Личный режиссер фюрера

30 января 1933 г. Гитлер получил вожделенный пост рейхсканцлера Германии. Лени узнала об этом, когда находилась в Давосе. Вскоре ей стало известно, что Геббельс собирается надеть «смирительную рубашку» на германскую культуру – живопись, литературу и даже кино.

Фильмы подлежали строжайшему контролю, так как, по словам Гитлера, кино играло важную роль «в системной кампании по восстановлению морального здоровья нации».

Рифеншталь попыталась убедить Гитлера в том, что искусство нельзя контролировать таким образом, но у фюрера тем временем возникла еще более странная идея: ей следует стать помощницей доктора Геббельса и вместе с ним осуществлять надзор за киноиндустрией. Как выразился Гитлер, «он не имеет опыта в области кинематографии, и я тут же подумал о тебе. Ты могла бы взять на себя художественный аспект».

Лени понимала, что ни при каких обстоятельствах не сможет работать с Геббельсом. Да и сама идея контроля над кинематографом была для нее неприемлема. Фюрер воспринял ее отказ довольно спокойно, предложив взамен снимать для него фильмы. Тут уж Лени не могла отказаться.

В дневниках Геббельса о 17 мая 1933 г. упоминается, что он встречался с Рифеншталь, чтобы послушать о ее планах съемок фильмов. «Я предложил ей сделать фильм о Гитлере, – пишет он, – и она проявила большой интерес к этой идее».

А в записи от 12 июня замечает: «Она одна из всех звезд понимает нас».

В 1933 г. в честь прихода нацистов к власти был запланирован масштабный партайтаг – съезд в Нюрнберге, где в программу входило «освящение» Гитлером 316 знамен, приветствие миллионов сообщников из своего воинства и обращение к 60-тысячному отряду мальчишек из гитлерюгенда.

По предложению Гесса партайтаг получил название «Партийный съезд победы». Гитлер заказал Рифеншталь снять фильм об этом сборище, и картина получила название «Победа веры».

Но даже и в связи с «официальным» мероприятием Гитлер не преминул воспользоваться своим излюбленным принципом – «разделяй и властвуй». Несмотря на то что он сам заказал фильм Лени Рифеншталь, никакого подтверждения от государственного управления кинематографией она не получила. Технику и операторов ей также никто не выделил.

К тому же во время съезда ей вставляли палки в колеса штурмовики СА и эсэсовцы, мотивируя это тем, что члены съемочной группы не получили разрешения находиться там, где они хотели бы снимать.

Но Лени была не из тех, кого такие вещи останавливают, и фильм она все-таки сняла. Она показала его Гитлеру, и он остался вполне доволен результатом, хотя сама Лени считала, что это был лишь «несовершенный фрагмент без настоящего сюжета или сценария». В прокат фильм так и не вышел, оставшись лишь для «внутрипартийного» пользования.

У нее было абсолютно четкое понимание того, как должно быть сделано хорошее кино. Уже много лет спустя, в 1965 г., давая интервью Мишелю Делаэ для известного французского журнала Les Cahiers du cinéma, Рифеншталь заявила: «Если вы ныне зададите мне вопрос, что самое важное в документальном фильме, что побуждает смотреть и чувствовать, то, по моему мнению, таких вещей две. Во-первых, это каркас, конструкция, короче говоря: архитектура. Архитектура должна иметь очень четкую форму, ибо монтаж лишь тогда возымеет смысл и произведет свой эффект, когда он, в той или иной манере, сочетается с принципом этой архитектуры…Во-вторых, это чувство ритма».

Несмотря на прочитанную книгу «Майн кампф» (чем, кстати, могли похвастать немногие) и на присутствие на съезде партии в Нюрнберге, где Гитлер открыто говорил о своей расовой политике, Лени Рифеншталь все же считала, что со временем он придет к умеренности в демонстрации силы. Вероятнее всего, именно этим объяснялось ее согласие продолжать снимать для Гитлера. А он уже предложил ей заняться съемками следующего партайтага, который должен был пройти в 1934 г.

Однако в Берлине она чувствовала себя неуютно. Ее снова тянуло в горы, к снегу. К тому же у нее возникла идея очередного фильма. В ее мечтах он назывался «Долина». В основе его лежала, как ни странно, одноименная… опера Эжена д’Альбера. Съемки должны были проходить в Испании, куда и сбежала Лени, поручив «партийный» фильм своему приятелю Руттману.

Однако деньги на «Долину» сочились по капле, а снаряжение и команда не прибыли в Испанию вовсе. Это стало для Лени ударом, и она на две недели попала в больницу. Кинокомпания тем временем решила и вовсе отменить съемки «Долины». Рифеншталь с пустыми руками вернулась в Берлин, где ее враждебно встретил Гесс, который был крайне возмущен тем, что она посмела перепоручить кому-то съемки «партийного» фильма, когда ее выбрал для этой работы лично фюрер!

Лени пришлось срочно ехать в Нюрнберг и брать дело в свои руки. Она понимала чудовищную ответственность, которую налагал на нее этот проект.

– Но я же не могу отличить штурмовика от эсэсовца, – жаловалась она Гитлеру.

Фюрер посоветовал ей посмотреть необходимые материалы.

Лени не хотелось, чтобы ее фильм превратился в выпуск новостей. Она полагала, что лента даже на такую тему должна иметь совершенную художественную форму. Лени сумела взять себя в руки, во всем разобраться и снять фильм, который понравился Гитлеру. Последние доводки были закончены всего за несколько часов до премьерного показа во дворце УФА 28 марта 1935 г. Лени переоделась в вечернее платье прямо в лаборатории, где происходил процесс печати; оттуда она и отправилась на премьеру, растрепанная и раздраженная, прибыв в «УФА-Паласт ам Цоо» за несколько минут до того, как был поднят занавес. Начался показ фильма, получившего название «Триумф воли».

Титры к этому фильму, сделанные Руттманом, – единственное, что оставила от его работы Лени. Выглядели они следующим образом:

И вот кончаются титры и идут первые кадры фильма: самолет фюрера спускается с небес, прорезая плотные слои облаков и лавины туч. Затем облака расступаются, становятся видны крыши и шпили Нюрнберга… Фюрер спускается с небес к своим соратникам.

В течение почти всего сеанса Лени сидела с закрытыми глазами. Когда же по окончании показа смолкли аплодисменты и Гитлер преподнес ей букет сирени, Рифеншталь упала в обморок.

Сражен фильмом был даже непримиримый враг Лени – Геббельс. Невзирая на разногласия, царившие между ними, он представил «Триумф воли» на Национальную кинопремию 1935 г.

После такого успеха, разумеется, именно Лени Рифеншталь получила заказ на съемки фильма об Олимпийских играх 1936 г. в Берлине.