В погоне за удачей. Милан
Итак, Леонардо да Винчи жил во Флоренции в ожидании блестящих заказов и заслуженной славы. Однако она не спешила к нему; напротив, день за днем усиливалось ощущение, будто его отвергают, предпочитают ему других мастеров. В 1481 г. папа Сикст IV предложил Лоренцо де Медичи послать в Рим лучших мастеров живописи для оформления Сикстинской капеллы. Леонардо видел, как собираются в дорогу его соратники – Перуджино, Боттичелли, Гирландайо… Но Леонардо не позвали. Это глубоко ранило художника.
Причина нелюбви Медичи к Леонардо уже была обозначена – это недостаточная образованность молодого мастера, а конкретнее – незнание латыни. Интеллектуалы, истовые поклонники Античности, окруженные столь же блестяще образованными придворными, флорентийские владетельные правители свысока смотрели на «полуграмотного», по их мнению, выскочку. Недоброжелатели утверждали, будто Леонардо «не эрудит», пеняли ему на то, что образование его зияет прорехами. А он вынужден был почти оправдываться перед целым миром и самим собой. Да, писал он в дневнике, я не умею так же хорошо, как другие, ссылаться на авторов мудрых книг, да и вообще книжного образования у меня нет. Ну и что? Если авторитет – твой единственный аргумент в споре, значит, твое основное достоинство – всего лишь хорошая память, а не дарование и уж тем более не самостоятельное мышление. Главное – собственным опытом, а не с помощью чужих слов достичь результатов. «Простой и чистый опыт» – единственный настоящий учитель. «В наставницы себе я взял природу, учительницу всех учителей» [2], – гласит поздняя запись. Еще два непременных условия для мыслителя он поставил в своих трактатах и отрывочных записях: молчание и созерцание. «Вечное молчание» есть реакция на бесспорность, красоту, истину, которую можно лишь охватить внутренним взором, принять в себя и согласиться с нею.
Леонардо не мог отделаться от чувства, что во Флоренции под властью Медичи профессионального будущего у него нет. Тогда начал искать покровительства у могущественного миланского герцога Лодовико Сфорца по прозвищу Моро (Мавр), при дворе которого царила более здоровая, не столь манерно-изысканная атмосфера. В 1482 г. художник уехал в Милан и начал новую жизнь. За следующие без малого 20 лет он получил признание, которого не имел и не надеялся обрести на родине.
О том, как Леонардо попал в Милан, среди исследователей нет единого мнения. Одни считают, что Лоренцо де Медичи сам рекомендовал Мавру этого мастера как способного изготовить конную статую его отца Франческо Сфорца. Другие утверждают, будто Леонардо по собственному почину обратился к Лодовико с письмом. Бесспорны два факта: художник действительно написал герцогу письмо и явился к его двору с причудливым музыкальным инструментом. Дело в том, что в 1481 г. Леонардо занимался музыкой у Аталанте Миглиоротти. Тот, вероятно, по поручению Лоренцо Великолепного, должен был сделать лютню в форме лошадиного черепа, украшенную серебром. Леонардо принимал активное участие в изготовлении, а возможно даже, делал все сам. Поручение выполнили, Лоренцо выкупил инструмент и решил подарить его Сфорца, а с подарком отправил посланца – Леонардо да Винчи. Возможно, что Леонардо сам изготовил и лютню и отправился к Мавру, дабы поразить его своим мастерством.
Исследователи располагают черновиком письма, сохранившимся в бумагах Леонардо. Он стремился в самом выгодном свете показать свои умения и достоинства. «С разрешения вашего высочества, я хотел бы вас побеспокоить и приоткрыть некоторые секреты… У меня есть планы мостов, очень легких и прочных, весьма пригодных к переносу… Я нашел способы, как разрушить любую крепость или какое-либо другое укрепление, если, конечно, оно не построено на скале… У меня есть также чертежи для изготовления пушек, очень удобных и легких в транспортировке, с помощью которых можно разбрасывать маленькие камни наподобие града… Я знаю, как добраться в определенное место через пещеры по секретным путям безо всякого шума, даже если для этого придется проходить узкими траншеями или под рекой… Я могу делать закрытые колесницы, безопасные и непреступные, которые со своей артиллерией врываются во вражеский строй, и ни один человек не сможет им противостоять… Я могу создать такую пушку, мортиру или другое артиллерийское орудие, что оно будет выгодно отличаться от тех, которые обычно используются… Я могу создать катапульту, баллисту или другую машину удивительной силы» [2].
Он предлагал свои услуги в качестве архитектора, проектировщика зданий частного и общественного назначения, и инженера водно-технических сооружений, способного осуществить «прокладку каналов от одного места к другому». И только в самом конце обмолвился: «Я мог бы также работать над конной статуей из бронзы, с тем чтобы блаженные воспоминания о вашем отце были овеяны бессмертной славой, а дом господина Сфорца пребывал в вечном почете». И дальше: «Я могу выполнять скульптуры из мрамора, бронзы и глины, а также могу рисовать так же хорошо, как и кто-либо другой» [2].
Цель была достигнута – блестящий двор герцога Лодовико Сфорца, воина и тирана, узурпатора и богача, скупца и развратника, мецената и коллекционера (нравы того времени ни во Флоренции, ни в Милане не отличались ни строгостью, ни чистотой). Леонардо принят с почетом. Мавр не смог отказать себе в удовольствии заполучить столь оригинального мастера. Сфорца интересовали таланты Леонардо-механика, Леонардо-архитектора, Леонардо-изобретателя, вдобавок еще и декоратора, устроителя дворцовых празднеств (недаром художник стал членом одной из инженерно-технических коллегий). Лодовико платил приглашенным до смешного мало и не всегда знал, как применить их дарования, поскольку не был столь сведущ в искусствах, как Медичи. Но все же миланский период в творчестве художника из Винчи оказался плодотворным. Здесь он создал «Мадонну в гроте» (другое название – «Мадонна в скалах», 1483–1484), «Даму с горностаем» (1484), «Тайную вечерю» (1495) и, наконец, «Коня».
В средневековой готической Италии существовал обычай – увенчивать конными статуями аристократические погребения. Мавр задумал подобное надгробие для своего отца. А Леонардо, стремившийся превзойти всех, жаждал также решить техническую задачу, до него никому не дававшуюся: создать огромное (в два раза превышавшее натуральные размеры) бронзовое изваяние лошади, поднятой на дыбы.
Сегодня, по прошествии более 500 лет, после изучения законов статики, после великих творений Фальконе и Клодта, такое дело посильно – хотя вовсе не для каждого скульптора. А тогда подобных статуй не существовало. На конных монументах ноги лошадей обычно прочно стояли на земле или держались на опоре – так, в статуе работы Донателло нога коня опиралась на шар. Лишь работа Вероккьо отличалась от других – здесь одна нога лошади приподнята в естественном движении.
Леонардо почти решил поставленную задачу. Напрасно вечный соперник и недруг Микеланджело много лет спустя насмехался над ним: «Ты, мол, нарисовал лошадь, собирался отлить ее в бронзе, но не смог этого сделать и со стыдом оставил свою затею. Только подумать, что эти жирные миланские каплуны тебе поверили!» [2]. Огромное количество подготовительных рисунков составили небывалый в истории искусства трактат по анатомии лошади. Основные расчеты были проведены. Следующую техническую задачу – сделать так, чтобы нужные для отливки 90 тонн бронзы застывали бы равномерно, – Леонардо тоже решил, спроектировав систему множественных горнов.
Но тут воспротивился… сам Мавр. Он понял, что в такой статуе лошадь будет отвлекать внимание от всадника, то есть от образа покойного Сфорца-старшего, и категорически настоял на том, чтобы Леонардо сделал обычного шагающего коня. Глиняная модель статуи высотой восемь метров была выполнена. В 1493 г. Леонардо выставил ее на всеобщее обозрение… Собственно, этот показ и принес ему желанную известность. Лодовико Сфорца был щедр к придворному художнику, даже подарил ему земли в окрестностях Милана.
О дальнейшем рассказывают историки искусства: «История знаменитой модели коротка и печальна. Лодовико Сфорца начал собирать бронзу, которая требовалась на отливку, но в 1494 г. ему пришлось отослать всю эту бронзу своему сводному брату Эрколю д’Эсте, чтобы тот отлил из нее пушки. Несколько лет модель стояла в Милане, считаясь одним из сокровищ итальянского мира. Но в 1499 г., когда французы захватили город, отряд гасконских стрелков, воодушевленный своей победой и ломбардским вином, использовал ее в качестве мишени. Стрелы гасконцев проделали в статуе множество дыр, сквозь которые начала проникать вода; несколько дождливых и морозных сезонов – и великая лошадь развалилась на части» [6].
