ЕВГЕНИЙ ПРОШКИН
Дипмиссия
Альберт посмотрел в зеркало и покачал головой.
— Давай-ка помогу, сынок. — Посол сам завязал ему галстук, манипулируя изящно, как факир. — Вот теперь хорошо. Пирсяне вряд ли что-то смыслят в узлах, скорее всего, у них вообще нет галстуков, но мы же делаем это для себя, верно?
Альберт млел. Выпускник Дипломатической академии не мог и мечтать, что окажется в составе Чрезвычайной Миссии. Сокурсники разлетались по Федерации, занимая должности простых референтов, и Альберт не надеялся, что его карьера начнется удачней. Он уже отправил резюме в консульский отдел на Бетельгейзе, когда вдруг раздался звонок из Госдепартамента.
Через шесть часов он был на борту правительственного корабля. Автопилот женским голосом поприветствовал «господина первого помощника Чрезвычайного Посла» — у Альберта от сознания собственной значимости чуть не случилась истерика, — и миганием плафонов проводил его до слип-камеры.
Увидев, что одна из двух капсул уже занята, Альберт аккуратно повесил брюки и лег на свободное место.
— Спасибо, гос…
— Валерий Петрович. «Господин Чрезвычайный Посол» будет внизу, на людях. То есть… на пирсянах. — Он саркастически выгнул брови. — Давай-ка без церемоний, сынок, иначе не сработаемся.
Альберт улыбнулся и лишь сейчас вдохнул — глубоко, по-настоящему. И заметил, что раньше он как будто не дышал, а впитывал воздух кожей — с того момента, когда посмотрел на закрытую капсулу и обнаружил под колпаком Новикова. Если б не гибернаторы, Альберт, наверное, не уснул бы: «Валерий Петрович Новиков! Ну надо же!»
— Одеколоном не пользуешься? — спросил Посол. — Правильно. Да, и вот еще что: не вздумай класть под язык ментоловую пластинку.
— Нас предупреждали.
— В системе Йокт все посольство на корм рыбам отправилось. Из-за одной ментоловой пластинки, будь она неладна… Никогда не угадаешь, чем ты их огорчишь, а чем огорчишь еще сильнее. — Надев пиджак, Новиков взял с полки вакуумную щеточку.
— Внимание! До посадки десять минут, — объявил автопилот.
— Благодарю, — ответил Посол динамику.
Вот, что нравилось Альберту в дипломатах старой закалки. Школа, Традиция, Характер — он не знал, как назвать это одним словом. Если только — Судьба?
Майкл Маклухин, чье имя носила Академия, улыбался, когда его вели в ритуальную барокамеру на планете Воздушная, улыбался, когда стрелка манометра уже сделала четыре полных круга, и продолжал улыбаться — когда она завертелась в обратную сторону. Собственно, кроме улыбки там ничего и не осталось. Но это была улыбка Дипломата.
— Валерий Петрович… — произнес Альберт нерешительно, будто пробуя имя-отчество на вкус. — У нас есть хоть какая-то информация о Пирсе?
— А то ты не знаешь хмырей из разведки! «Наличие оружия массового поражения не исключено». Вот и вся информация. У них — высотные снимки, у нас — общение с людьми… то есть, с пирсянами. Хотя они, считай, те же люди. Природа — женщина ленивая, новые виды изобретать не торопится.
— Если бы она еще мозги одинаково вправляла… — вставил Альберт.
— Э-э! Тогда зачем нужна Академия? Мозги!.. Хорошо сказал, сынок. Если бы она их умела вправлять… — Новиков задумался, и в глазах у него мелькнуло что-то юношеское, сентиментальное. — Вот когда я прибыл на Луизу-4…
— Я помню, помню! — Альберт глубоко кивнул, почти поклонился.
— Ты? Помнишь?! Да тебя еще в проекте не было.
— Из учебника. Мы про вас проходили!
— Хм… Я уже в учебнике? Это старость.
— Это слава, Валерий Петрович! — горячо возразил Альберт. — А что, вы действительно?..
— Протопал босиком по раскаленным углям. Дорожку выложили прямо от челнока, я уже на трапе чуть плясать не начал. Двенадцать метров, все — по уголькам, н-да… Бежать нельзя, орать нельзя. Шаг в сторону — разрыв отношений. Потом луизяне признались, что для заморских гостей у них принято выстилать два ликрика Большого Тепла. По-нашему — восемь метров.
— А вам, значит, три насыпали?
— Боялись обидеть. Я все-таки не из-за моря прибыл, а из-за неба. Дольше путь — душевней встреча… Ничего, регенерацию ног мне оплатил Госдеп. Хожу, как видишь.
— Зато теперь Луиза-4 — наш основной стратегический партнер!
— Да. А интендантская служба снабжает сотрудников посольства огнеупорными чулками.
Альберт заметил, что все еще стоит в тапочках, и вынул из коробки лаковые туфли.
— Новые? — поинтересовался Посол.
— Конечно, Валерий Петрович. На мне все новое.
— Все — это правильно. Кроме обуви. Примета, понимаешь ли, нехорошая. Держи. — Он бросил Альберту медный пятак с гербом в виде глобуса и колосьев. — Под левую пятку. Монета счастливая, она у меня еще с первой экспедиции.
— Вы серьезно в это верите? — спросил Альберт, подкладывая пятак в ботинок.
— На тридцатом году службы начнешь верить и в черных кошек, и в пустые канистры, и в Альтаирское божество Пиду. Думаешь, что — старик не волнуется? Шестнадцать удачных контактов с внеземным разумом, и каждый раз… как первый раз, поверь мне, сынок. Ведь кто принимает на себя главный удар? Солдаты? Нет. Военные приходят туда, где дипломаты уже проиграли. Вот поэтому мы и не имеем права проигрывать. Контакт — любой ценой.
Альберт слушал, разинув рот, хотя Луну Посол ему не открыл. То же самое говорили преподаватели, словно у всех у них была одна задача: заставить студентов покинуть Академию, пока не поздно.
— Три минуты до посадки, — доложил автопилот.
— Благодарю… Ну что ты скис? — Новиков весело пихнул Альберта в бок. — Все не так страшно. Представь, с какими трудностями сталкиваются чужие эмиссары на Земле. Взять, к примеру, Имедрол. У них же вечный демографический кризис, ты в курсе?
— В учебниках этого не было, — обронил Альберт.
— Еще бы! За многие века недонаселения на Имедроле сформировались новые этические принципы. Так вот, вообрази картину, — он покхекал, — является к нам делегация из одних женщин… Пришлось переносить их консульство в рыбацкий поселок под Находкой. Там хоть народу поменьше. Да все равно срам. — Новиков безнадежно махнул рукой. — А застольный этикет? Вообще отдельная тема!
— Думаете, нас будут угощать? — с тревогой спросил Альберт.
— Готовиться всегда нужно к худшему.
— Есть посадка, — донеслось с потолка.
— Благодарю, — сказал Новиков, выходя к шлюзу.
Альберт последний раз оглядел себя в зеркало и направился следом.
Челнок по договоренности протокольных отделов сел на площади перед дворцом из белого камня. Стены были украшены гюйсами и штандартами с изображением знакомых животных: пчелы, жалящие медведя, зайцы, забивающие топорами лису, а также волк, разгоняющий палкой свору собак.
Погода стояла хорошая, в Москве ее назвали бы июнем. Аборигенов собралось много: все веселились, все были одеты во что-то легкое. Женщины Альберту в общем и целом понравились. Те, что помоложе, разгуливали топлесс, и он отчего-то вспомнил про планету Имедрол. На душе потеплело. С такой цивилизацией воевать не хотелось, а хотелось тесно сотрудничать и крепить связи изо всех сил.
— Похоже, нам рады, — обронил Новиков.
К челноку приблизился мужчина в коротком пестром халате и что-то по-своему прогундосил.
«Вы прибыли вовремя», — озвучил микропереводчик.
— Для меня это огромная честь — первым ступить на вашу гостеприимную землю, — торжественно произнес Посол.
«Гимм гимм оримм», — раздалось из транслятора, висевшего у него на груди.
— Это все, что я сказал? — удивился Валерий Петрович. — Не густо.
Приветственная речь не могла состоять из трех слов, поэтому он набрал воздуха и заговорил снова:
— От лица Федерации, которую я уполномочен представлять на вашей…
«Гимм», — брякнул переводчик и замолчал. Мужчину в халате это вполне удовлетворило. — Нимм, — ответил он, что означало: «Долгие разговоры — не для алчущих дружбы». Новиков кашлянул и покосился на Альберта.
— Чую, без банкета не обойдется. Держись, сынок.
Толпа расступилась, и у дворцовой стены показалась деревянная кровать. Впрочем, скорее, телега. Или все же кровать, только на больших колесах.
— Иииг о! — сказал Альберту пирсянин.
Кто он такой — церемониймейстер, самодержец или простой активист, было не ясно, но соплеменники против его переговорных инициатив не возражали, и значит, фигура в халате была легитимной.
«Выбери специи», — динамик донес эти слова с некоторой паузой, будто усомнился в адекватности перевода.
Альберт растерянно посмотрел на Посла.
— Вероятно, имеется в виду сопровождение, — шепнул тот. — То есть, некое специальное сопровождение. То есть… короче, ты не глупее меня, сынок.
Действительно, пирсянин подразумевал нечто подобное. По крайней мере, его жест относился к лучшей части встречающих.
— Го! Го! — поддержала толпа.
Смысл дошел до Альберта и без переводчика: «Не медли, покажи свой вкус».
— Я так не могу, Валерий Петрович, — пробормотал он.
— Не «Петрович», а «господин Чрезвычайный Посол»! — процедил Новиков. — Зачем ты еще здесь нужен? Потрещать в микрофон я мог бы и без тебя.
Альберт с ужасом следил за тем, как кровать выкатывают на середину площади.
— Но это же… аморально?
— Аморально — провалить Миссию и вместо партнеров получить врагов.
Альберт обреченно вышел вперед и, рассмотрев десяток кандидатур, указал пальцем на блондинку лет двадцати. Площадь взорвалась радостным гиканьем.
— Они определенно одобряют, — сказал Посол, когда помощник вместе с избранницей отступили к челноку. — Медаль «За стойкость» уже твоя, сынок.
— Ибе! — произнес пирсянин, простирая руки к деревянной кровати.
Блондинка хихикнула. Альберт густо покраснел.
— Ну?.. — буркнул он. — Перевод будет, или я мысли читать обязан?
— А что там читать? — откликнулся Новиков. — По-моему, все ясно. Надеюсь, у тебя прививки сделаны?
— Сделаны, — машинально ответил помощник, — но я… «Будьте вместе!» — с опозданием озвучили микродинамики.
— Это отвратительно. — Альберт скрипнул зубами. — На глазах у толпы!..
— Что ж, мы всегда выступали за открытую политику. — Посол подтолкнул их в спины, аборигенку — мягко, скользнув ладонью по талии, помощника — жестче, костяшками в позвоночник.
Альберт подсадил девушку и забрался на ложе сам. В ту же секунду четверо дюжих мужиков покатили кровать во дворец. Альберт озадаченно уставился на блондинку. Та ответила благодарным взглядом, и он вдруг осознал, что жизнь иногда бывает чуть лучше, чем о ней принято думать.
— Нам не нужно заниматься этим на улице?
— Забавный путник, — сказала пирсянка, когда транслятор выдал ей перевод. — Такое таинство не для посторонних.
Посол сцепил пальцы в замок и потряс ими над головой. Альберт бодро закивал и увидел, что через площадь спешит группа женщин с рулоном цветастой материи. Размотав ткань, они набросили ее сверху — получился приличный полог.
— Как тебя зовут? — спросил Альберт у блондинки.
— Я для тебя! — ответила девушка, очаровательно хлопая ресницами.
— Ты мне тоже нравишься. Но как тебя все-таки зовут?
— Забавный путник. Я для тебя, а ты для меня. Вместе, понимаешь?
— Кажется, понимаю. — Альберт погладил ее по щеке и попытался поцеловать.
— Зачем торопиться? Разве для этого ты прошел двенадцать небесных порогов?
— Тринадцать с половиной, — уточнил он, — световых лет. Но в принципе, ты права. А мы действительно будем одни?
— Не одни, а вместе. И вместе с нами еще три помощницы.
— Три?!
— Если в тебе много силы, помощниц будет больше.
— Я обожаю эту планету! — воскликнул Альберт.
— Ннумх, — скромно ответила блондинка. «Конечно, забавный путник, тебе нравится Пирс и все, что на нем происходит, иначе какой смысл было проходить тринадцать с половиной небесных порогов?»
«…в связи с чем считаю начало дипломатической Миссии успешным».
Щелкнув по клавише, Посол отправил доклад в Госдепартамент и сладко, навыворот, зевнул.
В мозгу теснились впечатления — слишком много для немолодого уже человека. Ярче всего запомнился, как всегда, банкет. Новиков произносил длинные тосты, которые неизменно переводились как «Дыннц!», и вскоре он оставил попытки обаять хозяев красноречием. Пирсяне и без того были настроены дружелюбно. Молекулярный сканер в ногте, который Посол периодически окунал в стакан, ничего опасного не регистрировал: травить дипломатических работников — по крайней мере, преднамеренно — на Пирсе не собирались.
Вино напоминало свекольную брагу, а сам ужин состоял из мутной похлебки. Вкушая суп деревянной палочкой, Новиков отмечал общий культурный упадок. К тому же, местные повара не слишком пеклись о санитарии: он неоднократно вынимал изо рта длинные светлые волосы, а на дне глиняного горшочка обнаружил и вовсе инородный предмет.
Валерий Петрович достал из кармана пятак, заметно потемневший в процессе варки, и, подбросив монету с большого пальца, поймал ее в хлопок.
Орел.
«Семнадцатая экспедиция, снова как будто удачная. Странно: вот я уже и в учебниках. Это старость, никуда не денешься. Хотя, кажется, есть у нее и плюсы».
Новиков почесал дряблую грудь и проглотил дезинфицирующую таблетку. Помощник сказал, что прививки у него сделаны, но кто же знает, какие в этой глуши специи?
© Е. Прошкин, 2005.
