Ровно в полдень в навигационную рубку влился Курт Риггельд. Смена.

— Ну, я пошел, — с сожалением сказал Зислис и велел своему скафандру отключаться от системы.

Мир сразу поблек и сжался до жалких размеров, исчезло эйфорическое осознание собственной мощи; Зислис перестал чувствовать корабль и коллег на смене — в самых разных частях корабля. Чмокнув, разделил створки мягкий шлем, разошелся шов на груди, и по коже напоследок прогулялся прохладный вихрь.

Зислис до сих пор не понимал, почему из склизкого и влажного чрева скафандра человек выходит сухим и чистым. Но помнил, что стоит подключиться к кораблю, как понимание тут же возникает словно по мановению волшебной палочки.

Все. Он снова просто Михаил Зислис, человек без дома и родины, а вовсе никакой не старший навигатор гигантского и могучего корабля. Навигатором он становится только когда через чудо-скафандр сливается с кораблем. Без этого — он не более чем таракан, забравшийся во внутренности компьютера.

«Жаль все-таки, что Рома ограничил вахты… — подумал Зислис, одеваясь. — Скучно без них…»

Экипаж «Волги» (а как еще люди могли назвать корабль, которому теперь суждено стать их домом?) рвался на вахты. Независимо от уровня доступа — Рома когда-то сравнил это с наркотиком.

Зислис нахмурился. А вдруг — правда? Он как-то вскользь обсуждал этот вопрос с Суваевым и Фломастером, но всякий раз заступая на вахту забывал дотянуться до медотсека или биолабораторий чтоб провентилировать этот вопрос в подробностях. Конечно, по отключению от корабля Зислис позабыл бы подробности и перестал бы их понимать, но главное — результат — неизбежно остался бы в памяти. И можно было бы судить — опасно это как настоящий наркотик, или неопасно.

— Приятной вахты, Курт! — пожелал Зислис и в который раз посетовал, что не может услышать ответа. Впрочем, Риггельд не поленился активировать внешнюю акустику.

— Спасибо, Михаэль.

Больше Риггельд ничего не сказал.

Зислис вышел из рубки и шагнул на транспортную платформу. Кто-то из транспортников, находящихся на вахте, тотчас оживил платформу и погнал ее вглубь корабля, к офицерскому сектору. Зислису даже не понадобилось ничего говорить — все знали, где живет старший навигатор.

Он снова пропустил момент прыжка. Рубку и офицерский сектор по прямой разделяли четырнадцать километров, но платформы никогда не преодолевали их полностью. Максимум — первый километр. А потом платформа вместе с пассажирами вдруг оказывалась у финиша, метров за триста, и ни разу еще Зислису не удалось отследить прыжок.

Но время экономилось.

Впрочем — что его экономить? Очередную вахту такие прыжки все равно не приблизят…

Соскочив с платформы Зислис свернул к офицерскому бару — пообедать. Еще с порога он заметил Суваева и Фломастера, сидящих в самом дальнем углу — последнее время они много общались. Оба цедили пиво и тихо что-то обсуждали.

— Привет, заговорщики! — весело поздоровался Зислис. Легкое чувство подавленности от расставания с кораблем успело притупиться и рассеяться на задворках сознания.

Суваев коротко кивнул, насупив брови; Фломастер проворчал, словно бы нехотя:

— Здравия желаю…

Зислис вдруг понял, что они перед этим говорили о чем-то важном, и он им своим безмятежно-веселым тоном сбил весь настрой. Словно бы обесценил сказанные слова.

— Вы я вижу не просто так языки чешете, — уже сдержаннее добавил Зислис. — Если мешаю, могу сесть в сторонке…

— Нет уж, — буркнул Суваев. — Садись, раз пришел. Сейчас остальные подтянутся…

— Кто — остальные? — Зислис поднял брови. Без всякой задней мысли брошенное слово «заговорщики» неожиданно как нельзя точнее подошло к ситуации.

— Увидишь.

Суваев умел быть кратким.

Пожав плечами, Зислис уселся рядом с Фломастером и наугад набрал код на сервисном пульте. Не прошло и двух минут, как прилетел уставленный тарелками поднос. Кто-то на вахте камбуз-модуля старался сейчас для всех. Для всех, кто не на вахте. В любом из десятков разбросанных по всей «Волге» баров можно было вот так же придти, сесть за столик, набрать код и всласть пообедать. Или надуться пива.

Зислис сначала думал, что шальная волжская братия (из завсегдатаев «Меркурия») навеки обоснуется в подобных местах и на вахту их под стволом бласта не загонишь. Дудки! Таинство единения с кораблем манило всех — от Ромки Савельева с его капитанским допуском до новосаратовского дурачка Фарита с нулем на ладони. Какую работу выполнял Фарит на вахте — Зислис до сих пор не понимал, но корабль эту безгрешную душу не отвергал, принимал наравне со всеми. Что-то в этом было глубинное, затрагивающее самые начала человеческого сознания. Даже бывшие бандиты на вахте не просто растворялись в безграничном естестве инопланетного крейсера. Они работали. Вдыхали жизнь в бортовые системы, во все, сколько их есть.

Если бы Зислис никогда не влезал в биоскафандр, он бы нипочем не поверил. Но он на себе знал: ворочать послушной мощью на вахте — неизмеримо более захватывающая штука, чем просто висеть, оцепенев, в виртуальном мире корабельной сети. Чувство долга или любые другие моральные принципы здесь ни при чем — сроду не имелось у волжских бандитов никаких моральных принципов. Просто вахта на «Волге» — сродни сексу или спиртному. Притягательно и не надоедает, если не злоупотреблять.

А злоупотреблять не позволял капитан, хотя не всем это на корабле нравилось.

Вскоре пришли Юлька отчаянная и Яна Шепеленко. Зислис, признаться, не ожидал их увидеть. Девушки молча уселись за стол, кивнув Зислису.

И вдруг Зислис начал догадываться. Суваев — старший офицер-аналитик. Фломастер — старший канонир. Юлька — старший пилот. Яна — старший информатик. А сам Зислис — старший навигатор.

Не хватало только капитана. Высшая каста. Пятерка старших офицеров высшего ранга.

Вообще-то на «Волге» было еще двое из старших — Прокудин и Мустяца, транспортник и сервис-инженер. Но эти двое рангом все же пониже. По важности выполняемых задач.

— Ну, — сквозь зубы сказал Суваев, — слушайте.

«Точно, заговор», — подумал Зислис, приготовившись внимать. Он даже об обеде временно позабыл.

— Помните, я говорил, что Рома что-то от нас скрывает?

Действительно, Суваев пару раз намекал, что уважаемый капитан не все выкладывает своим офицерам. Не то, чтобы Ромке не доверяли… Просто чувствовалось — на него что-то давит, а делиться он почему-то не хочет.

— В общем, дела такие: я решил пошарить в информатеке насчет влияния биоскафандров на человеческий организм. Первое — я выяснил, что раздела «влияние на человеческий организм» просто не существует. В принципе. Существует только раздел «влияние на живые организмы», причем не уточняется — белковые ли. Раздел закрыт, для доступа требуется индекс не ниже капитанского.

«Вот оно что, — понял Зислис. — Это Паша взялся бунт экипажа с невысоким доступом предотвращать… Ню-ню.»

После первого и единственного пока боя капитан Савельев своею капитанской волей резко ограничил число вахт. Без объяснений. В рубках и дежурках, рассчитанных на десяток-другой операторов, теперь дежурил только один. Лишь для того, чтобы поддерживать корабль в боевом, рабочем и жилом состоянии. Понятно, что лихой волжский люд только посмеялся с такого приказа. Никто из директората или молодчиков вроде Плотного и не подумал подчиниться. Биоскафандры притягивали людей не хуже, чем валериана — котов. Но вдруг выяснилось, что корабль верен капитану. И не подключает больше одного скафандра к системе. На Ромку попытались шумно наехать, но корабельные роботы живо утихомирили особо ретивых. Попробовали наехать на управление роботами — но Фломастер открыто заявил, что он и его канониры (в основном, народ из патруля, уважавший Фломастера еще со времен до нашествия инопланетян) держат сторону капитана, а кода попытались наехать и на канониров тоже, пошла срабатывать превентивная блокировка и прочая шустрая машинерия корабля. В общем, бунтарей мигом водворили в закрытый сектор, дали прочухана хорошей дозой слезогонки и оставили поразмыслить.

Уже на следующий день бунтари дали слово больше не поднимать шуму, живо установили очередность вахт и все вроде бы успокоилось. Краем уха Зислис слышал, что очередность вахт была составлена некорректно, дабы те, кто посильнее, получали доступ к биоскафандрам почаще, но корабль мгновенно выправил этот перекос. Как и раньше — ничуть не церемонясь. А поскольку практически все бандиты почему-то были отобраны кораблем в один и тот же транспортный сектор, то и разбираться им чаще приходилось промеж собой, а значит вчерашние старатели и работяги избежали назойливого внимания с их стороны.

Свободные от вахты отирались в кабачках, пили пиво, затевали драки и мелкие разборки — но опять же в основном между собой. До крупных не доходило. Корабль не позволял.

В общем, экипаж развалился на три достаточно четко очерченных группы и на нейтральное большинство.

В первую группу входили старшие офицеры и вообще почти все с высоким доступом — бывшие звездолетчики, работники космодрома и станции наблюдения, патрульные, кое-кто с Манифеста.

Во вторую — директорат практически в полном составе, служащие фактории и космодромные шишки. Ну, и их холуи-подручные, неизменно прилизанные и в безукоризненных костюмах. Тут дисперсия индексов была достаточно велика — среди дармоедов всегда много умных людей.

Третью группу составляли вчерашние бандиты; как ни странно у них разброса индексов почти не наблюдалось, у всех что-то около десяти-двенадцати. За редким исключением. Зислис весьма радовался тому факту, что чужие, когда перевозили людей на крейсер Ушедших, у всех отобрали оружие. Бласты остались только у четверых: у Ромы Савельева, у Чистякова, у Юльки и у Смагина. Словом, у капитана и у тех, кто прибыл вместе с ним, минуя «гостеприимство» инопланетян. А соорудить оружие на месте корабль не позволял.

Впрочем, стрельбу, скорее всего, пресекли бы расторопные роботы-невидимки.

Группа экс-звездолетчиков была целиком поглощена кораблем. Новые возможности, новый мир по сути. На отношения волжан вне группы эта публика обращала мало внимания. Даже обосновалась она в отдельном от общежилых секторе — чуть ближе к головным рубкам.

Директорат живо восстановил былое влияние среди нейтралов, как-то исподволь и очень незаметно устроил себе привилегированные условия жизни, установил жесткий контроль над сетью ресторанчиков и заведений увеселительного толка, которых мигом развелось по жилым секторам без счета, и вообще прибрал к рукам весь процесс синтеза пищи и предметов обихода. Звездолет «Волга» неимоверно быстро превратился в копию погибшей планеты Волга, с той лишь разницей, что здесь никому не приходилось добывать руду. И на вахты здесь ходили почти все — от Фарита до шишек из бывшего директората, вплоть до Гордяева и Черкаленко. Генерального и вице-директора. Вчерашний старатель вне вахт вынужден был работать на тот же директорат — несмотря на практически безграничные возможности корабля в моду вошли ресторанчики с традиционной «живой» технологией приготовления блюд, всяческие полузакрытые клубы со стриптизом и полным набором классических безобразий для скучающих. В жилых секторах даже деньги начали ходить.

Бандиты из третьей группы как и прежде кое в чем сотрудничали с директоратом, кое в чем соперничали с ним, были большею частью независимы и никогда не выносили на люди свои внутренние разборки.

Нейтралы жили практически так же, как и на Волге-планете, только тут им не грозила смерть от голода. На вахты они ходили редко, и чаще были предоставлены сами себе. Развлечения в стиле директората были им не по карману, заработать деньги было негде, а занимать мозги чем-нибудь полезным они просто не привыкли.

Разношерстный экипаж достался капитану Савельеву и его офицерам…

Зислис убрал грязную посуду на услужливый летающий поднос и повернулся к Суваеву.

— Ты действительно считаешь, что вахты могут нам навредить? — спросил он с сомнением. — Паш, ты по-моему тоже недоговариваешь. Как капитан.

Суваев поморщился.

— А ты полагаешь, такие психические встряски проходят бесследно? Черт побери, корабль же нас меняет! Я ежеминутно ловлю себя на том, что отдаю кораблю мысленные приказы — открыть дверь, подать платформу, включить свет, в конце концов!

— Ну и что? — не понял Зислис. — Это иногда срабатывает.

— Да народ на вахте просто тебе помогает, — фыркнул Суваев. — Гений психокинеза, е-мое…

— О странных вещах вы рассуждаете, господа офицеры, — сказала Яна Шепеленко, внимательно разглядывая собственную руку. — Слепотой вы, господа офицеры, страдаете. В маниакальной форме.

Суваев чуть не поперхнулся пивом. Умела Янка вот так вот — просто и невозмутимо — сбить с толку. Да настолько основательно, что начинали оживать и шевелиться собственные неоформившиеся подозрения.

— Ты собственно… о чем?

Янка оторвалась от созерцания маникюра.

— Не о том вы забеспокоились. Вахты, организмы… Сейчас другого бояться следует.

— А конкретнее?

— Конкретнее? — улыбнулась Янка. — Ну, например, что директорату или молодчикам Шадрина может взбрести в голову сменить капитана, раз Рома их не устраивает.

Суваев расслабился.

— Чушь. Вспомни, как капитаном пытался заделаться я. Пока Ромка жив, корабль никому другому не подчинится.

— Вот именно, — подтвердила Яна. — Пока жив.

Повисла многозначительная тишина.

— Вот так вот, значит… — дошло наконец до Суваева. — Но ведь бандиты наши уже пробовали бунтовать…

Яна покачала головой:

— Во-первых, тогда они еще не ставили целью убить Ромку. Во-вторых, они не знали возможностей корабля, даже самых простых и очевидных, и еще не умели пользоваться ими.

— Что значит — еще не ставили целью убить? А теперь что — поставили?

— Да, — сказала Янка и огляделась. — Дайте мне пива кто-нибудь. Пожалуйста.

Ей передали золотистую банку и высокий хрустальный стакан.

— Йа-ана-а, — изумленно протянула Юлька отчаянная. — Ты соображаешь, что несешь? Откуда ты можешь это знать?

— Я информатик. Старший информатик. Или ты забыла, а отчаянная?

— Не забыла, — сердито ответила Юлька. — Но ты сейчас не на вахте. Там ты еще могла что-нибудь подслушать. Но что ты из этого вспомнишь сейчас?

— Я веду записи, — призналась Янка. — А потом, когда отключаюсь от корабля — изучаю их. Уже давно, если тебе интересно.

— Записи? — удивился Зислис. — А каким образом? Что, это возможно?

— Конечно. Ты можешь реализовать любое не противоречащее линии корабль-капитан технологическое решение и вовсю пользоваться им.

— Но ведь это… По сути, это возможность надстраивать корабль! — Зислис выглядел ошеломленным. Да, в общем, он и был ошеломленным — ему никогда не приходила в голову подобная мысль. Пользоваться системами корабля — так ими все на вахте пользовались. Но создавать новые системы, специально под свои нужды… Это было смело и неожиданно, и потому казалось невозможным. Хотя — синтез различных мелких предметов, синтез пищи в конце-концов… Чем это принципиально отличается от постройки новой работающей системы-надстройки? Да ничем. Разве что надстройка посложнее.

— Миша, корабль еще долго будет нас удивлять, — Яна впервые с начала разговора улыбнулась.

— Ладно, — проворчал Фломастер, как и все военные — сугубый прагматик. — Это все лирика. Ты подробности давай.

— В общем, я подслушала закрытое совещание директората. Доступ к прослушиванию заблокировали вахтенные — весьма умело, надо сказать, заблокировали, но я все-таки старший информатик. Директорат пришел к той же мысли — корабль будет считать капитаном Ромку до тех пор, пока Ромка жив. Если Ромку устранить, вполне возможно, что корабль выберет нового капитана.

— А что от этого выиграет директорат? Где гарантия, что капитаном корабль изберет кого-то из них, а не из старших офицеров? — Фломастер еле заметно пожал плечами. — Неубедительно.

— Витя, — примирительно сказала Янка, — я только раскрываю тебе тайные планы директората, а не толкую их мысли по поводу этих планов. Директорат в курсе, как стал капитаном Ромка. Они считают, что надобно только в нужное время оказаться в нужном месте и нажать на кнопку. И все. Дальнейшее предопределено.

— Погоди, — Зислис собрался с мыслями. — А зачем директорату капитанство? Они что, плохо живут?

— Стремление к власти иррационально, — вздохнула Янка. — Пока есть кто-то ступенькой выше, они будут упрямо лезть на самый верх. Даже если там холодно, небезопасно и есть риск свалиться. Пока большинству не по нраву ограничение вахт. Я и сама не отказалась бы подключаться почаще… Просто я верю Ромке, а они — нет.

— Интересно, — вполголоса заметила Юлька. — А нас сейчас директорат не подслушивает?

— Нет, — уверенно заявила Яна. — И лучше не спрашивайте, откуда у меня такая уверенность.

— Да, да, конечно, ты же старший информатик, — съехидничал Зислис.

Янка сердито стрельнула на него взглядом. Но смолчала.

«Но если она так говорит, — скрепя сердце признал Зислис, — значит она действительно приняла меры. Несгибаемая девочка.»

— Я пыталась понять, случаен ли выбор капитана. Честно говоря, не поняла, — продолжала Яна. — Но попутно я выяснила другое. Капитану автоматически присваивается высший индекс. А остальным — исходя из похожести на капитана. Мы стали старшими офицерами только потому, что у нас схожее с Ромкиным мышление и система ценностей. Если капитан сменится — нас тут же вышвырнут.

У Фломастера смешно вытянулось лицо; Зислис поморщился; Юлька быстро переводила взгляд с Яны на Суваева, словно не могла понять шутит Яна или не шутит. Суваев пытался сохранить бесстрастность. Достаточно успешно.

Яна Шепеленко давным-давно приучила всех, что никогда ничего не говорит просто так, бесцельно. И никогда не говорит того, в чем сама не уверена. Не бросает слов на ветер.

— Я хотела поговорить об этом в присутствии всех — Юрки, Курта, Хаецких, этих твоих, — Яна кивнула на Фломастера, — сержантов. Но решила — сначала здесь. И еще я бы очень хотела побеседовать с капитаном. Очень бы хотела.

— Так-так, — Фломастер упрямо выпятил челюсть. — Продолжай, Яна. Они выработали какой-нибудь план?

— Нет. Пока нет. Но выработают, не беспокойся.

— Мы узнаем об этом?

— Постараемся.

— Постараемся, — фыркнул Фломастер. — Маловато этого, милая.

— А что они могут нам сделать? — спросила Юлька недоуменно. — Нам и Роме? Пробовали они бунтовать — роботы их живо усмирили.

— Теоретически возможна ситуация, когда на вахтах останутся только люди директората. Вдруг они сумеют обезвредить защиту?

— Корабль не подчинится, — заверил Фломастер. — Он так устроен.

— Витя, — Яна взглянула прямо в глаза канониру. — Я уже говорила, что корабельные системы можно менять. В соответствии со своими интересами. Я не могу гарантировать, что умники из директората не изобретут какой-нибудь неожиданный фокус. И вообще, когда что-нибудь нежелательное кажется невозможным — обыкновенно оно достаточно быстро происходит.

— Да кто у них на это способен-то? У них же доступ максимум пятнадцать у всех! — не сдавался Фломастер.

— Ну и что — доступ? Самохвалов вполне способен на какую-нибудь пакость. Или этот… как его… Осадчий. И вообще Яна права, — проворчал Суваев. — Лучше присматривать за директоратом. Не похожи они на дураков — видал, что в жилых секторах устроили? Я в какой-то бар вчера зайти пытался — так у меня деньги требовать начали! Пока бармен не узнал, не пускали…

Фломастер только головой покачал.

— Ну, ладно, — примирительно сказал Зислис. — А Рома об этом знает?

— Понятия не имею, — ответила Яна. — Именно поэтому я и хотела с ним поговорить.

— Кстати, — оживилась Юлька отчаянная. — А кто-нибудь знает зачем мы здесь торчим? Я ожидала, что Ромка начнет выбирать планету вроде Волги…

— А ты бы согласилась добровольно сойти с корабля? — чуть наклонив голову поинтересовалась Яна. Взгляд у нее сделался снисходительный. Так взрослые на детей смотрят.

Юлька пожала плечами:

— Ну… Не сейчас, наверное.

— Вот именно. Никто с корабля не сойдет. Все хотят на вахты. А Рома чего-то ждет.

— Чужих он ждет, — пояснил Фломастер. — Дома мы дали им по загривку, но значит ли это, что чужие успокоились? Да они сил соберут и снова за нами погонятся.

— И что? — Зислис лениво шевельнул бровями и откинулся в кресле, вопросительно глядя на канонира.

— Что-что, — буркнул Фломастер недовольно. — У капитана спрашивай.

— Мне кажется, — вмешался Суваев, — что Ромка выяснил о корабле что-то очень важное. И теперь просто растерялся. Он не знает, что с новым знанием делать.

— Да что он мог выяснить? Что такого, до чего не смогли бы докопаться мы?

Суваев поднял на Зислиса цепкий взгляд.

— Например, то, на что хватает только капитанского доступа.

Зислис задумался. Слишком все это было сложно.

Он давно утерял первую эйфорию после погружения в сознание корабля и объединенное сознание экипажа. Он понял, что даже в слиянии с кораблем возможности оператора не безграничны, хотя и весьма велики. И еще он стал догадываться, что корабль их чему-то учит. Но чему?

Зислис много бы отдал, чтоб узнать это. Почти все.

Кроме одного: возможности ходить на вахты. Это он бы не отдал ни за какие блага мира.