Я и сам удивляюсь, как мне такое могло прийти в голову — Жираф, у которого был миллион. Но вот поди ж ты… пришло! И я тогда сразу подумал: откуда бы это у Жирафа взяться миллиону, но ничего положительного на сей счет не придумал и решил больше не гадать, а оставить всё как есть. В конце концов, существуют же какие-нибудь — неизвестные мне! — способы обзавестись миллионом, даже и среди жирафов…

Итак, у Жирафа был миллион. И, стало быть, Жираф мог позволить себе любую прихоть. Он так и говорил: «Я могу позволить себе любую прихоть!» — но не позволял. Во-первых, потому что миллион, если уж он у тебя есть, надо беречь, а во-вторых, потому что прихотей никаких у Жирафа не было. И даже изобрести какую-нибудь прихоть никак не получалось… — это, кстати, совсем не так просто, когда у тебя есть миллион! Когда миллиона нет — прихотей хоть отбавляй, но стоит только появиться миллиону, как прихоти исчезают одна за другой. Попробуйте как-нибудь обзавестись миллионом — сами убедитесь!

Сначала Жирафа не очень беспокоило, что прихоти как не было, так и нет, но через некоторое время почему-то вдруг начало беспокоить. Беспокойство проявлялось в нём следующим образом: он слонялся по всей округе, точно был не жираф, а слон. И всё бормотал себе под нос:

— Что же это у меня никакой прихоти-то нет, а? Куда ж оно годится — без прихоти-то? Как же я дальше жить-то буду?

И в конце концов все принялись жалеть Жирафа и думать вместе с ним, какую бы такую прихоть изобрести…

— Есть, например, такая очень хорошая прихоть — самолёт, — робко сказали ему из одних кустов.

— Самолёт? — фыркнул Жираф. — Я и без того — как на самолёте. Меня от этой высоты даже подташнивает иногда.

— Тогда путешествия! Тоже хорошая прихоть, — сказали из других кустов.

— Вы, чем глупые советы давать, — устало ответил Жираф, — забрались бы вот лучше ко мне наверх да посмотрели бы отсюда вокруг. Зачем мне путешествия, когда я, не сходя с места, весь мир вижу?

— Извините, пожалуйста, — сказали из вторых кустов и замолчали.

Потом в стороне послышалось шевеление — и из третьих кустов выползла Улитка.

Жираф склонил шею, чтобы получше её рассмотреть, и вдруг оживился:

— А что это у Вас там, на спине?

— Мой дом, — объяснила Улитка. — Я всегда ношу его на спине: так удобнее.

Жираф погрузился в размышления, забыв даже выпрямить шею.

— Неплохо Вы это придумали! — оценил он наконец. — Пожалуй, я куплю у Вас этот дом и тоже буду носить на спине: так оно и правда удобнее.

— Но мой дом не продаётся, — пролепетала Улитка. — Он не только не продаётся — он даже и… и не отделяется от меня.

— За миллион всё продаётся и всё отделяется от всего! — убеждённо произнёс Жираф и скомандовал: — Освободите-ка помещение, гражданка!

Улитка часто-часто заморгала и на всякий случай спросила:

— Может быть, Вы с ума сейчас сошли?

— Едва ли, — после непродолжительных раздумий отозвался Жираф с высоты. — Просто у меня появилась прихоть. И я её себе позволяю — понятно?

— Не очень, — озадачилась Улитка. — Начнём с того, что позволения в данном случае надо спрашивать не у Вас, а у меня. То есть это не Вы должны позволить себе занять мой дом — это я должна позволить Вам занять его.

— Как же! — ухмыльнулся Жираф. — Я даю Вам миллион — и я же ещё должен испрашивать у Вас позволения?

— Но я не беру Вашего миллиона! — возмутилась Улитка. — И потом… как Вы собираетесь жить в моём доме — такой большой? Вы же явно не поместитесь в нём весь!

— А вот это Вас уже не касается! — совсем рассвирепел Жираф. — Прихоти не обсуждаются — на то они и прихоти.

Улитка помолчала сколько смогла, но долго не смогла — и потому почти сразу же взорвалась:

— Вы какой-то совершенно глупый Жираф! Мой дом — моя частная собственность!

— Как это — частная? — озаботился Жираф.

— Да так! Мой дом — это часть меня, надо же понимать такие вещи! Ну… допустим, я начала бы требовать у Вас Ваше копыто или Вашу шею…

— Если бы у Вас был миллион, Вы, разумеется, могли бы начать всё это требовать, — допустил Жираф. — Но, кажется, у Вас нет миллиона?

— Ах, дело не в миллионе! — отмахнулась Улитка и направила на Жирафа рожки. — Вот я сейчас забодаю Вас насмерть, чтобы прекратить этот дурацкий разговор!

Тут Жираф впал в серьёзные размышления о том, не стоит ли ему лучше обзавестись телохранителями, если всякая улитка позволяет себе в его адрес такие угрозы.

Но Улитка уже уползла обратно, в третьи кусты, со своей частной собственностью на спине.

А Жираф достал миллион, вслух пересчитал его и вслух же сказал:

— Вот дура! За её паршивую хибару больше никто и никогда не предложит ей миллиона… Кстати, и миллион-то мало у кого есть!

Тут он очень гордо оглядел кусты — причём не столько одни и другие, сколько третьи… но ниоткуда теперь уже не поступало никаких предложений. Оно и понятно: придумать ещё более глупую прихоть не каждому удастся!