…Эл проснулась усталой, разбитой и опустошенной. Сны, которые преследовали теперь, стоило только закрыть глаза, не приносили облегчения. Уж лучше вовсе не засыпать.

Бешеный ритм последних дней закончился, а вместе с ним закончилась, казалось, и сама жизнь. Полная опустошенность. Ничего не хотелось, только покоя. Но его не было ни во сне, ни в той комнате, где она сидела теперь взаперти.

Шикарно обставленная комната была мрачной и скучно-величественной. Закрывающие окно тяжелые занавески, массивная мебель и излишня барочность стиля навевали мысли о склепе. «Склеп, в который меня с почестями положили, отпели и ушли, оставив гнить, будто я умерла. Нет, надо переключиться, надо думать о чем-то хорошем. Об отце, например…»

Отец был рад их встрече. Во всяком случае, так казалось в первое время. Потом всплыли какие-то проблемы. Она не понимала этих проблем. Никогда не понимала проблем отца. Все его рабочие неприятности казались натянутыми, пустыми, придуманными. Как человек может управлять судьбами других, когда своей судьбой управлять не способен толком?

Вот сейчас, где он? Почему запер ее здесь? Где теперь Слава? Что происходит? Она сидит одна взаперти, жалкая, опустошенная, несчастная. Ей нужна поддержка, понимание и хоть какие-то объяснения. А ее, как какую-то вещь, которая сейчас не нужна, заперли в этой кладовке антиквариата и забыли.

Нет, не об этом думать надо. Жалеть себя бессмысленно и неблагодарно. А о чем тогда думать? О Славе? О мертвых Анри и Жанне, об америкосах этих…