37
– Здравствуй, доктор.
Вася сидел не оборачиваясь. Тренькал гитарой. Ни видеть, ни слышать, как вошел Вячеслав, он не мог.
– Откуда взял, что это я? – удивился Слава.
– Больше некому. К тому же я все знаю. Я знаю, что было, что есть и чем все закончится. Я сейчас как гадалка, хочешь, погадаю?
Вася припадочно хохотнул. Вячеслав не видел ни глаз, ни лица сумасшедшего, но спина, с которой разговаривал, отчего-то не раздражала.
– Я спросить хотел, – тихо произнес Слава.
– Спрашивай, – снова хихикнул Вася. – Я как оракул сегодня.
Слава помялся в дверях, но проходить не стал. Лишь сказал на грани слуха:
– К чему все это?
Он сам себя не услышал, но Вася услышал его очень хорошо. Затрепетали струны, и хриплый голос запел:
Ты скажи к чему все это, все страданья и тревоги?
Объясни мне – не поэту, отчего выходят строки?
Как какой-то сумасшедший говорю я сам с собою,
То я конный, то я пеший с перелатанной сумою.
– Я тоже хочу сойти с ума, – прошептал Слава.
– Сходи, – хихикнул шут. – Кто мешает?
Голос его звучал ровно, чуть хрипловато:
Килограммы потрясений на меня свалились разом,
Но обычный лист осенний возвращает людям разум.
И слоняюсь я по странам, рву и судьбы, и границы,
Правда, это все пока нам только сон покажет в лицах.
А когда проснусь и встану, хмель сгоню
водой холодной,
Огорчаться я не стану, что финал у сна законный,
Что опять в пустой квартире пью я чай без бутерброда.
Что ж, наверно, в этом мире фантазеры все…
Струны тихо тренькнули. В наступившей тишине не было ни единого звука. Вася отставил гитару и сказал с неприятным смешком:
– Знаешь, доктор, у меня в последнее время все чаще возникает мысль, что нас нет. Что нас на самом деле просто кто-то выдумал. Нафантазировал. Понимаешь? Потому что такого на самом деле просто не может существовать в реальности. Я тут книжку нашел, по истории. Полистал на досуге. С древнейших времен до начала анархии в окружающей действительности происходил какой-то исторически задокументированный сюрреалистический бред. А после объявления анархии…
Вася повернулся. В комнате никого не было. Лицо его странно перекосилось, словно по нему пробежала судорога. Шут хихикнул истерично, потер глаза, пытаясь не то снять напряжение, не то отогнать слезы, и потянулся за гитарой.
– Бред продолжается, – пробормотал он в пустоту.
