12
— Хорошая смоковница, — сказал Иуда, с удовольствием доедая сладкую сочную смокву. — Не то что в Гефсиманском саду!
— Это на которой тебя повесили? — прищурился Сын Божий. — Плохая была смоковница. Высохшая.
Иуда помрачнел.
— Не люблю вспоминать. — Он прилег под деревом, закинув руки за голову. — Больше других суетился Матфей. Он же тогда апостолом не был. Рассчитывал место мое занять. И ведь занял, стервец!
Он задумался.
— А я ведь не хуже их был, — подумал он вслух. — Я бы тоже Евангелие смог донести… В лучшем виде! Сжато, конспективно! Веришь?
— Было уже, — сказал Сын Божий. — Сжато и конспективно. Кодекс строителя коммунизма назывался.
— Побаиваюсь я встречи с апостолами, — сказал Иуда.
Как они меня примут?
— Объяснишься, — ушел от прямого ответа собеседник. — А я тебя поддержу.
Иуда открыл глаза и внимательно оглядел смоковницу. Хорошая была смоковница, крепкая, с надежными толстыми ветвями.
— А вот и наши, — сказал Сын Божий, вглядываясь в приближающуюся толпу из-под руки. Весело звенели арфы. Народ готовился к празднику.
Иуда сел.
Апостолы приближались. Братья Зеведеевы, Фома Дидим, Варфоломей, Иоанн, Иаков, Матфей. Но Иуда смотрел лишь на хмурый лик Петра, оставившего ради старой компании ответственный пост райского привратника. Ничего хорошего мрачный лик Петра не сулил.
Шумная компания принялась рассаживаться под смоковницей, готовясь к вечере. Запахло шашлыком, пахлавой и солеными бананами. Сын Божий достал первую из бутылок, что доставил Иуда.
— Приступим, братья, — хорошо поставленным и звучным голосом сказал он.
Рядом с ним появились Голубь и постоянно меняющий свои очертания Дух.
— Собрались мы здесь не случайно, — сказал Сын Божий и к месту щегольнул своей же цитатой о рабах человеков.
— Хватит образованность показывать, равви, — сдавленно сказал Иаков. Все мы тебя хорошо знаем. Дело говори!
x x x
— Однако есть и неприятные известия, — нахмурил чело архангел.
— Говори! — приказал Бог.
— В Рай по личному приглашению Сына прибыл Иуда.
— Багаж его досмотрели? — поинтересовался Господь. — Обыск на таможне провели?
Архангел гулко всплеснул крылами.
— Да какой у него багаж. Господи! — смиренно сказал он. — Красное милетское и двенадцать хлебов.
