Глава 6
— Ты ничего не соображаешь в приготовлении мяса! — Голос Годжерта гремел подобно раскатам грома. — Жаркое, приготовленное на кухне в поварской сковороде, и обжаренное на открытом огне — это совершенно две разные вещи.
— Конечно, разные, — согласился Солерайн. — Первое вполне можно есть, от второго наверняка заработаешь несварение желудка.
— Это от твоего вида можно его заработать. — Бородатый крепыш откинул обглоданную кость в кусты. — Только стоит посмотреть, как ты ешь этот великолепно зажаренный кусок марна, и уже начинаются колики. Это же не какая-нибудь крыса, маг, это настоящее мясо.
Дивс, спокойно наблюдавший за друзьями и так же спокойно поглощавший ужин, невинно заметил.
— Ну, если быть точным, то марн — это та же крыса, только несколько более крупная.
При этих словах Солерайн и так не очень налегавший на приготовленную Годжертом дичь, окончательно потерял интерес к еде. Он придвинул свою порцию к бородачу.
— Ценю твои кулинарные способности друг мой, но я уже сыт. Можешь доесть за меня этого редкого представителя отряда грызунов.
— А и доем! — выставив вперед бороду, гордо ответил Годжерт, затем, повернувшись к Дивсу, добавил: — Крыса это или не крыса — мне все равно. Главное, что эта тварь нагуляла достаточно мяса и вполне годится в пищу.
— С этим я вполне согласен, — примирительно хлопнул по плечу друга Дивс.
Они уже двое суток не ели горячего. Постоялых дворов больше не попадалось, дорога была практически пустынна. Редкие деревни, что встречались путникам, спешившим в Толрун, принимали их настороженно, если не сказать враждебно. Недолюбливали крестьяне вооруженных людей, кем бы они ни являлись. Поэтому приходилось питаться всухомятку и ночевать где придется. Больше всего от подобной жизни страдал Солерайн. Годжерт же, наоборот, считал только такую жизнь достойной для настоящего мужчины.
Все уже достаточно успокоились после непонятной и бессмысленной резни на недавнем месте ночевки. Не раз обсуждали они произошедшее, но так и не пришли к единому выводу. Были непонятны две вещи. Первое: каким образом практически у них под носом вырезали десяток человек, а они ничего не заметили. Ведь нападавшие явно пользовались магией, а их друг, не последний в Ариделе чародей, ничего не почувствовал. И второе. Зачем? Зачем кому-то понадобилось подобное? На эти вопросы ответов не было. И в конечном итоге произошедшее было принято как данность, с которой уже ничего не сделаешь.
Они расположились на большой зеленой поляне, недалеко от дороги. Судя по костровищу, черневшему в ее середине, место служило стоянкой уже не один раз. По южному краю поляны бежала небольшая речка, снабжавшая путников и их лошадей водой, с севера и востока подступал лиственный лес, на западе виднелся кусок дороги.
Поужинав, все потихоньку готовились ко сну, когда в вечерних сумерках Дивс заметил огненный всполох, за ним другой.
— Сдается мне, к нам гости, — обратился он к своим спутникам, показывая на дорогу.
Теперь уже явственно различался большой отряд закованных в броню людей, освещавших себе дорогу факелами. Их кони шли ровно, чуть ли не в ногу. Скрип кожаных ремней и лязг железа далеко разносился в сгустившейся мгле.
— На разбойников не похоже, слишком нагло прут, — заметил Годжерт, но на всякий случай подтянул к себе свой верный молот.
— С ними маг, — внес свою лепту Солерайн.
Отряд приближался. Заметив их костер, они свернули с дороги, направляясь прямо к настороженной троице. Впереди скакал офицер. Перья плюмажа, украшавшие его шлем развевались в такт прыжкам лошади. За ним около десяти вооруженных людей. И, как и говорил Солерайн, один из сопровождавших являлся магом. Серые одежды, укрывавшие того с ног до головы, не оставляли сомнений. Они остановились в нескольких метрах от импровизированного лагеря, офицер выехал вперед. Его лицо скрывало забрало, и поэтому голос прозвучал глухо, как из бочки:
— Не вы ли останавливались два дня назад на постоялом дворе «Веселый прохожий»? — Голос хриплый и грубый, как карканье ворона.
Друзья переглянулись. Врать смысла не было, и поэтому Дивс, спокойно глядя в узкую прорезь шлема офицера, туда, где должны были находиться его глаза, произнес:
— Были, и что с того?
Офицер махнул рукой. Вооруженные всадники за его спиной ощерились заряженными арбалетами.
— В таком случае я попрошу положить оружие и держать руки на виду. Особенно ты. — Он кивнул в сторону Солерайна. — Не будем делать глупостей и резких движений, и тогда никто не пострадает.
— С какой стати мы должны тебя слушать? — огрызнулся Годжерт. — Ты кто такой будешь, чтоб тут указывать? Хочешь драки? Давай, я готов.
Он демонстративно принял боевую стойку.
— Я капитан Льер. Представляю стражу города Ивадиата. Вы все еще находитесь на землях, принадлежащих городу и входящих в его юрисдикцию. — Он обнажил меч, и голос его стал жестче. — И вы обвиняетесь в убийстве хозяина упомянутого постоялого двора, а также всей его обслуги. Сложите оружие, и вас будет ждать справедливый суд, в противном случае вы умрете.
— Эй, полегче, почтенный! — Дивс постарался говорить как можно спокойнее. — На каких основаниях ты обвиняешь нас в том, чего мы не делали?
— На основании свидетельских показаний. — Льер повернулся и, обращаясь к одному из своих спутников, приказал. — Ругерт, давай сюда мальчишку.
Из-за спин стражников вывели парнишку лет четырнадцати, простоватого вида. Взлохмаченные белесые волосы, невысокого роста. Сын какого-нибудь крестьянина, судя по простой одежде.
— Канор, взгляни внимательно на этих людей, — попросил Льер. — Узнаешь ли ты кого-нибудь из них?
Мальчик обвел взглядом всю троицу. Его глаза, до этого пустые и безжизненные, вспыхнули ненавистью в неровном свете факелов.
— Это они господин капитан! — Он в ужасе прижался спиной к ближайшему стражнику. Кажется, у него началась истерика. — Они! Они! Они! Они всех убили!
Лица воинов посуровели.
— Что вы можете сказать в свое оправдание? — В голосе Льера звучал метал.
— Во-первых, кто этот бедный ребенок? — спокойно спросил Дивс. — Я вижу его в первый раз. И, во-вторых, у мальчика явно нервное расстройство, а попросту — он не совсем в себе.
— Это Канор, единственный выживший на известном вам постоялом дворе. И он узнал вас. Какие еще нужны объяснения? Будет лучше для вас, если вы добровольно сдадитесь и проследуете с нами в город. Там во всем и разберемся.
— Мы едем несколько в другую сторону, — вклинился Солерайн.
— Вы, видимо, не поняли происходящего. Это не просьба, а приказ. — Льер махнул мечом.
Годжерт, взревев, шагнул вперед. Тут же несколько болтов впились в землю перед ним.
— Еще шаг, здоровяк, и ты будешь считать дырки в своем теле, — предупредил капитан.
— Ладно, ладно! — Дивс примирительно поднял руки. — Мы сложим оружие. Годжерт, опусти, пожалуйста, молот, сейчас не стоит выяснять отношения. Я думаю, вскоре все уладится, мы невиновны. Что бы там ни творилось в голове у вашего свидетеля, я думаю, в Ивадиате найдутся люди, способные отделить правду от вымысла. А, Льер?
— Не сомневайтесь.
Годжерт с Солерайном непонимающе уставились на друга. Что-то слишком просто он сдался. Тот лишь чуть заметно кивнул. Мол, с ним все в порядке и он знает, что делает.
— Хорошо, вяжите. — Бородач откинул молот.
— Я тоже сдаюсь на вашу милость. — Солерайн выступил вперед. — Но все же надеюсь, дело до веревок не дойдет.
— Дойдет, — мрачно обнадежил Льер.
Дивс, молча пожав плечами, отстегнул меч.
Двое стражников собрали оружие. Вопросительно взглянули на своего мага.
— Чисто, — подтвердил тот. — Больше у них ничего нет.
Пленников усадили на лошадей и накрепко связали руки кожаными ремнями. Солерайну вдобавок на всякий случай вставили кляп, хотя маг из стражи и так не отходил от него ни на шаг. Через некоторое время, когда их скромный скарб так же был уложен и приторочен к седлам, отряд повернул назад. Годжерт принялся было что-то недовольно бурчать, но резкий окрик конвоиров заставил его умолкнуть.
Они двигались почти в полной темноте, освещая путь лишь неярким светом факелов. Лес зловещей стеной придвинулся к дороге, заставляя всадников теснее жаться друг к другу и ускорять шаг лошадей. Небо заволокло темными низкими тучами, грозившими сорваться дождем. Налетавший порывами ветер трепал плащи стражников, проникал под кольчуги и броню, заставлял зябко ежиться. Не только из-за начинавшей портиться погоды, но и потому, что ночь в здешних местах частенько преподносила неприятные сюрпризы.
Люди спешили укрыться за надежными стенами города, где уже никакая напасть была не страшна. Массивный камень, ров, наполненный водой, сильный и хорошо вооруженный гарнизон. Да и о городской гильдии магов не следовало забывать, хотя в последнее время мощь ее явно ослабла.
Прошло несколько часов ночной скачки. С дороги, по которой днем проезжали трое спутников, они давно свернули. Теперь отряд двигался не снижая скорости, не останавливаясь. Никто из пленников не бывал в Ивадиате, а посему местность, по которой они неслись, была им совершенно не знакома.
Руки затекли от связывающих их пут и начали болеть, но Дивс сохранял спокойствие. Годжерт считал ниже своего достоинства выказывать слабость перед лицом врага, а пленивших их стражников он, без сомнения, к таковым уже причислил. Солерайн если и хотел бы пожаловаться, то вряд ли смог бы это сделать по причине плотного тряпичного кляпа затыкавшего рот.
Вскоре и в самом деле начал накрапывать мелкий дождь. Пыль, взбиваемую копытами лошадей, прибило, и через некоторое время она превратилась в грязь. Скорость передвижения несколько снизилась, так как дорога стала скользкой от раскисшей земли. Комья грунта, выбиваемые копытами животных, разлетались в разные стороны, и спустя некоторое время всадники мало того, что вымокли, но еще и покрылись изрядной долей грязи.
Капитан Льер, не обращая внимания на разгулявшуюся непогоду, все так же уверенно вел отряд в ночной мгле.
Фоссет любил ночь. Вот уже пятнадцать лет он исправно нес службу в городской страже. И все эти долгие годы предпочитал заступать в караул ночью. Слишком суетен мир в лучах солнца, иное дело ночь. Он любил тишину и одиночество погруженного во тьму города. А тем паче когда приходилось, как сейчас, охранять дом главного судьи Дорегана.
Покой коридоров спящего жилища чиновника навевал чувство умиротворения. Чуть слышно потрескивали настенные факелы, пахло воском от медленно оплывавших свечей. Шаги гулко разносились в переплетении коридоров, будя эхо и пугая крыс. Тепло и уютно, не то что торчать в такую погоду на стене, вглядываясь в кромешный мрак, окружавший город.
Еще полчаса — и придет смена. Можно будет немного перекусить в караулке, а может быть, и пропустить стаканчик-другой эля. Хотя, конечно, подобное и не приветствовалось. Но проверки случались нечасто, поэтому можно и расслабиться, не каждый день счастливится бывать в таком дозоре. Он сладко улыбнулся, предвкушая заслуженный отдых. Да, выпить просто необходимо.
Время шло, секунды сплетались в минуты, приближая время смены. Но менять его не торопились. Не иначе спят. Фоссет помянул недобрым словом разводящего сержанта, который смог допустить такое, а заодно и молодых стражников за подобную безалаберность.
Ладно, еще десять-пятнадцать минут, и он им устроит такую побудку, что они надолго запомнят, как спать в наряде. Он представил заспанные лица сослуживцев, выпученные глаза сержанта Мореля, его давнего приятеля, и ухмыльнулся. Нет, тревоги он не испытывал. Какой дурак полезет в дом главного судьи, когда есть более легкие мишени для воровства, а уж о чем-то более серьезном он и помыслить не смел. За все время службы не нашлось ни одного смельчака, хотя бы попытавшегося ограбить этот дом. Не говоря уж о чем похуже.
Наконец ожидание наскучило, и он твердой поступью направился в караульное помещение. Служба есть служба, и нечего выставлять его дураком, который готов до утра дежурить за весь наряд.
В караулке царила полная тишина. Морель спал сидя за столом, уронив голову на руки. Наряд валялся на кроватях. Настоящая наглость.
— Стража, подъем! — что было сил заорал Фоссет. — К оружию, недотепы!
К его немалому удивлению никто не пошевелился. Тогда подойдя к сержанту, он потряс того за плечо.
— Эй, Морель! Морель, вставай! Мо…
Осекшись, он, не веря своим глазам, уставился на темное пятно возле головы сержанта. То, что он первоначально принял за тень, оказалось кровью. Перевернув вялое, неживое тело приятеля на спину, Фоссет отшатнулся назад. Горло Мореля было вспорото, что называется, от уха до уха.
Выхватив меч, он попытался позвать на помощь, даже не понимая, кого собирается звать. Но чей-то властный голос, словно удар хлыста прозвучавший из темноты, бросил:
— Молчи, солдат!
Слова, уже готовые было сорваться с языка, встали непробиваемым комом в горле. И вместо громкого крика вырвалось лишь невнятное шипение. Хуже того, руки отказались ему повиноваться, обвиснув бесполезными плетями. Он стоял, тараща в ужасе глаза, словно в больном сне, когда хочешь бежать и не можешь. Но происходящее сном не являлось.
Из темноты неслышно шагнула темная фигура.
— Успокойся, солдат. Ты не умрешь. Пока.
Голос говорившего мягкий, красивый, обволакивающий.
Фоссет поднял глаза. Прямо перед ним стоял молодой парень лет двадцати. Хорошо развитая фигура и то, как небрежно он вертел в руке небольшой кинжал с узким лезвием, говорили о прекрасной воинской подготовке. Лицо, обрамленное серебряным водопадом волос, имело мягкие почти детские черты, и только взгляд пробирал до костей. Пустой, холодный, безразличный, мертвый.
— Как тебя зовут?
— Ф… Фос… Фоссет, — смог выдавить из себя стражник.
Язык еле шевелится. Все тело одеревенело и отказывалось повиноваться хозяину.
— Хорошо, Фоссет. Где покои судьи? — незнакомец придвинулся ближе.
— На втором этаже, четвертая дверь по коридору, обитая красным бархатом, — ответил он, хотя отвечать не собирался.
— Спасибо.
Юноша обернулся и произнес, обращаясь к кому-то скрытому темнотой:
— Релона, я пойду, проведаю судью, а ты поговори с нашим новым другом.
— Иди, Верон, иди, брат, я позабочусь о нем, — ответил приятный девичий голос.
Юноша тенью скользнул мимо Фоссета, оставив того стоять столбом. Лишь глаза еще в какой-то мере повиновались ему, но когда от стены отделилась полупрозрачная сущность, Фоссет стал сомневаться и в них. Призрак приблизился почти вплотную к стражнику, обретая по мере движения объем и плотность. Пряный запах благовоний наполнил комнату. Перед изумленным взглядом Фоссета предстала почти точная копия незнакомца, но на этот раз в женском обличии. Она минуту постояла, словно рассматривая его, затем легко коснулась лба стражника ладонью.
Мир вспыхнул и завертелся перед глазами Фоссета. Словно сквозь туман он услышал голос девушки.
— А теперь расскажи мне, зачем ты убил своих друзей.
Безумная скачка закончилась на рассвете, лишь тогда, когда показались стены Ивадиата. Небольшой город, обнесенный высокой каменной стеной. Деревянный мост был опущен, открывая проход в единственные ворота, ведущие вовнутрь. За рвом, видимо, давно не следили, так как он обмелел и почти полностью зарос травой. Сказывалась либо безалаберность и леность главы гарнизона, либо то, что город давно не отражал вражеских набегов. А скорее всего, налицо были обе причины.
Они пересекли мост, проехали между двух башенок, венчавших въезд в город, и, не сбавляя темпа, понеслись по центральной улице, выходившей на площадь довольно приличных размеров. Людей навстречу попадалось не много, утро только вступало в свои права. Те же, что попадались, с любопытством взирали на связанных пленников. Особенно привлекал внимание Солерайн. Не каждый день увидишь мага в качестве заключенного, а то, что он им являлся, не вызывало сомнений. Простому преступнику не приставят к стремени чародея, да и рот затыкать без особой нужды не будут.
Выехав на площадь, Льер отпустил часть отряда. Сам же в сопровождении пленников и оставшихся стражей направился к двухэтажному зданию, сложенному из необработанного камня, одного вида которого было достаточно, чтобы понять его назначение. Почему-то, несмотря на разнообразие архитектурных стилей, встречавшихся в городах Аридела, тюрьмы всегда были одинаковы. От них несло серостью, непробиваемой мощью и безысходностью.
Уже подъезжая к воротам тюрьмы, Льер заметил группу стражников бежавших через площадь. Властно остановив одного из них, он спросил:
— Что за суета, сержант? Что-нибудь случилось?
— Беда, господин капитан, — еле переводя дух от быстрого бега, ответил сержант. — Один из караульных, охранявших дом судьи Доргана, лишившись ума, вырезал весь наряд. Всех до одного.
— А что судья? — забеспокоился Льер.
— Жив, хвала богам.
— А как зовут этого припадочного, что сотворил подобное?
— Фоссет, господин капитан.
— Я знаю его. — Льер задумчиво нахмурил брови. — Старый служака. Вот от кого бы никогда не ожидал ничего подобного.
— Я тоже, — согласился сержант.
— Можешь идти. — Капитан отпустил сержанта. — Жду подробного рапорта о произошедшем, и как можно скорей.
— Слушаюсь, господин капитан.
Льер обернулся к своим спутникам.
— Давай, Ругерт, определяй наших друзей на постой, и можешь отдыхать. Если что, я буду у себя.
— Хорошо, капитан, — отдал честь Ругерт и, уже обращаясь к остальным членам отряда, добавил: — Тащите этих подонков внутрь. Я думаю, камера магиков им вполне подойдет, учитывая их статус гостей. Мы не наказываем невиновных. У нас, как это говорится, чтят презумпцию невиновности.
Довольный проявленными познаниями в тонкостях юридической системы и знанием заковыристых терминов он подал знак страже. Без лишних разговоров пленников сдернули с лошадей, и через несколько минут тяжелые кованые засовы уже захлопнулись за их спинами. Одно хорошо, руки все же развязали и освободили рот Солерайну.
Камера, куда их поместили, представляла собой небольшое помещение с крепкими каменными стенами и низким, давящим на сознание потолком. Окон строители не предусмотрели. Соломенная подстилка на полу да видавшее виды ведро — вот и все удобства. Кроме того, как заметил Солерайн, все попытки использовать магию натыкались на мощное защитное поле. Кто-то хорошо позаботился о том, чтоб узники, владеющие колдовством, не смогли его использовать.
Когда звук шагов стражи затих, Годжерт подал голос.
— Дивс, как это понимать? Мы сдались без боя какой-то кучке деревенских дуболомов. И теперь сидим в этом каменном мешке, вместо того чтоб двигаться к Черным холмам.
— Извини, приятель, у нас не было выбора, — ответил Дивс. — Слишком неравны силы, а от мертвых, смею тебе заметить, толку не много.
— Да лучше погибнуть с оружием в руках, чем терпеть подобные унижения, — не унимался бородач.
— Он прав, Годжерт, — вступился за друга Солерайн. Язык после кляпа плохо слушался, и поэтому слова давались ему с большим трудом. — Там у нас не было ни малейшего шанса. А здесь — как знать. Может, и прорвемся.
— Без оружия-то? — засомневался Годжерт.
— Это образное выражение, друг мой, — через силу улыбнулся Солерайн. — Идти на приступ я не предлагаю. А если серьезно, Дивс, что ты думаешь обо всем произошедшем?
— Два варианта, — задумчиво отозвался воин. — Либо сын хозяина постоялого двора просто сошел с ума от пережитого, что не мудрено, если вспомнить, что там творилось. И теперь любое знакомое лицо, виденное им в ту ночь, ассоциируется у него с убийцей или, скорее, с убийцами, если учесть количество жертв. Либо нас удачно подставили. Правда, я не совсем понимаю, для чего такие сложности. Почему не напали непосредственно на нас? Зачем идти таким странным путем, тем более что талантов по части магии и бесшумного умерщвления нашим таинственным недоброжелателям не занимать.
— Есть у меня соображение по этому поводу, — поделился Солерайн стараясь поудобней устроиться на пуке соломы. — Первое: убивать нас пока не хотят, иначе не стали бы себя утруждать подобными изысками. Навалились бы, как в Солдейском лесу, и все дела. Но и к Черным холмам пускать не желают. А самый простой вариант для этого — поставить нас вне закона, что, похоже, и было проделано. Хотя разбирательства еще не было, но что-то мне подсказывает, добром оно не кончится.
В это время за дверями послышалась ругань и чьи-то отчаянные крики. Друзья замолчали, вслушиваясь в происходящее, но что-либо разобрать было тяжело, камень скрадывал звуки. Спустя несколько минут дверь камеры распахнулась и внутрь вошел один из стражников. Он поставил возле входа кувшин с водой и собирался уже уходить, когда Дивс окликнул его:
— Извини, любезный, что там за шум?
Охранник помялся секунду, но все же ответил.
— Фоссет буянит. Ночью двинулся умом и порубил весь караул. А ведь был хороший человек.
— Да сжалится над ним Савол. — Дивс очертил в воздухе священный символ.
— Лучше помолитесь, чтоб он сжалился над вами, — выходя, угрюмо буркнул стражник.
Когда дверь закрылась, Дивс повернулся к товарищам.
— Вам не кажется, что в последнее время слишком много сумасшедших вокруг?
— Ага, кажется, — отозвался Годжерт. — И двоих я постоянно вижу возле себя. Это ж надо было сдаться без боя! Теперь сидим здесь, как крысы, в ожидании «справедливого» суда.
— По-твоему, лучше было лежать у дороги утыканными стрелами? — спросил Солерайн.
— Нет, но…
— Не спорьте, друзья, — остановил Дивс спутников. — Давайте лучше подумаем, что делать дальше.
