День восьмой.

В этот день я решил проснуться до восхода солнца. Закаты мы уже видели, а вот восход солнца ещё нет. Выставленный будильник в часах пропиликал свою мелодию, и я проснулся. Было четыре часа утра. Быстро оделся. Взял фотоаппарат и камеру и бегом на верхнюю палубу. Свежо, но приятно увидеть восход солнца. Если при закате горы, освещаемые солнцем, приобретают оттенок красно-коричневого цвета, вызывая тревожные ощущения, то утром они приобретают нежный алый цвет, подчеркивая рождение нового дня.

Всего несколько минут снег на вершинах гор имеет этот цвет. Постепенно он исчезает, и ему на смену приходит яркий белый цвет, напоминая о суровости этого края. Судно медленно движется в какой-то протоке, с обоих бортов видны горы. Вода спокойная, волн нет, ветра нет. В общем, все идет так, как я и обещал в начале путешествия Вике. Пора идти её будить. С утра предстоит новая вылазка на берег. И вот мы снова на земле и направляемся к местным жителям. Их так много, что они в виде тёмных точек расположились до самого горизонта. Очень забавные сцены кормления малышей, интересно смотреть на пингвинов, когда они всей семьёй купаются в воде. Погрузившись в воду, они начинают вращать свое тело с большой скоростью. Однажды мы видели, как стая пингвинов сопровождала наше судно. Они не только не отставали от нас, но иногда передвигались значительно быстрей.

Семьи у пингвинов, как нам рассказывали, образуются на всю пингвинью жизнь. И поэтому забота о новом и подрастающем поколении лежит на обоих родителях. Когда мамаша высиживает яйца, папаша должен их кормить. Ходить к морю, ловить рыбу и приносить в семью. А если у мамаши ещё и подрастающее поколение, то она должна и их охранять. Если папаша долго задерживается, мамочка поднимает вверх свою голову и пронзительно кричит. Когда мы были поблизости от колоний этих существ, то каждый второй пингвин задирал голову и кричал. В целом, получался пингвиний хор, довольно громкий и не очень приятный. Не говоря уже о запахе в местах их большого скопления.

Следующим объектом нашего посещения стала арктическая станция Аргентины. Судно стало на якорь совсем близко от берега, видимо, в этот раз глубина позволяла это сделать. Теперь нам не придется долго добираться до берега, останемся сухими, и можно будет задействовать съёмочную технику ещё до высадки на берег, что мы с Виталием и сделали. «Зодиак» на небольшой скорости приближался с полярной станции. Мы с интересом разглядывали небольшие строения, расположенные у самой воды. Несколько одноэтажных домиков, довольно высокое металлическое сооружение, вероятно, антенна. Поодаль ещё одна металлическая башня, но размерами поменьше. И повсюду у прибрежной полосы пингвины. Эти животные уже не вызывали у нас интереса. Еще издали мы увидели огромную скалу, возвышающуюся метров на сто, а может, на сто пятьдесят. Возникла мысль, а не подняться бы нам на эту «горку»? Оттуда обязательно должен открыться изумительный вид на бухту, которая угадывалась слева по ходу движения лодки. Высадившись на берег, увидели маленькую часовенку. Да её и часовенкой-то не назовёшь. Видимо, сделали это неравнодушные люди, у которых дух и материя – единое целое.

Подойдя ближе к помещениям станции, слегка посочувствовали тем, кто зимует в этих крохотных домиках. Возможно, размеры их определены меньшими затратами для поддержания тепла, в особенности, когда температура окружающей среды падает до минус семидесяти градусов. За этими крошечными строениями расположился хозяйственный бокс, где хранились необходимые материалы для зимовки. Этот бокс был под открытым небом.

«Если выпадет снег, – подумал я, – несладко будет откапывать бочки с горючим».

На этой станции нас не стали приглашать внутрь помещений. И правильно сделали, мы бы им выхолодили их станции. Да и, видимо, больше пяти человек в эти помещения не поместятся.

Пока мы осматривали Аргентинскую базу, кто-то по пути к вершине горы понаставил красных флажков, которые были установлены до середины горы.

– Вика, – обратился я к ней, – ты посмотри наверх, для чего расставлены эти красные флажки? Уж не хотят ли нам предложить штурмовать эту горку?

– Пожалуй, ты прав, а почему бы и не взобраться на неё? Я думаю, оттуда будет прекрасный вид на полярную станцию и на бухту. А что, ты против этого восхождения?

– Может, кто и против, а я за, – проговорил я, а сам подумал не о подъёме, а о спуске. Спускаться с этой горки будет нелегко. Тем более что слева, вдоль установленных флажков, обрыв. Представители турфирмы начали инструктаж о поведении при восхождении и при спуске. Мы мало что поняли, но решили придерживаться правила – делай как они. Уговаривать себя не стали и пошли за группой желающих осуществить восхождение.

Поднявшись на самую вершину, мы были вознаграждены за наше решение преодолеть эту заснеженную гору. Вид с вершины горы открывался просто изумительный. Внизу, чуть правее полярной станции, в бухточке, стояла одинокая маленькая яхта. И хотелось узнать, как это она сюда добралась. Слева открывался вид на заснеженную равнину, если её можно так назвать. Насколько хватало глаз, простиралось белое снежное покрывало, исчезая в серой дымке. Справа возвышалась огромная скала, наполовину покрытая снегом. Из-за её крутизны снег не мог держаться и скатывался к основанию. Солнышко в этот раз нас не порадовало.

На наше счастье, погода, хоть и не солнечная, была безветренная, поэтому мы около часа (или нам так показалось) провели на вершине этой горы, любуясь панорамой у её подножия. Спускаться действительно было сложнее, всё время взгляд падал на обрыв справа, но мы не приближались к флажкам и успешно достигли основания горы. Когда покинули эту антарктическую базу, издали рассмотрели ту горку, на которой были. Дух слегка захватило.

Наша дальнейшая экскурсия лежала в места обитания китов. Говорят, что встретить кита в этих водах и удачно сфотографировать удаётся не часто. Среди пассажиров нашего судна был мужчина, который уже пять раз побывал в Антарктиде и мечтает на «Зодиаке» пройти под китом. Пока ему удавалось их видеть только с большого расстояния. Он не теряет надежды и уверен, что ему обязательно повезёт. У нашей группы таких желаний нет, мы просто хотели издали взглянуть на эти огромные создания. Никто из наших вживую их не видел, они не бывают в зоопарках, а мы не бываем в широтах их обитания. Наш «Зодиак» минут тридцать направлялся в сторону, противоположную стоянке корабля.

– Значит, назад будем добираться ещё дольше, – подумал я, когда лодка стала замедлять ход. Все сидящие в ней стали крутить головами по сторонам, в надежде увидеть или самого кита, или его фонтан. Наконец кто-то воскликнул:

– Посмотрите сюда! – и показал рукой в сторону берега.

На довольно значительно расстоянии мы увидели несколько тёмных предметов, выступающих из воды. Если бы не след от этих тёмных пятен, можно было бы предположить, что это выступающие камни прибрежной зоны. Но всё-таки это были киты. Используя возможности объективов, мы с Виталием «приблизили» их на максимум. Судить об истинных их размерах было нельзя, но мы понимали, что надводная часть, как у айсбергов, у китов тоже значительно меньше подводной.

Киты плодятся зимой в сравнительно теплых водах, иногда в закрытых бухтах, рождают детенышей 4,5–6 м длиной; плод вынашивают 11–12 месяцев и выкармливают сосунка 6–7 месяцев. Родительский инстинкт сильно развит. Кормящие самки обычно не оставляют детенышей в опасности. Однажды в залив Сан-Себастьян в Испании зашла самка бискайского кита с сосунком. Детеныша убили. Но когда его буксировали по заливу, самка плыла рядом и пыталась с помощью грудных плавников оттащить детеныша прочь от корабля. Ударом ласта ей удалось порвать прочный канат. На следующий день детеныша вновь взяли на буксир и привезли в гавань, куда следом вошла и самка. Молодые киты, достигнув размера 10,6 м, начинают кормиться сами. Главная пища в Антарктике – массовый рачок черноглазка. За пищей киты ныряют неглубоко, всего лишь на 15–18 м. Это связано с размещением их пищи в поверхностном слое моря. В поисках корма иногда заходят в небольшие проливы глубиной лишь 12 м. В спокойном состоянии южные киты плывут со скоростью 7 км, а напуганные – до 14 км/ч. Иногда выныривают столь стремительно, что выставляются наполовину из воды и падают на бок с тучей брызг. В фонтанах струи резко расходятся под углом почти в 45 градусов. После 5–6 фонтанов киты ныряют на 10–20 минут, а потревоженные даже на 30–50 минут.

Уходя в глубину после серии фонтанов, они показывают над водой хвостовые лопасти, словно «бабочку». Держатся обычно поодиночке, но на скоплениях корма собираются группой.

Численность южного кита была подорвана промыслом в прошлом веке. Вначале истребление коснулось бискайского кита, потом японского и австралийского. В первое десятилетие XIX в. ежегодно добывалось почти 14000 австралийских китов. Сейчас промысел южных китов запрещен международным соглашением. Прикинули мы приблизительно с нашего расстояния и решили, что встретившиеся нам киты имеют длину не меньше десяти метров. Среди туристов с нашего судна, как рассказал нам Александр, есть чудак, который уже пятый раз посещает Антарктиду и мечтает пройти на «Зодиаке» под китом. И на кой ляд ему понадобилось проплывать под таким огромным существом. Киту достаточно слегка своим хвостом ударить по лодке, и все её пассажиры примут холодную ванну в водах Южного океана. В литературе мне приходилось читать, как киты подныривали под лодки рыбаков, а потом выныривали с лодкой на спине. Нередко такие шалости морских гигантов заканчивались для рыбаков плачевно. Слава Богу, они от нас далеко, и мы к ним не приближаемся. Наши экскурсоводы на «Зодиаках» еще долго бороздили воды океана в поисках красивых айсбергов. Сотни и тысячи снимков уже сделано. Но из животного мира мы еще не видели представителей летающих видов.