6.

Кто-то сзади положил ему на плечо ладонь, на которой вместо пальцев были обрубки, и просипел в самое ухо:

– Все очень просто. Командир выезжает на белом коне и кричит: “Шашки наголо!” Тогда мы пришпориваем. Эскадрон скачет на пулеметы. Тут уж кто выжил – тому слава и водка, кто нет – тот добро пожаловать именно сюда. А пулеметы так и хлещут. Дай бог, если половина эскадрона выживет, а ведь запросто могут и всех покосить. И вот ты, награжденный тремя Георгиями, оказываешься здесь, в этом месте, больше всего смахивающем на ад, и не знаешь, что тебе делать, потому что воевать не с кем. Да и к чему? Кому ты нужен, умеющий только шашкой махать? И тебе надо срочно устраиваться. Ты цепляешь свои Георгии на пропитанный кровью китель и идешь просить милостыню. Самое главное – это осознание, что происходящее – на веки веков и никогда не кончится. Там ты мог умереть. А здесь? Как можно умереть в этом мире, если ты и так уже мертв?

Дернув плечом, Хару скинул с него руку зомби и быстро пошел прочь. Ему уже давно было положено забраться в какую-нибудь щель и отдохнуть, но он знал, что дэвы сейчас шерстят этот город, из которого ему уходить было попросту нельзя. Хотя бы потому, что тут находились ворота в первый мир, через которые он должен будет завтра проскочить. Только удастся ли ему это? Вот вопрос. Наверное, нет. Значит, нужно что-то придумать.

Вообще время работало против него. Чем дольше он останется в этом мире, тем больше шансов, что его схватят. Схватят? Пусть! Пусть попробуют! Его преимущество заключалось в том, что он безошибочно знал, когда его преследователи оказывались поблизости, и мог избежать с ними встречи. Да, именно так. Спасение его было в постоянном маневрировании. Стоит ему где-то остановиться, как шансы, что его рано или поздно обнаружат, резко повысятся. Хотя если бы ему удалось укрыться в одном из домов местных жителей…

Что-то расплывчатое и слегка светящееся, похожее очертаниями на человека, выплыло из стены соседнего полуразрушенного дома и, вполголоса напевая “Бывали дни веселые…”, сделало над его головой круг. Потом оно пристроилось к Хару сзади и медленно полетело вслед за ним. Хару уже видел этой ночью подобные создания, поэтому не обратил на него никакого внимания.

– Это балабошка, – объяснил, одернув свою короткую кавалерийскую шинель, беспалый зомби, который, оказывается, тоже следовал за ним.

Ничего ему не ответив, Хару лишь кивнул.

Не желал он знать, как эта тварь называется. Сейчас он настраивался на зерно священного дерева. Оно было здесь, в этом мире. Правда, судя по всему, за пределами города. Собственно говоря, это не так и плохо. Насколько он понимал, у тех, кто им завладел, имелся транспортный амулет, и они могли в любой момент исчезнуть из этого мира. Вряд ли они так сделают. Сейчас, когда второй мир прочесывают отряды дэвов, пользоваться в нем транспортным амулетом было рискованно. Его вполне могли засечь. Да и вообще, как он узнал, эти двое были на каком-то транспортном средстве, называвшемся “Летучий голландец”. Там они должны были чувствовать себя в безопасности, по крайней мере до утра, поскольку, как ему объяснили, этот “Летучий голландец” возвращался в город только утром. Оставалось лишь сделать засаду.

Забавно, может, эти двое и не подозревают, что у них в руках? Ну уж нет, этого просто не могло быть. Зачем же они так быстро исчезли из третьего мира? Да, но с другой стороны, самым логичным для них, если бы они знали, что завладели священным зерном, было отдать его здешнему правителю миров, этому Ангро-майнью. Впрочем, сейчас бесполезно гадать. Все выяснится утром. Надо только умудриться не встретиться с дэвами.

Оглянувшись, он увидел, что за ним летят уже три балабошки, и это Хару не понравилось. Им явно было что-то от него нужно. Что?

На минуту выдвинув усики и определив, что навстречу ему движется отряд дэвов, Хару прикинул расстановку других отрядов его преследователей и свернул влево, в узкий переулок. Зомби и тут не отстал, а балабошек стало уже штук шесть.

Хару насторожился.

Он что, теперь всегда будет ходить с таким эскортом?

Остановившись, он повернулся к тем, кто следовал за ним, и спросил:

– Вам чего?

– Это балабошки – вампиры. Кушать им хочется, – меланхолично сообщил зомби.

Теперь, при свете пылавшей на небе кометы, Хару обратил внимание на лезвие большого ножа, которое торчало из груди зомби. Очевидно, нож был такой длины, что пробил кавалериста насквозь.

– Счас они за тебя возьмутся, – между тем невозмутимо объяснял зомби. – Так что можно сказать, тебе повезло.

Он замолчал и стал рассеянно водить одним из целых пальцев вокруг торчащего из груди лезвия.

А балабошек становилось все больше. Словно светящиеся медузы, выплывали они из стен заброшенных домов. Прислушавшись, Хару уловил, как отряд дэвов, из-за которого он и свернул в этот переулок, протопал мимо. Другой был еще далеко. Можно, собственно, и действовать.

Понимая, что время работает против него, Хару метнулся к ближайшему балабошке и, выдвинув из лапы лезвие, рубанул им по слабо светящемуся телу. Оно прошло сквозь балабошку, не причинив тому ни малейшего вреда.

В этот момент другой балабошка, мгновенно сжавшись в шарик размером с кулак, резко ударил его в плечо. Отпрыгнув к стене ближайшего дома и ощутив боль, Хару приложил лапу к тому месту, куда его ударил балабошка, и почувствовал что-то теплое. Мельком взглянув на лапу, он увидел, что она замазана зеленым. Это была его кровь.

Словно пелена упала с его глаз, и стерх вдруг понял, что попал в очень скверное положение. Оглянувшись, он установил, что помощи ждать неоткуда. Ближайшие дома выглядели нежилыми, и только в одном окне горел свет. Очевидно, там кто-то все еще не спал. Поперек окна, в котором горел свет, белой краской был нарисован крест и написаны странные иероглифы, может быть, магические. Кричать не имело смысла. От дэвов он уже не вырвется, а с балабошками можно еще и потягаться.

Значит, пора им показать одну из своих штучек.

– Счас их станет еще больше, и тогда они накинутся. Если хочешь умереть без мучений, просто ложись на мостовую и постарайся не сопротивляться. Они вообще-то не злые. Уверен, что сначала перекусят тебе сонную артерию, чтобы не мучился, – сказал зомби и снова осторожно потрогал торчащее из груди острие ножа.

– А ты что, предупредить не мог? – упрекнул его Хару.

– Зачем? – удивился зомби.

К этому времени балабошки, тихо завывая, уже взяли стерха в кольцо, которое постепенно сужалось.

Пожалуй, пора!

Мгновенно втянув лезвия и выпустив когти, Хару уцепился ими за стену соседнего дома и, быстро передвигая лапами, взбежал по ней на крышу. Балабошки метнулись вслед за ним, но несколько запоздало. Очевидно, они не ожидали, что их жертва окажется настолько прыткой.

Двое гревшихся в свете кометы возле печной трубы домовых, увидев бешено несущегося по крыше Хару, с визгом метнулись прочь. Тот мгновенно перепрыгнул на другую крышу, а там еще на другую… Он несся с такой скоростью, что даже в одном месте, не рассчитав прыжка, чуть не сорвался вниз, и только чудом зацепившись за самый край крыши, спасся. Стая балабошек не отставала. Двое даже изловчились его на ходу куснуть, но Хару не замедлил бега.

Перескочив на десятую крышу, он понял, что таким образом от погони не отделаться.

Значит, нужно попетлять!

Ринувшись вниз по стене, он через несколько секунд уже оказался на мостовой и там бросился прочь, петляя по переулкам. Летевшие за ним тесной кучкой балабошки рассеялись, и это уже было неплохо.

Ну и карусель он им устроил! Он прыгал с крыши на крышу, как безумный, выписывал по стенам невообразимые кренделя, петлял проходными дворами. И все это стараясь не попасться на глаза искавшим его дэвам. Вот где был высший пилотаж!

Через полчаса балабошки отстали, и, убедившись в этом, Хару остановился. Некоторое время он отдыхал, восстанавливая дыхание и поминутно оглядываясь.

Он хорошо понимал, что оторвался от балабошек только на время, и хотел использовать полученную передышку с максимальной пользой. Нет, если он не найдет укрытие, то до утра не доживет. Балабошки просто загонят его, как загоняет зимой лося стая волков. Да, но если он где-нибудь остановится, то возрастет опасность, что на его убежище рано или поздно наткнутся дэвы. Вот только балабошки, похоже, не менее опасны.

Осмотревшись, Хару вдруг понял, что находится именно в том месте, где его первый раз атаковали эти летающие вампиры. Окно с крестом и иероглифами все еще было освещено.

“А почему бы и нет, – подумал Хару. – Почему бы и не рискнуть?”

В конце концов, выхода у него не было.

Еще раз оглядевшись, Хару оторвался от стены и, серой тенью метнувшись к окну, постучал в него когтем. Почти тотчас же свет лампы в окне замигал, потом к стеклу придвинулось чье-то лицо. Внимательно осмотрев Хару, оно исчезло, и вскоре скрипнула дверь. Стерх уже стоял перед ней. Хорошо понимая, что ни в коем случае нельзя напугать хозяина дома, он заблаговременно втянул когти.

За дверью, сжимая в одной руке зажженную керосиновую лампу, а в другой – массивное распятие, стоял крепенький старичок с седенькой бородкой, в тяжелом парчовом халате, со странным приспособлением на носу, которое Хару знал, поскольку уже встречался с людьми. Оно называлось “пенсне”.

– Откуда ты, прелестное создание? – удивленно спросил старичок.

– Да вот, – сказал Хару и нерешительно переступил с лапы на лапу.

– И чем обязан?

– Спрячь меня.

– Кто за вами гонится?

Сжавшись и стараясь казаться ниже ростом, Хару сказал:

– Такие расплывчатые…

– Слегка светящиеся?

– Да.

– Пожалуй, – покровительственно улыбнулся старичок. – Это веская причина. Проходите. Сюда они не сунутся.

Пропустив Хару в дом, он тщательно запер за ним дверь и повесил распятие на вбитый в стену гвоздик…