Лес был искорежен и дик. Он был пуст и безжизнен. Не пели птицы, не шебуршились полевки, не жужжали жуки. Не было ни животных, ни насекомых. По земле стелилась странная плесень вместо травы. Запах если и был, то это был не запах леса. Ни солнца, ни тепла, ни жизни. Если что и было в этом лесу, то только страх, боль, смерть. Лес был мертв. Только ветер свистел среди изуродованных, почти голых веток.

Там, где кончался лес и сумасшедший ветер переставал путаться в ветвях, вырывался на простор и безумно, безо всяких ограничений носился взад-вперед, замер всадник. Конь под ним склонил голову, погрузился ногами в мягкую землю, только передняя нога его судорожно била копытом. Конь был непонятного цвета, его черная голова отливала зеленцой, в гриве путался ветер. Поблескивали добрые печальные глаза. Конь был стар, но все еще могуч, он выдерживал вес огромного всадника.

Всадник тоже был немолод, хотя и имел богатырскую фигуру. Его широченные, необъятные плечи стягивала кольчуга, голову покрывал шлем, за плечами плащ, у бедра меч. В общем, ничего удивительного для тех, кто читал русские былины, во внешнем виде этого витязя не было. Витязь замер, вскинул правую руку, указывая на что-то впереди себя. Кому он указывал? Себе? Коню? Еще кому-то? Но больше здесь никого не было. Позеленевшее от старости лицо витязя было спокойным и серьезным. Глаза его видали такое, чего не видал никто, мудрость и грусть веков была в глазах этих. И всадник, и конь, казалось, прожили не один век. При всей могучести и мудрости, которые угадывались в каждой линии фигуры витязя, была в нем и усталость. Всадник смотрел вдаль, туда, куда устремилась его рука.

Корабль плавно опустился на поляну, замер. Минут пять ничего не происходило, потом бесшумно открылся люк, и на поляну выскочило несколько странных существ. Почему странных? Да просто странных, и все. Не звери, но и не люди. Нелюди! Походка, движения, действия их были осмысленными, более того, взвешенными, рассчитанными на любую неожиданность. Кроме того, они были одеты, вылезли из аппарата, явно созданного развитым умом, но вот внешность… Трудно было сказать, на кого они походили, но не на людей, это точно. Скорее, на каких-то экзотических животных. Существа быстро рассредоточились по поляне, изучили каждый ее сантиметр с помощью каких-то попискивающих приспособлений, снова собрались возле люка. Одно из существ что-то пропищало, просвистело в люк. Из люка в ответ раздалась похожая трель, а после появилось еще одно существо.

Всадник замер, рука его указывала вперед. Теперь было ясно видно, что показывает она на корабль. Конь, опустив голову, бил копытом. Всадник задумчиво глядел на корабль, не шевелился. Его мрачная фигура не выделялась на фоне мертвого леса.

Юои высунулся из корабля, но выходить наружу не стал. Снаружи холодно, противно, какая-то слизь под ногами.

— Ну что там? — поинтересовался Юои.

— Мы опоздали, кэп, — сообщил один из пилотов-исследователей.

— Капитан, — поправил Юои.

— Мы опоздали, мой капитан. Планета погибла. Анализ показал, что здесь была ядерная катастрофа.

— Давно?

— Все относительно, мой капитан, — пожал плечами пилот. — Одно могу сказать точно — планета уничтожена.

— Не совсем, — поправил его другой пилот.

Юои повернул голову. Этот пилот-исследователь смотрел на него, выжидая, когда ему дадут слово. Юои подумал, что выскочки ему нравятся меньше, чем такие спокойные, уравновешенные, дисциплинированные, как этот.

— Что вы имеете в виду? — спросил Юои.

— Как вы можете видеть, мой капитан, планета не была уничтожена, и даже жизнь была уничтожена не полностью. Была уничтожена только разумная жизнь, да и то…

— Что?

— Мне кажется, если поискать, то мы, может быть, и найдем маленький оазис жизни. Конечно, этот разум уже деградировал, но… А что касается жизни здесь, то она тоже уже пережила свой упадок и начала развиваться вновь.

— Это как?

— Очень просто, вот эта плесень под ногами и деревья.

— Деревья мертвы.

— Вы ошибаетесь, мой капитан, этих деревьев здесь не было после катастрофы, они выросли позже. Они не мертвы, они искалечены радиацией. Кроме того, мы нашли кое-какие остатки того, что здесь было. Цивилизация была на низком уровне. Удивляюсь, как они вообще додумались до расщепления атома.

— Вы говорите, что здесь может быть разумная жизнь.

— Ну да, может быть, а может и не быть. Трудно сказать, надо исследовать всю планету.

— Ну тогда собирайтесь. Мы выходим на орбиту для исследования планеты.

Пилоты-исследователи завозились, засобирались, засуетились у люка.

— Стойте!

— Что еще? — вздрогнул от неожиданного резкого крика в спину Юои, который уже почти скрылся в недрах корабля.

— Мой капитан, младшего пилота нет среди нас.

Юои выругался себе под нос. Этот молокосос младший пилот возомнил о себе черт знает что, все время с ним какие-то проблемы. Всё подвигов ищет. Какие могут быть подвиги в работе пилотов-исследователей в этой галактике?

— Организовать поиски, прочесать все вокруг в радиусе пяти километров. Дальше он не мог уйти. И поторопитесь!

Уеэ, младший пилот, шел через лес. Мертвый лес из его детских ночных кошмаров пугал пустотой. Плесень хлюпала под ногами, ветер свистел в ветвях уродливых деревьев. Больше звуков в лесу не было. Поначалу он еще слышал голоса других пилотов-исследователей, но потом они отдалились, растаяли, растворились в свисте ветра и хлюпанье плесени. Уеэ остался один на один с лесом. Было страшно и жутко находиться в этом мертвом лесу, но что-то неумолимо влекло его вперед. Он решил для себя, что это любопытство.

Деревья поредели. Уеэ оглянулся, отсюда был снова виден его корабль. Он заметно успокоился, повернулся, поднял голову. Он вздрогнул от неожиданного зрелища, захотел бежать, но ноги его оказались прикованными к земле. Крик нечеловеческого страха родился в горле Уеэ и вырвался наружу, понесся вместе с ветром к кораблю.

Всадник замер. Он смотрел на корабль и не мог заметить, как к нему подобралось необычное существо. Существо тоже не сразу увидело витязя, а когда увидело, то не закричало, а издало непонятную трель, похожую на трель испуганной птицы. Множество разных звуков раздавалось рядом со всадником за многие века, но никогда ничего подобного.

Юои вздрогнул, ему показалось, что слышит крик. Нет, не показалось, вон пилоты-исследователи тоже крутят головами. Не могло же послышаться всем сразу?

— Мой капитан, это он. Это Уеэ!

— Слышу, — сердито отозвался Юои. Вылезать из корабля смертельно не хотелось, а все-таки придется. Черт бы побрал этого молокососа!

— Мой капитан, крик оттуда, — пилот указал рукой в сторону, но с места не двинулся, ждал приказа.

Юои тяжело спрыгнул на землю, махнул рукой:

— За мной. — Юои побежал на крик. Пилоты-исследователи бежали следом. Лес остался сбоку, они бежали через поле. Впереди мелькнула фигурка. Чертов молокосос!

Юои подбежал ближе, увидел, замер. Первое, что пришло в голову, было развернуться и бежать. Но он, капитан корабля-исследователя, не мог себе этого позволить. Он замер и стоял, открыв рот. Он знал, что его команда стоит за его спиной тоже с открытыми ртами, но это сейчас было не важно. Важно было другое, то, что было перед ним.

А перед ним замер побледневший, испуганный младший пилот. Над Уеэ возвышался всадник. Странное существо восседало на странном животном. Существо было странно одето, у пояса болталось примитивное оружие. Существо вскинуло руку и держало ее над головой Уеэ. Животное, на котором восседало существо, погрузилось ногами в землю, видимо, оно стояло здесь давно. Все было странно в этом существе, все поражало, но больше всего поражали не размеры гиганта, не внешний вид, а то, что витязь замер навеки. Он окаменел. Хотя нет, он был не из камня, а из какого-то металла. Но он гордо восседал на своем странном животном, и все было в его фигуре, бородатом лице, глазах. Были и гордость, и отвага, и сила, и насмешка, и мудрость веков, и печаль тысячелетий, и совершенно непонятная усталость.

— Одеяния, оружие и это животное, — услышал Юои голос у себя за спиной. — Их цивилизация в техническом плане была даже ниже, чем мы думали. Но как?.. Какая сила способна на такое?

— Никто теперь не узнает, — мрачно заметил Юои. — Но велика была та цивилизация, тот разум, что сумел превратить в камень живое существо.

— Его надо забрать с собой.

— Нет, — покачал головой Юои. — Забрать с собой надо вашего младшего пилота, а его надо оставить на его планете. Мы не вправе распоряжаться тем малым, что здесь осталось. Мы улетаем.

Он долго изучающе смотрел на витязя, любовался и восторгался, удивлялся, поражался и грустил. Потом Юои повернулся, махнул своим пилотам рукой и, зябко поеживаясь, пошел к кораблю.

Они улетели, увезли с собой и то существо, которое испугалось всадника, застыло в страхе и уже не двигалось. Они увезли с собой незабываемое впечатление. Они еще вернутся сюда, они исследуют эту планету, то, что осталось. Она достойна того. Они вернутся, попытаются понять, хотя вряд ли поймут. Они никогда не знали, что такое скульптура, памятник, монумент. Их разум был не способен дойти до этого. Они развивались только технически.

Они вернутся, но они никогда ничего не возьмут отсюда. Все, что здесь осталось, принадлежит этой планете, пусть даже и мертвой.

Они улетели, а всадник остался. Никто не знал, как уцелел этот памятник, никто не знал, что здесь происходило до катастрофы, что после. Никто не знал, что это вообще памятник. Никто не способен был теперь этого понять, как никто не мог восстановить событий, произошедших на этой планете, восстановить ту цивилизацию, которая здесь была. Никто ничего теперь не знал и не помнил, кроме памятника.

Мощный витязь в кольчуге, шлеме и плаще гордо смотрел вдаль, указывал на что-то увиденное рукой. В его глазах читалась мудрость и печаль. В его фигуре виделась сила. В его посадке, позеленевших чертах, заросших плесенью линиях, чудилась усталость. Конь под ним устало опустил голову, погрузился ногами в землю, но продолжал бить копытом. Темный всадник сливался с мертвым лесом. Он знал все, он как-то пережил все, но он ничего никому не мог рассказать. Он — окаменевший всадник. Он — железный витязь. ОН.

Он — памятник Юрию Долгорукому.