13
Концерт был великолепен.
Вообще весь день прошел как в сказке. Сначала Ксюха до двух провалялась в постели, радуясь, что не нужно вскакивать, торопиться бежать куда-то… Потом, когда солнце перевалило за полдень, забралось в окно и кинуло на кровать солнечный лучик, от которого сразу стало неимоверно жарко, она вскочила, торопливо распахнула окно и побежала умываться.
После был кофе, вроде бы обычный утренний кофе, если не считать того, что было время его сварить и выпить. Не заглотнуть разом полчашки, шипя и обжигаясь, а спокойно насладиться вкусом, ароматом и всем прочим, что отличает молотый кофе от растворимого.
А в три часа позвонил Мартин:
— Ксения? Привет. Ну что, идем сегодня? Ты не передумала?
— Нет, с чего ты взял?
— Ну, я пытался тебе дозвонится вчера. Никто не брал трубку. Думал, уехала куда-нибудь.
Ксюхе стало стыдно. Как раз вчера, находясь не в самом хорошем настроении, она решила отгородиться от внешнего мира. Не появляться на улице, отключить телефон, сократить, в общем, контакты… Как ни храбрись, а события последних дней изрядно потоптались по нервам. Сама себя уговаривая не бояться, Ксюха будто бы невзначай подходила к окну и, прикрывшись занавеской, высматривала во дворе дома темно-синюю «астру».
Машина не появлялась, подозрительные фигуры тоже, по крайней мере, в пределах прямой видимости, но спокойнее почему-то не становилось.
Ксюха вздрагивала от грохота открывающихся лифтовых дверей за стеной, а распахнутая ветром форточка чуть не довела ее до инфаркта.
Тогда она и решила окопаться в безопасном нутре собственной квартиры.
И телефон выключила. Подумала: ну кто, в самом деле, может позвонить, кроме Инки или Кристины? С подругами сейчас лучше не разговаривать, разом почувствуют: что-то не так, выпытают всю правду, а потом еще приедут спасать целой бригадой.
А тут оказывается, Мартин звонил весь день…
— Извини, просто настроение вчера было ни к черту. Вот я и выключила телефон.
— А сегодня? — осторожно поинтересовался Мартин.
— Что — сегодня?
— Какое настроение?
— Самое радужное! — выпалила Ксюха и решила, что пришло время немного пококетничать. — И знаешь, почему?
— Почему?
«Какие же парни бывают непонятливые!»
— Потому что иду с тобой на концерт!
— Правда? — обрадовался Мартин. (На заднем плане Ксюха услышала тихие переборы струн — видимо, во время разговора он настраивал гитару к предстоящему концерту.) — Ну, тогда говори, где и когда тебя встречать? Начало в восемь, мне надо приехать хотя бы к половине, чтобы успеть поговорить с Мобиле, местным ди-джеем.
— Давай, я подъеду к институту часам к семи. Нормально?
— А пораньше никак? Может, мне за тобой заехать?
Ксюха поняла, что если это допустит, тогда, вместо расслабухи, ванной и упоительного копания в немногочисленных шмотках, — надо же выбрать в чем идти! — придется заняться уборкой. Увидев бардак в ее квартире, Мартин будет в шоке.
«Ужас!»
Она энергично замотала головой, потом сообразила, что собеседник ее не видит, и сказала:
— Нет-нет, зачем. Я сама приеду, когда скажешь. Между прочим, не маленькая уже!
Мартин усмехнулся:
— Ну, тогда собирайся, «немаленькая». Жду тебя у главного входа в полседьмого. Не опаздывай!
— Только если на пять минут, как и положено девушке…
— …которой никогда не хватает времени, чтобы в последний раз попудрить носик, — подхватил он. — Знаю, знаю.
Конечно, она опоздала больше, чем на пять минут, хотя и вышла из дома вовремя. Но дурацкий автобус приехал не по расписанию, да еще тащился еле-еле по длиннющему проспекту, Ксюха даже хотела выскочить и подтолкнуть его сзади. Для ускорения.
Но Мартин ругаться не стал, наоборот — осыпал комплиментами и преподнес букетик тюльпанов. Даже что-то такое выдал: мол, идеально подходят к твоим волосам, и все такое.
По мнению Ксюхи красные тюльпаны никак не подходили к ее темно-русым прядкам, но сам комплимент она оценила. Не зря, выходит, так долго расчесывалась, а потом старательно приводила волосы в строго запланированный беспорядок.
Мартин усадил ее в несколько пошарпанный, но все еще крепенький «струдер», расположился рядом, аккуратно пристроил на коленях гитару, заботливо помещенную в чехол. За рулем машины сидело нечто настолько волосатое, что даже когда оно обернулось знакомиться, Ксюха так и не смогла разглядеть лицо.
— Это Кирилл, — сказал Мартин, — наш бессменный аутофарер. Кирилл, знакомься — это Ксения.
— Привет, — сказало волосатое нечто. — Ну что, едем?
Ксюха кивнула.
Клуб оказался не так уж и далеко — минут тридцать езды. Зря Мартин переживал, что они могут не успеть. В семь десять лихой Кирилл тормознул у тяжелых железных створов разрисованных звездами всех цветов и форм.
— Приехали.
Мартин вылез наружу, галантно подал Ксюхе руку, Выбираясь, девушка на мгновение ощутила, какая она у него крепкая и надежная. Как и положено настоящему рыцарю.
— Ты здесь была когда-нибудь?
Она честно покачала головой.
Сам по себе вход в клуб не слишком впечатлял. Дверь обрамляли грубо сработанные колонны, сходящиеся на высоте метров трех. На них опирался стилизованный купол с продольной щелью, откуда торчала подзорная труба. Видимо, все это должно было изображать астрономическую лабораторию. Вдоль трубы яркими буквами шла надпись: «Звездопад». В «е», «о» и «а» дизайнер вмонтировал колечки разноцветных светодиодов, так что ночью буквы, видимо, сверкали и переливались.
Сейчас, во время совсем коротких летних ночей, лампочки не включали.
* * *
Играли много всего, Ксюха отбила себе все руки, когда аплодировала, да вдобавок еще и охрипла, подпевая. Правда, Мартин все никак не выходил, она даже подумала: «А вдруг его участие в концерте отменили, и он сейчас сидит за кулисами, переживает, что вытащил ее сюда, а сам…»
Что «сам», решить она не успела, потому что на сцене как раз появился Мартин.
Он сказал несколько слов, каких — Ксюха не расслышала, потому что следила за его руками. Они подтянули колки, попробовали струны, снова подтянули, потом придвинули поближе микрофон…
И Мартин начал.
Лишь теперь она поняла, что во время Инкиной вечеринки он играл не в полную силу. Там он пел для своих, для себя, для души, но в то же время, наверное, не раскрывался до конца. В «Звездопаде» Мартин выкладывался весь, словно вызывал самого себя на какое-то одному ему ведомое соревнование.
Ксюхе очень хотелось верить, что он играет для нее.
Сначала был знакомый «Чайф», потом «Пикник», несколько песен из «Воскресенья». Неизменный для любых гитарных вечеринок «Мусорный ветер».
Каждую песню встречали и провожали аплодисментами. Мартин играл их по своему — некоторые быстрее оригинала, некоторые медленнее, поначалу было непривычно, казалось даже, что так петь нельзя, неправильно, но потом, когда куплет за куплетом в подобной трактовке брали за душу особенно сильно, зал замирал, а в конце взрывался бурной овацией.
И вдруг Мартин сказал:
— А сейчас я спою несколько песен собственного сочинения, если вы не против.
Слушатели обрадованно закричали:
— Давай!
— Ма-артин!
— Ждем! Давай!
— Глас народа — глас божий, — улыбнувшись, процитировал Мартин. — Тогда я начинаю. Первая песня называется «Зиро Ван».
Ксюха уже заметила эту особенность: он любил переводить некоторые слова. «Астру» тогда, на вечеринке назвал драйвкаром, Кирилла — аутофарером, а песню — «Зиро Ван». Наверное, в честь недавно прошедшего по экранам страны супербоевика «Первооснова».
Нули, единицы, нули, единицы,
Зеленый экран. И все это — сон.
Нули, единицы, нельзя не влюбиться.
Это наркотик. Тебе нужен он.
Дабл Ю, ты идешь в нереальность,
Дабл Ю, ты готова на смерть,
Дабл Ю, может это и слабость,
Но уже не распутаешь сеть.
Всемирная паутина,
Все новые жертвы цифр и слов,
Процесс поглощенья необратимый,
И выбраться трудно из этих оков.
И новые буквы, слова и пароли,
И новые мысли, мечты и друзья,
Сеть раздает все новые роли,
Блуждаешь ты в дебрях, теряя себя.
Ты ищешь ответы — находишь вопросы,
Ты ищешь любовь между строчек E-mail,
Ты ищешь мечту, и жизнь под угрозой —
Ты хочешь в нирвану, в мир без проблем.
Ни имени, ни возраста,
Ни внешности, ни слез.
Лишь цифровое золото,
И мир интерактивных грез.
Тебе не нужны звезды
И не нужна семья.
Пусть жизнь не без угрозы,
Закон сети: лишь миллионы, ты и я.
Но каждый день впадаешь в радость —
Ты снова дома, ты в сети.
И цифр побеждающая сладость
Летит к тебе, к тебе летит…
Паук сети неспешно отравляет,
Окутывая пеленой мечты,
И ты попалась, и тебя цепляет
Закон сети: здесь миллионы «я» и ты…
И жизнь твоя по проводам сочится,
Ты не свободна, но ты счастлива теперь.
Душа по адресной строке летит как птица,
Пусть — нелюбовь, но вдруг? Проверь.
Нули, единицы, нули, единицы,
Зеленый экран и все — лишь мечты.
Нули, единицы, нельзя не влюбиться,
Лишь миллионы «я» и ты…
Странная была песня. Какая-то необычная для барда. Может, он пережил какую-то личную трагедию, связанную с интернетом?
Ксюха не знала, что Мариана, младшая сестра Мартина, запуталась в сетевой любви и дважды пыталась покончить жизнь самоубийством. Девушку спасли, даже более-менее успешно залечили душевную травму, но на компьютер она больше смотреть не могла. Вообще.
— Понравилось, — спросил Мартин у зала.
— Да!!!! — завопили слушатели в один голос.
— Ну, хорошо. Тогда слушайте следующую. «Капли дождя».
Мы — бегущие в ночь.
Мы — спешащие в сны.
Мы — летящие вдаль
Капли дождя.
И нам не понять,
Что происходит везде.
Ввысь устремляя свой взгляд
Падаем вниз — к земле.
Но пронзив облака
И одолев толщи туч,
Мы, пролетев сквозь года,
Видим пройденный путь.
Есть гроза, что вершит
Суд над такими, как мы.
Вновь, достигая вершин
Мы — разлетаемся в сны…
В конце гитара совсем затихла, лишь чуть-чуть гудела прижатая басовая струна, и казалось, что где-то далеко идет дождь.
Зал не отпускал Мартина минуты две. Наверное, песня была не ахти какая умная и глубокая, но сыграл он ее великолепно.
На сцене уже выступал следующий парень — всклокоченный и рыжеволосый, но Ксюха его почти не слушала. Мартин появился минут через пять из-за неприметной боковой дверки, кивнул кому-то и, непрерывно извинясь, начал пробираться по рядам к Ксюхе.
На него с любопытством оглядывались, пожимали руки, хлопали по плечу. Наконец Мартин добрался, сел рядом и спросил:
— Ну, как?
— Здорово! Великолепно! Просто… просто вот так, — сказала она и поцеловала его в щеку. — Молодец!
Потом они сидели в кафе, болтая ни о чем. Ксюху угостили мороженым, на радостях она даже слегка посадила горло.
В общем, она благополучно забыла обо всем на свете. Чего, кстати, во время летних ночей делать не следует, иначе можно легко не рассчитать и упустить последний автобус.
Именно это и случилось.
— Ой! — всполошилась Ксюха, посмотрев на часы в окошечке сотового телефона. — Полвторого! Как же я теперь домой попаду?
— Что случилось? — спросил Мартин, который как раз ходил к стойке за новой порцией Ксюхиной «слабости». Сливочные шарики с ванилином и малиной, посыпанные шоколадной стружкой…
М-м-м… Мечта!
— Автобус ушел! Последний. Как же я теперь на свою Цветочную доберусь?!
— Спокойно! — сказал он голосом супермена из модного анимешного мультика. — Помощь придет! Предлагаю два варианта на выбор: гулять всю ночь или поймать машину. Что выбираешь?
Ксюха мельком подумала, что иной другой парень предложил бы и третий вариант — переночевать у него, и не счел бы это чем-нибудь из ряда вон. А Мартин — нет. Хотя про его любовные похождения Инка, не стесняясь, выложила все, что знала, на следующий же день после памятной вечеринки. А знала она многое: институтские слухи — страшная вещь.
«Странный он. Хотя… Кто его знает, какие про меня слухи по институту ходят. Может, там жуткие истории, одна другой невероятнее». — От этой мысли Ксюха даже есть перестала.
— Гулять всю ночь — это, конечно, хорошо, — сказала она. — Только я, боюсь, не выдержу. В последние две ночи спала плохо. Если сможешь — отвези меня домой, пожалуйста.
Мартин заметно погрустнел.
— Прямо сейчас?
— Ну, зачем сейчас. Часа через два. Или ты куда-то торопишься?
— Нет-нет, что ты!
Они еще немного побродили по центру. Ксюха почти ждала, что вот-вот появится кто-то из давешних преследователей, и тогда Мартин его как следует проучит.
Но никто так и не показался.
Часам к трем, когда она уже начала откровенно зевать, он сказал:
— Я смотрю, ты спать хочешь?
— Да, — честно сказал Ксюха. — Есть такое дело.
Мартин какими-то глухими переулками вывел ее на Центральный проспект, поднял руку и довольно быстро поймал машину. Какую сумму запросил водитель, девушка не слышала и подумала, что, наверное, это и к лучшему. А то потом полночи будешь мучиться, что на тебя столько денег потратили.
По пустынным улицам доехали быстро. Мартин расплатился и, взяв Ксюху под руку, проводил до самого подъезда.
— Знаешь, — сказала она искренне. — Ты мне подарил сегодня самый лучший вечер за последние два года. Спасибо тебе.
Она поднялась на цыпочки и снова поцеловала его. Мартин молчал.
— Ну… — Ксюха тоже не знала, что говорить. — Пока.
— Пока, — сказал он грустно.
Она неуверенно кивнула, повернулась и застучала подковками каблучков по ступеням. Что-то продолжало удерживать Мартина, уходить ему явно не хотелось. Он стоял у дверей парадного и смотрел снизу вверх, просто смотрел на нее.
Ксюха нажала на кнопку лифта, обернулась и сказала:
— Я бы пригласила тебя на чашечку кофе или чая. Но у меня там тако-ой бардак. Давай в следующий раз? Честно-честно, я обещаю.
Мартин улыбнулся. Хлопнула дверь подъезда. Когда Ксюха вошла в лифт, внизу уже никого не было.
«Ни за что Инке не расскажу. Скажет, что я последняя дура».
Она открыла дверь, скинула в темноте туфли и побежала на кухню, чтобы посмотреть — не ушел ли еще Мартин. Оттуда весь двор был, как на ладони.
Наверное, это ее и спасло.
Ксюха проскочила кухню, встала у окна и вдруг почувствовала какой-то тяжелый неприятный аромат. Он висел в воздухе, как кисель, казалось, его можно было потрогать.
Запах удержал ее от самого глупого поступка в жизни. Свет на кухне она включать не стала, прошла в прихожую и вытащила из-за полки карманный электрический фонарик, который черт знает зачем купила месяца три назад.
Еще в школе ей объяснили, что сам по себе природный газ не обладают запахом, зато присадки, которые добавляют в него по соображениям безопасности, воняют весьма ощутимо.
Именно они и спасли Ксюхе жизнь.
Открыв окно и разглядывая повреждения при свете фонарика, она вспомнила, как отец объяснял ей: «Газовые шланги не могут перетереться. По технике безопасности им положена внутри стальная оплетка, потому что шланг — высокого давления». А еще он рассказывал, что бывали случаи, когда слетал соединительный болт, неопытный монтер перетянул его гаечным ключом, вот резьба и треснула…
Вот только ни отец, ни специалисты по технике безопасности и предположить не могли, что кто-то будет подключать газовую плиту обычным резиновым шлангом.
Но хозяин квартиры, которую Ксюха снимала, провел в свое время перепланировку, чуть расширил кухню за счет балкона, а ванную — за счет кухни. Плиту пришлось передвинуть в дальний угол, соединив с трубой газовой магистрали куском трубчатой резины, для верности перетянув по краям проволокой.
Вот он-то и лежал сейчас на полу перед Ксюхой. Концы шланга рассыпались в труху, проволока проржавела и развалилась на несколько кусков. Из железной трубы на стене отчетливо тянуло газом, слышался противный свист.
Ксюха перекрыла вентиль, закрыла дверь на кухню и для надежности подперла ее стулом…
«Ну ее на фиг. Утром разберемся».
Потом нырнула под душ, но ненадолго, потому что каждую секунду ожидала в глубине души, что сейчас из форсунок польется кипяток. Хорошо если не кислота.
Собственная квартира начинала Ксюху пугать.
Она выскочила из ванной, пулей домчалась до своей кровати, забралась под одеяло и накрылась с головой.
Долго думала, не позвонить ли Мартину и не попросить ли его приехать. Он наверняка сможет разобраться и с капризной плитой, и с подозрительным душем.
И вообще… с ним спокойнее.
Но все-таки не позвонила. Постеснялась.
Может, и зря.
