Семилетняя война
Между тем Россия оказалась втянутой в так называемую Семилетнюю войну, зачинщицей которой была Пруссия. За счет укрепления верховной власти, мобилизации ресурсов, создания хорошо организованной многочисленной армии (за 100 лет она выросла в 25 раз и достигла 150 тыс. чел.) относительно небольшая Пруссия превратилась в сильную агрессивную державу. Прусская армия стала одной из лучших в Европе. Ее отличали железная дисциплина, высокая маневренность на поле боя, четкое исполнение приказов.
Кроме того, прусскую армию возглавлял выдающийся полководец той эпохи – король Фридрих II Великий, который внес заметный вклад в теорию и практику военного дела.
К середине XVIII в. резко обострились и англо-французские противоречия, связанные с борьбой за передел колоний. Все это привело к изменениям традиционных связей. Англия заключила союз с Пруссией. Это заставило бывших противников – Францию и Австрию – сплотиться перед угрозой со стороны англо-прусского альянса.
Что касается России, то Петербург не устраивало дальнейшее усиление Пруссии, чреватое ее притязаниями на влияние в Польше и на бывшие владения Ливонского ордена. Это прямо затрагивало российские интересы. Россия примкнула к австро-французской коалиции и по просьбе своего союзника, польского короля Августа III, в 1757 г. вступила в Семилетнюю войну.
Первая победа российских войск над прусской армией была одержана в сражении при Гросс-Егерсдорфе 19 августа 1757 г. Она значительно подняла боевой дух русских солдат, разогнав прежние страхи перед «непобедимыми пруссаками». По свидетельству служивших в армии Апраксина иностранцев, такой жестокой битвы еще не бывало в Европе. Опыт Гросс-Егерсдорфа показал, что прусская армия не любит ближнего штыкового боя, в котором русский солдат показывает высокие боевые качества.
Однако Апраксин не развил успех и вскоре отвел войска назад к границе. По распространенной версии, причина его отхода имела не военный, а внутриполитический характер. Императрица Елизавета Петровна захворала, и Апраксин опасался, что она может умереть, к власти придет ее племянник Петр, а он был противником войны с Пруссией.
Сам Апраксин в письме от 30 сентября оправдывал свое отступление следующим образом:
«Суровость времени и недостаток в здешней земле провианта и фуража, равно как изнуренная совсем кавалерия и изнемогшая пехота, суть важнейшими причинами, кои меня побудили, для соблюдения вверенной мне армии, принять резолюцию чрез реку Неман перебраться и к своим границам приближиться. Сие самое препятствием было над побежденным неприятелем дальнейшие прогрессы производить. <…> нашед <…> многие главнейшие и человеческим разумом непреодолимые препятствия от рановременных по здешнему климату ненастей и морозов и не могучи воли Божией противиться, с наичувствительнейшим моим и всего генералитета сокрушением, не в сходство высочайшую вашего величества намерения и в противность нашего искреннейшего желания поступить и сие к границам приближение за лучший к соблюдению армии способ тем паче избрать принужден был, что, удержав Тильзит и реку Неман, також, расположа армию в сей завоеванной Пруссии, так от недостатка провианта и фуража, как и от разделения по частям армии для сбережения завоеванных мест конечная погибель всему войску нанесена была б…»
Выздоровевшая вскоре Елизавета Петровна со скандалом отстранила Апраксина от командования и поставила во главе армии генерала Виллима Виллимовича Фермора, потребовав от него энергичного продолжения кампании. Второй восточно-прусский поход завершился быстро и почти бескровно. Не ожидая, что русские предпримут зимнюю кампанию, Фридрих II отправил основные силы для защиты от нападения шведов.
В результате в Восточной Пруссии остались лишь небольшие гарнизоны. 10 января 1758 г. сдался Кенигсберг, и население Восточной Пруссии вскоре было приведено к присяге российской императрице. Так пал последний оплот, оставшийся от прежних завоеваний крестоносцев в Прибалтике, а Елизавета Петровна как бы завершила дело, начатое Александром Невским.
Знаменитым Цорндорфским сражением 14 августа фактически завершилась кампания 1758 г.: осенью русские войска отошли на зимние квартиры в Польшу. После этой битвы Фридрих произнес фразу, вошедшую в историю:
– Русских легче перебить, чем победить.
В 1759 г. русские договорились о совместных действиях с австрийцами на Одере, главнокомандующим российскими войсками был назначен генерал Петр Салтыков. Вот впечатление о нем одного из очевидцев: «Старичок маленький, седенький, простенький… без всяких украшений и пышностей… Он казался нам сущею курочкой, и никто мыслить того не отважился, чтоб он мог учинить что-нибудь важное». Этого военачальника очень ценили и даже любили солдаты. Именно с Салтыковым связана самая блистательная кампания русских войск в Семилетней войне – битва при Кунерсдорфе.
12 августа 1759 г. в 11 часов утра близ деревни Кунерсдорф прусская армия во главе с королем Фридрихом атаковала заранее укрепленную позицию русско-австрийских войск под командованием генерала Салтыкова. Русские солдаты проявили большую стойкость и неоднократно переходили в контратаки. Прусский король подтягивал все новые силы, но в «игре резервов» он был переигран русским главнокомандующим.
К семи вечера все было кончено. Прусская армия потерпела сокрушительное поражение. Большинство ее солдат разбежалось, и у Фридриха после боя осталось под ружьем всего 3000 человек. О состоянии короля свидетельствует его письмо от 12 августа 1759 г., адресованное графу Финкенштейну: «Страшное поражение, я его не переживу. Последствия битвы будут хуже, чем сама битва: у меня больше нет никаких средств, и, сказать правду, я считаю все потерянным».
По мере ослабления Пруссии и приближения конца войны обострялись и противоречия в стане союзников. Каждый из них добивался своих целей, которые не совпадали с намерениями его партнеров. Но и Австрия, и Франция были едины в том, что нельзя давать усиливаться России, и настойчиво протестовали против присоединения к ней Восточной Пруссии.
Австрийское руководство сумело убедить императрицу Елизавету Петровну перебросить русскую армию в Силезию для совместных действий. В результате российские войска были раздроблены. Но, несмотря на все это, 22 сентября 1760 г. Берлин был взят одним лишь кавалерийским корпусом генерала Захара Чернышева.
Пробыв в столице Пруссии четыре дня, Чернышев разрушил монетный двор, арсенал, завладел королевской казной и взял с городских властей контрибуцию в 1,5 млн талеров. Но вскоре русские покинули город, получив известие о приближении прусской армии во главе с королем Фридрихом.
Взятие Берлина имело для русских скорее символическое значение. Это было первое в истории взятие Берлина русскими войсками. Интересно, что в апреле 1945 г. перед решающим штурмом германской столицы советские бойцы получили символический подарок – копии ключей от Берлина, врученных немцами воинам Чернышева в 1760 г.
В 1761 г. союзникам вновь не удалось достичь согласованных действий. Но в августе на подступах к крепости Кольберг в Померании Румянцев разбил прусское войско под командованием принца Вюртембергского. Взятие Кольберга позволило российским войскам овладеть балтийским побережьем Пруссии.
Весть о сдаче крепости застала императрицу Елизавету Петровну на смертном одре. Никто в Европе, не исключая самого Фридриха, в это время не верил, что Пруссии удастся избежать поражения: ресурсы маленькой страны были несоизмеримы с мощью ее противников, и чем дальше война продолжалась, тем большее значение приобретал этот фактор.
И вот тогда, когда Фридрих уже активно зондировал через посредников возможность начала мирных переговоров, умерла его непримиримая противница, императрица Елизавета Петровна, заявившая однажды о своей решимости продолжать войну до победного конца, даже если бы ей пришлось для этого продать половину своих платьев.
Новый российский император Петр III заключил с Пруссией сепаратный мир, затем союз и безвозмездно вернул ей все ее территории, которыми к тому времени овладела русская армия. Это стало первой (но далеко не последней) ошибкой Петра Федоровича в его недолгом царствовании. Армия возненавидела нового монарха.
Политика Петра III вызвала возмущение в русском обществе, способствовала падению его популярности и в конечном итоге его свержению. Дело было не в преклонении Петра перед Фридрихом – им восхищались многие, – но в том, что в жертву своему личному чувству он принес интересы страны, которой был призван управлять.
