Глава 4. Леди Эстрелла

"Огненная птица" быстро набирала скорость. Полулежа в кресле, Лис смотрела на неподвижные звезды прямо перед собой. В рубке было тихо, лишь попискивал бортовой компьютер, принимая неслышные указания от меклонцев. Откуда-то изнутри корабля доносился убаюкивающе монотонный гул двигателей, и девушка не заметила, как задремала.

Открыв глаза, она глянула на таймер. Прошло два часа, но звезды почти не изменили положения. Меклонцы приподняли рептилоидные головы — кажется, они о чем-то совещались.

Лис скорее почувствовала, чем услышала, как двигатели сменили режим работы. Она беспокойно шевельнулась. Л'Ронг обернулся:

— Мы входим в гиперпространство. Ты нормально переносишь гиперпрыжок?

— Нормально. — Еще в училище Лис открыла любопытную вещь: во время гиперпрыжка у нее обострялся разум, мысли становились четкими и ясными. Осторожно выспросив товарищей, она с удивлением узнала, что они ничего подобного не испытывают. Видимо, это какая-то ее индивидуальная особенность. Ей вдруг стало интересно: а на что похожи ощущения меклонцев во время гиперпрыжка? Она так и спросила.

— На глоток Вечности, — ответил Л'Ронг. — Я не могу это объяснить, Лис. Это надо чувствовать.

Звезды превратились в светящиеся линии. Линии сгустились и вдруг разорвались сверкающими вихрями, словно кружась в бурном танце. Лис казалось, она присутствует на мистерии зарождения Вселенной… Затем буйство красок поутихло и мир объяла чернота, не имеющая измерений и границ. В рубке погас свет, остались лишь зеленые огоньки у меклонцев.

— Здесь мы пробудем восемь часов по локальному времени, — послышался голос Л'Ронга. Покинув свое место, меклонец улегся рядом с креслом Лис. Девушка не испугалась — она уже начала привыкать к рептилиям-трансформерам.

После небольшой паузы Л'Ронг проговорил:

— Ты, наверное, хотела бы узнать больше о своей матери.

— Да, конечно, — рассеянно отозвалась девушка. Честно говоря, о том, что у нее была мать, она даже и не подумала за все прошедшее время. Само это понятие казалось ей далеким, каким-то нереальным.

— Я буду рассказывать вещи, которые могут показаться странными, — предупредил меклонец. — Поэтому я и выбрал маршрут с длительным пребыванием в гиперпространстве. Здесь мысль более очищена и свободна от влияния внешнего мира. Тебе будет легче осмыслить то, что я расскажу.

Более двадцати лет назад друльские пираты захватили появившийся на территории Империи арусианский корабль. Появление арусиан было случайностью, ошибкой в навигационных расчетах — ошибкой, стоившей им жизни.

Небольшой экипаж сражался героически, хотя они были исследователями, а не военными. Из всех арусиан уцелела только женщина, раненая и потерявшая много крови. Друлы захватили ее, но — странное дело — вместо того, чтобы обесчестить и убить пленницу, как это часто бывает у людей, они доставили ее ко двору только что вступившего на престол короля Ургона и продали королю за приличную сумму. Это и была твоя мать — Эстрелла Арусианская.

— Моя мать — арусианка? — удивленно воскликнула Лис. — Но ведь арусиане — папашины злейшие враги!

— Короля прельстили необычная красота и великолепные волосы леди Эстреллы. Во всяком случае, так думали придворные. Истинные причины этой женитьбы лежат глубже, и о них я скажу потом… Так или иначе, четвертая свадьба короля Ургона была отмечена с имперской пышностью. В качестве особого подарка своей невесте король устроил гладиаторские бои и выпустил на арену арусианина, захваченного в плен двумя неделями позже. Этот арусианин был ее возлюбленным, в одиночку разыскивавшим Эстреллу по всей Империи. Он погиб на ее глазах. Так началась жизнь леди Эстреллы на Ургонхоре.

Женитьба Ургона на арусианке заинтересовала лидера нашей общины, учителя сан Т'Сэя. Учитель давно интересовался Арусом, ибо Совершенный пришел оттуда.

— Совершенный? — переспросила Лис. — Кто это?

— Вы его называете — Володарион.

— А, это арусианский лигайр, про которого болтают всякие страшилки на военных базах?

— Он не лигайр, Лис. Лигайры не имеют чувств. А Володарион чувствует ритмы и голоса Вселенной так же, как ты — биение своего сердца. Сан Т'Сэю посчастливилось повстречать его, когда Совершенный посещал Мекланнэр, но тот визит был недолгим, и учитель рассчитывал получить от арусианки дополнительную информацию о Володарионе.

Когда встал вопрос, кого из общины отправить в качестве агента на Ургонхор, вызвался я, потому что был молод, искал приключений и старался следовать совету учителя — присматриваться к людям, учиться у них и через различия приближаться к познанию нашей общей сущности. Благодаря хорошему знакомому сан Т'Сэя, адмиралу Кирку, я оказался при дворе Ургона, где и предложил свои услуги леди Эстрелле.

Кандидатов было несколько, в том числе и мой соплеменник И-Норг, из кругов не очень лояльных к сан Т'Сэю, но в принципе хороший парень. У него было преимущество — он уже два года работал при дворе, и его знали. Я молился Вечности, чтобы выбор был все-таки остановлен на мне. Я знал — учитель молится вместе со мной. И молитвы учителя помогли — леди Эстрелла остановилась рядом со мной и сказала: "Он будет моим телохранителем. В другой охране я не нуждаюсь". Ургон не стал возражать, ибо меклонцы зарекомендовали себя хорошими телохранителями, а мы с И-Норгом для него отличались не больше, чем листья на деревьях.

В мои обязанности входило сопровождать леди Эстреллу в людных местах, следить, чтобы ее жизни ничто не угрожало, проверять, не отравлена ли подаваемая ей пища. Несколько таких попыток мне удалось пресечь. Как телохранитель, я находился при ней в ее личных апартаментах. У леди Эстреллы поначалу не было общества, и она начала разговаривать со мной. Следуя совету учителя, я стал учить арусианский язык. Я видел, что ей приятно, когда с ней говорят на ее родном наречии. Вскоре я понял, насколько ошибался, принимая ее за жертву, потерявшую волю к сопротивлению. В этом слабом человеческом теле жил воистину воинский дух!

Каждое утро леди Эстрелла занималась гимнастикой. Где-то ей удалось раздобыть два меча, и она научила меня фехтовать. "Фехтование укрепляет не только тело, но и дух" — так говорила она. Леди Эстрелла появлялась при дворе всегда безупречно одетая и держалась свободно и прямо даже если чувствовала себя неважно, а такое случалось, ибо климат на Ургонхоре вреден даже для меклонца, не говоря уже об уроженке зеленой, цветущей планеты. Ее прозвали Бриллиантом Аруса. Король часто сажал ее по левую руку от себя, и прочие жены, глядя на нее, лопались от злости.

У нее появились друзья — адмирал Кирк, рекомендовавший ей меня, и молодой харрожский герцог Хродда. Оба они относились к ней с трепетным почтением. Герцог Хродда, известный повеса и сердцеед, никаких вольностей по отношению к леди Эстрелле не позволял. Случалось, он приходил к ней: "Леди Эстрелла, что делать? У меня назначено два свидания на одно и то же время!", на что она с улыбкой отвечала: "Кто в этом виноват, друг мой? Заведи себе записную книжку и расписывай свидания по часам". Несмотря на трагизм своего положения, она находила в себе силы смеяться и шутить.

На фоне почтительного отношения адмирала Кирка и герцога Хродды обращение короля с ней выглядело диким. Прости меня, Лис — я знаю, что у вас не принято плохо говорить об отце, но о короле Ургоне я ничего хорошего сказать не могу.

— Я тоже, — хмуро отозвалась Лис. — Рассказывайте все, как есть.

— С ней он вел себя как животное, не обремененное и граммом интеллекта. Он настолько не стеснялся в манерах, что однажды попытался овладеть леди Эстреллой в одном из залов дворца во время нашей с нею прогулки. Я заломил ему руки за спину и сказал, что в следующий раз оторву голову, а заодно и кое-что другое. После этого отношения с королем у меня здорово испортились. А с леди Эстреллой мы подружились еще больше.

Ее рассказы сильно изменили мои представления о гуманоидных расах. Благодаря ей я начал понимать людей. Но самое удивительное, что и она с не меньшим интересом расспрашивала меня о Мекланнэр, об общине, о сан Т'Сэе. В отличие от многих, она отнеслась к нам с открытым сердцем. Она просила передать привет учителю сан Т'Сэю всякий раз, когда мне случалось говорить с учителем по гиперпространственной связи, и ей очень хотелось встретиться с ним лично. Но она была заперта во дворце, как птица в клетке, и я не знал, как король собирается распорядиться ее судьбой.

Когда леди Эстрелла забеременела, я перестал пускать Ургона в ее апартаменты, потому что по арусианским обычаям к женщине, ждущей ребенка, нельзя допускать отрицательные эмоции, а Ургон являлся для нее сплошной отрицательной эмоцией. Король был в бешенстве. Я старался не допускать к леди Эстрелле и тех, кто питал к ней недобрые чувства. Леди Гарпину, мать твоего любезного братца Горпа, я не подпускал к ней на расстоянии выстрела из бластера. Зато адмирал Кирк и герцог Хродда могли зайти к ней в любое время — я знал, что леди Эстрелла будет им рада. К ней постоянно ходили королевские дети, которым не хватало ласки их собственных матерей, занятых придворными интригами. У нее же нашла приют несчастная девушка Элизабет, испытавшая все прелести плена у пиратов и отданная в наложницы королю. Позже адмирал Кирк нашел возможность отправить Элизабет домой; тебя назвали в ее честь.

Первые три года после рождения ты была с матерью. Ты помнишь что-нибудь?

— Нет, — ответила Лис. — Совершенно ничего.

— Тебя заставили забыть, — тяжело проговорил Л'Ронг. — Но со временем, быть может, ты вспомнишь… — Он помолчал. — Три этих года были счастливым временем для леди Эстреллы. Она словно светилась счастьем, распространяя его вокруг в сером, унылом дворце Ургона. Под ее руками все цвело, даже чахлые растения, приносимые королевскими детьми. Я помог ей устроить домашний сад. Там был даже небольшой водоем; леди Эстрелла говорила, что это хоть немного заменит тебе чудесную арусианскую природу.

Потом тебя отняли у матери. Случилось это по моей вине. Мне приходилось иногда отлучаться на день-другой, чтобы работать над своей трансформацией — этого требовал Путь. Вместо себя я оставлял И-Норга, который не был посвящен во все тонкости жизни королевского двора. Это и было моей ошибкой. Однажды, вернувшись, я застал И-Норга в недоумении, а леди Эстреллу — в слезах. Я не стал выговаривать парню, потому что сам был виноват.

На следующий день мы с твоей матерью отправились к королю. Ее Ургон просто выгнал, а мне прозрачно намекнул, что за превышение полномочий я могу быть смещен. Пришлось подчиниться. Тебя отдали няне.

— Я помню ее! — воскликнула Лис. — Толстая грудастая тетка. Она все время норовила меня потискать, и я от нее убегала.

— К тому времени ты уже неплохо говорила по-арусиански, — заметил меклонец.

— Да? — удивилась девушка.

— Тебе вообще легко даются языки — ты, наверное, уже сама это заметила. Еще одна арусианская особенность… — Л'Ронг помолчал. — Когда тебя отняли, я начал разрабатывать план, как вернуть тебя леди Эстрелле и как увезти вас обеих подальше от короля. И тут неожиданно пришло распоряжение: леди Эстрелла должна отбыть на Гемму. Как телохранитель, я имел право следовать с ней. Я так и сделал.

Отбытие леди Эстреллы было организовано с обычной ургонхорской помпезностью. Она была так слаба от переживаний, что мне пришлось нести ее до корабля. Но я был рад, что мы покидаем этот гадюшник. В дороге состояние леди Эстреллы ухудшилось, а по прибытии на Гемму она слегла, и все дела, связанные с устройством на новом месте, вел я.

Местом поселения для нас был выбран город Тиль. Соседи по улице отнеслись к леди Эстрелле с теплом и участием. Ее познакомили с отцом Томасом, священником Церкви Распятого Бога; он стал часто бывать у нас и взял на себя часть бумажных забот. Ко мне он относился с недоверием, но терпел. Когда леди Эстрелле стало лучше, мы начали ходить с ней на прогулки, и Тиль наблюдал необычное зрелище: молодая женщина, с одной стороны поддерживаемая священником в рясе, с другой — меклонцем в полном вооружении.

Леди Эстрелла стала прихожанкой Церкви Распятого Бога. Отец Томас надеялся сделать из нее образец благочестия для местной безбожной молодежи, но образец получался не совсем таким, как он хотел. Будучи непьющим, он не мог понять, как это она позволяет себе выпить в компании бокал-другой вина. Она же шутила: "Первый пьяница в Империи — харрожский король. А второй — любимая жена харрожского короля". К ней постоянно заходила соседская молодежь — помочь с устройством в новом доме или с закупкой продуктов, или просто поболтать.

Через полгода здоровье леди Эстреллы поправилось окончательно. В то время у меня возникла идея организовать на Гемме ветвь общины. Нескольких поддерживающих эту идею я уже встретил — среди них были И-Тэнг и мой Брат-в-Пути Л'Нар. Но для того, чтобы существовать, нужно было вести коммерческую деятельность, а на это мы без официальной регистрации не имели права.

С регистрацией возникли проблемы: по общеимперским законам структуры, организованные представителями негуманоидных рас, могли быть зарегистрированы только при соучредительстве как минимум троих граждан Империи гуманоидного происхождения. Когда я рассказал об этом леди Эстрелле, она с энтузиазмом взялась за дело. Первым соучредителем стала она сама, на место второго она с трудом уговорила отца Томаса, а третьим согласился быть Герард, владелец небольшой компьютерной фирмы.

Первое собрание ветви происходило в доме леди Эстреллы, в просторной гостиной. Нас было четверо не считая самой хозяйки дома. Она села медитировать вместе с нами. Не знаю, почему мы решили расположиться кругом, посадив ее посередине. Медитация получилась небыкновенной. Когда мы направили свои мысли к леди Эстрелле, она приняла их в себя и через нее к нам вернулся свет — удивительный, согревающий, и она щедро изливала его на всех нас. Это было что-то, утолявшее нашу глубинную тоску по солнцу и теплу — это была ласковая улыбка Вечности. Тогда мы и поняли, что лик Вечности — женский лик.

Через два года король совершенно неожиданно вызвал леди Эстреллу обратно на Ургонхор, мотивируя это тем, что она должна увидеться с дочерью, то есть с тобой. Тебе к тому времени уже исполнилось пять лет. Ты помнишь, что было в день твоего пятилетия?

— Лучше не вспоминать, — поежилась Лис. — Всех королевских детей старше десяти лет согнали в кучу и повели в нижние помещения дворца. Я одна пятилетняя затесалась в эту толпу. Сначала я подумала, нас ведут посвящать богу Вицру и ужасно перепугалась.

— Но все оказалось гораздо хуже, — продолжил меклонец. — Вас привели в холодный и сумрачный зал с черными колоннами, выключили все огни и велели слушать Голос. Первый услышавший Голос объявлялся наследником.

— Откуда Вы знаете? — вздрогнула Лис. Воспоминание было не из приятных.

— Леди Эстрелла увидела это в одной из наших совместных медитаций, — ответил Л'Ронг. — Она видела и то, как ты, услышав Голос, отказалась идти на зов и уселась прямо на холодном каменном полу. Кроме тебя, никто из детей Голоса не слышал.

— Да, я помню! — воскликнула девушка. — Этот липучка Горп нашел меня в темноте и попросил отвести туда, откуда идет Голос. Я сказала, что никуда не пойду, и что если он не отстанет, то двину коленкой между ног.

— После этого видения леди Эстреллу уже ничто не могло остановить в стремлении вернуться на Ургонхор, — снова заговорил Л'Ронг. — Я передал все дела общины Л'Нару и последовал с ней.

Было у меня чувство, что добром это не кончится. Так и получилось. Когда мы прибыли, король сказал, что тебя увезли в пансионат вместе с другими королевскими детьми и что леди Эстрелла может остановиться во дворце и подождать, пока тебя привезут обратно.

Ургон изо всех сил изображал перед леди Эстреллой, как он ее любит и как обстоятельства (включая меня) мешают ему воссоединиться с нею. Он разжалобил доброе сердце женщины, и она согласилась побыть на Ургонхоре еще пару лет. Они снова стали жить как муж и жена, и через год родился твой младший брат, Хрогар. Тем временем я потихоньку готовил для леди Эстреллы отъезд, ибо от Ургона можно было ожидать любой гадости.

Когда все было готово, неожиданно пришло известие, что сан Т'Сэй собирается уйти в Вечность и что он должен сообщить мне нечто важное. Я снова поручил леди Эстреллу заботам И-Норга.

Я не зря спешил на Меклон. То, что сан Т'Сэй сказал нескольким членам общины с глазу на глаз, подтвердило мои догадки.

Послушай, Лис. Вовсе не бог Империи Вицр повелевает через королей вашим народом. За королевской династией стоит другая, более древняя и грозная сила. Сан Т'Сэй предупредил меня не спускать с твоей матери глаз, ибо эта сила заинтересована в том, чтобы леди Эстрелла имела от короля детей. Дети арусианки предназначены были стать проводниками темной воли.

— И я тоже? — испуганно спросила Лис.

— И ты, Элизабет. Но ты оказалась, так сказать, неподатливым материалом. Чего стоил один твой отказ последовать за Голосом. Да и последующие годы в пансионате и училище показали, что сломить тебя непросто. Поэтому отец временно оставил тебя в покое, рассматривая как запасной вариант. Но не так давно он снова вспомнил о тебе, поэтому община и поспешила вывести Элизабет Ургон из игры.

— А что было с моим братом?

— Повторилась предыдущая история: пока меня не было, маленького Хрогара забрали. И-Норг, помня прошлый инцидент, пытался это предотвратить и жестоко пострадал. Ему пришлось возвращаться на Меклон, чтобы восстановиться. Из его слов я понял, что ему пришлось сразиться с меклонцем. Это значило, что кто-то из наших сородичей отступил от главного принципа Мекланнэр: "Идущий да не пойдет войной на Идущего".

На этот раз мы с леди Эстреллой устроили во дворце крупный скандал. Ургон снова начал душевные излияния о том, как он ее любит, как он несвободен в выражении своих чувств и как его заедает этот гадкий королевский двор.

Был какой-то особенно скверный день. Позже, заглянув в астрономический календарь, я обнаружил, что в это время звезда, которую вы называете Гха-Зирш, стояла в зените. В тот день была сильная магнитная буря — не знаю, над всей планетой или только над дворцом. Я чувствовал себя плохо и на какое-то время потерял сознание, а когда пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь в тюремной камере. Оказалось, что мне "пришили" какое-то совершенно дурацкое дело: будто бы я в невменяемом состоянии ходил по дворцу и разыскивал леди Гарпину, которую якобы хотел убить.

Леди Эстрелла уже обежала весь дворец, разыскивая своего горе-охранника. Усилиями ее и адмирала Кирка меня вызволили, но это заняло несколько дней. После этого она сама настояла на немедленном возвращении в Тиль.

Что-то в ней меня беспокоило. На пути к Гемме, пока корабль находился в гиперпространстве, я расспросил леди Эстреллу, что произошло между ней и Ургоном за время моего отсутствия.

Оказалось, что тот день был скверным не только для меня. Король закатил ей очередной душещипательный спектакль. Измученная переживаниями женщина ослабила контроль над собой и на минуту поверила, что ее любовь сможет вернуть Ургона к Вечности… Леди Эстрелла ждала третьего ребенка, а мне оставалось ждать новых неприятностей со стороны короля.

На Гемме тем временем было куплено здание для общины. Леди Эстрелла с энтузиазмом занялась его устроением — это отвлекало ее от тяжелых мыслей. Мы, меклонцы, поражались внутренней силе этой женщины. Она приходила сюда каждый день и медитировала с нами или одна молилась за нас. Мы словно заменили ей потерянных детей, и она окружила нас материнской заботой.

По воскресеньям она посещала службы отца Томаса в церкви. Отец Томас уже смирился с ее "экуменизмом" и не осуждал ее за медитации с нами. А для нас каждая медитация совместно с леди Эстреллой была настоящим праздником. Во время этих медитаций мы видели луч ее духа, необычайной чистоты и силы, и она своей силой и любовью поднимала нас к Богу — Вечности…

Мы с ней медитировали и о ее третьем ребенке. Нам удалось увидеть, что это будет девочка, очень способная и очень сильная. Но будущее ее словно закрывала серая пелена; как мы ни старались, ничего разглядеть так и не удалось.

Девочка действительно родилась здоровой и крепкой. Леди Эстрелла назвала ее Сэйни, взяв за основу имени условно-меклонское "сэй" — "сильный духом". А через два месяца произошли события, в реальность которых я до сих пор не могу поверить.

Оказалось, что за нами следили и регулярно докладывали на Ургонхор. Потом я узнал, кто были эти люди, поступавшие вопреки Правде Вечности и заповедям Распятого Бога, но я не хочу даже произносить их имен, хотя один из них был вхож в наш дом.

Был летний вечер. Я не так давно научился заваривать чай и теперь демонстрировал свое искусство леди Эстрелле. Она держала дочку на руках и веселилась, глядя на меня — должно быть, со стороны это выглядело забавным. Неожиданно я почувствовал что-то странное… Операция была спланирована по-меклонски тщательно. Я едва успел сменить трансформацию на боевую и активировать оружие, как дом был уже окружен.

Леди Эстреллу с дочерью я отправил вниз, где был заранее устроен бункер. Самым нелепым и диким было то, что на наш дом нацелили свое оружие мои сородичи-меклонцы. Их было семь душ. Я пробовал позвать Л'Нара и еще двоих членов общины, живших на Гемме, но все трое в тот момент были заняты на службе.

Я выдерживал осаду примерно четверть часа. Дом номер четыре на Садовой улице за это время превратился в руины. Соседи спешно эвакуировались, прибывшая полиция в растерянности стояла рядом, не в силах ничего сделать. Я боялся, как бы не пострадали леди Эстрелла с дочкой, скрывавшиеся в бункере, но атаковавшие, похоже, прекрасно знали устройство нашего дома. Их целью было устранить единственное препятствие, мешавшее королю заполучить Сэйни — меня, и они делали это с меклонской точностью и беспощадностью.

Когда я пришел в себя, то удивился, что вообще жив. Оказалось, прошла неделя. Все это время Л'Нар, Ри-Тар и Ли-Кин выхаживали меня в святилище. Тут же была и леди Эстрелла; волосы ее наполовину поседели. По ее глазам нетрудно было догадаться, что произошло. Но я не услышал от нее ни слова упрека.

С Меклона уже были вызваны специалисты. Все время, пока они работали надо мной, леди Эстрелла была рядом. Я просил ее уйти, потому что хирургическая операция над меклонцем — не самое приятное зрелище, но она отказывалась. "Ты был рядом со мной, когда мне было больно, — говорила она. — Теперь, когда больно тебе, я буду рядом с тобой". Ее осанка была по-прежнему прямой и гордой — силам Тьмы даже теперь не удалось сломить ее дух. Но ее физическая оболочка не выдерживала непосильных нагрузок, и леди Эстрелла начала сдавать.

Сначала она ослепла. Это случилось где-то через год после нападения на наш дом. Мы с отцом Томасом по очереди водили ее на прогулку — леди Эстрелла не могла жить без природы. К тому времени она уже жила в здании общины. Для нее была устроена специальная комната — с этим нам помогла Талита, бывшая соседка по Садовой улице. Потом силы леди Эстреллы начали непонятным образом таять, и вскоре их перестало хватать даже на короткую прогулку.

Я сам относил ее к реке, я видел, как она смотрит незрячими глазами на солнце и улыбается своей светлой улыбкой. Пока врачи искали причину ее недуга, она тихо и мирно отошла в Вечность.

Предчувствуя этот момент, леди Эстрелла простилась с членами общины и с соседями. Отец Томас по обычаю своей церкви исповедовал и причастил ее, после чего она подозвала меня и попросила позаботиться о детях.

Я был с ней до последнего ее вздоха. Когда ее прекрасные серые глаза закрылись, мне показалось, к ней подошел арусианин, которого она любила всю свою недолгую жизнь, тихонько взял ее за руку и так, рука в руке, они ушли в Вечность.

Л'Ронг замолчал. Лис не замечала, что по ее лицу давно уже бегут слезы.

— Я убью отца, — глухо проговорила она.

— Ты не сможешь этого сделать, Лис, — тихо отозвался меклонец. — Нельзя отнимать жизнь у того, кто подарил ее тебе. Таков один из законов Вечности.

— Но он же гад! Грязное животное! Как он посмел так обращаться с ней! Как они все посмели!.. — Не выдержав, девушка разрыдалась. Меклонец совершенно человеческим жестом положил ей на плечо покрытую металлической чешуей лапу:

— У нас есть один способ противостоять Тьме — изо всех сил стараться не быть такими, какими она хочет нас сделать. Леди Эстрелла сумела сохранить себя в дворцовом кошмаре. И ты сумеешь, если поверишь в силу своего духа.

Лис долго не могла успокоиться. Она отчаянно плакала, согнувшись в кресле и закрыв лицо руками. Все это время Л'Ронг молча находился рядом. Наконец девушка подняла на него заплаканные глаза:

— Спасибо Вам. Я не знала, что Вы… такой верный друг моей матери. А я вчера так Вас испугалась!

— Кое-кому полезно меня бояться, — проговорил меклонец. — Но не тебе.