3

Дребезжал будильник. Я схватил его и треснул об стенку. Старенький «Севани» разлетелся в стороны всеми своими колесиками и маховичками, а всполошившаяся бабушка тут же появилась в дверях, вопрошая, что случилось. — Ничего не случилось, — буркнул я. — Кто будильник заводил? — Я, Валерик, — сказала бабушка. — Чтобы «Невинную жертву» не пропустить. — Я ж говорил, ба, у меня голова болит! А ты будильник под самое ухо! — Да ладно тебе, — махнула рукой бабуля. — Поди вон погуляй лучше на свежем воздухе. А то как бирюк спать завалился. Я и впрямь отправился погулять. Купил себе мороженое, сел на лавочку погреться на солнышке… В голове вертелись обрывочные впечатления от увиденного в Замке, и я решил привести их в какое то соответствие. Чешуя. Здоровенная и явно имеет отношение к Поезду или Тому, Кто Царапает, потому что появилась сразу после их визита. Рыба не рыба… Страшное что то. Тот, Кто Царапает Стены. Весь, надо полагать, в чешуе. Дракон? Мотыльковый Поезд. Возможно, сам по себе, а возможно, просто часть Царапателя. Хвост, например. Башня. Странное сооружение, какое то апокалиптическое. Надо разобраться с эффектом высоты: почему она снаружи высокая, а внутри — метров пять, не больше… То, Что Снаружи. Вот тут вопрос с Башней. Может, это как кино? То есть снаружи может быть что то другое, а на экраны, сиречь окна, демонстрируют небо, горы и прочую пакость… Тогда решается вопрос с высотой. Надо разобраться. Сама Суок. Вот это вопрос. Кто она, зачем она там находится и кто ее держит? Кого или чего она боится? Инопланетян я тут же отбросил. Инопланетяне не дураки, и у них есть какая то логика, пусть собственная, нам непонятная. В Замке логики не было вообще. Или была, но я ее не просек? Я плюнул, выкинул недоеденное мороженое в урну и пошел домой. Ничего себе, разобрался! Еще больше проблем выдумал. Может, я дурак? Умом двинулся? Во сне черт те что снится, а я голову ломаю… Главное теперь — придумать, как попадать в Замок и покидать Замок. Вернее, как попадать в Замок и покидать Замок в нужное мне время. А там посмотрим. Спать не хотелось, потому что я выспался днем, но надо было что то делать, потому что бодрствовать перед институтом я не планировал, да и в Замок вернуться хотелось. Я посмотрел, что делает бабушка. Она возилась на кухне. Тогда я стащил ее шкатулку с лекарствами и нашел там снотворное. Обычно она принимала таблетку, но я решил, что буду поздоровей ее, и съел две. Потом вернул шкатулку на место, пожелал бабушке спокойной ночи и лег. Мерно тикали настенные часы, за окном гудели машины, кто то дико заорал, сработала автомобильная сигнализация. Я перевернулся на другой бок, поправил подушку. Черта с два я засну. Черта с два.

Ч…

На этот раз я появился в незнакомом месте. Все те же золотистые стены, стрельчатые окна с черными стеклами… Я огляделся — никого. Тихо. Не нахамить ли в таком случае? Естествоиспытатель должен быть хамом, иначе никакой он не естествоиспытатель. С такими мыслями я снял футболку, обмотал ею кулак и врезал по черному стеклу. Ничего не вышло. Стекло слегка загудело, словно натянутая на барабан шкура, но не поддалось. Я врезал посильнее, взвыл и затряс рукой. Этот номер не прошел. Что ж, попробуем что нибудь другое. Интересно, а где Суок? В предыдущие свои явления я оказывался в непосредственной близости от нее… И тумбы знакомой не видно. Елки палки… Позвать ее, что ли? — Суок! — негромко крикнул я. Тишина. — Суо ок! Мне показалось или вдалеке что то откликнулось? Эхо? Я оделся и решительно двинулся в ту сторону (выбирать то особо и не из чего: то ли в одну сторону, то ли в другую). Метров через двести я увидел тумбу. То ли ту самую, то ли не ту самую. Чокнуться можно в этом золотистом мире. Архитектурка… Как она тут живет? Еще шагов десять, и в стене слева появилась дверь. Прямо напротив очередного черного окна. Никаких ручек, никаких петель, просто шов в стене, ровный прямоугольник… Я толкнул ее рукой, потом пнул — полный ноль. А а, вон оно что! Я вспомнил оранжерею и, закрыв глаза, пошел прямо на дверь. Пахло пылью. Я стоял в полной темноте и поэтому сразу не понял, что уже открыл глаза. Очевидно, это оказалась одна из тех дверей, которые «нельзя». Или нет? Ничего, скоро узнаю. Я пошел вперед ощупью, стараясь идти прямо, чтобы потом без проблем вернуться к двери. Зацепился ногой за что то легкое, типа картонной коробки, с шорохом отлетевшее во мрак. Наконец вытянутые руки уперлись в холодную шероховатую стену. Только бы на паутину не наткнуться… Черт! Перед глазами сразу появился карикатурный паук, хоть сейчас в «Муху цокотуху», перебиравший мохнатыми лапками в центре своей сети. Не думать про пауков. Однако паук постепенно вырастал, превращаясь в суставчатого монстра… Логово Шелоб. Нет, только не думать про пауков. Я пошел вдоль стены и вскоре очутился в углу. Угол как угол, без пауков и прочей мрази, сухой и чистый. Еще несколько осторожных шагов — опять угол. Значит, справа будет дверь. Ага, вот она, тонкий шов под пальцами… Уходить? Я постоял в раздумьях и решил обследовать вторую половину комнаты, тем более не такая уж она большая. По дороге я опять наткнулся на коробку, наклонился и поднял ее. Потом рассмотрю. Через минуту я вновь был у двери. Ничего интересного, просто пустая темная комната. Пора возвращаться. Я закрыл глаза и шагнул сквозь дверь. И услышал дикий визг. — Успокойся! — заорал я, потому что испугался неменьше Суок. Она стояла передо мной, прижав ладошки к вискам, и мелко дрожала — это было видно по огромному помпону на ее беретике. Сегодня на пей была некая разновидность спортивного костюма, разумеется, золотистого цвета. Я бросил свою коробку, схватил ее за плечи и потряс. — П… Привет, — пробормотала она, глядя на меня полными слез глазами. — Привет. Она заулыбалась. — Я искал тебя. — А я — тебя. Я знала, что ты пришел. — Откуда? — Знала, и все. Ты был там? Она показала пальчиком на дверь. — Да. Я посмотрел вокруг — вот она, моя добыча. В самом деле, обычная картонная коробка… Или не совсем обычная? Я поднял ее. Картон как картон, в таких торты продают, например… Мелкая надпись сбоку: буквы знакомые, но слово складывается абсолютно нечитаемое. Написано вроде как фломастером… Суок смотрела на коробку со смесью интереса и страха. — Что это? — спросила она. — Коробка, — буркнул я. — У вас во всех комнатах такой мусор валяется? — Не знаю. Я не была в этих комнатах. Нельзя, — честно призналась Суок. Чего еще было ожидать? Я аккуратно положил коробку у стены — пусть Царапающий изумляется, что за дрянь в его владениях, — и спросил: — Что нового? — Что? — Что нового? Новости какие? Никаких новостей. Пойдем играть? Прыгать. Она заглядывала мне в глаза, словно щенок, который приглашает хозяина побегать с ним по двору. — Послушай, я бы хотел разобраться, что тут у тебя происходит, — серьезно сказал я. — Для меня это сон, а для тебя, по моему, совсем не сон. — Не сон, — согласилась она. — Поэтому я и хочу разобраться. — А прыгать? — Погоди ты прыгать. Скажи, откуда ты знаешь, что можно, а что нельзя? Тебе кто то говорит? Суок смотрела на меня так, как смотрел бы, наверное, Папа Римский, если бы к нему явился некий тип и стал допытываться, кто это ему сказал про заповеди Христовы. — Ты здесь одна, — продолжал я. — Одна живешь. Если я буду задавать тебе вопросы, на которые нельзя отвечать, что случится? Нас же никто не слышит, мы одни… — Неправильно, — отрезала она. — Что? — Неправильно! — топнула ногой Суок. — Пойми, здесь все не так! Здесь все не придуманное, но и не настоящее… Вот имя твое — Суок. Это имя из сказки, из книжки. Из простой книжки, которая есть в каждой детской библиотеке. Кто тебя так назвал? — Меня? — Опять в тупик. Черт! Что ж делать то? — Я — Суок, меня так зовут. Я махнул рукой. — Хорошо. Давай сделаем так. Ты оставайся здесь. Я пойду по коридору в ту сторону. Если хочешь, можешь идти со мной до тех пор, пока тебе можно, а там остановишься и подождешь. Идет? — Я… Я согласна, Валера, — сказала Суок, хотя видно было, что она жутко боится. Не навредить бы ей. Я уберусь, а она здесь останется… Я взял ее за руку, и мы пошли. Ничего интересного я не заметил. Редкие окна, пара уже известных мне царапин на стенах… В одном месте попалось квадратное панно на стене, примерно метр на метр, почти под самым потолком. Сумбурная россыпь мозаики, черной и золотистой, словно вдавленной в стену. Примерно шагов через десять после панно Суок остановилась. Ее колотило, и я погладил девчонку по руке. — Нельзя? — спросил я. — Дальше нельзя? — Нет… — Тогда стой тут. Я пройду еще немного и вернусь. Она закивала, смаргивая слезы. Я улыбнулся, чтобы ее подбодрить, и пошел, периодически оглядываясь. Суок стояла, прислонившись к золотистой стене, и смотрела на меня одним глазом сквозь растопыренные пальцы прижатых к лицу ладоней. Оглянувшись в очередной раз, я ее не увидел — скрыл поворот. Ладно, с ней должно быть все в порядке. Неожиданно по щеке мазнуло ветерком — теплым, словно кто то быстро открыл духовку. Потом еще раз, еще… Впереди отчетливо послышался мерный рокот приближающейся электрички. Постукивание буферов, скрип проседающих шпал… Я остановился, очередной порыв теплого ветра покачнул меня, и я приготовился встретить Мотыльковый Поезд, успев подумать, что ни вжаться в стену, ни бежать назад уже нет резона. Из сна меня буквально вышвырнуло. Я стукнулся головой о ножку кресла, забился на полу, путаясь в одеяле, и открыл глаза. В свете уличного фонаря четко были видны настенные часы. Без двадцати три. Я несколько раз глубоко вздохнул, выбрался из одеяла и вернул его на кровать. Бабушка не проснулась, и слава богу… Что же это было? Ничего увидеть я не успел, только почувствовал мягкий, словно огромной пыльной подушкой, толчок… Или я схожу с ума? В самом деле «Кошмар на улице Вязов». Не притащить бы чего этакого из своих снов… Я улыбнулся. Нет, в самом деле пора с этим завязывать, иначе бог знает до чего можно дойти. А через неделю — зачеты.