Коттедж явно был обитаем. В отличие от соседних строений, вытянувшихся в одну нитку вдоль автострады. Те были заброшенные, пустые, с мертвыми окнами, с холодным запустением вокруг. Незачем было и заглядывать внутрь, чтобы понять: нежилые. Пусть даже и временно. Вообще-то по нынешним временам картина совсем непривычная…

А может, Департаменту принадлежит не один коттедж, а все?

Последние полчаса Тим кружил вокруг да около. То прячась в сосняке, то ползая вдоль живой изгороди, то пугая лягушек в придорожном кювете, то неслышно перебегая от укрытия к укрытию, он замкнул большой круг вокруг знакомого коттеджа. Окна были темны, лишь из спальни сквозь решетку ставней просачивался слабый свет ночника да с другой стороны под резным навесом крыльца неярко светил фонарик. Тихо, сонно вокруг.

Это-то и настораживало.

От сосняка веяло сухой прохладой. Смолкнув, попрятались ненасытные комары. Убывающая луна уже взошла, посеребрив сосновые кроны, и не имела значения. Если нет наружного наблюдения, то и лунный свет не помеха, а если оно есть… то он уже обнаружен.

Со стороны шоссе произошли заметные изменения: исчез оплетенный декоративным виноградом забор, памятный по прошлому визиту. Часть забора улетучилась неведомо куда, часть валялась на развороченной и вздыбленной земле, некогда бывшей аккуратно подстриженным газоном. Наверняка здесь порезвилась гусеничная техника. Как сломанная кость, одиноко и жалко торчал расщепленный пенек бывшего деревца. Из цветочных клумб уцелела — или была разбита заново — только одна, самая маленькая и очень ухоженная.

Воображение сразу же рисовало единственную обитательницу коттеджа, понемногу восстанавливающую порушенный дизайн в терпеливом ожидании общей перемены к лучшему. Уравновешенной женщине средних лет некуда спешить, словно вечно торопящейся юнице, — опыт жизни подсказывает ей, что не надо надрываться, пытаясь побороть хаос за неделю. Помаленьку, потихоньку — оно вернее. Надо только помнить, что когда-нибудь все обязательно вернется на круги своя. А пока кругом царит разруха, можно даже прямо на крыльце натянуть веревки и вывесить на просушку белье, не стыдясь соседей, потому что кто же сейчас возьмется ремонтировать бытовую технику? Всем понятно, и никакой пищи для злословия.

И никакой бросающейся в глаза охраны — вот что было хуже всего. Одно из двух: либо Иоланта Сивоконь распорядилась прекратить операцию, передав коттедж для других нужд, либо здесь действительно хорошо оборудованная ловушка. В обоих случаях вопрос о маме открыт, что бы ни твердили Безухов со Шпонькой. Самое вероятное не есть однозначно доказанное. Вероятностью сыт не будешь…

И подите вы все к Первоматери со своими рациональными подходами!

Тихо как… Собак, по-видимому, нет, и это прекрасно. Даже на шоссе почему-то нет движения. Кстати, почему на нем нет движения?.. Тим не успел насторожиться, как вдали послышалось урчание мощных моторов — шла колонна грузовиков. С десяток армейских машин впереди, а за ними несколько пристроившихся гражданских колымаг и даже два легковых мобиля. Стало понятно. Вот они как… Наверное, полагают эту дорогу небезопасной, раз сбиваются в караваны…

Кювет в этом месте был сухим, и Тим прополз по нему до границы участка, примыкающего к следующему коттеджу. Крабом перебежал к кустам смородины. Он решил сделать еще один круг, но более узкий, а потом попытаться проникнуть в дом. Не через крыльцо, нет. И ни в коем случае не через Вязкий мир, нарушая тишину ночи. Вероятно, придется сорвать ставень…

Прокравшись вдоль смородины, Тим прилип к сосновому стволу, вдохнул запах смолы и хвои. По-прежнему вокруг было тихо. Немного смущал грузовичок — старая развалина, невесть зачем заехавшая на границу между участками и здесь брошенная. Оно, конечно, сейчас такие времена, что отсутствие порядка никого не удивляет, но тем не менее…

Есть ловушка или нет?..

Способ выяснить это — рискованный и не слишком надежный — все же существовал.

Ольгу трясло. Очень уж знакомым показался силуэт, волчьей рысцой перебегавший от ствола к стволу. Не та одежда, но фигура и повадки — те. Вовек не забыть позора в Царицыне…

Сменив предыдущую команду наблюдателей — а те были рады-радешеньки отбыть восвояси, — Ольга с Лидкой и Анкой целый день зевали, не отрываясь от смотровых приборов. Впустую. Тени укоротились, затем начали удлиняться. Еле слышно бормотал кондиционер, с грехом пополам сбрасывающий температуру внутри фургончика с печной до приемлемой. Текли часы.

Наружные шумы фиксировались на ленту. Им никак нельзя было присвоить почетное название информационного шума — то был просто шум знойного майского дня. Жужжали пчелы и мухи, шелестели, подвывая, проносящиеся по шоссе мобили, покрикивали птицы, сонно шептали кроны деревьев, отзываясь на слабый ветерок. Сонный покой… Медленно ползли тени. На крыльцо коттеджа вышла немолодая полная женщина, развесила на веревках мокрое белье и ушла в дом. Пешим ходом явился откуда-то драный петух, заведомый беглец с птицефермы и правонарушитель, неведомо как уцелевший в бегах, и принялся как ни в чем не бывало расхаживать по двору, что-то клюя, квохча и с оттяжкой разбрасывая грунт тощими лапами. Потом поднатужился, тряхнул гребнем и сипло заорал — видно, ждал наивно, что на его зов сбегутся куры.

«В суп тебя», — подумала Ольга.

А враждебный петух меж тем продолжал насыщать утробу, держась, что характерно, на почтительном расстоянии как от коттеджа, так и от фургончика. Не иначе чуял что-то неладное, подлец. Внимательный сторонний наблюдатель, глядя на него, мог бы, пожалуй, насторожиться. Словить или хотя бы шугануть пернатого негодяя, не демаскировавшись при этом, было невозможно. Пришлось ждать, когда он уберется сам, продолжив свой противоправный поход к закономерной кастрюле в финале…

Длинно, как резина, тянущийся день мало-помалу кончился, легли сумерки, и наступила ночь. Наблюдательницы устали. От напряжения болели глаза, ныли одеревеневшие мышцы, вконец одолела зевота. Не служба — каторга. Хуже нет, когда вроде бы ничего не делаешь, а на самом деле делаешь неизвестно что неизвестно зачем. Пытка бессмысленностью. Стала понятна идея разнарядки: нацбезовское начальство было вынуждено менять приданный контингент, дабы не раздражать полицию…

Прошла половина ночи, прежде чем Ольге почудилось движение в сосняке. И прошло еще не менее пяти долгих-долгих, наполненных учащенным сердцебиением минут, прежде чем стало ясно, что это не ошибка и не галлюцинация. Уже не зловредный петух, но тоже нечто двуногое и куда более крупное, пригибаясь, перебежало от ствола к стволу.

— Объект обнаружен, — вполголоса доложила Ольга микрофону. — Ведем наблюдение.

— Мы его тоже засекли, — донесся в ответ из горошины наушника голос майора Селиверстовой. — Объект один?

— Так точно, один.

— Продолжайте наблюдение. Никаких активных действий без команды. Как поняли?

— Поняла. Никаких активных действий без команды, — деревянным голосом подтвердила Ольга. И решилась: — Докладываю: объект мне знаком И его свойства… тоже.

На том конце линии связи произошло секундное замешательство.

— Знакомство… э-э… личное?

— Так точно.

— Твоя фамилия Вострецова?

— Так точно. — Ольга понимала, что в данную минуту ее досье уже получено, распотрошено и проверяется.

— Да, верно, — сообщил голос майора. — Что ж, может быть, это даже к лучшему. Бывают и полезные случайности. Буду иметь тебя в виду. Рядовым — ни полслова. Запрещаю им покидать фургон. А ты — без моей команды ни шагу. Ясно?

— Слушаюсь.

Внезапно мучительно захотелось послать майора Селиверстову подальше. Кому-то предстоял отлов или отстрел серьезной дичи, но скорее всего не Ольге, хотя как раз для нее успех охоты был делом чести. «Без команды ни шагу…» По всему видно, ее загнали в резерв и не намерены использовать без крайней необходимости…

Умом понимая правоту майора, Ольга скрипела зубами. Обидно…

В фальшивом зеленом свете инфракрасного зрения меж темных свечек сосновых стволов снова мелькнула ярко-изумрудная фигура. Бесшумно перебежала и замерла, прижавшись к стволу. Очень близко от фургончика. Ольга могла даже разглядеть черты лица объекта.

Да, тот самый… Он. Вовек не забыть. Телепортирующий эксмен, отключивший ее вульгарным ударом кулака по темени. Дикарь. Не богатырь, но сильный… зверь. И движения у него, как у осторожного зверя… Интересно бы узнать, что его манит в этот коттедж? Какая вкусная коврижка туда подложена?

— Я могу снять его прямо сейчас, — шепотом сообщила Ольга в микрофон. Задвижка амбразуры была под рукой. Тихо щелкнул предохранитель автомата. С двадцати шагов «Аспид» в полторы секунды превратит объект в дуршлаг.

— Отставить! — зло зашипела в ответ майор Селиверстова. — Он, возможно, не один.

Ольга кусала губы. В словах начальства был определенный резон: в Царицыне неудачно охотились не за одним объектом, а за тремя… Что, если этот лишь разведчик, а двое, дожидаясь условного сигнала, прячутся неподалеку в лесу и пока не попали в поле зрения?

Маловероятно. Но возможно.

Начальственная логика была ясна: этот-то уже никуда не денется, можно позволить себе не торопиться с ним… А вдруг задание удастся выполнить полностью, а не частично? Да еще после того, как ответственные за операцию высокие чины наверняка изверились в действенности ловушки и сохранили ее до сего времени больше ради очистки совести, поручив контроль над ней не самому успешному офицеру, подключив к дохлой операции полицию, чтобы частично высвободить опытные кадры для тысячи более насущных дел… Какой шанс для майора Селиверстовой!..

Но и риск тоже. Ольга вовсе не была уверена в том, что объект уже завяз в западне. Очень уж увертлив. Прекрасно физически подготовлен — ловок, быстр, силен. Не новичок в Вязком мире. Достаточно дерзок, чтобы быть потрясателем основ, стало быть, дерзок невероятно. Уверен в себе. Столько слагаемых, а сумма одна — удачливость.

Но прямой запрет есть прямой запрет. Ничего не попишешь.

— Видите его? — спросила Ольга.

— Я вижу, — отозвалась Лидка. — К сосне прилип.

— Не упускай его, я ненадолго отвлекусь…

Ольга повела замаскированным объективом вправо, внимательно рассматривая деревья, кусты живой изгороди, несколько живых и несколько поломанных плодовых и декоративных деревьев, соседний пустующий коттедж, дорожку к гаражу, автотрассу… Никого. Никаких признаков присутствия сообщников потрясателя основ поблизости не наблюдалось.

— Что он там делает? — осведомилась она, изучая особенно густой куст.

— Стоит неподвижно, — доложила Лидка. — Ой!.. Бежит сюда…

— Тихо! — шикнула Ольга. — Не шуметь, не двигаться.

Она и сама успела заметить бесшумно метнувшуюся тень. Объект решил использовать фургончик как укрытие.

Какое счастье, что догадались отключить кондиционер сразу, как обнаружили объект! Полная тишина… Ни звука, ни шороха. Стоит себе брошенный грузовичок на спущенных шинах, никого не трогает…

— Что он теперь делает? — Несмотря на толстый слой звукоизоляции, Ольга перешла на шепот.

— Опять стоит… Зевает!

— Это нервы, — тихонько пояснила начитанная Анка Мурашова. — Реакция организма на стресс.

— Тихо вы!..

Оглянувшись на рядовых, Ольга с выразительной мимикой приложила палец к губам, чтобы подчиненные нишкнули и дышали через раз. Пусть зверь успокоится… Нет в фургончике никого и давно не было. Просто-напросто брошенная четырехколесная рухлядь…

Окуляр демонстрировал зеленую размазанную физиономию — приблизившись вплотную, объект не фокусировался. Связь, хвала Первоматери, молчала — несомненно, укрывшиеся в коттедже наблюдатели не хуже Ольги отслеживали эволюции объекта.

К ее ужасу, преступный эксмен осторожно, но настойчиво подергал ручку дверцы кузова. То ли хотел укрыться внутри, то ли проверял, все ли здесь так спокойно, как кажется на первый взгляд. Второе предположение казалось ближе к истине.

Разумеется, запертая дверца не поддалась, но Ольга почувствовала, как часто и мощно колотится ее сердце. Она поймала себя на том, что не удивилась бы, если бы дверца по чьему-то вопиющему недосмотру оказалась незапертой. Там, где появляется этот тип, обязательно происходят странные явления…

Понял ли он, что с дверной ручки ежедневными касаниями стерта пыль? Как все, кто учился в полицейской школе, Ольга знала хрестоматийные примеры блестяще задуманных операций, позорно провалившихся из-за какой-нибудь неучтенной мелочи… Мелочей не бывает!

Она перевела дух только тогда, когда объект перебежал к следующей сосне. Больше для того, чтобы успокоить себя, нежели по необходимости, вышла на связь:

— Объект пошел по второму кругу. Другие объекты не обнаружены. Продолжаю наблюдение.

— Поняла, — коротко бросили ей в ответ.

Похоже, поведение потрясателя основ озадачивало и основную группу. Ольга терялась в догадках: неужели майор Селиверстова, поставив предварительную задачу на уничтожение, в последний момент решила переиграть, попытавшись взять преступника живьем? Ох, не перемудрила бы она со своей игрой…

Вдали на шоссе натужно загудело, фургончик чуть заметно завибрировал — со стороны города приближался новый караван грузовиков. Наверное, порожняком. За новым грузом пищи, товаров, стройматериалов… Туда-сюда. Столица, даже почти не разрушенная, глотает все, что ни дай, и в любом количестве, а срытые до основания провинциальные города, не говоря уже о селах, отстроятся заново не раньше, чем через несколько лет…

Объект снова поменял позицию. Все-таки его траекторией была не окружность, а, скорее, сжимающаяся спираль — он понемногу приближался к цели.

«Давай же, давай! — неслышно шептала Ольга. Ее трясло от возбуждения и предчувствия удачи. — Ну что же ты? Все вокруг мирно, все спокойно… Иди же!»

Огромные грузовики с открытыми платформами и крытые фуры длинной гусеницей текли по шоссе. Первый грузовик медленно взял подъем, мазнул по крыльцу коттеджа светом фар, выдохнул клуб сизого дыма, взревел и начал прибавлять ход.

Уже не таясь, ровным шагом, а не перебежками, преступник направился прямиком к коттеджу. Он не дошел до него каких-нибудь пятнадцати — двадцати шагов.

Замер. Очень неосторожно замер — в боковом отсвете фар рычащих на шоссе грузовиков.

И вдруг — опрометью бросился бежать… Не к лесу. К автостраде.