Мама моя, мама моя… Мама моя.

Других мыслей не было. Эл сидела в кресле, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками, и тихо раскачивалась в такт монотонно повторяемым бессмысленным словам.

Мама моя, мама моя…

Нет, она не звала на помощь давно умершую мать, просто повторяла эти два слова, как какое-то древнее заклинание.

Мама моя…

С тем же успехом можно было повторять «абракадабра, абракадабра» – смысла никакого. Ни в слове, ни в его повторении, ни в звучании. Вообще, если слово повторять много раз, не задумываясь о смысле, начинаешь понимать, сколь глупо и бестолково оно звучит.

Мама моя, мама моя, мама моя, мама моя…

Зачем тогда повторять все это? Чтобы уйти от истерики, успокоиться.

Мама моя…

В углу тихо поскуливал Вася. В комнате был один человек, к нему подсадили одного сумасшедшего. Сколько сумасшедших стало в комнате? Хорошая задачка для детского учебника по математике. Хотя при чем тут математика?

Мама моя…

– Мама моя…

Эл вздрогнула. Кажется, последние слова произнесла вслух. И звук собственного голоса привел в чувства.

В тот же момент заскрежетал отпираемый замок. Эл подняла голову к открывшейся двери.

На пороге стоял отец. Глаза его яростно сверкали, на лице застыла, как улыбка на фотографии, злая решимость.

– Что случилось?

– Времени нет объяснять, – отрубил отец. – Пошли. Мамед, за нее головой отвечаешь.

– Да, хозяин, – коротко кивнул араб. – А с шутом что делать?

Отец посмотрел на сидящего в обнимку с гитарой жалкого Васю. Тот выглядел сейчас словно намокшая под дождем ворона, только по-птичьи косил своим иконописным взглядом на батьку-президента.

– Бери с собой, – распорядился отец. – Большая честь дать этому… играющему в безумца умереть от собственноручно созданного клинка Армагеддона, пусть живет и смотрит, как работает оружие дьявола, которое он сконструировал. Где наш будущий вождь?

– В соседней комнате, – Мамед был лаконичен.

– Вот что, мы вниз, а ты отпирай его и догоняйте. Только быстро.