-4-

– В общем, так, -говорил Хрыч, стоявший перед строем, -Боров ушел принимать товар с той стороны, поэтому нынче провожаю вас только я. Стрелок берётся довести караван до Лукьяновки. С ним вы будете, как у Христа за пазухой, но всё равно держите ухи на макухе, народ там, сами знаете, какой… За барахло уголовники дадут вам цветмет. Лом этот понесёте к Кузнецам. У них обменяете металл по списку на разные вещи и уже их доставите сюда. Всё ясно?

Шестёрка носильщиков молча закивала.

– Замечательно. -хмуро сказал Хрыч. -Понятливые. Автоматы в арсенале получили, вижу. Проверили? Хорошо. Ремни подогнать, предохранители снять, на плечо повесить. Порядок. Заплечные рюкзаки надеть. Самовар, застегни карман, не то КПК выронишь. Ушастый, выключи фонарик на капюшоне, чего средь бела дня рассиялся? Нагрудные рюкзаки надеть. Бобёр, не путай лямки. Повернуться задницами. Ташкент, подтяни ремень, приладь фляжку. Тихоня, поправь нож за голенищем. Повернуться мордами. Нескобленными… Что, трудно было побриться, Глюк? Вечно ходишь мохнорылым. Ну что ж, вроде готовы. Ушастый, да выключи же фонарь! Что ж, с богом, ребята!

– Погоди. -бесцветно сказал Стрелок, -Еще раз напоминаю, что отвечаю только за шестерых. Возвращу всех в целости и сохранности. А что до этого смертника – то никаких гарантий. Если ему так хочется, может пристроиться попутчиком к каравану, но будет сам по себе. Возиться с ним я не намерен, в дом престарелых нянечкой не нанимался.

Старик, сидя на ящике, слушал Стрелка с самым невозмутимым видом, словно речь шла не о нём.

– Да понял я, понял. -досадливо сказал Хрыч. -Видишь же, что носильщиком его никто и не посылает. А ну, турист, подымись. Покрутись. Надо же: снаряжение с умом подогнано! Хвалю. А что в «сидоре»?

– Еда. -ответил Старик. -Аптечка и патроны.

– Ты что, все патроны со скидкой у Борова выкупил? Теперь попрыгай. Смотри-ка, не болтается, не лязгает. Опять хвалю. Вот автомат только… Далеко с этой хлопушкой собрался, самоубийца?

– Так «калашниковы» же только для носильщиков.

– Для них. -согласился Хрыч. -Вот и сидел бы дома, попукивал вечерами через речку по мишеням из своей балалайки, благо боеприпасы на неё копеечные.

Старик пожал плечами.

– Что ж, охота пуще неволи. Глядишь, повезёт – вернешься. -с глубоким сомнением вздохнул Хрыч. -Вы, парни, всё же того… присмотрите…

Стрелок морозно улыбнулся углом рта.

Караван двинулся к разобранному мосту через Норку. Стражники уже подогнали туда плотик.

– Послушай, -шепотом сказал Старику Тихоня, -в самом деле, не ходил бы ты с нами. Стрелку ты не по вкусу, сразу заметно. А это, знаешь ли, нешуточно.

– Так я и не армянский коньяк «Пять звёздочек», чтобы всем подряд быть по вкусу. -сухо заметил Старик.

– Ни пуха, ни пера, ребята. -искренне пожелал Хрыч. -Вернуться всем живыми-здоровыми и с барышом!

– К черту! Спасибо! -недружным хором отозвались носильщики.

Хрыч изумленно разглядывал многочисленные картонные коробки, пузатые брезентовые мешки, блестящие полиэтиленовыми боками тюки, пластиковые контейнеры. Носильщики из новичков хлопотливо втаскивали грузы в избу Борова. Тот делал какие-то пометки в КПК, подсчитывал, шевеля губами, довольно почесывал подбородок и время от времени указывал, куда следует складировать товар.

– Никогда такого не видывал! -поражался Хрыч. -Вот это да! Что ж ты такого отправил за стену, что они столько добра отвалили? Одёжка, обувка, оружие, лекарства. О! Маслице подсолнечное, сахар! Шоколад, надо же! В честь какого праздника?

– Не ковыряй упаковку! -ткнул его в бок Боров. -И не сбивай со счёта. Сорок девять, пятьдесят, пятьдесят один. Ага, так… пятьдесят два… Откуда всё, спрашиваешь? Старик, видишь ли, присоветовал. Странноватый он, конечно, но, по-моему, на плечах у него кое-что имеется. Добытчик или там охотник из него, конечно, как из дерьма пуля, а вот в советники к нам с тобой сгодился бы, а? Ты вообще как, за эти дни к нему присмотрелся?

– Как сказать. -странным голосом ответил Хрыч и добавил. -Присматривался. Пока он тут вертелся,

– Это еще как понимать?

– А что, не знаешь, разве? Старик со Стрелком пошёл.

– Эх, ёж вам в зад, балбесы! -с чувством выговорил Боров. – Он же пяти шагов по Зоне не протопает. А если и протопает, то его в Лукьяновке бандюки кончат. Ума не хватило не пускать?!

– Сам захотел! -возмутился Хрыч. -Объясняли ему.

– «Объясняли»… Тьфу! Какой из него носильщик!

– Никакого. Так он и не налаживался грузы тягать. Погулять отправился, Зоной полюбоваться.

– Дурдом. -поставил диагноз Боров. -Психушка. Палата для безнадёжных.

Когда караван переправился через Норку, Стрелок расставил носильщиков в цепочку и заговорил:

– Порядок у нас будет обычный, всем хорошо знакомый, поскольку новичков, как понимаю, среди вас нет.

– А он? -Бобёр указал на Старика.

– На попутчиков внимания не обращаем. -равнодушно ответил Стрелок. -Они могут идти впереди, сзади, сбоку. Лететь сверху или рыть нору под землей – тоже. Это их дело. Если с попутчиками что-то происходит, нас это не касается, продолжаем движение как ни в чём не бывало. Но если присутствие попутчика, упаси бог, прямо или косвенно угрожает нашим жизням, не задумываясь применяем по нему оружие. Всё понятно?

Лица носильщиков вытянулись.

– Вопросов нет, продолжаю. Каждое моё распоряжение исполняется моментально и безоговорочно. Идти всем в полном молчании, смотреть на мои знаки, слушать только меня. Болтливые, медлительные и непонятливые в воспитательных целях получат прикладом по чему попало, включая тупую голову. Но уверен, что таких здесь нет. Имейте в виду, можем встретить любого мутанта. Так что, если увижу мозгоеда, скомандую «Ложись!», значит, бейте харями в грязь без дискуссий. Прикажу «На дерево!», стало быть, на последнем слоге все сидят на ветках. Ушастый, почему лампочка мигает? До ближайшего привала замыкающим будет Глюк, потом его сменит Ушастый. Вперёд.

– Ну и сволочь этот Стрелок. -едва слышно прошептал Тихоня на ухо Ташкенту. -Фактически прикрыл Стариком хвост каравана, а там опасное место.

– Разговорчики. -мгновенно среагировал ставший во главе колонны Стрелок.

Было пасмурно, но жарко и душно. «Наверное, будет дождь, – подумал Старик, пристраиваясь за Глюком. -Эк, парит!» Они медленно шагали по древнему шоссе, из трещин которого выбивались жесткие пучки колючей травы. Каждый старался наступать след в след впереди идущему.

«Скорость – приблизительно метров триста в час. – прикинул Старик. -Любопытно, никогда прежде не было у меня хорошего глазомера. Идём на… («на фиг» подсказал, хихикнув внутренний голос) на северо-восток… градусов сорок пять… Любопытно, однако. В Зоне, как известно компасы не работают, стрелка крутится, словно пропеллер, а мне всё ясно. Может прав Шаман? Прирастаю талантами. Мутирую. А, почему, собственно, нет?»

Стрелок обошёл что-то блестящее и, кажется, шевелящееся. Строй в точности повторил его маневр. Когда Старик, описывая точь-в-точь такую же дугу, миновал это место, он увидел широкую и толстую трёхслойную ленту. С виду она была алюминиевой, шириной с полметра и толщиной сантиметров в тридцать. Лента медленно выползала из земли у обочины шоссе, изгибалась вихляющимся полукружием и шагах в двух от места выхода с едва слышным шорохом вновь уходила в землю. Не то это был огромный вращающийся бублик, наполовину углубленный в почву, не то фрагмент бесконечного плоского металлического червя, переползающего из одной норы в другую. Судя по реакции Стрелка на слойку, она не представляла опасности. Старику очень хотелось остановиться и рассмотреть аномалию получше. Тем более, что в проштудированных журналах она, кажется, не была описана. Но караван продолжал хотя и медленно, но размеренно двигаться и Старик, вздохнув, в последний раз с любопытством покосился на слойку.

Слева черно-зелёной мёртвой и неестественно тихой массой стоял еловый лес. Старик знал, что эта чаща – один из самых неинтересных участков Зоны. Аномалий там имелось не больше и не меньше, чем в других местах. Но все они были пустышками, отчего-то не производили «штук», а вот сложить задаром кости там можно было легче лёгкого. Поэтому добытчики в лес не ходили. Не посещали его и охотники, поскольку животные там не водились из-за отсутствия корма. Однако забегающие туда кабаньи банды время от времени сосредотачивались в остро пахнущем хвоей массиве для последующего набега на огороды черновского «курорта». Поэтому охранники были начеку и никогда не отворачивали объективы своих биноклей от окраины леса. Кабаны вполне могли атаковать караван, но, слава богу, приближение этих неповоротливых зверюг можно было услышать издалека и занять оборону.

Дорога плавно опускалась в выемку. Старик вспомнил карту. Впереди должен быть виадук, железнодорожный мост над шоссейкой. Его отсюда не было видно, заслонили почерневшие, сухие и деревья с корявыми ветвями. Левая сторона выемки густо поросла все той же колючей травой, а правая была бурой каменной осыпью. Старик вспоминал все, что ему доводилось читать о Мармонтской Зоне, и удивлялся. Идти между двумя близкими возвышенностями считалось у канадских сталкеров абсолютно недопустимым. «Добро, -подумал Старик, -посмотрим, Стрелок – мужик бывалый, знает, что делает».

Железобетонный мост давно обрушился, слева и справа вверху торчали искореженные ржавые рельсы. По левую руку виднелись остатки будки путевого обходчика. Перед будкой торчал вбитый в насыпь самодельный крест из двух свежих березовых перекладин. К ним была красным нейлоновым шпагатом прикручена табличка. Старик пригляделся и прочёл: «Гусак и Плюха». Понятно.

Перебираясь через бетонные обломки, Стрелок остановился на несколько секунд, надел шлем, пристегнул к вороту комбинезона, оглянулся, жестом приказал всем поднять капюшоны. Носильщики тут же повиновались, Старик – тоже. Он не отставал, шёл грамотно. «Мертвец. -хладнокровно подумал Стрелок. -Билет в один конец, в лучшем случае. С чего бы ему было в поход набиваться? Мёдом намазано? Или, может быть, Боров его нацелил? Какие-то секретные виды на него имеет? Странный тип этот Старик, очень странный, притом, кажется, очень смышленый. А это – отягчающее вину обстоятельство… Чую, внутри у него что-то припрятано. Нет, вряд ли тут проделки Борова. Он хорошо знает, что со Стрелком шутки плохи. И знает, кто такой Стрелок в Зоне. Нет, чушь, Боров ни при чём… Но для всех, чувствую, будет лучше, если этот пенсионер сыграет в ящик. Ничего для этого делать не придётся, надо только не мешать. Всё случится само собою. И тарахтелка эта музейная у него под мышкой… Положат её Глюк с Ташкентом со скорбным видом и печальным словом на место, где ты прекратишься! Покойник ты, Старик».

– А ну, оцепенели на две минуты. -распорядился Стрелок.

Караван замер. Краем глаза Стрелок отметил, что Старик тоже дисциплинированно застыл. А реакция, между прочим, у него не по возрасту, он так и замер в шаге с приподнятой правой ногой, а потом неторопливо и осмотрительно приставил её к левой. Ну-ну…

Шоссе за виадуком совершенно скрывалось в тумане. А в ней, в белесой струящейся дымке, что-то колыхалось. Что-то аморфное и большое. Но безвредное. Стрелок покрутил наушники шлема. Точно. Безвредное.

– Пошли. Не отстаём, видим спину переднего, слышим пыхтение заднего. -негромко приказал он, положив руку на спусковой крючок «грозы». Один за другим они перебирались через обломки моста и скрывались в тумане. Старик смотрел на мерно колышущийся перед ним объёмистый рюкзак Глюка и в то же время старался улавливать все звуки за собой. Автомат держал наперевес, готовясь оглянуться в любой момент.

Теперь дорога шла на подъём. Сывороточный туман редел и противно опускался на сапоги, одежду и лица мелкой моросью. Но за выемкой стало совсем ясно, они повернули налево, миновали сухо потрескивавшуюся электру и взяли курс на видневшуюся в впереди тройку полуразрушенных домов. Крыши их, с раскрошившимся в песок шифером и уныло торчавшими черными балками, напоминали грудные клетки скелетов каких-то ящеров. Над одной из крыш клубилось и слегка искрило что-то сиреневое, полупрозрачное.

Караван обошёл дома и остановился на сухой и ровной глинистой площадке длиной и шириной не менее сотни шагов. На ней не было ни травинки, под ногами неприятно шуршало. Это было странно, поскольку до этого места земля казалась довольно сырой.

– …"В коммуне остановка". -сказал Стрелок и одним движением сбросил свой ранец, -Что в переводе значит – всеобщий перекур. Садитесь парами, где стоите, спина к спине, оружие на коленях. Здесь вроде бы спокойно. Можно разговаривать вполголоса. Но слишком не расслабляйтесь, поглядывайте в сторону домишек.

Тихоня отстегнул один из клапанов нагрудного рюкзака, достал пакет с едой и фляжку.

– Хочешь? -спросил он Старика с набитым ртом. – Тут картошка. Варёная.

– А я взял мяса. -ответил Старик, -Давай скооперируемся.

Некоторое время они жевали молча.

– Странно сухо здесь, верно?

– Сухо, – согласился Тихоня. -И глина какая-то пыльная. Обычно так бывает на бывших комариных плешах. Но плешей такого жуткого размера не может быть, обычно они метров пять диаметром, не больше.

– Старик, – вдруг тихо сказал Тихоня, глядя в сторону. – А тебе еще не рассказывали о радиостанции? О Большой Антенне?

– Какой Антенне? -рассеянно спросил Старик. -Кто бы мне и что рассказывал? А самое главное – когда? Мы же всё время вместе, сам знаешь.

Тихоня сконфуженно хмыкнул, запустил пальцы в давно не стриженую шевелюру и сказал: -Да есть, по слухам, такой объект в Зоне, хотелось бы с умным человеком поговорить на эту тему…

– "Вставай, проклятьем заклеймённый"… -скомандовал Стрелок. -Двигаем дальше.

В этот момент в его кармане курлыкнул карманный портативный компьютер. Очевидно он был соединен со шлемом, потому что Стрелок выдвинул из ободка шлема микрофон и произнес: -Слушаю.

– О! -вспомнил Старик. -Во время беседы с Шаманом тот сказал, что в Зоне можно переговариваться при помощи КПК.

– Конечно. -подтвердил Тихоня. -Мобильные телефоны тут не работают, ретрансляции нет, зато карманные компьютеры непонятно отчего действуют безукоризненно. Правда, только в пределах Зоны, с внешним миром – никакой связи.

– А как подключиться? -полюбопытствовал Старик.

– Доставай машинку, сейчас настроим.

Тем временем Стрелок слушал невидимого собеседника с едва заметной презрительной усмешкой.

– Не понимаю тебя, Боров. -холодно сказал он. -Все свои вопросы решайте сами. При чём тут я? Договорился провести караван по треугольнику «курорт»-Лукьяновка-Гремячье-«курорт», верно? Обещал привести всех шестерых целыми-невредимыми, так? Нет, Боров, нет, по слогам: ше-сте-рых! Остальное меня совершенно не интересует. Конец связи!

Он спрятал микрофон и оглядел ведомых: -Шагом марш! Замыкает Ушастый.

Теперь Старик следовал за Ушастым и слушал его размеренное сопение.

Впереди замаячила рыжая полоса невысокого обрыва. Справа среди мелкого и тощего кустарника стояло… нет, не стояло, а высилось дерево… нет, не дерево, а Дерево. Даже Дерево-о-о-о! Его размеры были совершенно дикими и ненормальными.

На тех снимках, которые удавалось сделать с башен охватывающей Зону стены, эти гиганты выглядели ничтожными. Зато вблизи… Понятно, что в зоне мутировали не только животные. Появлялись и новые растения. В отличие от фауны флора почему-то изменялась, что называется, редко, да метко. Подавляющее большинство деревьев, кустов и травянистых растений Зоны выглядели вполне привычно. Но уж если какие-то из них «сходили с ума», то их «сумасшествие» оказывалось необычайно буйным. Из обломленных и упавших на землю еловых лап вырастали новые ели. Тополя оплетали под собой все пространство узловатыми корнями, из которых выбрасывались наверх сотни молодых побегов. Клёны прекращали рост, достигнув высоты по пояс человеку, зато их стволы разносило вширь, так что они приобретали форму дольчатой тыквы. Цветы пахли совершенно не так, как за стеной.

Сейчас караван проходил мимо растения, которое, судя по белой с черным коре происходило от березки. От той самой, по какой обожали тоскливо подвывать поэты-деревенщики. Непроглядно плотная крона вздымалась в высоту метров на двадцать пять и в диаметре была не меньшего размера. В стволе при желании можно было бы выдолбить гараж для легковушки.

Нет, это было не дерево. Это был целый мир, живший собственной и во многом самодостаточной жизнью. Всё лето сверху густо сыпались полукилограммовые сережки, на которых нагуливали жирок кабаны и норные крысы. Но если кабаны, хотя и были начеку, но особенно ничего не опасались, то всякой мелочи приходилось держать ухо востро: в дупле пищал выводок суперкошки, а сама ягуаровидная мамаша серой тенью соскальзывала вниз в поисках жирного тушканца. На тонких ветвях, которые не выдерживали кошачьего веса, но были пригодны для гнездования, строили жильё сороки, вороны и всякая пернатая мелочь. Под корнями основывали многотысячные колонии тушканцы.

– Разве можно приближаться к дереву, Стрелок? -осторожно спросил Самовар.

– Не можно. -ответил разведчик. Он оглядывался по сторонам. Идти предстояло к невысокому обрывчику. -Не можно. -повторил он, повесил «грозу» на левое плечо, а правой вытащил из кармана пригоршню камешков.

– Впереди две комариных плеши. -объявил он. -Старые, слабые, но кишки выпустить вполне хватит. Форма – неправильная, со щупальцами, проход между ними узкий. Поэтому уплотняйтесь. Дистанция – расстояние вытянутой руки. Проверьте, чтобы в стороны ничего не торчало. Ступайте след в след.

Он бросил камешек вперёд и влево. Галька взлетела, как обычно, описала дугу и внезапно, странно дернулась, резко ускорилась и со свистом врезалась в бурую землю. Маленькое отверстие в почве тут же затянулось. То же самое произошло и с камешком, брошенным вправо. Камешек, брошенный Стрелком вперёд на пару шагов, упал как обычно. Стрелок осторожно продвинулся, поднял «счастливую» гальку и вновь повторилось то же самое. Шестерка носильщиков медленно и очень тщательно перемещалась, ступая по рубчатым отпечаткам его обуви.

Носильщики не просто замедлили шаг, они шаркали подошвами так, чтобы за ними оставался след, заметный идущему сзади. Старик старательно двигался по образовавшейся узкой стежке, да еще и умудрялся косить глазом по сторонам. Справа он заметил останки какого-то сельскохозяйственного орудия. Что-то вроде сеялки угодило в самую серёдку плеши. Всё расплюснуло в железную оладью, ничего целого не осталось, разве что массивное колесо было можно опознать. За левой плешью возникло крупное серое животное. Оно уселось на ствол поваленного дерева и принялось чесаться. Некоторое время рассматривало караван сквозь воздушную линзу аномалии, потом мяукнуло басом и исчезло за кустами. Почти сразу же там послышалось чьё-то верещание. Кажется, котята сегодня без ужина не останутся.

Изматывающее медленное движение по сложной траектории завершилось у самого обрывчика. Стрелок неожиданно быстро устремился наверх, перехватывая руками черные голые прутья мёртвого вишенника.

«Что в Зоне бывает постоянного? Сегодня проходишь здесь и так, завтра приходится идти там и эдак. Обычное дело. Но чтобы такое… В общем, прошли мы между комариными плешами, добрались до края пустоши. Теперь предстояло взобраться по осыпи наверх, а там и отдохнуть можно. Осыпь… И тут нежданно-негаданно по хребту рекой хлынул ледяной пот! Появилось совершенно дикое чувство. Вроде бы я превратился в тепловоз, а сзади меня шесть груженых вагонов и седьмая цистерна с бензином. Причём над цистерной уже пляшут огоньки. И тут такое произошло, чего никогда раньше со мной не бывало: ломанулся по откосу наверх, чтобы побыстрее взобраться и оглянуться. Глинистый скат оказался чистым, никакой гадости не припрятал, благополучно довел до самой кромки. Я подтянулся. Влез. Тихо порадовался. Повернулся. Смотрю: «вагоны» мои груженые следом прут, дисциплинированно так, в точности тем же манером и с той же скоростью. И этот, седьмой… «цистерна»… не отстаёт. Не-ет, граждане начальники, так нельзя. В этом мире заказано спешить. Торопиться разрешается только самоубийцам на тот свет. Однако, отчего со мной такое приключилось, почему Стрелок задергался, словно истеричная гимназистка, – вот вопрос! Или не вопрос? Ничего случайного в мире не бывает, а в Зоне – тем более. Это всё из-за пенсионера, вот что! Зона его метит, слышал о таких редкостях, хотя сам не встречал. Так что же прикажете с ним делать, с меченым? Здесь отцеплять, или рискнуть – пусть тащится следом до Лукьяновки, а уж там «горящую цистерну» подарить бандюкам? Ладно, там видно будет…»

– Эй, сталкеры, – сказал Стрелок, -живы, а?

Он снисходительно скривил угол рта, супермен – всегда супермен: он не суетится, а ускоряется: -Идём дальше. По сторонам не пяльтесь, но глаза а уши держите нараспашку.

– Можно спросить, Стрелок?

– Валяйте.

– Спать придётся в открытом поле?

– А кто сказал, что вообще будете спать?

– Ну… -замялся Глюк. -до сих пор же никто по Зоне ночами не шастал… Сожрут и костей не оставят.

– Во-первых, шастали. Я, например. Во-вторых, действительно – лучше в темноте не шастать, сожрут, подтверждаю. В-третьих, утешься, Глюк, спать не состоится, как говорят одесситы. Видите, что там впереди? Курс – на блестящий волдырь. -Стрелок дважды отмахнул ладонью в сторону чего-то блестящего в сотне шагов от каравана. – Понятно? "Марш-марш вперёд, рабочий народ".

Он захлюпал по грязи, невесть откуда возникшей перед караваном. Бобёр конвульсивно вздохнул и, осторожно погружая сапоги в зеленоватую жижу, двинулся за ним. Зачавкали по болотцу остальные.

– Тише, тише. – сказал Стрелок. Гнать незачем, идём по расписанию.

Он прощупывал болото тонкой хворостиной, привычно лавируя между неприятного вида пухлыми кочками. Затылком он чувствовал настроение ведомых. Устали, думал он. И боятся. Молодцы, надо бояться.

– Стоп, машина! – приказал он каравану.

Носильщики в тот же миг замерли по лодыжку в зелёной воде. Пока стояли, болотце всосало их на добрую пядь, еще немного и вода попала бы в сапоги.

– Столбы видите? – спросил разведчик. – Вон те, гнилые и мокрые. Проходить будем между ними Не вздумайте притронуться: не убьет, но электричеством треснет так, что добавки не захочется.

Топь гнусно чмокала. Мертвой была эта загнившая лужа – ни комарья, ни пиявок, осока и та побурела. Стрелок привычно поглядывал на все стороны, но пока вроде бы все было тихо. Блестящее полушарие медленно надвигалось, выделяясь на серо-розовом закатном небе. За глянцевитым куполом аномалии, туда, к северо-западу, в сторону Лукьяновки, воздух над пустошью мутно струился и перламутрово переливался. Порою в нем размеренно загорались и тухли разноцветные огоньки. Разведчик посмотрел на эти переливы и равнодушно отвернулся.

– Добрались. -сказал он и носильщики повернул к нему напряженные лица. -Плохое это место, смертью насыщенное. прогуливаться здесь особенно опасно. Потому как любой, кто в сторону свернёт, и кочку раздавит, в лучшем случае может остаться без ноги. У куста чёрное пятно видите? Ну, куда уставились, гружёные? У клёнов!

– Ага. -сказал Тихоня.

– Проходили здесь Стрелок со Штопором. Давно. Штопор не послушался Стрелка и решил идти ночью дальше. От него даже на поживу свиньям ничего не осталось. Только это пятно сажи мудрым людям в напомиание. А Стрелок заночевал в машине времени, остался жив-здоров, и сейчас вас ожидает то же самое. Ночью тут вовсю бродят зомби, встречаются кровососы. Но внутри машины бояться нечего.

Разведчик расстегнул молнию на рукаве. На левом запястье у него оказались двое обычных механических часов на кожаных ремешках. Одни часы он снял и для чего-то на повесил на самую верхнюю ветку засохшего деревца.

– Делай по одному, как я. -распорядился он, прижал руки по швам, с видимым усилием вдавился в блестящую поверхность полусферы.

– Иди. -сказал Тихоня.

– Твоя очередь. -возразил Старик.

– Давай-давай. Я за тобой.

Старик невольно задержал дыхание закрыл глаза, прижал руки к телу, так, что даже больно стало и навалился на золотистую плёнку. Только вовсе не была она никакой плёнкой, а скорее напоминала очень плотный и горячий банный воздух. Перехватило дух, Старик закашлялся, открыл глаза. Он был уже внутри аномалии, а в спину ему тут же ткнулся Тихоня.

– Сесть тут негде. -голос Стрелка был неожиданно басовитым, гулким. -Придется постоять. Но недолго, не переживайте.

Старик в полном изумлении смотрел на то, что творилось за пределами аномалии. Там мгновенно стемнело. Заметались какие-то тени, засверкали искорки. Залихватски выкатилась луна и метнулась в центр медленно вращающегося звёздного неба. Такую картину ему прежде доводилось видеть только в планетарии. Никакие звуки извне не проникали, совершавшееся напоминало перемотку видеофильма на повышенной скорости. Стремительная рябь на поверхности купола свидетельствовала о том, что прошёл дождь.

– Четверть дела сделано. -прогудел незнакомым баритоном Стрелок. -Осталось три четверти – выйти. Запомните, выбираемся все в разные стороны одновременно. Давим на стенку изо всех сил по счёту «три». Повернитесь лицом наружу. Приготовьтесь. Раз. Два. Три!

Старик что было мочи упирался ногами в землю, отталкивался, вырывался прочь. Было полное ощущение того, что он бредет в бассейне с горячим киселем. Еще шаг, еще… Аномалия выпустила его внезапно, холодный утренний воздух подарил неописуемое блаженство. Четверо, включая флегматично жующего холодное мясо Стрелка, уже сидели рядом с машиной времени.

– Ещё один. -сказал Бобёр. -С возвращеньицем в наше время, Старик. Наверное, минут через двадцать и тех дождёмся.

Из золотистого полушария барельефами выдавались замершие фигуры Ушастого и Тихони. Впрочем, нет, не замершие, внимательно присмотревшись можно было заметить едва заметное движение.

Бобёр ошибся совсем немного, через четверть часа Ушастый и Тихоня, красные, словно раки и с выпученными глазами стояли рядом со всеми.

Стрелок неторопливо доел, вымыл руки водой из фляжки, обсушил, помахав кистями. Снял с сухой ветки повешенные там вчера часы, поглядел на циферблат.

– Четвёртое августа. -объявил он, надевая их на руку. -Восемь часов ноль семнадцать минут. Сверьте время, поправьте компьютеры.

Выждав, пока все закончат устанавливать отставшие внутри аномалии таймеры, разведчик подошёл к Тихоне и, не размахиваясь, лениво ударил того в лицо. С раскинутыми руками парень рухнул на мокрую землю. Стрелок остановился над ним, неторопливо надевая шлем и поправляя респиратор.

– Так-то вот, дружок. -сказал он наставительно. -Считать разучился? Придётся снова обучаться. Вас шестеро. Ты был обязан войти шестым. Всё понял, или повторить процедуру?

Тихоня неуклюже перевернулся, встал на четвереньки, выпрямился, стирая рукавом кровь, капавшую на нагрудный рюкзак.

– Так что же: с одного раза усвоил, или требуется повторение?

– Не требуется… всё понял… Стрелок… запомнил…

– Вот и славно. В другой раз получишь прикладом по зубам. Если они к тому моменту останутся. Пшёл в строй! Нет, замыкающим. И не капай своим компотом на землю, не то псы по следам пойдут. Утирайся или сглатывай.

Стрелок даже не посмотрел на Старика, словно того не было. Но Старик, как, впрочем и остальные, прекрасно понимал, что ситуация складывается не лучшим образом.

– Гад…-прошептал Тихоня, становясь в хвосте колонны. -Ох, и гад же… Псих сумасшедший…

– Прости. -угрюмо сказал Старик.

– Причём тут ты… Я об этом…

Стрелок глядел на строй носильщиков и пытался разобраться в своих странных предчувствиях. Зона наделила его редкой способностью замечать то, что оставалось вне поля внимания прочих. Он обнаруживал скрытые от других аномалии, секундой раньше реагировал на опасности и успешнее преодолевал препятствия. Верно, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке, да и то лишь для второй мыши. Зона ничего не даёт даром. Как там у Ломоносова: «Ежели где что прибудет, оное в другом месте в том же числе убудет»? Несколько настораживало то, что Стрелок не замечал за собой ничего «убывшего», того, чем пришлось заплатить за дар Зоны. Но это уже дело другое… А что же сейчас? Интуиция, которой пренебрегать никак не следовало, подавала сигналы тревоги, настраивала против совершенно безобидного с точки зрения обычной логики Старика. Почему? В чём дело? От всех этих ощущений скапливался в сознании какой-то неприятный осадок, вроде песка в отлаженном механизме.

– Что? – спросил Стрелок, придя в себя.

– Я спросил, закурить перед дорогой можно?

– Да, Бобёр – сказал разведчик, -конечно. Минуты три ещё постоим.

Бобёр, с трудом вытащил сигарету из внутреннего кармана и, разминая ее, уставился в прохладный и розовый утренний туман. Мгла не таяла со временем, напротив, густела, уплотнялась.

– Бррр… -содрогнулся Самовар. -Сыровато. Оставь пару затяжек.

Бобёр, кивнул, выпустил сизое облако дыма и протянул окурок.

– "Минздрав предупреждает"… -заметил Стрелок. -Оздоровились? Тогда по местам. Автоматы никто не вздумал на предохранители ставить? Отлично. Посмотрите на клёны. Возьмите на ладонь влево от сгоревшего Штопора… Взяли? Отметили точку? Ну, приблизительно там, где ветки погуще… Вот туда и шевелимся. За мной!

Теперь они шагали по сырой земле, поросшей жирной темно-зелёной травой с толстыми стеблями и круглыми листьями на них. Мутировавший клевер? С каждым шагом под ногами становилось все больше воды и скоро они шли вновь по грязи и лужам. А на выученной наизусть карте полувековой давности везде здесь – сухой луг, подумал Старик. Плохо. Можно крупно промахнуться, слепо доверяясь карте.

Старик держал правую руку на шейке своего ППШ, висящего стволом влево и вниз. Перед глазами мерно колыхался раздутый рюкзак Тихони. На выцветшем брезенте блестели капельки осевшего тумана. Парень шагал легко, уверенно. Так, словно и не было двенадцатичасового изнуряюще медленного движения, утомительной получасовой ночи в машине времени, напряжения всех органов чувств, от которого каждая артерия наполнялась тяжелой вязкой ртутью усталости. Словно и не получал по физиономии от Стрелка. Молодость…

Старик понимал, что заученная наизусть карта только приблизительно соответствует действительности, но она постоянно всплывала в памяти. Сейчас тянется в обе стороны заросшая карликовыми топольками и кленами равнина, за ней – покатая возвышенность, с которой уже должна быть видна Лукьяновка. И еще он знал, что они должны пройти мимо большого шлакоотвала. Он знаменит тем, что наблюдатели с ближайшей башни на стене отмечали в его районе непонятное сиреневое свечение.

Туман быстро оседал. Вот он уже по горло и над мутно-розовым одеялом видны впереди только головы: одна в шлеме, шесть в капюшонах. Потом туман опустился по пояс. Затем сгустился в тяжелые струи, лёг еще ниже. Носильщики теперь шли по колено в слабо клубящейся полупрозрачной мути. Тянуло прелью, от темных пятен слева припахивало давней падалью. Пятна приобретали очертания человеческих тел. Ташкент издал сдавленное мычание. Когда ветерок слегка поколебал тающее одеяло тумана, открылась жуткая картина. Три трупа в драной черной одежде лежали, невообразимо извернувшись. Возникало впечатление, что из тел выкачали не только кровь, но и все внутренности, оставив лишь тёмную кожу, обтягивающую кости.

Все одновременно остановились, словно вкопанные. Позади вдруг послышался высокий, заунывный стон. Восемь стволов мгновенно повернулись в ту сторону. Однако было по-прежнему тихо, лишь журчала, струясь из родника почти под ногами, тонкая струйка ржавой воды.

– Кажется, что-то неживое… – нетвердо выговаривая слова, прошептал Самовар. -Может аномалия какая образовалась, а? Или там ещё что…

Старик расширенными глазами смотрел туда, откуда они шли, откуда раздался стон. И ничего не видел. Он вспоминал. Это было давно, двадцать три года назад, когда в больнице умерла его мать. Он не мог понять, проснулся ли в ту ночь точно от такого же звука, унылого и протяжного, или продолжался сон. Боясь догадаться, к чему это, он лежал и, не дыша, смотрел в непроглядную темень. Оттуда могло бесшумно вынырнуть высокое человекоподобное существо отвратительными отростками на морде. Длинные, кривые и костлявые руки раскроются, чтобы обнять лежащего Глеба. И не будет ни сил, ни воли резко отпрыгнуть, развернуться, убежать. Поздно! Кривые цепкие руки с длинными пальцами и странными присосками на ладонях схватят безвольно обмякшее тело. И силясь не то проснуться, не то, наоборот, уснуть, Глеб видел, как жуткая морда, с щупальцевидными отростками, приближалась к его шее…

– Вот дрянь, -досадливо сказал Стрелок. -некстати как… Кровосос где-то шляется, может увязаться. У кого бутылка с бензином?

– У меня. -тут же откликнулся Ташкент.

– Полить следы и поджечь. До самой Лукьяновки – повышенное внимание.

– Трупы бы тоже сжечь, не то оживут. -осторожно предложил Глюк.

– Нет времени. Будем надеяться, что кабаны подберут.

Тихоня посмотрел на побледневшее лицо Старика и машинально провел испачканным рукавом по разбитым губам. Но, похоже, парень забыл о боли, когда Старик указал взглядом в сторону серых барханов шлакоотвала.

– Гляди! -сказал он. -Все глядите. Он там, ребята…

Стрелок молниеносно прижал приклад «грозы» к плечу, все вскинули автоматы. Над серо-фиолетовыми кучами, усыпанными какими-то блёстками, скользнуло какое-то дрожание, трепетание, похожее на струи раскалённого воздуха в сухой полдень над асфальтной дорогой. Оно метнулось в одну, другую сторону, перекинулось через самый большой шлаковый бархан и понеслось параллельно курсу каравана. Вдруг остановилось на секунду у покосившегося столба с обрывками проводов и мочалой жгучего пуха на них, затем исчезло в невидимой выемке.

Все долго всматривались жёлто-бурую щетину прошлогоднего камыша, но так ничего и не заметили.

– Там он, не сомневайтесь, ребята. -лихорадочно шептал Старик. -Коряга раздвоённая… На пять градусов правее.

– Заткнуться всем. – приказал Стрелок, но с досадой отметил про себя, что Старик опередил его. Действительно, у коряги чуть заметно двигалось что-то расплывчатое.

«Гроза» Стрелка и ППШ Старика застучали одновременно, когда размытый силуэт фантастически быстрыми зигзагами понесся к каравану. Неясная фигура дернулась, и на какой-то миг перед изумленными людьми предстал кошмарный облик кровососа. Грохнули «калаши» носильщиков. Никто толком не успел рассмотреть кровососа, а он вновь исчез, за кучами шлака словно слился с ними.

– Опустить стволы. -сказал разведчик. -Двигаем дальше. Не зевать, готовность номер один.

Непонятно, недоумевал Стрелок. Полный абсурд. Правда, он, по счастью, всего дважды наблюдал кровососов в бинокль, притом с почтенного расстояния. Но кое-что о них знал. Произошедшее полностью противоречило всему опыту разведчиков Зоны. Во-первых, что этой твари делать в шлаке? Там же сухо, словно в пустыне, а кровососу милее сырой лощинки ничего нет. Во-вторых, эти мутанты нападают от заката до рассвета, а сейчас светло. В-третьих, они – засадные хищники, атака в лоб, да еще с такого расстояния, исключена. В-четвёртых, напавшего монстра никакие раны не останавливают, он доводит дело до конца. Так что же сейчас произошло?! Сумасшедший кровосос? Но даже свихнувшийся монстр бросился бы на замыкающего караван человека… Стоп, Стрелок, погоди-ка, а ведь, похоже он выруливал к нам в тылы по всем правилам – из болот и в утренних сумерках! Да вдруг от чего-то совершенно ошалел, метнулся в шлак, а потом кинулся нам навстречу и уже подстреленным понесся куда-то прочь. Почему бы ему не наброситься на последнего? То есть на… Старика?! Нет, пора отцеплять попутчика! Идеальным вариантом было бы подарить Старика уголовникам. Стрелок даже довольно хмыкнул от неожиданно пришедшей в голову идеи. А Борова следует предупредить, пусть не якшается с меченым. Даже если тот вернется из Лукьяновки.

11 часов 07 минут 5 августа 2007 г.

Впереди виднелась Лукьяновка. Но Зона есть Зона. Мало ли что там виднеется. Оно, может быть, совсем рядом, рукой подать. Ан нет – не подашь. Им пришлось еще вскарабкиваться на деревья, пережидая поток зеленки, пересёкший им дорогу. Усталость была так велика, что Старик в развилке двух ветвей старой сосны даже впал в тяжкую дрёму. Потом пошёл слепой мелкий дождик, но быстро закончился. Мокрые носильщики сползли вниз и по пахнущей аптекой травке выбрались на дорожку, ведущую к поселку. Особо опасных аномалий прямо по курсу вроде бы не наблюдалось, но по сторонам было кое-что привлёкшее внимание Старика.

Завалившись левым боком в яму стояла полуторка образца конца сороковых – начала пятидесятых. От неё должна была бы остаться по всем правилам только груда ржавчины, но выглядела она потрясающе: даже водительское сиденье без прорех и пятен виднелось сквозь распахнутую дверку. Кажется, даже шины были накачаны, как следует. И сразу становилось совершенно понятно, что к грузовику лучше не приближаться, потому что рядом с ним на самом виду лежала «штука», кажется, пустышка. Бери – не хочу. Лучшего предостережения не требовалось: уж если на самом виду, а никто не подобрал, значит…

Зато железная бочка из-под горючего истлела почти полностью. Останки бочки выглядели гнусновато. Тень от них падала навстречу солнцу. Тихоня с его остатками физфаковского образования, похоже, слегка обалдел от такого зрелища.

В общем, после благополучно завершившейся встречи с кровососом ничего не стряслось и караван благополучно добрался до окраины Лукьяновки. У входа в посёлок торчала под разными углами щетина грубо оструганных кольев. На некоторых кольях красовались насаженные собачьи черепа. Поперек дороги по всей видимости руками пьяных циклопов была сооружена из битого кирпича и всякого бытового хлама баррикада, также щедро декорированная кольями и битым оконным стеклом.

Стрелок ловко взобрался на гребень завала и махнул рукой носильщикам. Те с трудом преодолели препятствие и увидели тройку бритоголовых типов в черном с нашитыми на груди и спине карточными красными сердцами, развалившихся у костра, что горел под навесом. Укороченные «калашниковы» лежали рядом. Четвертый, голый ниже пояса сидел на бревне и зашивал штаны.

– О, вы зырьте, шо там нарисовалось! – лениво протянул «портной». – Шо ж то за героические фраера дослякали до нас в гости, а?

– Заткни хлебало, тухлым сквозит. -бесцветно посоветовал Стрелок, -Скажи лучше, Туз ваш Червонный дома?

– А вам шо до Туза?

Не снизойдя до ответа, разведчик отвернулся, достал карманный компьютер и набрал номер.

– Туз? Это Стрелок. Спасибо, тебе того же. Да, доставили то, что ты заказывал у Борова. Да… Да… хорошо, ждём. Только пришли кого-нибудь поумнее, а то тут у тебя на входе три каких-то недоумка стриптизом занимаются.

– О, так то ж Стрелок! -троица уселась по-турецки, а голозадый, сверкая ягодицами, неторопливо влез в штаны и сапоги. -То-то я ж смотрю! Тогда ж другое дело! Наше вам из кисточкою!

Носильщики устало опускались прямо на землю. Переход был закончен. Старик невольно прислушался к разговору лукьяновцев.

– Понты бить и с баблом быть – это две большие разницы… -поучал «портной». -Шо, думали, тут шо-то за хрен собачий даётся? Ага, щас! За просто так вас только уродина какая-нибудь схавает или шалава с одного выстрела завалит… Там, где вы прежде срок мотали, башкой думать, блин, надо было, а тут в сто раз лучше мозгами шарудить требуется… Лохи тут долго не протягивают. Не канает оно, без чердака если… Короче, дело такое было. Втроём мы со Вшивым и Винни-Пухом валили через колхозный двор Гремячьего – дорогу, короче, срезали. Смотрим – сохатый какой-то чешет. Не наш. И не из тех, с кем мы в мире. Значит, в законе и по понятиям можно потрошить. Ну, мы сныкались. А он мимо нас проходит – в упор не зырит. Мелкий такой, а мешок тянет – будь здоров. И ствол хитро висит – чуть что, из нас дуршлаг сделает. Дык, Вшивый мне – типа, давай пощупаем фраерка, чё у него там? А я ему: «Ша, дятел! Лучше смотри, куда он свой хабар тянет». Тут сохатый как провалился куда-то – мы даже не поняли. Во как… Ну, ждём. Он минут через двадцать вылез. Пока стоял-отряхивался, к нему Винни-Пух сзади втихую подъехал и полтыквы из волыны снёс. Начали они с Вшивым тело потрошить: клифт на нём был классный, да и лопатник должен быть… Я отлить, короче, отковылял – моё кореша мне всегда отдадут, я по жизни с ними в доле. Тут как звезданёт, ой, мама моя! Короче, тот терпила не прост был: он шо-то наворотил на себя, шоб рвануло, когда с него лопатник кто-то сколупывать будет. Маджахед, блин, шахид-смертник… Я свалил оттудова по-быстрому – мало кто на пальбу и взрыв заявится… Пришёл днёв через десять. От Винни-Пуха со Вшивым и от лося – хоть бы косточка. Вообще по нулям, только дерьмо собачье кучками. Короче, прикинул я, где тот лосяра сохатый в развалины нырял, сам туда полез… Ну, прошёл три комнаты – голяк! Тут смотрю, в углу куча старых кроватей навалена. На хрена там столько лежаков? Короче, взялся разгребать. Разгрёб. Смотрю – блин, люк! Поднимаю, значит, крышку, свечу фонариком. Ё!!! Ну, шо там было – моё всё… Внакладе не остался. А уши б развесил – давно бы ласты завернул или до сих пор босой бегал, бакланил… как некоторые семёрки… Учитесь!

По выражению лиц носильщиков Старик понял, что рассказ дошёл и до их ушей.

– Эй, Стрелок!

Широко расставив ноги перед ними стоял широкоплечий коротышка с кирпичной как по цвету, так и по фактуре мордой.

– Туз велел твоих пристроить. Пошли!