2

Анатолий Иванович Дорогой, генеральный директор фирмы с кокетливым и двусмысленным названием "Золото Кортеса", встретил нас, не поднимаясь с кресла. Кивком велев сесть, шеф связался с секретаршей.

— Юленька, Саша и Вовик у меня. Никого не пускай… и пусть Немой зайдет.

— Хорошо, Толиваныч, — пропищала Юля, и связь прервалась.

Я нырнул в сознание шефа и оказался в кабинете. Он почти не отличается от реального кабинета директора "Золота Кортеса", но именно почти. Кое-что в нем не так. Это помещение мы обставляли вместе с Анатолием Ивановичем. Во-первых, стены. В кабинете они обычного "офисного" цвета, то есть белые, а в кабинете — розовые, так мне легче работать. Пол, потолок, бельгийский несгораемый шкаф, громоздкий директорский стол — это все как в жизни. Справа от стола, на стене, картина. "Рыбалка на Дунае". Это шеф повесил, работа Эмира Кустодицы. Дорогой давно охотится за этим полотном, но пока безуспешно, так что висит оно только у него в сознании, дожидаясь счастливых времен, когда оригинал займет пустующее место на реальной стене. Мне не мешает — пусть висит, у всех свои тараканы.

А за спиной шефа, на том самом месте, где в реальной комнате находится широкое окно, навсегда задернутое гармошкой жалюзи, расположился длинный, во всю стену, стеллаж. Это — моё детище. Стеллаж Памяти. Надежное, стальное сооружение, вырастающее к потолку, выкрашенное в ровный серый цвет и поделенное стальными же переборками на равновеликие ниши. В них ровными рядами располагаются выдвижные ящики.

Каждый — подписан. Вот — "Семья", ящик плотно задвинут и даже заперт — не до семьи сейчас. Справа от него "Жанна" — ну что ж, всякий уважающий себя бизнесмен имеет любовницу. Я бросил взгляд на "Детство" — к нему Анатолий Иванович почти не возвращается; а вот "Юность" приоткрыта, оттуда торчит краешек бейсбольной биты с бурым пятном на конце — опять к шефу мальчики кровавые наведывались. Я подошел к стеллажу и пропихнул биту в ящик, после чего запер его своим ключом на два оборота — отдохните, мальчики. Приходится иногда поработать и психотерапевтом. Прошелся вдоль полок, читая надписи: "Банк "Ваш Кредит", "Золото Кортеса", "Саблезубый"… Вроде, все в порядке. Бросив последний взгляд на стеллаж, я покинул сознание Дорогого.

Через несколько секунд в кабинете бесшумно возникла сухая костистая фигура Немого. Он был совсем не похож на громилу Вовика, с первого взгляда в Немом легко угадывался телохранитель-профессионал. Человек этот охранял Анатолия Дорогого еще во времена его буйной молодости, когда отчество Иванович знали не все, а употребляли и вовсе единицы. Прозвище свое Немой носил вполне заслужено, за все время знакомства я не услышал от него и десятка слов.

Первое, что сделал Немой, оказавшись в комнате — быстро огляделся. Никакой опасности в кабинете шефа он не ожидал, но привычка была сильнее. Нас с Вовиком он, как всегда, проигнорировал. Только себя он считал настоящим Хранителем шефа и втайне недоумевал: зачем Анатолий Иванович держит при себе двух бездельников? Больше всего Немого раздражал я, и понять его было можно. Человек с расплывчатой должностью "консультант по альтернативным методам защиты", постоянно крутящийся вокруг твоего шефа в течение вот уже трех месяцев и не выполняющий при этом решительно никаких функций, вызовет недовольство самого хладнокровного и непредвзятого телохранителя

— Завтра тяжелый день, нам всем предстоит серьезная работенка, — сказал Анатолий Иванович, обращаясь вроде бы ко всем, но глядя на меня, — поэтому, в связи с ожидаемыми сложностями и во избежание дополнительных неприятностей, мы с вами сейчас отправимся… в одно место.

Это он Читальню называет "одним местом". Выходит, предстоит мне сегодня глубокое ментоскопирование, в просторечье — головомойка.

— Выезжаем через полчаса, — сообщил шеф, — конечная цель — Глухово. Разработка маршрута на Немом. Вовик проверит машину. Саша останется со мной, нужно обсудить детали.

— Похоже, завтра все решится, босс, — сказал я, когда телохранители покинули кабинет. Дорогому нравится, когда его называют "боссом", и мне это известно лучше, чем ему самому. Я знаю много подобных мелочей и потому без труда нахожу общий язык с этим сложным человеком.

— Думаешь, план сработает? — Дорогой недоверчиво скривил рот. И без того неприятное, мягкое бульдожье лицо босса украсилось дополнительными складками.

— Если кто-то вообще охотится за вашими секретами, он обязательно объявится.

— Ты все еще сомневаешься? — Дорогой насупился.

— Босс, за те три месяца, что я работаю на вас, не зафиксировано ни одной попытки проникновения, — я старался говорить мягко, убеждающе, — хотя мы подготовили и реализовали четыре провокации. Остается положить в капкан реальную добычу, иными словами, ловить чтеца на живца.

— Неудачный каламбур, — пробурчал Дорогой. — Ты знаешь чем я рискую?

— Знаю, — отчеканил я. — Двумя третями вашего состояния, вложенными в акции "Транснефти". Это очень солидный куш, однако вам необходимы еще хотя бы три процента акций, иначе остальные можно будет выбросить на помойку, поскольку контрольный пакет останется у Саблезубого. Единственный неподконтрольный вам и Саблезубому акционер — это банкир Кривицкий, и он, вот уже пятый месяц наотрез отказывается уступать свою долю кому бы то ни было. Перебрав все легальные подходы, вы решили его шантажировать. Собранный шпионами компромат лежит в бронированной ячейке банка "Ваш кредит", принадлежащего, по иронии судьбы, Кривицкому. Номер ячейки и код замка передал вам полтора часа назад частный агент… И неужели вы считали, что я этого мог не знать?

Лицо Дорогого налилось кровью.

— Если хоть одна живая душа об этом…

— Мозговой, — прервал я его. Мозговой может узнать обо всем во время ментоскопирования. Хотя делать этого почти наверняка не будет, чужие секреты его не интересуют. Анатолий Иванович, мы с вами почти каждый день возвращаемся к этой теме. Всякий раз мне приходится уверять вас в конфиденциальности наших услуг. Неразглашение мыслей клиента — первый пункт в договоре. Ваши методы ведения бизнеса совершенно не касаются мыслехранителя, кроме того, по истечении срока контракта вся информация о вас и вашей фирме будет вытерта из моего сознания.

— Да понял я, понял, — раздраженно ответил Дорогой. — Просто волнуюсь.

Он откинулся в кресле и посмотрел мне в глаза.

— Саблезубый знает, что я задумал, и я уверен, что именно он нанял чтеца. Все, что нужно — выкрасть мой план, стереть его отсюда, — он постучал себя по макушке, — и воспользоваться самому. Идеальное преступление!

— Не волнуйтесь, босс, риск минимален, — заверил я, спокойно выдержав взгляд Дорогого. — Вы только еще раз проинструктируйте ребят. Особенно Вовика.

— Да уж разберусь. Ладно, спускайся вниз, я скоро.