43
В сопровождении араба хозяин подошел к выходу. Распахнул дверь. В глаза после темного коридора ударило настолько яркое солнце, что бывший президент сощурился. Металлически лязгнули затворы, голос Макбаррена рявкнул по-английски: «Отставить!»
Президент сощурился, прикрыв глаза от солнца ладонью. Макбаррен шел ему навстречу злой как сотня разъяренных чертей, от которых сбежал поджариваемый ими грешник.
– Что вы тут делаете? – резко спросил генерал.
– Дышу свежим воздухом, – объяснил хозяин.
Вышедший следом араб встал рядом. Подтянутый, необыкновенно серьезный, напряженный, словно струна. Сейчас он был готов, если потребуется, вцепиться американцу в глотку и задушить голыми руками.
– У нас чрезвычайное положение, – ледяным голосом произнес Макбаррен. – Потому пройдите к себе, закройте дверь и не высовывайтесь, пока я вам не разрешу. Джон, проводите господина президента до его апартаментов.
Один из солдат, видимо, тот самый Джон, опустил автомат и направился в сторону хозяина. Тот выставил вперед руку, приказывая остановиться. Жест получился столь властным и уверенным, что Джон замешкался, не зная, кому подчиниться.
– Скажите своему Джону, – сухо отчеканил хозяин. – Чтобы он держался от меня подальше, иначе я его пристрелю.
Стоящий рядом Мамед, словно подтверждая намерения хозяина, достал маленький аккуратный пистолетик. Макбаррен ошалело воззрился на пистолет.
– Откуда у вас оружие?
– От сырости, – коротко и непонятно объяснил президент. – Сейчас приказывать буду я. Можете, конечно, поспорить и расстрелять меня или моего Мамеда, но не думаю, что ваше гуманное правительство спасет вас после этого от электрического стула. Скорее наоборот.
Макбаррен жестом остановил Джона. Сердито глядел на бывшего президента и его молчаливого арабского слугу.
– И объясни своим людям, что командую теперь ими я. Что бы ни случилось. Андестенд?
Макбаррен повернулся и быстро заговорил по-английски. Солдаты попытались было воспротивиться, даже подняли галдеж, но Макбаррен продолжал свою речь спокойно, с нажимом, и ропот смолк так же быстро, как и начался. Когда генерал повернулся обратно к президенту, лицо у него побагровело, на лбу вздулась жила, а глаза выпучились так, что, казалось, еще немного – и их вышибет кипящей внутри злостью.
– Так что случилось, господин генерал? – как ни в чем небывало полюбопытствовал хозяин.
– На базу проникли террористы. Кто-то из них сейчас находится в президентском корпусе. Мы намерены поймать и обезвредить их, и…
– Безумству храбрых поем мы песню, – усмехнулся президент, оглядывая полтора десятка автоматчиков.
– Поберегите свой фольклор для более благодарных слушателей, – вышел вдруг из себя Макбаррен. – Мы обеспечиваем вашу безопасность, а вы вздумали угрожать мне оружием, которого у вас быть не должно.
– Хорошо же вы ее обеспечиваете, эту безопасность, если на вашу вшивую базу так легко проникают все кому не лень и шастают как у себя дома.
Макбаррен яростно сверкал очами, но, видимо, взял уже себя в руки.
– Я прошу вас, – сказал спокойно, хоть и с нажимом. – Вернуться в ваши апартаменты, запереть дверь и дождаться, когда мы сможем поймать злоумышленников.
– Вот уж нет, – тоном, не терпящим возражений, сообщил хозяин. – Я сам хочу посмотреть, как вы будет ловить и обезвреживать ваших террористов.