Вожделенное авто, появившееся, наконец, из тьмы и притормозившее на взмах моей руки, выглядело типичной каретой маньяка. Маньяческим здесь было все, начиная от скрежета, с которым несчастный механизм затормозил на бетонке, вихляя задом из стороны в сторону. Но поскольку я не ожидала уже никакой машины, то была счастлива даже ей.

Передо мной стоял проржавевший труп «Жигуленка», появление которого на шоссе можно объяснить лишь колдовской силой автомобильного Вуду, чьи адепты способны на короткое время оживлять четырехколесные трупы, выкопанные ночью на городской свалке.

Еще ужаснее оказалось содержимое авто. Вырванная с кишками магнитола, торчащие отовсюду засаленные проводки, сиденья, заляпанные чем-то бурым так давно, что уже бессильны даже пачкаться, и, конечно, сам владелец. Тело погонщика этого голема занимало большую часть салонного пространства. Его пиджак казался сшитым из того же материала, что и обивка сиденья, а эклектичное сочетание уныло висящих седых усов и тревожно бегающих глазок довершало портрет человека, от которого окружающие вправе ожидать любых подлостей. Вдобавок профиль его страшным образом напоминал рыбу Святого Петра, чей копченый труп последнее время стал частым гостем рыбных отделов столичных маркетов.

Все говорило о том, что этот человек только-только перешагнул возраст, когда почтенному мужчине, подводящему неутешительный итог бездарно прожитой сексуальной жизни, безумно хочется напоследок попробовать что-то небывало феерическое, типа группового анального секса с трупами овец в наручниках, но даже они ему уже не дают.

Однако иного шанса уехать отсюда не было, и пришлось забраться в кабину. Меня не слишком пугал маньяк-расчленитель — после всего, что я пережила в лесу, такой эпилог дня уже казался вполне органичным. В конце концов, с маньяками человеческой породы я умела справляться. Пугала тоскливая перспектива вместо отдыха в кабине, лишенной комаров, волков и болот, всю дорогу до города вести активный церебральный прессинг этого животного, из той породы, что не боится ни милиции, ни уголовных авторитетов, а разве что сектантов да страховых агентов.

Для начала я молча сняла шейный платок и повязала на голову как косынку. Колер платка был далек от необходимой черноты, но сейчас это не имело особого значения.

— Вам холодно? Могу закрыть окно… — Мужчина удивленно повел бровями в сторону обломанных рукояток, и параллельно зашевелились усы, словно внутри черепа они были связаны с бровями проволокой.

— Грешно ездить простоволосой под крышей авто, — сообщила я кротко.

Мужчина ничего не ответил, хотя, как мне казалось, должен был. Несколько минут мы ехали молча.

— Вы не спросили, куда я еду, — наконец вымолвил он.

— Вы едете в город. Я помолила Господа, чтобы он мне послал попутное авто, идущее в город, и чтобы водитель оказался человеком верующим, и взял недорого. И вот я здесь. Спасибо вам. Спасибо Господу.

— Девушка, так вы верующая? — удивился водитель.

— Разумеется, верующая. А вы разве нет? — Я приняла изумленный вид. — Как же так? Разве же может человек существовать без веры? Без веры человек слеп, никчемен и ничтожен. Помните, как сказано в Евангелие от Иакова? «Да воздаст Сущий по вере, ибо не вера греха ведет в геенну огненную, но безгрешность веры есть поводырь твой и пастырь, ибо такова воля Отца небесного и Сына его…» — Первые минуты после входа в образ импровизации обычно давались мне без необходимой легкости.

— От кого Евангелие? — переспросил водитель.

— От Иакова, одного из двенадцати апостолов. Это апокрифы, которые не все признают. Но как можно отвергать писание одного из апостолов?

— Вы сектантка? — наконец догадался водитель, глянув на меня с подозрением и любопытством.

— Это не имеет никакого значения. Я обиженно поджала губки. — Господь сделал нас равными и дал нам веру. Я верую в Иисуса Христа Спасителя Единого.

— А почему вы не носите крестик? — начал было водитель, но я перебила:

— Понимаете, Бог— это спасение. Это очень просто, я сейчас объясню. Наша жизнь коротка и полна страданий. Она кончится, но душа бессмертна! Впереди нас ждет жизнь вечная, полная либо блаженства, либо страшных мук в Аду. Бог хочет, чтобы мы пришли к нему. Бог любит нас и хочет сделать так, чтобы мы спаслись! Но не все дают ему этот шанс. Я ведь тоже когда-то была неверующей, как вы! Я тоже когда-то полагала, будто труд сделал из обезьяны человека, лень сделала из обезьяны свинью, беготня сделала из обезьяны коня, и так далее по Дарвину. Я родилась в семье атеиста, коммуниста, секретаря райкома… — Я поймала в зеркале его изумленный взгляд и осознала промах: на возраст райкомовской дочки я никак не тянула. — Лишь благодаря Господу я выгляжу на тридцать лет моложе. К тому же я была очень поздним ребенком, — добавила я. — Послушайте дальше. Мои строгие родители не позволяли мне думать о Боге. Знаете, как говорил мой отец? — Я сделала паузу, с удовлетворением почувствовав, что вошла в форму и полностью контролирую это несчастное авто со всем его содержимым.

— Как?

— Мой отец говорил: Бога нет, дочь моя. Если бы он существовал, наш мир бы не выглядел так ужасно. Все свидетельства существования Бога недостоверны.

— Недостоверны?

— Так говорил мой отец. Если бы Бог существовал, он бы не проявлял свою волю столь редко и по таким пустякам. Умный человек, говорил мой отец, не может быть верующим. Лишь закон природы, случайный слепой закон природы действует над нами! Мы все появились вовсе не Божественной волей, а в результате векового естественного отбора, в жестокой конкурентной борьбе, где выживал самый приспособленный. Вовсе не божественная десница подарила человеку разум, а лишь умение прогнозировать и смотреть в будущее, чтобы выжить. Так говорил мой покойный отец.

— Ваш отец умер? — спросил водитель.

— Ему примотали скотчем колени ко лбу, вставили в задницу семидесятимиллиметровый снаряд от пушки и сбросили капсюлем вниз на бетон с третьего этажа… — Определенно я чувствовала прилив вдохновения.

— Почему?! — изумился водитель, начиная нервно топтаться волосатыми пальцами по баранке, обмотанной мерзейшей изолентой.

— Люди не ведают, что творят. В начале девяностых он занимался большим бизнесом. Очень большим. Что-то с торговлей оружием. Теперь я сирота. Поверите ли, у меня нет ни копейки.

— От отца совсем ничего не осталось? — участливо спросил водитель.

— Нашли только нижнюю челюсть.

Водитель открыл рот и закрыл. Искусству давать не те ответы, которых ожидает собеседник, я научилась еще в школьном классе информатики, впервые попав в чат.

— Вы не подумайте, — произнесла я, выдержав необходимую паузу, — мой отец был очень хорошим человеком.

— Я и не думаю…

— Он всегда был добр ко мне. Он был замечательным отцом. — Я всхлипнула. — Все эти годы я молю Бога за упокой его грешной души. Мне больно думать, что он обречен на вечные муки лишь потому, что не встал на путь спасения, который предлагал ему Господь… Вы понимаете, почему я стала верующей?

— Теперь да…

— Нет, не понимаете. Я вам сейчас расскажу, и вы поймете. Мой отец был очень умным человеком. И он был абсолютно прав во всем. Но он был продуктом своей неудачной эпохи и не умел прогнозировать последствия — чем и поплатился, утеряв жизнь земную и жизнь вечную. Человек отличается от животного тем, что умеет рационально думать о последствиях. Ваше авто застраховано?

— Что? — встрепенулся он.

— Я спрашиваю, ваше авто застраховано? Вот это вот, ваше, на чем вы тут ездите?

— От гражданской ответственности, само собой…

— Нет, от разрушения, порчи, угона — от всего, что может случиться именно с ним.

— Ну… э-э-э…

— Очень плохо. Я понимаю широту ваших provincial нравов, но что лично мешает вам сделать страховку? Не отвечайте! Я отвечу за вас: вы не думаете о последствиях. Ладно, идем дальше: ваше имущество и жизнь застрахованы?

— Что?!

— А я вам отвечу: нет. Ваш дом застрахован от пожара и наводнения? Нет. Потому что вы — неверующий в пожар. Пожара нет и не может быть, рассуждаете вы. Пока он не случился у вас. Ладно, дом. А если завтра вам потребуется пересадка почки? Вы об этом тоже не хотите думать. А вдруг не понадобится, рассуждаете вы, чего бояться раньше времени? Да? Но ведь сделать хорошую медицинскую страховку стоит не такого уж обременительного бабла. Что мешает? А мешает вот это ваше советское воспитание, вбитое в голову с детства. Пожара нет, река на уровне, почки исправно жмут мочу, чего бояться? Так?

— Но…

— Не «но»! Так вот послушайте: разве вы человек? У вас нет ни души, дарованной Богом, ни разума, вылупившегося в процессе эволюции! Разума, который способен заранее прогнозировать любые последствия — и вероятные, и маловероятные. Вы рассуждаете так: я практически уверен, что Бога нет. Вера — глупость, рассуждаете вы.

— Но…

— Не «но»! По-настоящему трезвомыслящий человек не допустит, чтобы что-то пошло на самотек без его контроля. Если ты садишься в машину к человеку, который может оказаться маньяком, — ты просто обязан принять эффективные меры, чтобы маньяк был раздавлен и морально парализован раньше, чем проявит себя. Даже если твои предположения ошибочны, даже если такая вероятность мизерна. И в этом отличие человека разумного, который действительно умеет приспосабливаться и выживать в любых условиях. Ясно? Теперь посмотри на себя. Вот ты не веруешь. Такие, как ты, если и приходят к Богу, только после пожара: умирая в реанимации от ожогов с отказавшими почками, исповедуясь в грехах перед скорбным взглядом усталого больничного попа. А это все равно что пытаться выбить компенсацию, впервые в жизни постучавшись в страховой офис с фотками дома, каким он был до пожара. Как думаешь, выплатят страховку в этом случае?

Усы водителя дрожали. Казалось, дрожало и само авто, хотя, возможно, дело было в прогнивших рессорах.

— А теперь, внимание, что я тебе скажу. Я тебе открою глаза на то, что до самой смерти не понял мой отец. Слушай внимательно: умный атеист не может не быть верующим. Ясно? Вера не иррациональна. В жизни не существует ничего, что было бы рациональней веры, поскольку рационализм веры выходит за пределы жизни. Вера — это та самая страховка, которую мы платим в течение всей жизни на тот случай, если Бог все-таки есть. Понял?

— Э-э-э…

— Я повторю еще раз: вера — это страховка, которую обязан платить любой здравомыслящий атеист на случай, если окажется, что Бог все-таки есть! Это тест на недальновидность, который проваливают все homo ydiota атеисты и проходят все homo sapiens advanced. Неужели ты до сих пор не догадался, что вера в Бога — это тот же самый естественный дарвиновский отбор? Только он отбирает не приспособившиеся к жизни тела, а приспособившиеся к смерти души! Души тех, у кого хватает расчетливости и дальновидности вовремя озаботиться страховым полисом и соорудить себе пристойную credit history на случай бытия Бога — фантастический случай, который кажется еще менее вероятным, чем пожар в твоей freaking однокомнатной квартирке в кирпичной пятиэтажке!

— У меня двухкомнатная… — испуганно выдавил водитель.

— Пойми, — требовательно продолжила я, — ты просто заключаешь с мирозданием страховой договор, по которому тебе вручается Жизнь Вечная, если наступает страховой случай: оказывается, что Бог все-таки есть. При этом получаешь ты бесценное богатство, а твои выплаты по контракту — ничтожны. Ты мне скажи, разве этот страховой полис души настолько обременителен? Да он не будет тебе стоить ничего! Возьми калькулятор: денег ты потратишь — ноль, времени — по желанию. А если нет ни Бога, ни загробной жизни — ты же ничего не теряешь! Правильно? Ну так каким же надо быть кретином, чтобы не понимать таких элементалий и оставаться неверующим? Условия просты и оговорены в контракте. Неужели так трудно прочесть всего одну Книгу? Я не предлагаю тебе читать апокрифы, возьми основную, там все сказано — кто получит, за что получит. Там расписано, как себя вести. Даже если ты нарушил все пункты — просто приди и покайся. И свободен! Понимаешь? Покажи Евангелие любому грамотному юристу, он тебе разъяснит, что твои обязательства по данному договору любой суд признает ничтожными! Однако получаешь ты взамен — пропуск в Царство Божье! Ни более ни менее!

— О господи… — выговорил наконец водитель, глянув на меня испуганно из зеркальца.

— Основная задача верующего, — продолжала я, — всего лишь состоит в том, чтобы приводить в свою страховую компанию дополнительных клиентов. И не надо на меня так смотреть! Нет ничего плохого или постыдного в том, чтобы привести к Богу своих ближних! Они получат страховку, а ты — лишние бонусы Божьей милости на свой счет. А именно эти бонусы все решат! Ты знаешь, что такое Божья милость? Знаешь, чем отличается Рай от Ада? Божья милость либо сработала, либо нет. Если сработала — твоя душа прошла естественный отбор. Не сработала — ты вымер как динозавр, и душа твоя отправилась в геенну огненную. В Ад. Третьего не дано. Запомни, истинно говорю тебе: страховка не выплачивается частично. Либо бабки тебе вываливают в полном объеме, и тогда страховка покрывает ущерб, либо случай не признается страховым, и тогда ты не получаешь ни копейки. А чтобы твой случай был признан страховым, ты должен не просто вовремя заключить договор, но и соблюдать необременительные правила. И лучше всего стать сотрудником-распространителем. Ты знаешь, что нынешний понтифик Бенедикт XVI был сыном жандарма и в юности служил в Гитлерюгенд? Нет? Набери в интернете, почитай! И ты думаешь, что даже эти грехи могут помешать Папе Римскому Бенедикту XVI войти в Царство Божье, дабы не погибнуть, а обрести жизнь вечную? Он получит вечную жизнь! Потому что он поверил! Покаялся! А затем занялся распространением веры и привел столько новых клиентов, что теперь ему простится хоть Гитлерюгенд, хоть зондеркоманда СС, хоть водительское удостоверение газенвагена!

Водитель молчал, хотя усы его выражали сильнейшую душевную тревогу.

— Теперь насчет сектантов, — продолжила я. — Какая разница, как, где и в кого верить? Вера — это вера. Или есть, или нет. Будь ты хоть мусульманином, хоть православным, хоть мормоном, — твоя страховка будет выплачена одинаковыми купюрами, независимо от того, с какой из страховых компаний ты связался. Я не спорю, любая крупная компания, которая возникла не вчера и имеет впечатляющей background, гораздо более надежна в плане конечных выплат. Но и у маленьких развивающихся есть свои плюсы! По крайней мере они вынуждены бороться за имидж и заманивать клиентов рекламными акциями, соблазнительными бонусами и легкими условиями. Споры, какая страховка лучше, так же абсурдны, как и идея застраховаться в двух разных фирмах. Поэтому не придавай серьезного значения, в кого именно верить! Важно выбрать для себя одного страховщика, чьи условия больше симпатичны или менее обременительны, и выполнять их! И ты получаешь гарантию сохранности имущества, ценнее которого у тебя никогда не было и не будет — своей души. Каким же надо быть идиотом, чтобы не понимать таких элементарных механизмов? Я тебе скажу честно: мне, как любому религиозному человеку, отвратительны неверующие. Это просто тупые животные, неспособные думать о будущем и гордящиеся этим фактом. Честное слово, они все до единого достойны своей Дарвиновской премии! А вовсе не Иисус, как им кажется! Но мы, верующие, — дело другое. Казалось бы, в наших интересах помалкивать о Боге, чтобы снизить конкуренцию. Но здесь нельзя забывать о баллах, которые начисляются за каждого приведенного к вере клиента. Понятно? Я подытожу. Даже если ты атеист по мировоззрению, но если ты умный и приспособленный, ты не можешь оставаться неверующим просто по соображениям корысти и целесообразности! Ты должен подписать план спасения своей души, потому что это, черт возьми, реально дешево! Надо быть слепым, чтобы не видеть: соотношение цена/качество здесь беспрецедентное, поскольку товаром является жизнь вечная, а цена — более чем символическая. Надеюсь, мне удалось наглядно объяснить суть и значение веры даже такому закостенелому атеисту, как ты. Помни: при каждом удобном случае тебе следует пытаться склонить окружающих к своей вере, чтобы продолжать набирать бонусы. Это одна из немногочисленных задач истинно верующего. Пойми: вера в Бога не пустой звук и не возвышенная блажь, а вполне элементарная прагматика, корысть и борьба за целостность собственной шкурки. Теперь ты понимаешь, почему я трачу…

Закончить я не успела — водитель изо всей силы нажал на тормоз, ржавая коробка по синусоиде вылетела на обочину и замерла.

— Вылезай прочь!!! — заорал водитель, оскалившись, хотя глаза его казались несчастными. — Вон отсюда, тварь!!!

Этот неожиданный катарсис был плохим признаком: похоже, я снова перестаралась. Впрочем, это уже было не важно: шоссе со всех сторон обступили новостройки. Тут началась окраина города, где ходили и люди, и транспорт.

— Вон отсюда!!! — повторял водитель.

— Вот она, человеческая благодарность, — произнесла я, нащупывая обломок дверной ручки, хотя голос моей тонул в его воплях. — Вот так и презентуй человеку бизнес-план спасения его души. Ну, и пожалуйста, и пожалуйста, животное…

Я выбралась из жестянки, хлопнув дверцей гораздо сильнее, чем следовало. Труп «Жигуленка» тут же рванул с места, но через десять метров заглох. Дверца распахнулась, словно я ее закрыла неплотно и требовалось хлопнуть заново. Из распахнутой дверцы вылетела наружу какая-то мелочь, желтовато блеснув в свете фонаря. «Будь оно проклято!» — глухо донесся голос, полный отчаяния. Вудуистическое авто взревело всеми потрохами и умчалось.

Подумав, что обронила в машине что-то вроде ключей, я подошла ближе. На обочине лежал золотой крестик на порванной цепочке, а рядом — маленькая иконка. И тут я вспомнила, что пока всю дорогу контролировала в зеркале глаза водителя, мне не пришло в голову как следует разглядеть, что за квадратик в позолоченном окладе болтался под зеркалом… Похоже, я перестаралась со своей агитацией, и одним верующим на Земле сегодня стало меньше.