ЗАПИСКИ О СОТВОРЕНИИ МИРА
(На правах слова Божьего)
Предупреждение: эти записи содержат информацию чересчур откровенного характера. Если Вы не уверены в том, что готовы ее воспринять, лучше не читайте, продолжая оставаться в оковах всеобщего заблуждения. Если же Вы взялись прочесть сие правдивое повествование, не вздумайте называть автора шарлатаном или же ловить его на некоторой нелогичности. С точки зрения Бога здесь все логично до последнего слова, кроме Вас. Вы, творения рук моих, получились совсем не логичными, хотя на что-то и претендуете.
1
В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.
И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
Вы когда-нибудь проигрывались в покер? Вот так, чтобы сразу, вдрызг, и платить нечем? С этого все и началось: я продулся в пух и прах, да еще и напился к тому же. И не так важно, с кем я играл, важно, что количество наличности в моих карманах не соответствовало сумме проигрыша. Ну и, естественно, тот парень жутко расстроился, когда я сказал, что денег ему не отдам, он даже патруль вызвал от огорчения. А уж этим ребятам палец в рот не клади, они разбираться не будут, сразу в Ничто выкинут, что они, собственно, и сделали.
Находиться в Ничто мерзко. Ничего более мерзкого в жизни не испытывал. Наверное, так же чувствует себя висящее на вешалке пальто, запертое в темном шкафу. Ни тебе света, ни запахов, ни звуков, ни движения — ничего. Короче, ни пространства, ни времени. Нет, в шкафу, конечно, все это есть, да только один хрен, пальто этого не чувствует. Не знаю, сколько я таким образом провисел, если вообще можно говорить о времени в месте, где оно отсутствует, но это довольно утомительно, и я решил поразвлечься. Надо же найти хоть какое-то занятие.
Я отщипнул от себя атом, размножил его, слепил комочек плазмы и… Ну вот так всегда! В темноте ж ни черта не видно. Надоела мне эта тьма непроглядная, хватит. И я щелкнул выключателем.
Сначала в глаза ударил яркий свет, так отдавшись болью в голове, что я сразу вспомнил про выпитое накануне. А че, только у вас может быть похмельный синдром? Когда я, чуть попривыкнув, открыл-таки глаза, то понял, что сделал это напрасно. Мать моя, что я натворил! К горлу подступил ком, захотелось вывернуться наизнанку. Вот зачем, зачем мне понадобилось стряпать этот шарик в темноте? Может, я чего-то не понимаю в современном искусстве, но искусством его никогда не считал, а то, что получилось, тянуло как раз на подобный шедевр.
С горя я решил поспать, день и ночь все-таки у меня получились. Хотя, как написал тот дурак, который записывал Библию, я вроде бы назвал свет днем, а тьму ночью, но если идти от логики, то как я еще мог их назвать? День — он и здесь день, а ночь, соответственно, — ночь, и ничего не вижу в этом странного.
2
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И стало так.
И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
И назвал Бог твердь небом. И увидел Бог, что это хорошо.
И был вечер, и было утро: день второй.
Утро я начал с мысли о том, что неплохо бы найти себе помощников. Естественно, в Ничто подходящей кандидатуры не нашлось, но кто сказал, что я не могу сотворить их самостоятельно, тем паче, что Ничто потихонечку начало становиться чем-то. Памятуя о вчерашнем безобразии, я вложил в свое творение всего себя до капли и, конечно же, опять перестарался. Во-первых, их получилось дюже много, но это-то не беда, а вот во-вторых… Во-вторых, они получились омерзительно чистенькими: все в белом, с постными рожами, с крыльями, и даже бошки у них были с подсветкой — чистые ангелы. Тьфу, пропасть!
С досады я вдарился в меланхолию и ничего больше не творил в тот день, только атмосферу к шарику приляпал, и все.
3
И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И собралась вода под небом в свои места, и явилась суша.
И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо.
И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеюшую семя породу и по подобию и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так.
И произвела земля зелень, траву, сеющую семя породу и по подобию ее, и дерево плодовитое, приносящее плод, в котором семя его по роду его на земле. И у видел Бог, что это хорошо.
И был вечер, и было утро: день третий.
С самого утра я собрал своих помощничков, все-таки буду называть их ангелами, уж больно они беленькие, таких непогрешимых не бывает, и принялся за дело. Уничтожить то, что я создал, я не мог, а вот поправить… Пришлось, конечно, повозиться: залили шарик водичкой, посеяли травку газонную, а один из ангелочков (вот сволочь) сорняков накидал. После такой выходки верить в непогрешимость ангелов мне расхотелось — гады они, хоть и в белом.
В общем, с этими посадками и поливами провозился до самого вечера, умаялся и завалился спать прямо на травку.
4
И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для освещения земли и для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так.
И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо.
И был вечер, и было утро: день четвертый.
В тот день я занимался звездным небом. Красиво получилось, мне понравилось. Но большую часть времени я на Луну угрохал: спутники — это моя страсть. Еще в детстве любил модельки спутников клеить, но то — модельки, а то — Луна. Это действительно шедевр и моя скромность тут ни при чем.
Ангелы на сей раз мне не помогали, дурью маялись весь день. Хорошо хоть, не мешали. Только раз один подошел весь такой смущенный и говорит:
— Хозяин, может сорняки повыдергать? — А глазюки хитрющие, как пить дать, что-то затеял, зараза.
— Пусть будут, — отвечаю. — Кому они мешают? А если кому и помешают, так пусть сам их и выдергивает. Я вот на своем огороде всегда сам вкалываю.
5
И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И стало так.
И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо.
И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле.
И был вечер, и было утро: день пятый.
С биологией я всегда был не в ладах, из всего многообразия знал только самых распространенных. Посему, как ни мурыжился, получилось слабовато. Ангелы, конечно, тоже постарались. Начали мастерить кто во что горазд. Ну и фантазия у этих гадов, только и слышно было:
— Хозяин, а можно птицу нелетающую сделать?
— Хозяин, а можно рыбу летающую сделать?
— Хозяин, а как к павлину перья цеплять?
И так до самого вечера. Такого понаворотили, а уж как я хохотал, когда они учили несчастных зверюшек «плодиться и размножаться».
6
И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.
И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину, сотворил их.
И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над зверями, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле.
И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя, — вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем, птицам небесным, и всякому гаду, пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так.
И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой.
Нет, все-таки тот чувак, что писал Библию, был идиотом. Правда, он уверял, что я ничего не понимаю в высоком искусстве и знать не знаю, что такое литература, но мне не нравится, как он все перекорежил. Кретин! Ну неужели же он думает, что я такой урод, как все вы? Разумеется, я никого не делал по своему образу и подобию. А так как кукольник из меня неважный, то и получилось… Ну то, что получилось.
Идея создать что-то выше зверюшек родилась с самого начала, но вот только представить себе никак не мог, как же это что-то должно выглядеть. Ангелам я решил сей процесс не доверять, отослал их к такой-то матери флору докрашивать и фауну доделывать, а сам сел на берегу на песочек и давай ваять. Ё-мое, что получилось! Да я в детстве куличики красивше ляпал. А еще эти крылатые ходят и ржут, на меня глядя.
Я разозлился, сломал все к… и пошел искать другой материал, и нашел — глину. Из глины лепить было легче, хотя все равно выходило хреново: палка, палка, огуречик, получился человечек. Долго мучался с головой, но лицо так и не получилось, вышло только схематически. Но больше всего времени ушло на другое. Ну как его себе представить? Какое оно должно быть? Ясно только одно — не как у Людей. Я бы, наверное, еще долго мучился, а может, и вообще сделал бы всех человечков бесполыми, да ангел помог. Подходит ко мне и спрашивает:
— Хозяин, в какой цвэт рэдыска красыть? — Я так и подпрыгнул. Даже не стал спрашивать, что у него с дикцией.
— Ни в какой! — Он, бедняга, даже отшатнулся, и мне, хоть и хотелось его расцеловать, но пришлось сдержаться. — Давай сюда свою редиску.
Он мне редиску протянул, я ее подвесил куда надо, смотрю, чего-то не то. Но с овощами идея хорошая. Перебрали мы с тем ангелом все, что могли, особенно забавно смотрелись тыква и бобовые. Выбор я остановил на хрене — такой корешок, если кто не знает, — и по форме подходит, и название в самый раз.
Потом собрал ангелов и велел им понатыкать таких человечков побольше, а то одному скучно будет, по себе знаю. Ангелочки мои давай лепить, а я баиньки пошел. Что поделать, творческий процесс много сил отнимает.
7
Так совершены небо и земля и все воинство их.
И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал.
И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал.
Весь седьмой день по местному времени я проспал, должен же у меня выходной быть. А на восьмой проснулся, увидел, чего вокруг творится, и дурно мне стало. Такая круговерть, такое безобразие. Наводить здесь порядок я отчаялся, а потому оторвался от шарика и полетел в Ничто. Но мое Ничто все равно уже было чем-то. Чем-то кошмарным.!
Мама! Помогите! Заберите меня отсюда! Я больше не хочу! Я больше не буду! Выпустите меня из Ничто! Выпустите меня из этой тюрьмы!
А вокруг продолжал твориться хаос, созданный мной самим не то со скуки, не то от омерзения, не то просто с похмела.
8
— Чего орешь! Как карточные долги зажимать, так они все горазды, а как в Ничто попадут, так «спасите, помогите».
Меня дернуло, долбануло фонтаном реальных звуков, запахов, а когда раскрыл глаза, еще и образов. Ур-ря, я снова в реальном мире. Не знаю почему, но меня вырвали из того кошмара, что я сотворил. Перед глазами появился надсмотрщик, вот уж кого всегда по одежке узнаешь. Надсмотрщик подошел ближе, потеребил за плечо:
— Давай, узник горемычный, топай отседова. — Он громко сморкнул на пол и снизошел до объяснения: — За тебя залог внесли, так что ты пока свободен. Но берегись, еще раз попадешься, посажу в то же Ничто.
— Спасибо. — Я поднялся и вприпрыжку поскакал отсюда подальше. Больше никогда в тюрьму не попаду.
На улице меня ждала Флори, она увернулась от моих объятий и сообщила, недовольно морща носик:
— Еще раз, и я за тебя залог вносить не буду. Сам выкарабкивайся.
— Спасибо! Спасибо, Флори! — только и смог ответить я. — Больше никогда, честно-честно!
И, верите, до сих пор слово держу.
