Глава 12. Завороженный город
Грэм шел по окраинным улочкам неизвестного города, направляясь к центру и далее к гавани, которую разглядел с высоты. Где-нибудь там он рассчитывал обнаружить рынок и расспросить о том и другом, не привлекая большого внимания к себе. В портовом городе чужестранцы были, конечно, не в диковинку, а если что, то затеряться на рынке было легче.
Действительно, на него пока никто не обращал внимания. У горожан были свои повседневные дела и заботы: кто-то нес воду, кто-то стучал молотком во дворе, из окон неслись запахи стряпни — в общем, все выглядело как будто обычно, как оно и должно быть во всяком мирном городе. Но так все только выглядело — на то Грэм и был магом, не самым сведущим и умелым, конечно, но все же магом, чтобы распознать во всем какую-то даже не порчу, а фальшь, обман. Он чувствовал эту ложь чуть ли не кожей, хотя и не мог разобрать пока, в чем тут дело.
— Как мне пройти к рынку? — спросил Грэм у четы горожан, шедших ему навстречу с двумя корзинами всякой снеди.
Мужчина остановился, сбросил свою ношу на землю и начал объяснять, показывая руками, куда и где повернуть.
— Я вас что-то раньше не видела, — полюбопытствовала меж тем женщина. — Вы, наверное, из дальнего предместья, с той стороны бухты?
— Ну-у… Вообще-то я только сегодня прибыл в ваш город, — решил сознаться Грэм.
Супруги переглянулись и как-то странно посмотрели на Грэма.
— А что вас удивляет? Разве в вашем порту не бывает чужих кораблей?
— Кораблей, — повторил мужчина как-то озадаченно. — Ну да, корабли…
Он замолчал, как бы пытаясь что-то вспомнить или сообразить. Лицо его приняло весьма странное выражение — он будто начал внутренне уходить, выпадать из всего вокруг — Грэму даже показалось, что он вот-вот откроет дверь. Но женщина не допустила до того, она сильно толкнула мужа:
— Эй! Эй, Дорето! Ты что, хочешь, чтобы тебя забрали?
Мужчина вздрогнул, очнулся и неприязненно посмотрел на Грэма.
— Парень, — зло произнес он, — ты бы шел себе, а? Я ведь и накостылять могу за такие штучки!
Жена потянула его за руку:
— А ну его, пойдем! Ты что — не видишь? Он же подосланный!
Они подхватили свою кладь и пошли прочь, оборачиваясь на Грэма со страхом и ненавистью. Грэм счел за лучшее никого ни о чем не спрашивать, а просто понаблюдать пока за всем вокруг.
Вскоре он добрался до рынка и потихоньку побрел сквозь его толкучку. Первое впечатление о каком-то мороке не обмануло его — Грэм довольно быстро заметил, что со многими людьми творится что-то странное — то же, что он уже видел у той супружеской пары, которая взъелась на него ни с того, ни с сего. То торговец, то прохожий, то взрослый, то ребенок вдруг впадали в оцепенение, застывали с недоуменным выражением на лице — и Грэм чувствовал, что не какой-нибудь морок наваливается на них, а наоборот — они сами пытаются его сбросить. Однако, едва с кем-нибудь это случалось, как его соседи сразу старались растолкать его, будто он совершал что-то опасное или неприличное. Один раз Грэм заметил, как к одному из таких застывших подскочила пара дюжих молодцов и уволокла куда-то за собой. Итак, сомнений не оставалось — город был околдован, заморочен — вот только кем, как и зачем?
Грэм продолжал свою прогулку — рынок был велик, многолюден, и затеряться в его суете было пока наилучшим решением. Мало-помалу его наблюдения пополнялись — так, раза два люди негромко упомянули имя Уорфа, кто-то спросил о времени публичной экзекуции, ещё говорили о каких-то стерегущих — видимо, это были соглядатаи, — а один торговец спросил другого, сколько тот платит какому-то Рыжему — Грэм невольно вспомнил Дуанти.
Решив, что пора кого-нибудь и расспросить, Грэм стал высматривать бродяг — у такого народа, как он прикинул, легче и не так опасно будет все разузнать. Положим, он чем-то неугоден здешним властям, но и люди дна обычно не в ладах с законом. Вскоре он приметил двух оборванцев и подошел к ним:
— Ребята, не подскажете какое-нибудь тихое место, чтобы укрыться день-другой?
Те ощупали его глазами с явным подозрением.
— Стерегущий? — спросил один своего товарища.
— Не похож, — возразил другой, с острым хитрым лицом.
Он на глаз прикинул платежоспособность Грэма и поинтересовался:
— Надо думать, у молодца в таком камзоле найдется чем заплатить за ночлег?
Грэм был одет в то, что подобрала для него госпожа Трора, — наряд не роскошный, но добрый и красивый, так она настояла, а Грэму не приходилось спорить — его одежда во время резни в ущелье пришла в полную негодность. Еще у него был с собой кошель с золотыми и серебряными монетами Анорины. Он не знал, имеют ли они здесь хождение, но серебро везде серебро, а уж о золоте и говорить нечего. В ответ на вопрос Грэм вынул серебряную монету из кошеля и кинул её бродяге:
— Когда проводишь до места, получишь ещё одну.
Тот осмотрел её, попробовал на зуб и заключил:
— Настоящая. Ладно, пойдем. Только не сразу — держись поодаль от меня.
Грэм последовал за остролицым — сначала по рынку, а потом по улицам и закоулкам. Позади Грэма в десяти шагах шел второй бродяга, — детина, впору в команду Хорсу и с таким же разбойничьим лицом, как у корсаров. Этот следил, нет ли хвоста, и готов был, надо думать, поработать при нужде своими кулачищами. Они шли меж тем уже среди самых настоящих трущоб, и Грэм в любой момент мог ждать нападения — если эти двое собирались его ограбить, то место подходило как нельзя лучше. Но при Грэме был меч и кинжал, и он не боялся — да и выбирать не приходилось.
Наконец, бродяга с пронырливым лицом поманил Грэма в щель, а потом в подвал. Они подошли к двери внизу, которую подпирал спиной здоровенный парень с кинжалом за поясом.
— Ты зачем, Крыса? — спросил он остролицего.
— Мы к Рыжему, — отвечал тот. — Привели вот его.
В затылок Грэму уже дышал второй бродяга — наготове, чтобы пресечь попытку бегства.
— Ладно, проходите, — отодвинулся страж.
Они вошли в дверь и оказались в сумрачной комнате с крохотным оконцем у потолка и ещё одной дверью. В комнате было четверо — двое стояло и двое сидело на стульях. Собственно, один из них к стулу был привязан веревками. В этот момент на меч и кинжал Грэма легли руки Крысы:
— А ну, парень, отдай это нам. И не вздумай дергаться — Щербатый вгонит тебе кинжал под лопатку быстрей, чем ты успеешь моргнуть.
Но Грэм не отвечал ему. Он в великом изумлении смотрел на второго из тех двоих, что сидели на стульях, того, что по-королевски подбоченясь, властно и свирепо смотрел на всех прочих.
— Дуанти! — воскликнул Грэм. — Дуанти, что ты здесь делаешь?
Дуанти вздрогнул и пристально посмотрел ему прямо в глаза.
— Как ты меня назвал? — спросил он наконец.
— Дуанти, как же еще! Ты — Дуанти Перуджион, сын магистра Аррето. Дуанти — ты что, не узнаешь меня?
Дуанти смотрел на Грэма в замешательстве. На лице его появилось то же выражение, что у остальных горожан, — будто он пытался вспомнить нечто, стряхнуть чары, открыть дверь — в настоящий, подлинный мир. Но не удалось — его тотчас окликнул один из тех двоих, что уже находились в комнате, когда они пришли.
— Эй, Рыжий, ты что — тоже заразился?
Дуанти вздрогнул — и к нему вернулся прежний свирепый вид.
— Ну-ка, отпустите его, — велел он. — Пройди, сядь пока вон сюда, на ящик. Потом потолкуем.
— Рыжий, — сообщил детина от двери, — он при деньгах.
Дуанти ощерился:
— Я что — разрешил тебе открыть пасть?
— Я просто к тому, — испуганно заговорил Щербатый, — что нам причитается десятина.
Дуанти зверски оскалился — Грэм даже не представлял, что лицо его друга может быть столь свирепым.
— Щербатый, — проговорил Дуанти чуть ли не с рычанием, — я дважды не повторяю. Стой здесь, помалкивай и жди, что тебе прикажут! Понял?!.
Щербатый молча закивал.
— Так, теперь с тобой, — Дуанти обратился к тому, кто был привязан к стулу. — Ну-ка, поверните его лицом ко мне.
Один из подручных торопливо развернул стул. Грэм глянул на связанного и удивился вторично.
— Протектор Гвинтис!
Дуанти искоса глянул на него и предупредил:
— Ты тоже помолчи. Протектора зовут Уорф. А это шляпник Белентон. Слушай меня, шляпник, — обратился он к Гвинтису. — Тебя сейчас пощекотали — не больше. Или ты сделаешь, что тебе говорят, или мы приступим к делу по-настоящему.
Протектор застонал. Вид у него был истерзанный, но Грэм видел, что он не собирается сдаваться.
— Что вам нужно?
— Ты знаешь — Орумлану, — хищно произнес Дуанти.
— Я… у меня её нет.
— Скелет, скажи, — велел Дуанти.
Один из подручных, действительно, очень тощий, заговорил:
— С крыши дома напротив мы пробирались на чердак и через щель в потолке три дня следили за шляпником. Он держит камешек в шкатулке и прячет куда-то в тайник.
— Ну, как? — оскалился Дуанти. — Ты напишешь домой записку, чтобы принесли игрушку, куда мы скажем?
— Нет, — тихо, но непреклонно отвечал протектор.
По знаку Дуанти Скелет сделал шаг вперед и, вынув из ящика на полу крысу, поднес её под самый нос Гвинтису. Непроизвольно его лицо скривилось в гримасу ужаса и отвращения, а по телу пробежали судороги. Как это бывает с иными людьми, протектор Гвинтис не переносил крыс и мышей, и его мучители знали об этой слабости.
— Это обученная крыса, — предупредил Дуанти. — Сначала она обгрызет тебе нос и губы, а потом мы засунем её тебе в штаны, и тогда…
Бандиты грубо захохотали, а Гвинтис содрогнулся от спазм — его начало тошнить. Содрогнулся и Грэм — он понял, конечно, что помрачение коснулось Дуанти, как и всех в этом городе, но он никогда не думал, что Дуанти можно заморочить до такого скотства. И Грэм решил вмешаться.
— Дай сказать мне, Дуанти, — возможно, я смогу уладить это дело, — заговорил он.
— Как?
— Я хочу сам поговорить с протектором Гвинтисом. Протектор, — обратился он, — вы помните Ориссу и кем вы были?
По лицу мнимого шляпника прошла тень — и не более того. Он помотал головой:
— Лишь какие-то смутные образы.
— Вы поверите мне на слово, если я скажу, что эта Орумлана — очень важная вещь?
— Я это знаю, — слабо отвечал Гвинтис и добавил, — хотя не знаю, в чем причина.
— Протектор Гвинтис, — спросил Грэм, — а поверите ли вы, что лучше всего для сохранности этого камня будет отдать его Дуанти — вот ему?
Протектор посмотрел на него с удивлением и подозрением:
— Не знаю… Не уверен…
Грэм понял, что настала пора пустить в ход науку Вианора. Он не мог сейчас прогнать чары с Гвинтиса и Дуанти, не было времени. И он сделал иначе. Внутренне собравшись, он вызвал в уме образы Ориссы и их встречи с Гвинтисом там, на дороге в Шлем. Он показал ему себя и Дуанти, Вианора, Трора и гнома Стаггу и со всей убедительностью попросил его послушаться. Подручные Дуанти, конечно, не видели этого. Но Гвинтис услышал Грэма — и поверил.
— Хорошо, — сказал он, — я сделаю, как вы просите меня, при…
Он не договорил. Дуанти уже совал ему бумагу и перо.
— Скелет, Оглобля, развяжите ему руки. Белентон, кто у тебя дома главный? Жена? Пиши: Алоза! Выдай моему человеку…
Дуанти продиктовал записку — по ней жена протектора должна была разыскать тайник и отдать шкатулку посланцу Дуанти.
— Так… Распишись… Что ты прикладываешь? Этот перстень? Так… Оглобля! — распорядился Дуанти. — Пойдешь за шкатулкой. Глянь-ка мне в глаза… вот так. Ты принесешь её мне.
— Я… принесу… ее… тебе, — медленно повторил Оглобля.
— Ты отдашь её только мне и больше никому.
— Я… отдам… ее… только тебе…
— Ты убьешь всякого, кто покусится на Орумлану.
— Убью всякого…
— Правильно. Иди. А ты, — Дуанти ткнул пальцем в Скелета, — его прикроешь и за всем проследишь.
Скелет и Оглобля вышли, и Щербатый, не выдержав, горячо заговорил:
— Рыжий, им нельзя верить, я точно говорю. Они возьмут да слиняют вместе с…
Будто рыжая молния метнулась через всю комнату к двери. Один точный безжалостный выпад, другой, — и вот уже Щербатый корчился на полу, воя от боли. Грэм вновь содрогнулся. Стремительность и точность Дуанти была достойна похвалы Сиэля — и настолько же вразрез его науке было их применение. А Дуанти, вернувшись на свой трон, заявил ледяным голосом:
— Это последнее предупреждение, Щербатый. В следующий раз ты уже не поднимешься.
Щербатый, дрожа в коленях, поднялся с грязного пола, глядя на Дуанти с изумлением и страхом.
— Я все понял, хозяин, — забормотал он. — Все, все понял… Молчу…
— Идите оба, — приказал Дуанти, — но будьте пока под рукой.
Он покосился на протектора и, поднявшись, сам налил ему чашку воды из кувшина.
— Дуанти, — произнес Грэм, — Трор и Черник не затем учили нас, чтобы ты вот так использовал свою силу. Если бы тебя видела Энита, она бы никогда тебя не простила!
И вновь тень задумчивости упала на лицо Дуанти.
— Энита, — пробормотал он. — Энита… Нет, не помню. Не помню! Ну ладно, парень — рассказывай. Кто ты сам?
— Я — Грэм Сколт, из Анорины, твой друг.
— Может быть — принц Грэм? — уточнил Дуанти.
— Да, верно.
— Значит, вот как, — задумчиво произнес Дуанти. — Но я не помню.
— Дуанти, может быть, ты мне расскажешь? Я первый день в городе, и понял только, что он заморочен, — наверное, Уорфом.
Дуанти грубо выругался.
— А что, пес возьми, я ещё могу тебе рассказать, кроме того, что ты и так понял? Да мы все тут заморочены — и все это понимаем. Только что толку? Никто не знает, как помочь беде.
— Ну, а Уорф? Он кто?
— Протектор, — нехотя сообщил Дуанти. — Он всем правит. Говорят, он-то и наводит морок. По крайней мере, тех, кто что-нибудь вспомнит, его псы волокут к нему.
— А что потом?
— Публичная порка. Колодки. И новый морок.
Грэм представил жизнь города и пожал плечами.
— Не понимаю, на что может рассчитывать Уорф, если все так. Это все равно, что носить ситом воду.
— Откуда ты знаешь, — возразил Дуанти. — Может быть, ему как раз так нужно. Может быть, у него такая пища — чужой страх.
— Очень странно, Дуанти, — сказал с удивлением Грэм, — что при тебе, как я вижу, остаются твои знания мага, хотя ты все же поддался мороку Уорфа.
— Мага? — переспросил Дуанти и сплюнул. — Шляпник, что ты скажешь? — обратился он вдруг к Гвинтису. — Ты узнал — это правда принц Грэм?
Протектор Гвинтис отвечал не сразу.
— Я не знаю… не помню. Но я ему верю.
— Ну да, — согласился Дуанти, — Орумлану-то ты ему отдал. Слушай, парень, — спросил он вдруг, — а все-таки — откуда ты знаешь мое имя?
Грэм несколько оторопел.
— Но я же тебе объяснил — мы с тобой друзья, — там, в родном нашем мире. И я не понимаю — почему это так важно? То, откуда я знаю твое имя?
Дуанти снова сплюнул.
— А разве ты не знаешь этой байки?
— Какой байки?
— Про Дуанти и принца Грэма. Они, так болтают, должны расколдовать город и прогнать Уорфа.
— Вот оно что! — Грэму наконец стало кое-что понятно. — И выходит, поэтому ты скрывал свое имя?
— Конечно. Это все, что я смог о себе вспомнить, и уж это-то я собирался держать при себе. Я не прирезал-то тебя только потому, что ты имя мое назвал.
Грэм расхохотался.
— Ты что — совсем не боишься? — с удивлением спросил Дуанти. — Я ведь не шучу.
— Нет, не боюсь, — спокойно отвечал Грэм. — Там, в другом мире, за пару дверей отсюда, у входа в преисподнюю Уорфа я уже расколдовал тебя. Значит, и сейчас расколдую. Я только хочу спросить — зачем тебе нужна Орумлана?
На лицо Дуанти вновь легла печать внутреннего усилия — и Грэм уже приготовился помочь своему другу.
— Затем, — пробормотал Дуанти, — затем, что…
За дверью послышался какой-то шум и сдавленный крик. В один миг Дуанти вскочил со стула.
— Шухер! Нас выследили! Это уорфовские легаши!
Не тратя больше слов, он метнулся к люку в полу, откинул крышку и, сделав знак Грэму, нырнул в него. Грэм последовал за ним. Он спрыгнул на пол в полутьму какого-то подполья, выпрямился на ногах — и оказался лицом к лицу с кучей солдат, закованных в броню с головы до ног. Латники, один здоровенней другого, стояли стеной, выставив перед собой длинные пики. Позади, где несколько прислужников держали факелы, мерзко злорадствуя, ухмылялся Уорф.
— Ну, вот, оба тут, хе-хе, — заговорил он. — Идите же ко мне, братья разбойники, обнимите старика Уорфа.
— Приди и возьми меня, паскуда, — зверски оскалился Дуанти, держа перед собой меч.
Грэм достал свой и встал рядом.
— О, нет, — отказался Уорф от предложения Дуанти. — Какая слава могучему рыцарю в победе над старым слабым Уорфом! А ну, давай! — заорал он вдруг.
На голову двоих друзей обрушилась сверху из люка гора какой-то тяжелой и вязкой жижи, раствор какой-то липкой глины. В самый последний момент они успели отпрыгнуть и удержались на ногах. Но это им не помогло — через несколько мгновений вязкая грязь покрыла их по грудь. Они барахтались в этой глине, как мухи в сиропе, а солдаты Уорфа набросились на них и повязали по рукам и ногам.
— Я же говорил, что мы встретимся, щенок, — сказал Уорф, пихнув сапогом голову Грэма.
* * *
Мрак подземелья, колодки на руках и ногах и по щиколотку вонючей грязи на полу — так продолжилась встреча Дуанти и Грэма. Хорошо, их хоть не бросили в разные камеры — впрочем, Грэм был уверен, что смог бы дотянуться до мыслей своего друга. Дуанти думал о том же.
— По крайней мере, хоть рот не заткнули, — произнес он хрипло. — Хоть поболтаем. Расскажи-ка мне обо всем, пока нас не потащили куда-нибудь в застенок.
— Лучше я помогу тебе стряхнуть морок Уорфа, а потом и поговорим, — отвечал Грэм. — Давай попробуем — я буду описывать тебе всех — Вианора, Трора, Эниту, а ты старайся их представить.
Грэм начал с Вианора, перешел на Эниту и заговорил об отце и матери Дуанти. Он видел, как лицо Дуанти становится все светлее, а помрачение, паутина Уорфа, истончается и сходит на-нет.
— …Ее имя Лоэния, и Трор сообщил мне, что Вианору удалось узнать, где её спрятали. Я как раз собирался к твоей сестре, Тинции, когда…
— Все! — воскликнул Дуанти. — Все! Я вспомнил, Грэм.
И тут же он застонал.
— Орел и дракон! Когда Уорф захватил меня, я ведь был от неё в двух шагах! Грэм — я видел её — там, у стены, и так и не заглянул ей в лицо! Этот подонок Уорф!
И Дуанти рассказал Грэму обо всем, что с ним было со времени отъезда Грэма в Солонсию вместе с Трором.
— Так что, — вздохнул Дуанти, — я теперь наверняка не знаю, удалось ли спасти мою мать.
— Я нисколько не сомневаюсь, что все удалось, — ободрил Грэм. — Конечно же, амазонки довели все до конца! Ты же знаешь Данар.
— Я полагаюсь на Эниту, — согласился Дуанти, — и на Данар. Но… А ты совсем ничего не слышал об этом?
— Нет, — отвечал Грэм. — Я покинул Анорину раньше, чем дошли вести. Хотя, возможно, Трор что-то знал — он проговорился, что тебе нужна помощь. Но за твою мать он не беспокоился, так что…
В свою очередь, Грэм поведал обо всем, произошедшем с ним.
— Хватит на несколько пьес Синда, — восхищенно отозвался Дуанти. — Да… Только Тинна жаль.
— Жаль. И ещё — меня очень беспокоят железяки — та нелюдь в латах, что навалилась на нас в ущелье. Если Нейана с Сэпиром заведут армию таких солдат, то война с Сэпиром дорого встанет Анорине!
— Грэм и не подозревал в этот миг, насколько он близок к истине.
— Поскорее бы вернуться домой, — произнес он. — Дуанти, а что это за байка про нас с тобой? Ты не знаешь подробностей?
— А! Вроде бы кто-то раскопал камень с надписью. Там и было — что принц Грэм и лорд Дуанти снимут чары с города.
— И все?
Дуанти подумал.
— Было ещё что-то про Орумлану и про какую-то башню времен. И про дракона. Сам понимаешь — шпионы Уорфа быстро обо всем пронюхали, ну и — свидетелей уже нет.
— Про дракона… Уорф тоже говорил про моего дракона, — вспомнил Грэм. — Он хотел получить его. А ты, значит, поэтому и хотел отобрать у Гвинтиса Орумлану?
— Даже не знаю. Просто знал, что мне её надо, — признался Дуанти. — Я же был — вор, урка…
— По-моему, Уорф воспользовался тобой, чтобы добраться до камня. А кстати, что это такое — башня времен? Где это?
— Ну, тогда он и тобой воспользовался, — возразил Дуанти. — А башня времен… Может быть, это городская ратуша? Там часы на башне.
— Так, так, — посоображал Грэм. — Башня времен, Орумлана, мы с тобой, дракон… По-моему, почти все ясно. Нам надо к ратуше!
— Там на площади сейчас как раз проходит публичная порка, — сообщил Дуанти. — Время где-то семь вечера.
— Ну и что?
— Да ничего. Просто сначала надо выбраться из тюрьмы.
— Давай сперва освободимся от колодок, — предложил Грэм. — Они деревянные. Помнится, среди нас кто-то умеет говорить с огнем?
— Молодец, Грэм, я как-то не подумал. Просто все ещё в себя не приду. Сейчас, подожди.
Он пошептал что-то, собрался с силами — и вот, на деревянных досках, в которые были забраны его руки, заплясали огоньки. Пришлось малость потерпеть, пока дерево не прогорело, а затем Дуанти с силой рванул правую руку, высвободил её, хорошенько долбанул по деревяшке и освободил уже и вторую руку. Вскоре он уже разжимал зажимы на руках и ногах Грэма. Грэм с облегчением потянулся.
— Теперь осталось как-то пройти сквозь стены. Грэм, ты случайно не умеешь? — непонятно, шутил Дуанти или спрашивал всерьез.
— Можно попробовать другое — прорваться, когда сюда за нами придут, — предложил он свой вариант побега.
— Что ж, это лучше, чем ничего, — согласился Дуанти.
Но этого не понадобилось — получилось почти так, как загадал Дуанти. В углу их камеры загорелось сначала слабое, а после яркое белое свечение, как бы световой овал, и в нем появилась фигура женщины. Безмолвно она смотрела на Дуанти и Грэма, и Грэму показалось, что дохнуло чем-то знакомым, из мира лазурного солнца. Грязь и затхлость темницы отступили, и вдруг — будто расступились и стены: позади женщины вырисовалась площадка какой-то башни с большими окнами без стекол, и через них видно было чистое синее небо. Женщина шагнула на эту площадку и сделала Дуанти и Грэму знак следовать за ней. Она двигалась так, будто не касалась поверхности пола. Двое друзей не раздумывая поспешили за этой светящейся незнакомкой. Они трое уже стояли на каменном полу башни, и тут облик женщины несколько изменился, будто она обрела на миг плоть и кровь, став из видения человеком, как все. Женщина ласково улыбнулась Грэму, потом приблизилась к Дуанти и произнесла:
— Так вот каким стал мой Огонек!
Она поцеловала онемевшего Дуанти в лоб — и в один миг пропала.
— Грэм, это была моя мать! — потрясенно проговорил Дуанти. — Что это могло значить, как ты думаешь?
— То, что леди Лоэнья спасла нас, Дуанти, — отвечал Грэм, тоже пораженный произошедшим.
Он мягко добавил:
— По-моему, это означает простую вещь — справедливость. Когда ты пытался спасти её, Уорф подкараулил тебя в подземелье, где была заточена твоя мать. А теперь она явилась в его тюрьму, и спасла нас.
— Да… Да, — соглашался Дуанти.
Он бросил взгляд из окна и вдруг воскликнул:
— Грэм! Знаешь, где мы? В ратуше. Там, снаружи, как раз площадь, где проходит порка. Кстати, эта лестница — наверх, к часовому механизму.
— Думаешь, там какой-нибудь замок?
— А почему нет? Посмотрим!
Они поднялись на пролет выше и ступили внутрь механизма часов. Догадка Дуанти оказалась верна — на замок они просто наткнулись. Сердце часов было заключено в большую железную коробку с запертой дверцей. В ней было фигурное отверстие, скважина в форме какого-то многоугольника.
— Если судить по пророчеству, то ключ — Орумлана, — заметил Грэм.
— Видимо. Только она, конечно, уже в лапах Уорфа.
Но на этот раз Дуанти ошибся. Едва он подал голос, как в дальнем углу площадки послышалось какое-то шевеление, и через различные шестерни и рычаги к двоим друзьям продрался никто иной как… Оглобля! Он нес в руках шкатулку.
— Рыжий, — просипел Оглобля — рот его был сильно разбит и все передние зубы выбиты. — Я шделал вше, как ты шкажал… Вот шкатулка, хожяин… Это… Щербатый, штукашина, жаложил тебя… Я… порежал его…
Он протянул шкатулку с камнем Дуанти и тотчас повалился на пол. Когда Грэм нагнулся к нему, Оглобля уже был мертв.
— Умер, — сообщил Грэм. — Оно и понятно — на нем живого места нет!
— Как он вырвался? — с недоумением произнес Дуанти. — Уму непостижимо, у Уорфа такие головорезы!
— Я, пожалуй, знаю, — отвечал Грэм. — Помнишь, что ты ему внушал, когда посылал за Орумланой? Так вот — ты не просто внушил — ты заговорил его.
— Я?
— Ну да, а что такого! Понимаешь, что произошло? Псы Уорфа, конечно, пытались схватить Оглоблю — они просто не смогли этого сделать. Твое заклятие оказалось сильнее — сильнее чар Уорфа, Дуанти!
— Ну да, — возразил Дуанти с недоверием.
— Ничего не ну да! Вспомни, как ты снял заклятие с Уорфа той ночью в Кардосе — он ведь сам не мог. Понимаешь, Дуанти? Ты сильнее его — ты попался только потому, что боялся понять это!
Дуанти молча открыл шкатулку, и она сыграла мелодию. Задумчиво глядя на синий камень, он сказал:
— Ты прав, Грэм, совершенно прав. Пожалуй, вот эту мелодию я возьму себе как свой щит.
— Ну, а что же? Она ничем не хуже щебета моей птички, — одобрил Грэм.
— Вот теперь я окончательно расколдован, — решительно заявил Дуанти.
Он приблизился к замку, достал Орумлану и, совместив грани, вложил в отверстие замка. Что будет дальше, они не знали. Произошло же вот что: часы начали выбивать ту же мелодию, что минутой раньше сыграла шкатулка. Вслед за тем башня задрожала и быстро начала опускаться. Поравнявшись с землей, площадка, где были часы, остановилась, и стала видна площадь, где Уорф собрал орисситов для лицезрения показательной экзекуции. Еще миг — и стены башни исчезли, будто их не было вовсе. Не стало и остального — домов, улиц, гавани — люди Ориссы толпились на ровной голой земле без единого деревца, без моря — пустошь во все стороны, вот каким оказался мир Уорфа, когда сгинул его морок. Но кое-что и добавилось в этом мире: за спиной Дуанти и Грэма был вход в пещеру, а в сотне-другой шагов зиял ещё один такой же. Пещеры вели вглубь горы, очертания которой показались Грэму знакомы — она походила на гору Череп — ту, что он осматривал на острове Дракона.
— Взять их! — приказал Уорф своим молодчикам, указав на Грэма и Дуанти.
Они находились в каких-то сорока шагах от колдуна, и их разделял только часовой механизм, он так и остался на поверхности. Выламывать оттуда какой-нибудь прут времени не было, и двое друзей начали медленно отступать. Так же не спеша к ним приближались солдаты. Оружия у Грэма и Дуанти не было, и псы Уорфа не сомневались в победе. Дуанти и Грэм отступили уже до самого входа — и вдруг оттуда повеяло сильным жаром и послышался шум, будто что-то огромное волокли навстречу. Грэм не ошибся — эта пещера и впрямь оказалась пещерой дракона. Огромный, дышащий огнем, он уже был виден в глубине, где светились его изумрудные глаза.
— Да уж, спрятались, — протянул Дуанти. — Это не твой ли друг, Грэм?
— Мой, — хрипло отвечал юноша.
— Ну, так проси его, чтоб помог!
«Да уж», — подумал Грэм. А впрочем… почему нет, в самом деле? Вот только — как просить? В его мозгу, как молния, мелькнуло воспоминание — слова Вианора — там, у пещеры дракона в Анорине. «Твоя удача — ничто, пока у тебя нет к ней ключа. Тебе нужно научиться звать своего дракона, вот тогда ты по-настоящему можешь полагаться на его помощь». Но имя — как зовут дракона? И вновь сверкнуло в мозгу Грэма — немного позже, на корабле Хорса, Вианор рассказывал, почему их страна и мир стали называться Анориной: «Анорина назывался прекраснейший из городов их погибшей страны. Когда город ушел под воду, его имя, как птица, как серебристый дракон, поднялось над морем и улетело, — улетело в совсем иные края, чтобы приземлиться и раскинуть крылья над целой страной, над всем материком…» Ну, конечно же! — как он сразу-то не догадался? — вот дурачина! И Грэм с облегчением и с той радостью, с какой пробуждаешься от дурного сна, трижды прокричал:
— Анорина! Анорина! Иди ко мне, Анорина!
Прекрасный, четырехкрылый, огромный и грозный серебристый дракон уже выходил из пещеры, гневно вперив свои изумрудные глаза во врага. Врассыпную кинулись подручные Уорфа, и попятились прочь орисситы, не зная, чего ожидать им, а сам их тиран уже стоял на коленях, изогнувшись точь-в-точь, как стервятник, и смотрел на Грэма и Дуанти в ужасе и растерянности.
— Ты был прав, Уорф, — произнес Грэм. — Мы действительно встретились.
Уорф распластался на земле и, закрыв голову руками, бормотал что-то о пощаде и прощении. Грэм не слушал его.
— Протектор Гвинтис! — позвал он.
Мнимый шляпник Белентон вышел из толпы орисситов.
— Значит, это вы — принц Грэм? — спросил он, поклонившись — на Дуанти он не глядел.
— Верно. Два слова, милорд. Прежде всего, примите назад Орумлану. Дуанти, где она?
Дуанти, вынув камень из замочной скважины, вложил его в шкатулку и с поклоном протянул Гвинтису. Тот принял дар, по-прежнему упорно смотря в сторону.
— А теперь — видите, вон второй вход в пещеру. Это путь назад, в наш мир, в Анорину. Вы вернетесь прямо в Ориссу.
— Как мы можем отблагодарить вас, принц Грэм? — вновь поклонившись, спросил протектор.
— Прежде всего, это заслуга Вианора, — отвечал Грэм. — Большую часть работы выполнил он — там, в нашем мире. Но у меня есть несколько просьб.
— Все, что угодно его высочеству.
— Первая просьба — когда вы снова увидите меня и Дуанти — там, в Анорине, — то, пожалуйста, не рассказывайте нам ничего из того, что произошло здесь. Так надо — понимаете?
— Хорошо, я понял, — кивнул протектор.
— А вторая просьба — перестаньте сердиться на Дуанти.
— Перестать сердиться! — прорвало Гвинтиса. — Когда он тряс проклятой крысой у самого моего лица! Он грозил, что она… что мне…
— Примите самые искренние мои извинения, протектор Гвинтис, — вмешался в разговор Дуанти, покрасневший, как рак. — Я…
Он махнул рукой.
— Протектор Гвинтис! — твердо проговорил Грэм. — Но ведь Дуанти был заморочен так же, как и все вы. Надо же понимать это. Если бы не он, я сейчас не объяснял бы вам тонкости этикета.
— Хорошо, я постараюсь… не сердиться, — отвечал Гвинтис все тем же обиженным голосом.
— И еще. Насчет Орумланы — это не простой камень. Вы…
— Не надо, я все понял, — не дал ему договорить протектор. — Волшебный камень, конечно, должен быть в руках мага. В чистых руках. Я отдам его Вианору. И с прибавлением.
— Вы мудрый и мужественный человек, протектор Гвинтис, — поклонился Грэм.
Они стояли рядом со своим драконом, наблюдая, как тянется в пещеру многотысячная очередь. На земле не переставал пресмыкаться Уорф. Дождавшись, когда ушел последний ориссит, Грэм позвал:
— Уорф! Ты слышишь меня?
— Да, да! — живо откликнулся тот, не вставая с земли. — Уорф слышит и повинуется! Уорф…
— Помолчи, — оборвал его Грэм. — Мы с Дуанти давали тебе слово — отплатить услугой за услугу. Дуанти это сделал. Теперь мой черед. Я отпущу тебя сейчас — и мы будем в расчете.
— О, конечно, конечно, великий маг Грэм! В расчете!..
— Не надо, Грэм, — тихо попросил Дуанти. — Не отпускай.
Но Грэм не послушал.
— Все, Уорф, ты можешь идти. Помни — новая встреча — не для тебя.
— О да, Уорф понял, понял! Целую ножки благороднейшему из рыцарей и магов!
Колдун, извиваясь, подполз ближе, как бы намереваясь действительно облобызать башмак Грэму. И вдруг он вскочил и кинул в глаза Грэму какой-то мерзкий вонючий порошок. Оба друга промедлили — Грэм не успел увернуться, а Дуанти схватить подлеца. Уорф уже сгинул, только серое перо кувыркалось в воздухе, опускаясь на землю.
— Дуанти! — простонал Грэм. — Все горит! У! Я ничего не вижу!..
