутаны в плащ-палатки, капюшоны надвинуты на головы. Для Титова это первый переход, о Глемм и говорить нечего. Но вели себя спокойно.
— Пора! — вдруг сказал Прудников.
Никифоров тут же толкнул ближайшего разведчика, шепнул:
— Приготовились! Работаем.
Самохин придвинулся к Титову, положил ладонь на запястье.
— Ни пуха!
Титов кивнул, поправил плащ-палатку.
— Вперед! — дал команду Никифоров.
Первыми поползли саперы. Нейтралку они уже проверяли, и не раз, но пренебрежение осторожностью недопустимо. Кто знает немцев, вдруг понаставили мин? Хотя наблюдение за этим районом ведется круглосуточно, сюрпризов исключать нельзя.
За саперами поползли разведчики. Потом Титов и Глемм. Замыкал цепочку Никифоров. Самохин и Прудников остались в овражке. Они будут ждать час. Если все пройдет нормально и назад никто не вернется — значит прошли первые посты. А там чуть проще. Лес, болото, множество мелких населенных пунктов…
Разведчики знают расположение частей второго эшелона и тыловых служб немцев, выведут чисто. А дальше уже сами…
Самохин напряженно вглядывался в темноту, но на расстоянии десятка метров уже ничего не было видно. Луна и ракеты не помогали.
— Пройдут, — успокоил Прудников, видевший переживания капитана. — Мои орлы и не такие переходы организовывали. До тыла дивизии доведут. Главное, чтобы твои там не оплошали. Тьфу-тьфу-тьфу!
Самохин промолчал. Этот бравый разведчик считает переход рядовой операцией, проводимой штабом армии или фронта или еще кем. Ему и в голову не может прийти, что от успеха данной операции зависит судьба даже не будущего сражения, а судьба всего мира.
Через полчаса Прудников чуть привстал, вслушиваясь, потом лег обратно и повернул лицо к Самохину.
— Прошли! Теперь к лесу шпарят как пить дать.
— Сколько до леса идти?
— Меньше часа. Все зависит от немцев, есть там кто или нет…
— Ясно…
Видимо, и вправду прошли. Но время не вышло…
Еще через полчаса Прудников тронул Самохина за плечо.
— Все! Они вошли в лес. Можно возвращаться.
Подполковник кивнул и молча пополз за разведчиком к траншеям. Волнение, охватившее его, чуть спало. Машинально передвигая руками и ногами, он двигался точно за капитаном. С непривычки ссадил кожу на левом запястье.
Когда они упали в траншею, к ним подошел ротный командир.
— Все нормально? — спросил он.
— Вроде бы…
Прудников взял у него флягу с водой и сделал три больших глотка. Потом передал флягу Самохину. Тот только сейчас понял, что больше всего хочет пить, и в несколько глотков осушил ее.
— Все, — выдохнул он и вернул пустую флягу ротному. — Пора ехать.
Капитан без слов двинул по ходу сообщения ко второй траншее. Для него дело было сделано. Только подождать своих, и все. А для Самохина, Сочнова и Вадиса все только начиналось…
В управление Самохин вернулся в четвертом часу ночи. Вновь завис в дороге, пропуская длинные колонны пехоты и техники. Вадиса на месте не было, уехал в штаб фронта — вызвал командующий. Сочнов, работавший в своем кабинете, при виде подполковника встал.
— Ну?
— Перешли. Видимо, уже добрались до первой контрольной точки. А там как пойдет!..
Сочнов сел, громко вздохнул и пододвинул к себе карту. Нашел взглядом лес, мысленно провел прямую линию до Локтя. Вроде и не так далеко, но… это на бумаге. А как на деле?
Полковник жестом предложил Самохину сесть и спросил:
— Чаю?
— Неплохо бы. На улице тепло, но что-то подзамерз. Нервы, черт побери!
— У всех нервы! Я вроде другими делами занят, а операция из головы не идет. Чего стоит наша работа, если у Титова ничего не выйдет?
— Лучше не думать. Будем надеяться на успех.
Сочнов взял с подоконника термос с чаем, налил большую кружку, положил туда четыре кубика сахара, вытащил из шкафа тарелку с ломтями хлеба, достал полупустую упаковку сливочного масла. Пока Самохин колдовал с бутербродами, он сложил карту и документы, убрал в сейф. Опять сел за стол и тоже налил себе чаю. Минут десять они молча сидели, пили чай. Потом Самохин глянул на часы, отодвинул кружку и сказал:
— Заеду к Заремному. Скажу, что переход осуществлен. Пусть следит по своей аппаратуре. Кстати, к нему надо кого-то приставить. И чтобы охраняли и присматривали.
— Кого-нибудь из выздоравливающих. Вон Парфенов из госпиталя позвонил, сказал, что ему лучше. Пули из руки и ноги вынули. Кости и крупные сосуды не задеты, хочет вернуться.
— Рано ему еще. Недели две лежать.
— Сбежит, — уверенно сказал Сочнов. — Уже были случаи. Но пока рановато, это да. Ладно, найдем кого-нибудь. Это не самое срочное. Пусть пока Заремный сидит дома. Еду и воду ему будут приносить. Съезди к нему и сразу назад. Пришла новая ориентировка. Немцы забросили еще две группы. Надо организовать поиск…
Самохин вздохнул и встал с табуретки. Операция операцией, а работу никто не отменял. Война продолжается…
