Глава 22

Вернувшаяся сверху Александра сильно расстроилась, узнав от Колодникова, что ему так и не удалось выяснить, когда же наконец издательство намерено заплатить за корректуру. Даже всплакнула слегка.

– Мам… – лениво и укоризненно басил выглянувший на плач Димка. – Ну чего ты, мам?.. Это ж не деньги…

– Дело не в деньгах… – всхлипывая и утираясь, отвечала Александра.

– Дело в принципе, – не удержавшись, вставил мрачный Алексей.

– Просто каждый труд должен быть оплачен… – твердо сказала она, промакивая платочком уголки глаз. – Просто по справедливости…

О Господи! Мало ей справедливости!.. Колодников встал и прошелся по комнате, сосредоточенно поглядывая то на сына, то на жену, то на иконку Пречистой Богородицы Боголюбской над супружеским ложем.

– Саш… – решился он, покряхтев. – Насчет денег Димка прав… Во-первых, это не деньги, во-вторых, чует мое сердце, в любом случае тебе их не заплатят… – Он помялся, сердито подвигал губами. – Кстати, о сердце… Вчера ночью у тебя сердце сильно схватило?..

Александра, вмиг утративши несчастный вид, с подозрением въелась глазами в мужа – как в старые добрые времена. Не обнаружив насмешки в его взгляде, несколько смешалась.

– Сильно… – сказала она и на всякий случай поджала губы. – А что?..

Димка оглядел родителей и, найдя ситуацию вполне мирной, двинулся в свою комнату.

– Хоронили сейчас одного… ну, из вчерашних, – хмуро сказал Алексей, дождавшись, когда сын прикроет за собой дверь. – Инфаркт…

– Как инфаркт?

– А так… – Колодников прерывисто вздохнул. – Довел, надо понимать, кого-нибудь до инфаркта – ну и вот… И у меня вчера мотор забарахлил… Впервые в жизни…

Александра стояла перед ним бледная с огромными глазами.

– То есть?.. – еле слышно выдохнула она.

– То есть даже для нас ничего еще не кончилось, – сдавленно сказал Алексей. – И еще неизвестно, что сегодня будет ночью…

– Дима!.. – вскрикнула внезапно Александра.

Дверь малой комнаты распахнулась, и в коридоре вновь возникла встревоженная Димкина физиономия.

– Дима, ты как себя вчера чувствовал?

– Нормально… – с недоумением вглядываясь в лица родителей, вымолвил тот. – А что?

– С сердцем у тебя все в порядке было?

– Ну!.. – помаргивая и соображая, к чему этот странный разговор, осторожно проговорил Димка.

– Нет, ничего… Я просто так спросила…

Сынуля помедлил и, ничего не поняв, скрылся озадаченный. Александра посмотрела на Колодникова. Тот развел руками.

– Молодежь… – сказал он, как бы извиняясь. – Это у нас чуть что – психозы, неврозы… А у них попросту. Бац ногой по морде – и никаких тебе переживаний!..

Несколько секунд прошло в тревожном молчании.

– Да, и еще одно… – покряхтывая, добавил Алексей. – Говорил сейчас с одним из домоуправления… Работать некому. Возможно, скоро воду отключат… До первой аварии, говорит, работаем…

Александра со стоном опустилась в кресло.

– Уезжать надо… – сказала она наконец. – Пока не поздно…

«Поздно…» – Алексей Колодников понял это, стоило ему только взглянуть издали на толпу, клубящуюся возле здания автовокзала. Соберись такая громада на митинг, это уже называлось бы революционной ситуацией. Не было даже смысла протискиваться в помещение, чтобы полюбоваться на плакатики в окошечках, извещающие, что на ближайшие дни билетов нет и не предвидится. Колодников круто повернулся и направился к железнодорожным кассам, заранее уверенный в том, что увидит там то же самое.

Так оно и вышло. Поглядев с моста на творившиеся у входа в кассы толкотню и давку, Алексей решил боками не рисковать. Собственно, разведку можно уже было считать законченной. Интересно, что, посылая Колодникова узнать, как там с билетами, Александра сделала это втайне от Димки… Да, теперь уже главой семьи по сути стал Дмитрий Алексеевич… Куда жизнь девалась?.. Сорок пять лет псу под хвост!..

Колодников, наверное, долго бы еще размышлял горестно на эту тему, но тут из-за бледной гряды двенадцатиэтажек не слишком громко, но вполне отчетливо грянули странные звуки. Словно где-то там в отдалении оглушительно и вразнобой выколачивали ковры.

– Что это? – в тревоге спросил Алексей подвернувшегося прохожего.

Тот коротко взглянул на бледные синевато-серые громады зданий.

– Да воинская часть там… – недовольно отозвался он.

– Стреляют, что ли?..

Прохожий дернул плечом.

– Может, учения… – И побежал дальше.

Колодников проводил его ошалелым взглядом. Выбивание ковров продолжалось. Учения… Идиоты! Это они ведь в людей попадать учатся. Так проще уж взять и сразу застрелиться… Он еще раз посмотрел на двенадцатиэтажки, на толпу у вокзала… Как же теперь, однако, из города-то выбираться? Бухгалтерша говорила, что их дом хотели эвакуировать… Может, и впрямь согласиться?.. Если предложат, конечно…

Алексей вздохнул и, перейдя железнодорожный мост, вновь очутился в самом центре неподалеку от здания бывшего обкома, ныне – городской Думы. Внимание его привлек плакат на стене кинотеатра, изображавший пару случаев смертоубийства. Еще с плаката целился в прохожих из пистолета какой-то мерзкий тип, в искаженной морде которого просматривались тем не менее определенные потуги на обаяние. Не иначе – положительный герой. «Считай, что ты уже мертв», – прочел Колодников название рекламируемого фильма. Буквы имели вид распывшихся кровавых пятен. Натыкать бы художника физией в такую рекламу… А заодно и тех, кто этот фильм снимал!..

Уныние и подавленность оставили Колодникова лишь на самом подходе к дому, и причиной тому, как ни странно, явилось то, что навстречу ему стали попадаться сограждане со следами ночных событий на лицах. У одного так даже голова была перебинтована. Забавно, но утром Алексей, помнится, не встретил ни единого пострадавшего. То ли стеснялись поначалу показываться на улице, то ли просто отлеживались. Алексей с нежностью глядел на синяки и ссадины и чуть ли не кивал приветливо их владельцам, как добрым знакомым. Свои… Уцелевшие…

Перед баром «У Оксаны» вынесли прямо на тротуар столики, пластмассовые кресла и установили над ними цветной огромный зонт на толстом сияющем стержне.

– Леша! – негромко окликнул кто-то.

За крайним столиком, вальяжно развалившись в кресле, сидел румяный комсомолец Андрей и приглашающе указывал Алексею на пустое сиденье рядом. Надо же! Колодников, честно сказать, даже и не думал встретить бывшего директора инвестиционного фонда «Россиянин» живым, невредимым, а главное – на свободе.

Подсел, поздоровался. Андрей попросил покараулить место, скрылся на минуту в баре и вернулся с двумя высокими узкими кружками светлого пива.

– Как там Сергей Григорьевич? – спросил Колодников.

– Плохо… – дернув румяной щекой, отозвался Андрей. – Крови много потерял… Ногу раздробило, кость до сих пор никак не соберут… Могут вообще отнять… Трудовую-то тебе следователь вернул?

Последней его фразы Колодников не услышал. Вспомнился вдруг благоухающий коньяком Сергей Григорьевич – последняя их встреча, когда, заслонив монитор напряженными плечами, бывший замполит неистово стучал по клавишам, бормоча: «Стой!.. Куда пошел?.. Н-на, получи!..» Чем же это ему могло раздробить ногу? Неужели одной из тех пуль, которые он выпустил по кишлаку?.. Вполне возможно… Хотя… Минутку, минутку!.. Он же с вышки с какой-то там стрелял, издали! Откуда ему знать, попал он в кого-то, не попал…

Андрею пришлось повторить вопрос насчет трудовой книжки. Колодников очнулся.

– Что? Ах, книжку?.. Да, вернул…

– А свидетельские показания – снимал?

– Да ну, какие там показания!.. – отмахнулся Алексей. – Я ж ничего не знаю… Ты-то как? Затаскали, наверное?..

– Не то слово… – румяный Андрей усмехнулся. – Вон подписку взяли о невыезде…

– Не боишься? – Алексей понизил голос. – Я на вокзале сейчас был, бегут из города… Или ты тоже не из драчливых?

Андрей приподнял брови и слизнул пивную пену с полных губ.

– Попробовал бы я разок подраться! – ухмыльнулся он. – Паинькой был всю дорогу. В школе – председателем совета дружины, потом – секретарем комсомольской организации… Да и в институте – тоже… Что ж я себе, враг, что ли, – драться?.. Вся моя карьера тут же бы и накрылась… Хотя она в общем-то и так накрылась – но это уж не по моей вине…

В скверике неподалеку продолжался митинг. Правда, флаг, осеняющий сходку, был на сей раз не красный, а черно-желто-белый.

– …чьих рук дело?.. – хрипел и погромыхивал в мегафоне тяжелый бас. – Я спрашиваю, чей это принцип: око – за око, зуб – за зуб?..

– Да обойдется… – утешил Андрей, как будто не он, а Колодников был учредителем ныне ликвидированного фонда. – Я так понимаю, что скоро о нас вообще забудут. Видишь, какие дела завариваются?..

Алексей вспомнил морщинистого большеротого следователя с острой Дуремаровской лысиной и, усомнившись, неопределенно хмыкнул. Нет, не забудет. Этот точно не забудет… Даже если стены вокруг будут рушиться… Вслух Колодников, понятно, этого не сказал, поскольку не хотел расстраивать бывшего своего благодетеля.

– Да, наверное… – кивнул он, отхлебнул халявного пивка и пригорюнился. Эх… Вся жизнь на халяву прошла… Конец света на дворе, а вспомнить нечего. – Тут, я слышал, уже кое-кому эвакуироваться предлагали, – с унылым видом добавил он.

– А! Тоже слышал?.. – расплываясь в улыбке, вскричал румяный Андрей. – Нагрянули в камуфле, сказали, что откуда-то там из гражданской обороны, жильцов погрузили в автобусы – ну и завезли черт знает куда!.. А тем временем почистили квартиры, все ценное выгребли!.. Контейнерами, говорят, вывозили…

Колодников закашлялся и отставил кружку. Вот это новость! А что же тогда будет на всамделишном Страшном суде? Страшный-то суд поначалу – это именно бардак, суматоха, сумятица… Вот когда наживется кто-нибудь… напоследок… Странно, что у Иоанна об этом – ни слова…

– А как узнали?

– Да бабка одна побежала чуть ли не в Думу – выяснять, не обломится ли ей каких льгот по такому случаю… Ну, а там встревожились, прислали омоновцев. Кто подвернулся – тех повязали, а остальных – ищи-свищи!.. Да мне самому только-только рассказали… Но замысел, согласись, остроумный!..

– Ничего остроумного… – буркнул Колодников. – Так и так бы это им досталось – и мебель, и барахло… Только чуть позже, когда в самом деле все поразбегутся… А деньги-то, наверное, и драгоценности жильцы с собой взяли – в автобусы… Что ж они, глупенькие, что ли – дома их без присмотра оставлять!..

– Да жильцов, я так понял, и самих тоже обыскали потом, – пояснил Андрей. – Я ж говорю: завезли черт знает куда, ну и… – Он прикончил пиво и, отставив кружку, устремил на Колодникова ясные смеющиеся глаза. Явно наслаждался человек жизнью, свободой, погожим деньком. – Это что! А ты про «чикатилу» нашего городского слышал?.. Нет? Тогда слушай… Ну, помнишь, наверное, серия убийств была… Когда пацанов, девчонок молодых в оврагах находили. Газеты еще шумели… А имелся у ментов мужичок на примете. Доказательств никаких – так, подозрения… И знаешь, что у них опер один учудил? Взял его за какую-то ерунду и посадил на сутки… Это в Центральном-то райотделе, представляешь? После того, что там уже случилось!.. Солнышко еще не зашло, а мужичок этот уже в дверь колотиться начал: все, мол, расскажу – только куда-нибудь отсюда переведите!.. Ну, сам представь, что бы с ним наутро стало – по справедливости!.. Уж лучше пулю словить в затылок, чем так…

Арка была вся залеплена изнутри самыми разнообразными листовками. Бумажного сора на асфальте также поприбавилось. Надо думать, то и дело обрывали, но тут же наклеивали новые.

«Иегова Бог и Иисус Христос уничтожат 4/5 человечества, очистив его…» Нет, это не то. А! Вот… «ПРОВЕРЬТЕ ВАШУ КАРМУ». Клякса – та же самая… А несчастные случаи уже не перечисляются. Все правильно, а то бы они тут просто все не уместились… И про инфаркты – ни слова… Стало быть, не догадались еще…

Ого! А это что такое?.. «Россияне! Не верьте сектантским измышлениям! Продажное российское правительство, потеряв остатки совести и вступив в преступный сговор с дельцами и правительством Соединенных Штатов, испытывает на нас новое психогенное оружие. Каждую ночь около двенадцати часов наш город поражается лазерным импульсом с секретной орбитальной станции „Рейнджер“…»

Ох ты! Даже название станции придумали! Молодцы! Хотя… Психогенное оружие?.. Звучит, кстати, весьма убедительно… Бедный Кирюша Чернолептов! Поди теперь докажи, что ты первый об этом сказал!.. Между прочим, несмотря на обилие страшных слов, составлена прокламация с большим тактом. Ведь не какие-нибудь там измышления, а именно сектантские… Это, значит, чтобы с православием не поссориться… Ну-ну…

Колодников озадаченно почесал за ухом и прошел во двор, где, к удивлению своему, обнаружил, что возле соседнего подъезда снова стоит грузовик с мебелью, коврами и прочим. Дом номер двадцать один доселе представлялся Алексею неким уголком тишины и спокойствия среди объятых суматохой прочих кварталов, ни разу еще не влетевших под справедливость. В природе такое явление называется «глаз тайфуна»… Но кто бы мог подумать – опять бегут!..

Может, пошла вторая волна? Может, кто-то особо мудрый уже сообразил, что каждую ночь над городом проходит как бы огромный незримый рубанок, состругивая с человеческой совести слой за слоем и обнажая такие наши грехи, о которых мы сами даже и не вспомним?.. И не стоит утешаться тем, что пальцем ты никого за всю свою жизнь не тронул. Каждая тобою нанесенная обида – это чьи-то мертвые нервные клетки. Вот и думай теперь…

Однако вскоре выяснилось, что Алексей все не так понял. Вещи не выносили из подъезда, а напротив, заносили в него. Еще хлеще! Неужто кто-то возвращается? Или это новые жильцы въезжают?..

Алексей подошел вплотную, и как раз в этот миг хозяин вещей повернул к нему счастливую распаренную физиономию. Это был тот самый мужик, которого Колодников видел недавно по телевизору и который послал на весь эфир юного московского журналиста в черном долгополом пальто.

– Думал, насмерть будут убивать!.. – поделился сияющий жилец радостью с Алексеем. – А тут делов-то, оказывается!.. По морде всего-навсего… А то нам раньше по зубам ни от кого не влетало!..

Уже в подъезде Колодников решил обновить второй из врученных Димкой ключей и, поднявшись на четвертый этаж, отомкнул дверь бывшей Борькиной квартиры. В пустой, обширной и гулкой прихожей отдавался напористый деловитый голос сына. Дмитрий Алексеевич разговаривал по телефону. Судя по тону – с кем-то из подручных.

– Ага… Ну, посмотрим… Посмотрим, говорю…

Алексей заглянул в большую комнату. Была она пуста, как и прихожая, наспех прибрана… В углу слепо сиял огромный монитор (таких Колодников еще не видел) и лоснились прочие еще не состыкованные части компьютера. На старой табуретке с облупившейся масляной белой краской стоял недавно, видать, подключенный к старому гнезду роскошный телефон с факсом.

– Ну все, короче… – сурово сдвинув брови, закончил Димка и, положив трубку, повернулся к отцу. – Вы чего это с мамой?.. Уезжать хотите?..

Видимо, сынуля психологически еще не вышел из разговора с подчиненным, и поэтому вопрос его прозвучал требовательно, жестко, враждебно.

– Да я-то тут при чем? – Алексей даже оробел малость. – Это она, а я – что?..

– А она говорит, что ты…

– Ну, знаешь!..

Колодников досадливо хмыкнул и оглядел голые стены и высокие потолки со скругленными углами. Наверное, следовало выразить если не восторг, то хотя бы одобрение.

– М-да… – выдавил он наконец. – Никогда бы не подумал, что такое возможно…

– С Божьей помощью все возможно, – отозвался довольный Димка. – Кем бы я без Него был? Лохом…

– Слушай… – сказал Колодников. – А вот подельники твои… Они что, тоже все в верующие подались?

– Да нет… – несколько омрачившись, признался Димка. – Хотел им сначала мозги вправить, потом подумал… Да сами все поймут. Со временем… Сказано: «Трудно идти против рожна…» Как раз на рожон и прут… Бог с ними… Пойдем лучше телик посмотрим. Может, еще «Вести» захватим…

Они покинули пустую гулкую квартиру и, заперев железную дверь, спустились к себе на второй этаж. Александра даже не услышала, как они приблизились – сидела перед включенным телевизором, вцепившись в подлокотники кресла. «Вести» уже шли вовсю. На экране злостно нарушал общественный порядок коротко стриженный парламентарий с перекошенным остервенелым лицом.

– …замутить воду, понимаешь!.. – лаял он. – И я вам говорю: кончайте пудрить народу мозги своей чертовщиной!.. Своими байками о каком-то там новом сверхоружии!.. Раньше ссылались на отсутствие извлеченных пуль!.. Где эти люди? Я хочу посмотреть на их бесстыжие противные лица! Где они?.. Вот! – Видимо, так и не найдя в зале тех лиц, о которых шла речь, парламентарий вскинул руку, и оператор быстренько взял ее крупным планом. Между большим и указательным пальцами оратора тускло блеснул бесформенный окатышек металла. – Мне только что доставили ее самолетом!.. Это одна из пуль, которыми был буквально изрешечен, понимаешь, местный тамошний мафиози по кличке Архитектор!..

– Козлы!.. – угрюмо прогудел Димка.

– Неужели правда? – тихонько спросил Алексей.

– А то нет? – с досадой отвечал тот. – Эти, ну… последыши Полтины да Скуржавого… Решили, короче, замочить под шумок… Думали, теперь уже и вскрытия не производят… Нет, не врубаюсь!.. – Димка судорожно сжимал и разжимал кулачищи. – Ты кто? Бог – чтобы убивать?.. Трудно было, типа, запереть его на ночь где-нибудь в центре – на хате?..

– Дима-а… – простонала Александра. – А ты?..

– За меня, мам, не беспокойся. Те, кто его мочил, уже в ментовке… Свои же и сдали… А больше дураков не найдется.

– Нет, погоди, погоди… – пролепетал Колодников. – А как же они не испугались?.. Их же самих могло…

– Днем работали, – не дослушав, хмуро пояснил сын.

– …путч с опорой на преступные группировки! – рычал тем временем с экрана стриженый парламентарий. – Вот что там происходит! Предупреждаю: еще неделя – и мы будем иметь новую горячую точку!..

Когда телевизор наконец выключили, возникло неловкое молчание. Супруги Колодниковы переглядывались тревожно и горестно. Димка корчил недовольные рожи и скреб в затылке, что-то, видать, прикидывая. Все трое чувствовали, что дело идет к разлуке.

– Дима… – осторожно начала Александра. – А может, тебе тоже с нами уехать, а?..

Сын лишь глянул искоса и тяжко вздохнул.

– Ма! – сказал он. – Ну чего ты? Да и ты тоже… – повернулся он к отцу. – Тут только-только самая жизнь начинается, а вы – уезжать!.. Ну когда еще такие бабки сами сварятся? Сами! Это ж, считай, все равно что Бог послал!..

– Ну да! – вмешался Колодников. – В домоуправлении вон уже сейчас работать некому! Вырубят воду, электричество – что тогда делать будешь?.. А не дай Бог пожар приключится ночью? Да ни один шофер теперь ночью в центр ехать не рискнет! С пустыми городами, знаешь, что бывает? Горят они!..

– Да найдется кому работать! – Неодолимая уверенность звучала в Димкином голосе. – Только свистни! Вон смотри, из нашего дома человек двадцать съехало, и все! А ты говоришь, работать некому!..

– Ну… те, которые остались, – не работники… Так, интеллигенты вроде нас с мамой… Не пойдут ни в слесаря, ни в пожарные…

– Пойдут, – заверил Димка, складывая губы в подобие удовлетворенной улыбки. – С денежками прижмет – сами проситься станут…

– А если комендантский час? – не унимался Алексей. – Нет, ты сам подумай!.. Пока новобранцы какие-нибудь будут патрулировать желторотые – ничего страшного, в крайнем случае синяками отделаются… Но потом-то им в помощь бросят уже боевые части, обстрелянные! А это уже, считай, трупы отсюда понесут… Причем каждую ночь! Слышал же, что этот придурок сейчас по телевизору орал! Не дай Бог бомбардировку начнут…

Колодников осекся и примолк, осунулся. Слишком уж ясно и подробно представилась ему эта зловещая картина. Димка тоже поморгал, подумал.

– Не, не начнут… – сказал он наконец. – Им уже за Грозный влетело… Нет, ну… Переждать, конечно, придется, пока это все стихнет. Зато потом…

– Рай земной? – скривясь, спросил Колодников.

Димка вскинул брови и уставился на отца. Самому ему это, должно быть, в голову еще не приходило.

– Ой, да о чем мы говорим! – Александра с болезненной гримаской взялась за виски. – Сейчас уже, наверное, и не уедешь… Что там с билетами, Леш?..

Колодников сказал, что с билетами. Александра открыла рот, зажмурилась и стала медленно запрокидывать голову, явно намереваясь вновь удариться в слезы.

– Так а что за дела? – с недоумением глядя то на мать, то на отца, спросил Димка. – Вам куда? К теть Марине? Ну и какие проблемы? Вечером сегодня пацаны едут – довезут… – Тут Димка вспомнил, должно быть, что-то действительно очень важное, поскольку лицо у него стало вдруг озабоченным и задумчивым. – А я, пока вы там, ремонт проверну… – добавил он как бы про себя.

Супруги переглянулись.

– Пацаны – в смысле – твои? – подозрительно уточнил Алексей.

– Нет, не мои… Так, знакомые… – отозвался Димка, внимательно оглядывая потолок. – Ну, те, которым в городе лучше не ночевать…

Иномарка темно-жемчужной масти ждала супругов у самого крыльца. Рядом с ней стояли и смотрели исподлобья то на подъезд, то на часы два раскормленных громилы в кожаных куртках, оба сильно смахивающие на того типа, который в ночь с тридцатого на тридцать первое марта отлепился от стены и недружелюбно посоветовал Алексею обойти арку, где Скуржавый правил тризну по безвременно ушедшему Полтине. Да, таким и впрямь лучше в городе не ночевать… Завидев выходящих из парадного супругов Колодниковых, один из громил скоренько полез за руль, а второй с натужной улыбкой распахнул перед Александрой заднюю дверцу.

– Вы-и… типа, родители Дмитрия Алексеевича?.. – с почтением, но несколько запоздало осведомился он, когда Колодниковы уже разместились.

– Да, типа… – расстроенно, со вздохом отозвался Алексей, поправляя в нагрудном кармане рубашки прихваченную в дорогу иконку Пречистой Богородицы Боголюбской.

Плавно и почти бесшумно машина тронулась в сторону арки, выводящей на проспект. Колодников зачем-то снял и снова надел очки.

«Боже мой… – растерянно думал он. – Так просто… Сели и поехали… Неужели навсегда? Без возврата?..»

Мелькнул многоцветный огромный зонт, установленный возле бара «У Оксаны», потом (по ту сторону скверика) жуткая реклама фильма «Считай, что ты уже мертв…»

Со страдальческой гримасой Колодников вглядывался в знакомые дома и скверы, пытаясь представить, во что они превратятся через неделю, через месяц, через год… Как мало надо, оказывается, для того, чтобы покарать целый город! Не нужно ни серы, ни огня с небес – достаточно просто вернуть долги…

– Слушай, – сказал он, поворачиваясь к Александре. – А где мы там жить будем? У Маринки, я так понимаю, полна горница людей…

– Сначала у нее, конечно, – испуганно, как показалось Алексею, ответила жена. – А потом, Дима говорил, что купит квартиру… в чешском доме… и нас туда пропишет…

– В чешском доме?

– Да… Там ведь лет десять назад чешские нефтяники работали… – Александра словно оправдывалась. – Ну и строили… для себя…

На переднем сиденье заворочался один из громил.

– Хорошие дома… – скрипуче подтвердил он. – Сами в них живем…

Машина свернула с проспекта и покатила вдоль трамвайной линии. Мелькнул справа краснокирпичный двухэтажный особнячок старинной кладки. Значит слева начнется вскорости квартал, в глубине которого таится бывшая Милина пятиэтажка («Афф… – говорила она. – Афф…»). Ну, вот и он…

Поплутав по окраинам, машина выбралась на прямую, будто по шнуру отбитую автостраду и начала разгон. Как лайнер на взлете. Пошли какие-то припудренные белой пылью цеха, кирпичные заборы с колючей проволокой…

– Ну вот… – вдруг недовольно процедил тот, что за рулем, сбрасывая скорость. – Только их не хватало…

Навстречу, грохоча траками, шла колонна пятнистых бронетранспортеров. Потом еще одна. Алексей припал к стеклу. Так и есть… Вводят войска, идиоты!..

Вторая неожиданность поджидала возле поста ГАИ. Половина полотна была перегорожена бетонным блоком. Тут же неподалеку прохаживался милиционер с жезлом, а на обочине стоял броневичок.

– Что это?.. – сдавленно спросил Колодников.

– Пункт, – равнодушно отозвался водитель. – Досмотр сделают – и пропустят… Из города не задерживают. А вот в город – только если прописка есть…

Им велели покинуть кабину, и Алексей, попросив жену подождать, приблизился к броневичку. Это была отнюдь не отмытая до блеска, сияющая краской игрушка, непременная принадлежность парадов в честь какой-то давней победы, а именно рабочая машина, привычная к переходам, к стрельбе, равнодушная к собственной внешности. На усталом безразличном ее рыле, казалось, было написано: «Отдыхаю пока… А прикажут переехать – перееду…»

– Вам чего… – недружелюбно спросил Колодникова угрюмый молодой человек со шрамом во лбу и с орденской планкой на пестром комбинезоне. Мягкие погоны с тремя маленькими тусклыми звездочками. Старший лейтенант.

– Да я, собственно, вот что… – перехваченным горлом проговорил Алексей. – Я просто хотел спросить… Вы откуда, ребята?

Лейтенант медленно повернул голову.

– Зачем?..

– Нет, я в смысле… Вы ведь уже воевали где-то?..

Старлей всмотрелся, что-то, должно быть, для себя уяснил, потому что вдруг улыбнулся – кривовато и как бы через силу.

– Воевали, отец, воевали… Спи спокойно, порядок будет…