Глава XII

Назад: А. Бертрам Чандлер В АЛЬТЕРНАТИВНУЮ ВСЕЛЕННУЮ

Дальше: Генри Бим Пайпер ЧЕТЫРЕХДНЕВНАЯ ПЛАНЕТА

Гримс, чья каюта была недалеко от контрольной рубки, оказался там через несколько секунд. Там уже были третий помощник Ларсен и младший лейтенант Патрульной Службы Пэтси Кент. Ларсен покраснел и торопливо сказал:

— Мисс Кент был необходим компьютер, сэр, для расчетов…

— Меня это не интересует. Почему тревога?

Ларсен повернулся к абсолютно черному экрану индикатора близости масс.

— Я… я не знаю, сэр, но там что-то есть. Что-то прямо по курсу…

Гримс уставился в экран, и действительно обнаружил тускло светящуюся точку ближе к краю. Он набрал на клавиатуре код определения расстояния. На экране высветилась надпись: двенадцать с половиной тысяч миль. Похоже, им действительно установили неплохой прибор.

Это могла быть планета, астероид, а может, и потухшее солнце. А может, еще один корабль? Двенадцать с половиной тысяч миль… а их начальная скорость, перед тем как они сюда провалились, была семь миль в секунду. Но как они могли измерить скорость там, где нет — по крайней мере, не было — Ничего? Было еще достаточно времени, чтобы рассчитать скорость сближения.

В рубке уже толпились остальные офицеры: Суинтон, второй помощник Джонс, Рэнфрю. И Соня.

“Черт возьми, зачем я здесь нахожусь?” — подумал Гримс, почувствовав ее слабый тревожащий аромат. И сам себе ответил: “Не стоит об этом, командор. Ты ведь уже не розовощекий юнец, впадавший в душевное расстройство, когда долг службы мешал твоим сердечным делам…”

— Ваши приказания, сэр? — вежливо, но нетерпеливо спросил Суинтон. Пятно на экране уже заметно увеличилось.

— Лазерные пушки и ракетные снаряды готовы?

— Да, сэр.

— Отлично. Мистер Джонс, рассчитайте скорость сближения и точное время контакта с объектом. Мистер Рэнфрю, попытайтесь использовать систему Карлотти по ее прямому назначению и установить радиосвязь. Мистер Ларсен, быстренько отправляйтесь к мистеру Мэйхью и разбудите его. Скажите ему, что обнаружен какой-то объект — корабль или планета — и я хочу знать, есть или был там кто-нибудь живой?

И затем, обращаясь к Суинтону:

— Я должен выйти на несколько секунд. Если что-нибудь случится, постарайтесь меня разыскать.

Гримс спустился в расположенную под его каютой ванную комнату и торопливо стал приводить себя в порядок. Если им предстояло встретиться с внеземной цивилизацией, то он хотел выглядеть так, как должен выглядеть лидер представителей человеческой расы при встрече с Неизвестным.

Вернувшись в рубку, он выслушал доклад офицеров. Их корабль приближался к объекту со скоростью двенадцать миль в секунду. (А может, это объект приближался к ним с этой скоростью, а они стояли на месте?) Радары показывали, что это не очень большая металлическая конструкция. Радиосвязь установить не удалось. Ни обычную, ни пси-связь.

Значит, это был мертвый корабль, попавший сюда из своей Вселенной? И его экипаж или потомки экипажа погибли сотни лет назад, не в состоянии поддерживать свою жизнь в замкнутом пространстве? Или это была обманчивая тишина, за которой скрывались воинственные существа, поджидавшие, пока их корабль подберется поближе, чтобы открыть по нему огонь?

Командор подошел к телефону и набрал номер Мэйхью.

— Мистер Мэйхью, мы сближаемся с объектом. Слышите ли вы что-нибудь?

— Нет, сэр.

— Похоже, это корабль. Можно ли предположить, что капитан отдал приказ сохранить абсолютную тишину?

— Любой мозг излучает сигналы, сэр. Лишь натренированные телепаты могут поддерживать устойчивую связь, но при этом мы обязательно слышим обрывки бессмысленных фраз, слов, математических формул…

— Значит, вы считаете, что на борту нет ничего живого?

— Я в этом уверен, сэр.

— Надеюсь, вы правы.

Он обратился к Суинтону:

— Займитесь управлением, командир. Сбросьте скорость и остановите корабль в одной миле от объекта.

— Есть, сэр.

Суинтон, усевшись в кресло старшего пилота, четко и уверенно стал отдавать приказания.

Гримс внимательно наблюдал за своим первым помощником, чья молодость явно не вязалась с ответственностью положения, которое он занимал. Послышался вой раскручивающихся гироскопов. Все поспешили занять места в креслах прежде, чем начнется торможение. Включились реактивные двигатели. Сидя в трясущемся кресле, Гримс испытывал странное чувство, не видя в иллюминаторе звезд. Двигатели прекратили свою работу. Теперь объект приближался со стороны кормы. Еще несколько коротких корректирующих толчков — и все замерло.

Суинтон доложил:

— Объект на траверзе, сэр. Скорость погашена. Дистанция — 1,05 мили.

Гримс повернул кресло к иллюминатору. Там не было Ничего.

Абсолютно ничего.

За несколько секунд поисковый прожектор отыскал объект.

Это был корабль, но не такой, какие привыкли видеть все сидящие в рубке. Длинный, вытянутый корпус был, казалось, разделен вдоль на две части. С одной стороны было что-то похожее на скопление контрольных приборов. Гримс, замонополизировав единственный мощный бинокль, внимательно изучал это странное сооружение. Он разглядел что-то вроде оперения и двух пропеллеров, как у самолета, как будто корабль был предназначен также для полетов в атмосфере. Но хвост был слишком маленьким, а пропеллер слишком грубо сделанным, чтобы летать в атмосфере.

И еще там были два высоких шеста, торчавших как мачты из плоской поверхности с обоих концов корабля. Зачем? Перемещаться в пустоте при помощи парусов? Это было непонятно. Между мачтами виднелись какие-то структуры, больше похожие на жилые постройки с балкончиками. А прямо посреди этих окрашенных в белый цвет построек была еще одна мачта. Но слишком уж она толстая и короткая. Она тоже была покрашена в белый цвет, но с черным верхом и голубым рисунком на боку. Изучив рисунок, Гримс пришел к выводу, что это изображен какой-то крюк или якорь. Он передал место у бинокля Соне. После того, как она достаточно долго исследовала это странное явление, он спросил:

— Ну, командир Веррил, что вы по этому поводу думаете?

— Это мог бы быть космический корабль, но… с такими отверстиями… его трудно назвать герметичным.

— Да, но все отверстия расположены с одной стороны! С той, где находятся все эти надстройки… как будто одна половина — корабль, а другая — что-то еще.

— В конце концов, сэр, — вступил в разговор Суинтон, — не обязательно ведь кораблю быть с обеих сторон симметричным. Пока он находится вне атмосферы, он может быть любой, какой угодно формы.

— Тут вы правы, Суинтон. Но если эта штука предназначена лишь для космических перелетов, зачем нужны эти пропеллеры? С точки зрения аэродинамики она вряд ли сможет летать в атмосфере, но тем не менее она явно предназначена для полетов.

— Так уж для полетов? — усомнилась Соня. — Такие тяжеловесные грубые пропеллеры…

— И потом, где их планета? — спросил Суинтон.

— Если уж на то пошло, давайте спросим себя, где наша планета? — ответил Гримс. — Кто знает, какие странные обстоятельства могли когда-то закинуть сюда эту штуковину? Но если серьезно, то наша планета, пожалуй, далековато отсюда…

— Вы уверены? — спросил Рэнфрю. — Что означает слово “расстояние” там, где мы находимся?

— Чтож может, наша Земля действительно где-то совсем рядом.

— Что вы хотите сказать, Джон?

— Пока еще сам не знаю… Это слишком фантастично. — Он повернулся к старшему лейтенанту: — Вы остаетесь здесь за главного, Суинтон. Мы должны рассмотреть корабль поближе.

Глава XIII

Вчетвером они столпились в тесной камере, предназначенной для выхода в открытый космос: Гримс, Соня, Джонс и доктор Тодхантер. Вскоре к ним присоединились Кэлхаун и Мак-Генри, увешанные таким количеством молотков, плоскогубцев, всевозможных инструментов и приборов, что это не позволило бы им сдвинуться с места в любом, самом маленьком гравитационном поле. Все они, естественно, были с реактивными ранцами для перемещения в пространстве и, по настоянию Сони, с оружием. Гримс нес свой любимый старинный револьвер, остальные — легкие лазерные пистолеты. В довершение всего, хирург прихватил несколько электронных видео и фотокамер.

Когда все надели шлемы и люк корабля был задраен, Гримс по радиотелефону приказал Суинтону откачать из камеры воздух. Стрелка манометра поползла вниз и наконец остановилась на нуле. Затем открылся выходной люк.

Странный корабль висел прямо напротив них. На фоне абсолютной черноты яркий луч прожектора выделял каждую деталь. Он был раскрашен ослепительно яркими красками. Красные, розовые, желтые детали, белая надстройка — все это, казалось, светилось и переливалось на черном фоне пустоты.

Эта конструкция выглядела вызывающе и не к месту. Хотя, с точки зрения каких-нибудь местных обитателей — если только они здесь были — “Искатель” выглядел, наверное, не лучше. Об этом думал Гримс, опасливо пролезая сквозь люк наружу. Оттолкнувшись от корабля, он включил ненадолго свой ракетный двигатель и спокойно преодолел расстояние в одну милю, разделявшее корабли. Подлетев вплотную, он развернулся, погасил скорость и мягко ударился о корпус, тут же примагнитившись к нему ботинками. Ярко-красная поверхность оказалась стальной. “Скорее всего, — подумал он, — те, кто изготовил этот корабль, не были знакомы с алюминием или пластиковыми материалами”. Вслед за ним попадали на поверхность остальные члены экипажа.

Хождение по изогнутой поверхности требовало некоторой сноровки. Один неверный шаг или слишком сильный толчок — и вот уже кто-нибудь зависал, не в силах дотянуться магнитными ботинками до гладкого корпуса.

С трудом они продвигались к широкой красной полосе на борту. Возле нее Тодхантер вдруг опустился на магнитные наколенники и стал что-то разглядывать. Все окружили его.

— Как странно, — сказал он. — Это похоже на какие-то наросты живого организма. Теперь, они, естественно, мертвы.

— Это именно то, что я и думал, — ответил Гримс.

— Что именно, сэр?

— Если мы когда-нибудь вернемся в Порт-Форлон, зайдите ко мне, доктор. Я вам дам почитать кое-какую литературу из моей библиотеки. Я припоминаю одну статью молодого талантливого журналиста с планеты Лорн Аргус. Он как раз писал об этом, а статья называлась “От первобытного каноэ — к межзвездному кораблю”.

— Не понимаю, сэр.

— Я тоже не многое понимаю. Но эти, как вы их назвали, “наросты” провели здесь долгую жизнь.

Вдоль красной полосы они вплотную подошли к одному из концов корабля. Через острый гребень, который разделял корпус надвое, полоса переваливала на другую сторону. Весь корпус за полосой был закрашен черной краской. Возле гребня, над полосой, виднелся странный знак, выведенный синим: круг, разделенный линией пополам, с одной стороны которого была буква “L”, с другой “R”. Вдоль гребня виднелась небольшая синяя полоса, разделенная, как шкала линейки, поперечными штрихами. Возле каждого стояли буквенные отметки: “TF”, “Т”, “S”, “W”, “WNA”…

— Так значит, это один из кораблей нашего мира, — сказала Соня. — Конечно, это могут быть какие-то знаки внеземной цивилизации, но я так не думаю.

— Вы совершенно правы, — ответил Гримс. — Буквы “L” и “R” означают “Регистр Ллойда”, остальные — осадку судна в различных водах в разное время года. Это земной морской корабль.

— Но что это значит? И откуда вы это знаете?

— Я знаю, потому что увлекался историей земного мореплавания. Я должен был определить это с первого взгляда, но… нелепость ситуации сбила меня с толку. Но, может быть, наше присутствие здесь настолько же нелепо. У нас больше шансов выжить, даже если мы никогда отсюда не выберемся.

Затем Гримс направился к краю корпуса, туда, где виднелись белые поручни. Держась за ограждение, он перелетел через край и встал на палубе так, как когда-то здесь ходили люди. Перед ним оказалась палубная надстройка с деревянными дверями, обрамленными желтой латунной полосой. Свет прожектора отбрасывал здесь резкие тени. Гримс включил лампу у себя на шлеме.

Ходить по деревянной палубе было невозможно, и Гримс, прицелившись, оттолкнулся от поручней и, пролетев несколько метров, вцепился в ручку. Там оказался коридор, по обеим сторонам которого были открытые и закрытые двери. Гримс подождал, пока подойдут остальные, и, держась за поручни, направился к первой полуоткрытой двери. Она легко распахнулась.

Внутри каюты находился комод, два легких стула и две койки у стены, одна над другой. Свет фонарика ярко отражался от металлических деталей и тускло поблескивал на полированном дереве.

Гримс застыл перед верхней полкой. Над ней, запутавшиеся в белых простынях, висели два тела — мужское и женское. Командор не впервые встречался со смертью, но никогда еще люди не казались ему такими беззащитными перед ее лицом. Тела, похожие на мумий, за столетия пребывания в этом пустом пространстве высохли, хоть и не до степени обтянутых кожей скелетов.

В наушниках прозвучал голос Тодхантера:

— Разрешите их заснять, сэр?

— Конечно, доктор. Они тоже не будут возражать.

“Сколько же времени прошло, — думал Гримс, — с тех пор, как вы думали и возражали… Но что же с вами произошло? Погибли вы от резкого холода или в тот момент, когда воздух одним хлопком вырвался из каюты?”

Повернувшись, он увидел за шлемом скафандра бледное лицо Сони.

“Как мы должны быть благодарны за то, что мы живы! — подумал он. — Как нам повезло, все-таки…” А вслух сказал:

— Мы немного выясним, роясь по другим каютам.

— Где же тогда? — глухо спросил Кэлхаун.

— В контрольной рубке. Раньше на таких кораблях ее называли рулевой.

Отталкиваясь руками от поручней, все двинулись вслед за ним вдоль трапов и коридоров. Время от времени им встречались такие же тела, как и в первой каюте. Наконец, пройдя через большой зал, где свет фонариков ярко играл в хрустальной люстре, они снова выбрались на палубу. С обеих сторон корабля здесь висели спасательные шлюпки. Огни “Искателя” походили отсюда на большую звезду, окруженную туманностями на темном небе.

При помощи поручней и перил они добрались до капитанского мостика. В центре рулевой рубки, перед широкими окнами, рядом с большим морским компасом на подставке, находился штурвал. Держась за его отполированные ручки, перед ним стоял вахтенный матрос, одетый по всей форме: бескозырка, широкий воротник, черные короткие ботинки. На его лице застыло выражение напряженного внимания, а глаза были устремлены на компас, стрелка которого за половину тысячелетия не сдвинулась и на градус.

Напротив штурвала находилась дверь в другое помещение, в котором еще два человека в белых формах склонились над столом. Для Гримса не представляло труда определить их звания.

— Прошу прощения, капитан, — пробормотал он и осторожно отодвинул в сторону высокое худое тело бородатого человека с четырьмя золотыми нашивками на рукаве. Затем он взглянул на расстеленную на столе карту:

— Именно то, что я и думал. Побережье Южной Африки.

— Что это, сэр? — спросил Кэлхаун.

— Это на Земле. Похоже, трагедия произошла в начале двадцатого столетия.

Соня прочитала запись в раскрытом судовом журнале:

“…Вахтенный рассказал о громе и необычайно ярких молниях; также он припомнил странное фосфоресцирование океана…”

— Но кто они были? — спросил Тодхантер. — И как они здесь оказались?

— Могу ответить только на первый вопрос, — сказал Гримс и указал на надпись вверху страницы судового журнала: “Варатах, Дурбан-Ливерпуль”.

Глава XIV

В этой же комнате на стенах висело несколько больших застекленных рамок, и в одной из них кто-то обнаружил подробный план корабля. Все с интересом принялись его изучать. Мак-Генри вдруг сказал:

— Я бы хотел взглянуть на их машинное отделение…

— Я и так могу сказать, как устроены их двигатели, — ответил Гримс. — Паровой котел, поршни, шатуны, угольная топка. Если я не ошибаюсь, я читал, что судно заходило в Дурбан за углем на обратном пути из Австралии.

— Но я бы хотел взглянуть, как это выглядело, сэр, — Мак-Генри пальцем прочерчивал путь по плану в машинный зал.

— Нужно пройти вот так, через кочегарку и оттуда прямо в машинное отделение.

— Ладно, ступайте, — сказал Гримс, — но только не один.

— Я пойду с ним, — сказал Кэлхаун.

Тут Джонс заявил, что он хочет обследовать трюмы, а Тодхантеру потребовалось сделать еще несколько фотографий.

Гримс и Соня вышли за дверь рулевой рубки и наблюдали, как два инженера, второй помощник и врач спустились по трапу, пролетели над палубой и один за другим исчезли в темноте за открытой дверью.

Соня спросила:

— Джон, но как вы можете все это объяснить?

— В том-то и дело, что никак не могу. А если бы мог, то это помогло бы открыть иные тайны. Как вы знаете, я увлекался историей мореплавания и даже был авторитетен в определенных кругах ученых, занимавшихся этими вопросами. Знаете, даже в этом древнем двадцатом веке было невозможно забыть про полное исчезновение корабля. Тогда уже существовали довольно надежные способы ориентации по солнцу и звездам, звуковые эхолоты, и рождение радиосвязи относится к этому времени.

Но корабли все равно исчезали, причем не оставляя ни малейших следов. Вот как этот “Варатах”, например. Это был новый корабль, построенный для грузопассажирских перевозок между Англией и Австралией. В этом рейсе он вез из Австралии в Ливерпуль мороженое мясо, кое-какие другие грузы и пассажиров. Он должен был зайти в Дурбан для пополнения запасов угля. Одной из особенностей данного рейса было то, что многие пассажиры после ярких предупреждающих снов сдали билеты.

Как бы то ни было, корабль прибыл в Дурбан, заправился углем и вышел в море, обменявшись световым сигналом с другим кораблем, направлявшимся в порт. Больше его никто не видел.

Конечно, множество кораблей до этого случая и после шло на дно, и многие из них со всей командой на борту. Поэтому исчезновение “Варатаха” было объяснено тем, что он был чрезвычайно неустойчив на плаву, попал в шторм, опрокинулся и затонул за несколько секунд. Но ведь это же было не посреди океана, а на относительно небольшой глубине и на оживленной морской трассе. Не было найдено ни одного тела или предмета с этого корабля. — И он указал на стоявший на палубе буй, раскрашенный в бело-оранжевые полосы и с четкой крупной надписью на борту: “Варатах, Ливерпуль”.

— Даже если бы он действительно затонул за несколько секунд, что-то же должно было остаться на поверхности, хоть что-нибудь с названием корабля… Таким образом, “Варатах” пополнил список древних загадок моря, а затем и космоса. Вы, наверное, слышали о “Марии Целесте”, которая до сих пор тревожит умы некоторых специалистов. Ее нашли дрейфующей в море в абсолютном порядке, и ни единой души на борту… Был еще “Англо-Автралиец”, “Циклоп”… Что ж, теперь мы знаем, что произошло. Но как? И почему?

— Как офицер разведки, я бы хотела заняться этим вопросом, — сказала Соня. — Исчезают корабли в море, космические и воздушные суда… А все необъяснимые исчезновения людей — как в вашем случае с “Марией Целестой”… У нас ведь тоже исчезают корабли, как, например, “Дельта Эридана” два года назад. Космос бесконечен, а когда используются различные межзвездные навигационные системы, он становится просто необъятен. Когда пропадает корабль, любые поиски полностью бесполезны. А как часто на какой-нибудь отдаленной планете, целые экипажи становятся жертвой неизвестной до этого формы жизни! Исчезают целые корабли, не оставляя ни малейшего следа.

— Но кое-что все-таки находится.

— Естественно. Поиском пропавших занимается огромное подразделение в нашей Патрульной Службе.

Они снова вернулись в штурманскую рубку. Гримс, взглянув на склонившихся над картой капитана и вахтенного офицера, пожелал, чтобы они на мгновение ожили и узнали бы от него, что с ними случилось. В общем, это не так уж невозможно — достаточно вспомнить их спиритический сеанс. Но есть и другой способ. На самой заре космоплавания применялось замораживание членов экипажа. Но, во-первых, выход из состояния анабиоза требовал специальных навыков и приспособлений и мог занимать несколько месяцев, а во-вторых, часто, очень часто подобная временная смерть для многих становилась постоянной… Вряд ли доктор Тодхантер был бы способен на такой эксперимент.

Гримс снова склонился над корабельным журналом. Его страницы, высохшие и хрупкие, ломались при прикосновении, но все надписи были четко видны. Гром, молнии и неестественно фосфоресцирующий океан…

И что же?

— Может быть, — рассуждал Гримс, — на это повлияла гроза… Чудовищное совпадение в одной точке электрических разрядов, магнитной бури Земли и резонансной частоты самого металлического корпуса корабля…

— А может, — ответила Соня, — на борту самого корабля находилось что-то вроде катализатора. Почему многие люди перед путешествием видели сны и отказывались плыть? Может, это были именно те, которые непроизвольно во сне перескакивали в Альтернативную Вселенную? Ведь наши исследования подтверждают такую возможность. Помимо свидетельств о таинственных исчезновениях, у нас есть свидетельства о не менее таинственных появлениях. Что именно повлияло на наше собственное исчезновение из привычного мира? Аппарат мистера Рэнфрю? Ваша антигравитационная система? Спиритические способности мисс Кэрен Шмидт? Или все это вместе?

— Может, вы в чем-то и правы, — согласился Гримс. — Мне эта теория кажется притянутой за уши, но…

— За уши? — возмутилась она. — Сколько времени мы уже болтаемся в этой пустоте, и у вас хватает совести обвинять меня в изобретении бессмысленных теорий!

— Но ведь мы же не в абсолютной пустоте, — поправил он ее. — Похоже на то, что это что-то вроде магнитного поля, к которому стягиваются погибшие корабли.

— И погибшие люди. Те несчастные, кто пытался перебраться из одной Вселенной в другую, но не сумел. Как мы, и как “Варатах”.

— Хорошо еще, что мы способны поддерживать собственное существование.

Гримс прервал разговор, потому что в его наушниках прозвучал вызов лейтенанта Суинтона из контрольной рубки “Искателя”. Гримс вкратце рассказал ему, что они обнаружили. После этого Суинтон сказал:

— Не хочу вас торопить, сэр, но только что мистер Мэйхью сказал мне, что он получает какие-то сигналы. Он их едва слышит, так что или сигнал идет издалека, или же он очень слабый.

— Итак, мы тут уже не одни, — сказал Гримс.

Переключив связь на внутренний канал, Гримс вызвал второго помощника, доктора и двух инженеров и приказал им вернуться. Они с огромным сожалением оторвались от своих исследований, так как забрались в самые дебри корабля. Они появились, наперебой болтая о поршнях, клапанах, топках и паровых котлах. В качестве сувениров они несли несколько крупных кусков каменного угля. Гримс с этой целью с огромным удовольствием взял бы что-нибудь более полезное: несколько книг из библиотеки или рояль, стоявший в ресторанном зале… С этой мыслью он взглянул на бородатого капитана и вздохнул:

— Это ведь не воровство. Я знаю, вы бы не отказались сделать подарок товарищу по несчастью…

— Простите, сэр? — спросил Джон.

— Нет, ничего. Давайте-ка, отправимся домой и посмотрим, что там творится.

Глава XV

Едва выйдя из шлюзовой камеры, не переодеваясь, а лишь сняв шлем, Гримс прямиком направился в рулевую рубку. Суинтон поприветствовал его словами:

— Мэйхью слышит ясные сигналы, сэр.

— Отлично. Он может указать направление?

— Он говорит, что пока нет. Но вы же знаете Мэйхью. Пока его не припрешь к стене, он ничего не скажет.

Гримс взглянул на экраны радара и индикатора близости масс. На них ничего не было. Объект, должно быть, еще не вошел в зону их действия.

Он подошел к телефону, взялся за трубку, но потом передумал:

— Лучше я сам отправлюсь к Мэйхью. В случае чего позвоните мне туда, Суинтон.

Он кивнул Соне, и она вышла вслед за ним в коридор.

Как всегда, до Мэйхью было невозможно достучаться. Побарабанив в дверь кулаками и выждав для вежливости пару минут. Гримс отодвинул в сторону скользящую дверь, и они вошли в каюту. Мэйхью сидел в своем кресле к ним спиной, согнувшись так, будто сильнейшее гравитационное поле притягивало тело к коленям. Он внимательно смотрел на лежавший среди разного хлама на его столе небольшой прозрачный цилиндр, внутри которого в питательном растворе находился лучший из всех усилителей биосигналов — живой мозг собаки. При помощи этого сиротливого серого кусочка живой материи Мэйхью мог поддерживать связь со всей Галактикой.

Обернувшись, он неясным взглядом изучил вошедших и наконец сказал:

— А, это вы… Чем обязан, сэр?

— Пришел взглянуть, как у вас дела, Мэйхью. Вы ведь можете говорить, не отрываясь от дела?

— Конечно, сэр.

— Тот сигнал, что вы приняли, вы можете его передать словами?

— Пожалуй, нет, сэр, — поразмыслив, решил Мэйхью. — Это больше похоже на эмоции… Скорее, это впечатление, чем оформленное послание.

— Какое же именно?

— Трудно это сказать, сэр. Это… похоже на сон.

— Ну хорошо. А кто, или что отправил это… послание, то есть впечатление? Человек? Гуманоид? Другие разумные существа?

— Скорее, их несколько, или даже много. Но это люди.

— Может, нам повезло, Джон, — сказала Соня, — и в умах этих людей на борту “Варатаха” еще теплится остаток жизни… О чем эти сны, мистер Мэйхью? О холоде, темноте и одиночестве?

— Нет, мисс. Наоборот, это счастливые сны. О теплоте, свете и… о любви…

— Но это тоже могут быть люди с “Варатаха”?

— Нет, это невозможно. Я изучил их тщательнейшим образом. Они мертвы, как бараньи туши в их морозильных камерах.

— Откуда вы об этом знаете? — удивился Гримс.

— Сэр, но ведь было же необходимо поддерживать контакт с вашей экспедицией. Я “слышал” то, что вы рассказывали о последнем путешествии “Варатаха”.

— М-да. Ну и что же?

— Единственным источником телепатических сигналов с этого корабля были вы и ваши люди. Что же касается тех, других сигналов, то у меня такое впечатление, что они к нам постепенно приближаются.

— Но, черт возьми, к кому приближаются! — взорвался Гримс. — Простите, это я рассуждаю сам с собой. Но мы ведь не знаем, какова наша скорость и движемся ли мы вообще. Когда мы сравняли скорость с “Варатахом”, кто может сказать, что именно произошло — остановились ли мы, или полетели в обратном направлении, или просто притормозили?

— Я не навигатор, сэр, — с легкой обидой сказал Мэйхью.

— Здесь уже никто из нас не навигатор. Но я прервал вас.

— Так вот, это один из тех приятных снов, который видишь в полудреме… — он остановился. — Погодите-ка, один из них я чувствую лучше других. Сейчас попробую выделить его… Так…

Голубое небо, и на нем белоснежные высокие облака… Речка с берегами, поросшими высокой травой… и… я сижу на берегу, среди деревьев, чувствую жар солнца, и ветер доносит запах свежескошенной травы… — он прервался и, криво ухмыльнувшись, взглянул на Гримса. — Я ведь никогда не видел сена, сэр, но ведь вы понимаете, это же не мой сон. Так вот. Запах свежего сена, пение птиц на деревьях, моя трубка хорошо раскурена, в руках у меня удочка, и я смотрю на наживку — мормышку, которую я сам изготовил, она медленно плывет по гладкой поверхности воды. Я знаю, что форель рано или поздно всплывет и схватит наживку, но я не тороплюсь. Я совершенно счастлив, и мне некуда спешить…

Но вот вдруг появляется чувство неясной тревоги. Я чувствую, что куда-то опаздываю, что пора просыпаться. Сейчас случится что-то ужасное, непоправимое, если я не проснусь…

— Странно, — заметил Гримс. — Вы были на Земле, Мэйхью?

— Нет, сэр.

— Вы знаете что-нибудь о наживках?

— Что это, сэр?

— Вы только что об этом говорили. Настоящие рыбаки всегда сами изготавливают мормышки из перьев и проволоки. Для них рыбная ловля — это развлечение. Бог знает, какие они еще приспособления выдумывают. Но если такую наживку форель считает съедобной, что же волноваться?

— Значит, — сказала Соня, — к нам приближается земной рыболов, который видит ностальгические сны о своем любимом времяпрепровождении. Так же, как и мы, он болтается в этой расщелине между пространствами. Но, может, этот сон долетел до нас прямо с Земли? Ведь попал же сюда каким-то образом “Варатах”.

— Он дрейфует уже довольно давно, — сказал Гримс. — Прошу вас, продолжайте, мистер Мэйхью.

— Он снова попал в свой счастливый сон. Он ничего не поймал, но счастлив.

— А вы можете выделить другие сны?

— Попытаюсь, сэр. Но они почти все о бесконечно долгих, ярких солнечных днях. Один человек плавает, он оборачивается и смотрит на девушку на берегу, и его стройное тело рассекает прозрачную зеленую воду. И еще женщина, она сидит на зеленой шелковистой траве, а ее загорелые дети играют рядом… Но кто бы они ни были, они приближаются. Их сны видны мне четче и ярче.

Холодный ясный воздух, и снег хрустит под моими шипованными ботинками. Кажется, я уже могу дотянуться ледорубом до вершины. Она совсем рядом, и ярко сверкает под солнцем на фоне темно-синего глубокого неба. Ветром с вершины срывает снег, и кажется, что она выбросила белый флаг. Это всего лишь снег, но я знаю, что вершина сдалась. Ее еще никто никогда не покорял, но через несколько часов я доберусь дотуда и воткну глубоко в лед и скалу мой собственный флаг. Мне говорили, что сюда невозможно забраться без кислородной маски и страховочных крюков, но я все равно сделаю это…

— Чтобы завершить картину, — полушутя сказала Соня, — не хватает сна о спокойной игре в шахматы в наполненной запахом табака и ликеров комнате.

Гримс засмеялся:

— Похоже, все они предпочитают игры на свежем воздухе.

Тут резко загудел телефон. Гримс поднял трубку:

— Да, слушаю. Да… Приготовьте все к ускорению и начните подготовку к смене орбиты.

Глава XVI

За иллюминатором по-прежнему не было ничего, а старый пароход превратился в яркую точку на экранах радара и индикатора масс. Зато появилась другая точка, траектория движения которой пересекалась с траекторией “Искателя”. Хотя объект находился еще в тысячах миль от их корабля, расчеты показали, что неминуемо опасное сближение.

Гримс и его офицеры сели по своим местам, и ускорение вдавило их в кресла. Как и раньше, кораблем мастерски управлял Суинтон. С четырехкратным ускорением корабль вырвался из опасного участка, набрал скорость и сравнялся с объектом. Еще один небольшой толчок двигателей — и все замерло. Издалека доносился затухающий рев выключенных гироскопов.

Тут же включились поисковые огни.

Все снова столпились у иллюминаторов, рассматривая висевшую в одной миле конструкцию, и казалось, что только один Гримс не удивляется этому зрелищу. То, с чем они встретились на этот раз, представляло из себя три сферы, расположенные вдоль одной оси и соединенные между собой металлическими фермами. Первая, небольшая, была покрыта антеннами и иллюминаторами, вторая, самая крупная, служила, по всей видимости, для проживания, и, наконец, третья, тоже маленькая, из нее выдавалась целая батарея ракетных форсунок. Не было ни обтекателей, ни аэродинамических стабилизаторов.

Первым нарушил молчание Суинтон:

— Что это за чертовщина?

— Думаю, командир, вам приходилось изучать историю космоплавания. Это древний корабль, оставшийся со дней Великого Расселения. Люди были вытолкнуты из Солнечной системы к звездам, не имея никаких навигационных приборов, которые могли бы помочь им сократить десятилетия полетов. — Гримс вошел во вкус и решил продолжить лекцию:

— Как видите, этот корабль не предназначен для взлета с поверхности планет или приземления, то есть это самый настоящий космический корабль. Он строился на орбите, и люди добирались до него на небольших челночных кораблях, вроде тех, что прикреплены к центральной сфере.

Маленькая передняя сфера — это, естественно, контрольная рубка. Средняя служит для проживания, ну а третья, как вы, наверное, догадались, — это отсек ракетных двигателей.

Суинтон задумчиво сказал:

— Скорее всего, там сейчас находятся потомки первых пассажиров и экипажа. И они, наверное, не знают, как пользоваться радио. Судя по этим антеннам, их корабль забит приемопередающей аппаратурой. Значит, или они не слышали наших сигналов, или не способны ответить. Пожалуй, они даже не знают, что мы рядом с ними.

Гримс засмеялся:

— Вы не совсем правы, Суинтон. Конечно, они проделали долгий путь — такой долгий, что тот, кто готовил это путешествие, даже не предполагал об этом. Но уверяю вас, что это те же самые люди, что впервые сели на этот корабль.

— Простите, сэр, но как же они выжили? Ведь наверняка прошло не одно столетие…

Гримс продолжил:

— Как я сказал, этот корабль остался от эпохи Великого Расселения. Оно началось с того, что людям перестало хватать места на планетах Солнечной системы. Но было известно, что многие звезды окружены планетами, на которых возможна жизнь, подобная нашей. И многие из тех, кто не хотели или не могли приспосабливаться к жизни в перенаселенных городах, решили предпринять рискованное путешествие. При помощи техники анабиоза корабли стали способны перевозить огромные массы людей, которые складировались в них наподобие замороженного мяса. Члены экипажа по очереди просыпались на относительно небольшой отрезок времени, чтобы заступить на несколько месяцев на вахту, а затем снова засыпали. Естественно, проведя многие годы в состоянии анабиоза, никто из них не старел.

Наконец, встав на орбиту выбранной планеты, люди оживлялись и спускались к месту своего нового обитания.

— Мне бы такое не понравилось, сэр.

— Мне бы тоже. Но у них не существовало еще межзвездных навигационных систем. И они не знали, как мы теперь это знаем, что многие корабли просто пропадали в Космосе. Некоторые падали на звезды или разбивались о планеты, другие терялись в бескрайнем пространстве…

— По данным Патрульной Службы, — вставила Соня, — не дошло до места назначения тринадцать кораблей.

— Наверное, этот был двенадцатым, — заметил Гримс.

— Но как он здесь оказался? — спросила Соня.

— Мы можем узнать это, — ответил ей Суинтон.

— Мы можем попытаться узнать, — поправила она его.

Гримс внимательно изучал в бинокль сферу, где размещалась контрольная рубка. Ему показалось, что в одном месте он обнаружил люк шлюзовой камеры, приводимой в действие вручную. Значит, проникнуть внутрь не составило бы большого труда.

— Но ведь вахтенный должен был заметить наши огни, — сказал Суинтон.

— Боюсь, что вахтенному не до этого, — спокойно ответил Гримс.

Как и в прошлый раз, к выходу готовились Гримс, Соня, Джонс, Кэлхаун, Мак-Генри, Тодхантер… На этот раз, думал Гримс, врачу и инженерам не придется бездельничать. Следовало привести корабль в порядок и вывести из предсмертного состояния сотни людей. “А дальше? — подумал он. — Что же дальше?” Но на этот вопрос следовало искать ответ, уже находясь на борту того судна.

Гримс пустился в полет через пространство между двумя кораблями — гладким и стройным “Искателем” и нагромождением сфер и металлических балок чужого корабля. Он повернулся, чтобы взглянуть на остальных — они летели за ним, поблескивая серебристыми костюмами в свете прожекторов, и время от времени кто-нибудь из них корректировал траекторию полета, выпуская яркий язычок пламени из своего ракетного ранца. Снова взглянув вперед, он увидел, что чужой корабль совсем рядом и, не успев как следует притормозить, неловко стукнулся шлемом о корпус. Магнитные наколенники прищелкнулись к стальной обшивке и не дали ему отскочить обратно. Осторожно встав на ноги, он подождал остальных и двинулся к шлюзовому люку. По пути он заглянул в иллюминатор, осветив своей лампой внутреннее помещение.

Он хорошо знал, как должна выглядеть контрольная рубка на корабле того времени: глубокие кресла для больших перегрузок, радар, мониторы, приборные панели. С первого же взгляда было ясно, что все это давно мертво. Ни одна лампочка не светилась на панелях. Свет фонаря ярко блестел на поверхностях. Приглядевшись, Гримс понял, что внутри все покрыто кристаллами льда и снега. Впечатление было таким, что внутри холоднее, чем в абсолютной пустоте снаружи корабля.

Гримс заглянул в соседние иллюминаторы и ему стало ясно, что рубка абсолютно пуста. Но ведь она занимала лишь небольшую часть первой сферы. Еще здесь должны были находиться жилые помещения для вахтенных пилотов, запасы продуктов и воды.

Он сказал Соне:

— Мы можем обнаружить кого-нибудь в жилых каютах. Кого-нибудь, кого мы сможем оживить. А если нет — то есть сотни людей, спящих в средней части корабля.

Гримс подобрался к люку, который он заметил в бинокль. Одному здесь было не справиться, и он подождал Мак-Генри и Кэлхауна. Вдвоем они сдвинули маховик, прокрутили его несколько оборотов, и тяжелый люк отошел. Внутренняя дверь шлюза не хотела так легко поддаваться. Лишь усилиями всего экипажа, собравшегося в тесной камере, удалось сдвинуть с места запирающий рычаг. Они открыли люк на достаточную ширину, чтобы пробраться внутрь. Войдя в коридор, они увидели, что все — стены, пол, потолок — было покрыто толстым слоем льда и снега — остатками некогда наполнявшего помещение воздуха. Из коридора они прошли в склад, заполненный фруктами, которые сияли свежими красками, как настоящие, но рассыпались при малейшем прикосновении. Когда Гримс дотронулся пальцем до апельсина, тот разлетелся на разноцветные сверкающие осколки, и ему показалось, что он услышал тончайший звон. Но здесь не могло быть звука. Корабль был совершенно безмолвен. Даже стены и пол не дрожали от прикосновений — все поглощал слой рыхлого снега.

Они вышли в круговой коридор, вдоль которого располагалось множество пронумерованных дверей.

Гримс толкнул одну из них, под номером 4. С небольшим сопротивлением дверь скользнула в сторону. Когда-то здесь была спальная каюта. Но теперь она была превращена в морг. На одной койке лежал высокий мужчина. В правой руке он сжимал кинжал, на лезвии которого застыло темное бурое пятно. На другой стороне каюты лежала женщина, бывшая когда-то, без сомнения, красивой. Установить причину смерти было нетрудно: у женщины виднелась широкая рана с левой стороны груди, а у мужчины была перерезана яремная вена.

Они заглянули в следующую каюту. Ее обитатели, казалось, мирно спали на широкой койке. Но рядом с ними неподвижно висел пустой пузырек, на яркой этикетке которого был изображен череп с костями…

В третьей кабине им представилось не менее печальное зрелище. Сложное переплетение проводов опутывало кровать и два тела и соединяло трансформатор и розетку. Их смерть была внезапной и безболезненной. Завернутые в простыни и провода, они напоминали скульптурную группу Лаокоона.

В четвертой каюте было лишь одно тело — женское. В черной чистой форме, она сидела на стуле, выпрямившись, пристегнутая к нему ремнями. Лишь после тщательного осмотра удалось обнаружить след от револьверной пули на груди.

— Каюта номер один, — медленно произнес Кэлхаун. — Может, она — капитан?

— Нет, — сказал Гримс. — Это ведь тоже каюта на двоих. И потом, где же оружие? — он осторожно стряхнул иней с ее рукава. — Золотой шеврон на белой подкладке… Она была казначеем.

Они нашли капитана в большой каюте в самом конце коридора. Он тоже был одет в черную, с золотыми пуговицами и нашивками форменную одежду. Он криво сидел за столом, держа в руке пистолет, ствол которого находился возле приоткрытого рта. Его голова была покрыта инеем, что скрывало ужасную рану на затылке.

Перед ним лежало несколько листов бумаги. На одном из них было написано:

Тем, кого это касается…..

Если, когда…

Когда, если…

Если все равно…

Это был черный, не очень веселый юмор… понятный только тому капитану.

Глава XVII

“Возможно, — читал Гримс на следующей странице, — кто-нибудь когда-нибудь наткнется на нас. Когда мы взлетали с Земли, шли разговоры о последних открытиях, которые могли позволить совершать межзвездные путешествия через определенные “провалы” пространства за короткий промежуток времени. Наверное, именно в такой “провал” мы и попали. Но я не имею понятия, как мы сюда попали, и как мы сможем отсюда выбраться. Если бы я знал раньше, я бы запретил использование этанола. Но откуда я мог знать, что один из контейнеров даст течь? И что всех нас ждет одна судьба? Закончив наш вахтенный период, мы могли разбудить капитана Митчелла, а сами лечь в анабиозный сон. Но, все обсудив, мы решили воздержаться от этого. Вряд ли мы видели бы приятные сновидения. У всех остальных — счастливые сны об их новой жизни на новом месте, куда они направляются. О жизни, которая им была предсказана на быстро истощающей свои резервы Земле. Но наши сны — они будут о холоде, одиночестве и беспокойстве, о черной пустоте, в которую мы падаем.

Но как мы туда попали? Как?

Решиться на это нас заставили различные предметы, которые мы видели время от времени. Каковы законы движения в этой Преисподней? Мы не знали этого. Может, их вообще не существовало. Тем не менее, вокруг контрольной рубки, появившись ниоткуда, несколько часов летал какой-то предмет. Это оказалось тело мужчины в архаичной одежде: в цилиндре, сюртуке, галстуке… Мэри Галлагер, чьим хобби была история, сказала, что одежда относится, скорее всего, к девятнадцатому веку. Затем появился самолет, представлявший из себя хрупкую конструкцию из штанг, растяжек и обтянутых тканью крыльев. Должно быть, все это попало сюда сотни лет назад, так же, как и другие предметы: тела людей, пароход, странной формы космический корабль, на борту которого можно было разглядеть надписи, не похожие ни на один из земных алфавитов.

Я чувствую, что пришло и мое время. Все остальные уже мертвы. Сара, которая не могла сама справиться с оружием, попросила меня помочь ей уйти… Но остальные уже мертвы. Больше всего повезло Браунам — когда я раздал карты, им выпал туз пик, что означало единственный оставшийся пузырек этанола. Остальным достался пистолет. Накамура предпочел свое традиционное оружие смерти (правда, он его нетрадиционно использовал), а Галлагер до конца проявил свои инженерные способности. Но вот и пробил мой час… Когда я закончу это письмо, я выключу оборудование, и настанет мой черед воспользоваться пистолетом.

Вот и вся наша история, как она есть. Если какой-нибудь несчастный, вроде нас, прочтет ее, может, в этом будет какая-то польза.

Полностью загрузившись пассажирами, оборудованием и продуктами, мы снялись с орбиты 3 января 2055 года. Более подробные сведения о деталях полета заложены в бортовом регистрационном компьютере. Когда корабль был выведен на траекторию полета по направлению к Сириусу XIV, начались посменные вахты. Первый год на вахте находился старший капитан полета Митчелл. Как наиболее опытный пилот, он корректировал начальную траекторию. Остальной экипаж после подготовки был погружен в анабиозное состояние. После Митчелла настала очередь второго капитана Фон Шпиделя, затем третьего капитана Клери. Это было обычное рутинное путешествие, как любой другой межзвездный перелет.

Затем мы сменили капитана Клери и его команду. Смена вахты обычно длится три недели. За это время Памела Браун, офицер медицинской службы, вместе с медиком команды Клери Брайаном Кентом приводила в чувство после анабиоза членов нашего экипажа и готовила другой экипаж к отходу в летаргическое состояние. Когда Клери и его люди покинули нас, мы распределили вахтенные часы. Естественно, находиться на вахте в контрольной рубке было полнейшей синекурой. Каждый час показания приборов сверялись с расчетными данными. Курс и ускорение совпадали до миллионных долей с тем, что было рассчитано еще на мощных земных компьютерах. Последнее наблюдение, сделанное в 1200-й час нашей вахты, показывало удаление от Земли в 1,43754 световых года и постоянную скорость в 300 миль в секунду.

В эту ночь — ночь, естественно, по внутрикорабельному времени — все свободные от вахты офицеры собрались в кают-компании. Играли, как это обычно делалось, в бридж, а Накамура и Мэри Галлагер сидели за шахматной доской. На вахте находился Браун, и чтобы ему было не так скучно, его жена отправилась в контрольную рубку. В общем, это был обычный спокойный вечер.

Поэтому внезапно завывшая сирена была для нас как гром среди ясного неба. Я первый оказался в контрольной рубке. Брауну не нужно было говорить, что случилось — это было очевидно. Очевидно — это не то слово; дело в том, что за широкими иллюминаторами не было ничего. Абсолютно ничего! Мы не видели ни привычных созвездий, ни яркого свечения Галактики справа по борту — за иллюминаторами была абсолютная пустота.

Сначала было высказано предположение, что мы попали в густое облако космической пыли или газа, но вскоре стала ясна несостоятельность этой гипотезы. Браун сказал, что звезды сияли как обычно до самого последнего момента. К тому же, невозможно влететь на скорости 300 миль в секунду в облако газа так, чтобы не было мгновенного скачка температуры обшивки корабля и торможения. Если это скопление газа настолько густое, что не видно ярчайших звезд, то мы неминуемо должны были сгореть за несколько секунд.

Кто бы вы ни были, читатель, не буду утомлять вас рассказом о всех наших попытках выбраться и всех выдвинутых теориях. По словам Брауна, звезды вспыхнули на какую-то микросекунду, а в следующую — исчезли. Мы пробовали связаться с кем-нибудь по радио, но это было бесполезно. В эфире не было даже шумов — абсолютная тишина. Мы разобрали каждый приемник и передатчик на корабле, протестировали каждый блок — но это не помогло. За все время не удалось поймать ни единого сигнала — ни с Земли, ни с других кораблей, ни даже помех от какой-нибудь звезды.

Но ведь не было и самих звезд!

Через несколько недель нам стали попадаться различные предметы — настоящие материальные предметы. Одной из первых находок был огромный океанский лайнер “Англо-Австралиец”. Браун и Накамура, взяв челночный корабль, обследовали его. На его трубе был изображен черный лебедь на белом фоне. Надев скафандры, они смогли сделать более подробные наблюдения. Естественно, вся команда и пассажиры были мертвы. В корабельном журнале не нашлось никаких сведений, которые бы указывали, что произошло. Как и в нашем случае, все должно было случиться внезапно.

Мы находили в этом пространстве множество тел — некоторые были одеты в одежды прошлых веков, другие просто раздеты. Океанские корабли, самолеты — большинство указывало на их земное происхождение. Но мы также нашли странную конструкцию, которая представляла из себя относительно небольшой корпус с огромными, на растяжках, странными парусами. Мы не смогли установить, кто плавал на таких судах — как только мы направили поисковый прожектор на него, он развил скорость и исчез. По всей видимости, этот межзвездный корабль приводился в действие световым потоком, чего мы не знали. Мы обнаружили что-то типа дирижабля с похожим на пчел экипажем.

Мы пытались отсюда выбраться, но у нас не было отправной точки. Так же, как и остальные, мы попали в какое-то подпространство. Но как это произошло? Как?

Мы работали, затем наступали недели пьянства и распутства, затем мы снова брались за утомительные расчеты и рассуждения. Наконец, пресытившись всем этим, мы решили взглянуть правде в глаза. Мы были забыты здесь, и у нас не было достаточно знаний и возможностей, чтобы выбраться из этой безграничной пустоты. Сначала мы хотели разбудить другие экипажи, но потом решили, что не стоит этого делать. Они были счастливы в своих снах, но мы, и мы это знали, никогда не сможем забыться счастливым сном. Мы знали слишком много — и в то же время так мало, и наши сны превратились бы в кошмары, подобные пыткам… У нас не было ни единого проблеска надежды.

И мы пришли к единственному выходу.

Но вы, кто бы вы ни были, вы можете помочь.

Остальные экипажи спят в своих отсеках в северной части жилой сферы. Процесс пробуждения полностью автоматизирован. Передайте капитану Митчеллу мои наилучшие пожелания и извинения. Надеюсь, он поймет меня.

Джон Кэррадин, четвертый капитан.

Глава XVIII

Они покинули контрольную сферу и по длинному цилиндрическому тоннелю перебрались в жилые отсеки корабля. Пройдя через люк, они оказались в длинном коридоре, по бокам которого располагались двери. В конце коридора виднелся еще один люк.

На каждой из дверей висела табличка с именами. На первой же двери длинный список имен возглавлял старший капитан Митчелл. Затем шли старший помощник Альварес, второй помощник Мэйнбридж, третий помощник Хэнинал, биотехник Митчелл… Соня заметила по этому поводу:

— Пожалуй, они были правы, набрав команду из семейных пар.

Гримс толкнул дверь, и за ней оказались прозрачные саркофаги — по четыре в высоту, справа и слева, дальше виднелись еще восемь, и еще… Это похоже, думал Гримс, на стеклянные гробы, а лежавшие в них люди — на мертвых. Разница лишь в том, что мертвые не видят снов…

В четырех саркофагах справа были женщины, в четырех слева — мужчины. Казалось, все они в прекрасной форме. Митчелл — его имя было на приклеенной к стеклянной крышке табличке — оказался немолодым, но рослым и хорошо сложенным человеком. Даже без униформы в нем можно было обнаружить капитана. И хотя он находился в близком к смерти состоянии, глядя на него, становилось ясно, что он, как никто другой, будет умело руководить вверенными ему двумя стихиями — сложнейшей аппаратурой и беспокойными, сомневающимися людьми.

Гримс смотрел на него, не обращая внимания на других спящих, и ему хотелось, чтобы именно Митчелл оказался тем рыбаком, чей счастливый сон был прерван чувством волнения и беспокойства. Это вполне мог быть он. Через столетия сна подсознание потревожило его, напомнив, что именно на нем лежит вся ответственность за огромный корабль и людей, которые на нем находятся.

Слегка растерянно Тодхантер сказал:

— Собственно говоря, мне здесь нечего делать. Я прочел инструкции. Здесь все автоматизировано.

— Прекрасно, доктор. Вы можете нажать кнопку. Я хочу лишь, чтобы проснулся капитан корабля Митчелл. Ведь в конце концов это его корабль.

— Я уже нажал кнопку, — проворчал Тодхантер, — ну и что? Ничего не случилось.

Мак-Генри засмеялся:

— Конечно, нет. Ведь мертвый капитан, которого мы видели, написал в своем послании, что он отключил все приборы.

— По-моему, — сказал Гримс, — система анабиоза поддерживается отдельным небольшим реактором в кормовой части. Кэррадин мог отключить ее, не выходя из рубки, но нам следует пойти в ракетную сферу и взглянуть на все это поближе. Возможно, батареи тоже отказали.

— Все зависит от реактора, — добавил Мак-Генри. — Если действительно отказали батареи, нам придется перетаскивать их из запасных с нашего корабля.

Они покинули Митчелла и его команду и стали пробираться в третью сферу, переходя с этажа на этаж, мимо бесчисленных прозрачных саркофагов. Джонс на секунду остановился возле одного, в котором лежала прекрасная девушка с длинными золотистыми волосами, и пробормотал: “Спящая красавица…”

Раньше, чем Гримс смог что-то ответить, Мак-Генри подтолкнул Джонса в спину и проворчал:

— Давай, двигайся! Тоже мне, Прекрасный Принц!

— А можем ли мы претендовать на роль Прекрасного Принца? — прошептал Гримс. — В любом случае, не нам решать. Этот корабль Митчелла, и он должен знать, что делать…

Наконец они нашли выход в тоннель, соединявший с третьей сферой. Насосы и генераторы, которые они там обнаружили, были, по выражению Мак-Генри, допотопными.

— Вы правы насчет допотопных, — заметил Джонс. — Этот корабль определенно напоминает Ноев ковчег.

Они добрались до реакторной камеры. Мак-Генри достал свой счетчик и включил его.

— Должно работать, — сказал он.

Если бы не скафандры, вряд ли они бы долго протянули, выйдя из реакторного зала. По счастью, скафандры представляли собой такую же надежную защиту от радиации, как и от жары, холода и вакуума. Время от времени витиевато ругаясь, Мак-Генри принялся за дело и через какое-то время сумел запустить реактор.

Помещение стало наполняться паром. С возвратом тепла замерзший коркой льда на стенах воздух стал оттаивать и приобретать свое первоначальное состояние.

Мак-Генри отдавал приказания. Он был специалистом по реактивным установкам и здесь взял командование на себя. Он отдавал приказания Кэлхауну и второму помощнику, и они выполняли их. Следовало взять кое-какие замеры и открыть клапана. Замерзшая жидкость постепенно превращалась в пар и понемногу наполняла трубопроводы. Мак-Генри по манометру следил за давлением и, наконец, начал открывать вентиль. Медленно и нерешительно на один оборот повернулась первая турбина, затем еще на один… Она раскручивалась все быстрее и быстрее, и вот уже все помещение было наполнено мелкой дрожью. Мак-Генри, похожий на вооруженную ключами и в доспехах обезьяну, прыгал с места на место, что-то подкручивая, откручивая…

Наконец он торжественно щелкнул выключателем, и помещение наполнилось светом.

Все поспешили обратно в жилые отсеки, к спящему капитану Митчеллу и его команде. Там главным был уже Тодхантер. Он затворил люк, через который вошел экипаж в первый раз, а затем поставил на место другой, тяжелый люк с толстыми прокладками и запорами по всему периметру. Для этого ему даже пришлось воспользоваться молотком Мак-Генри.

Гримс наблюдал за ним с нетерпением и интересом. Было ясно, что врач знает, что делает, и что в свое время он хорошо изучил историю колонизационных полетов, которые всегда сопровождались глубоким замораживанием экипажа. Он знал, как это выглядит с медицинской точки зрения.

Гримс заметил:

— Я понимаю необходимость закрытия всех дверей, но почему ничего не происходит? Ведь вы уже довольно давно нажали на кнопку начала размораживания…

Тодхантер засмеялся:

— Это был выключатель света, сэр. Но когда мы закончим подготовительные работы, весь процесс пойдет автоматически. Для начала нужно изолировать остальные тела. Каждый саркофаг оборудован своей собственной морозильной установкой, но лучше соблюдать до единого слова все инструкции.

Он замолчал и принялся за дальнейшее изучение висевшей на стене инструкции. Затем он включил монитор на расположенной рядом панели управления и нажал несколько кнопок. Заработали обогревающие элементы, и лед на стенах начал таять и плавиться, наполнив закрытое помещение туманом.

Когда он стал рассеиваться, врач сказал:

— Пока все хорошо. Вы, конечно, заметили, что здесь система намного сложнее, чем в тех отделениях, где лежат пассажиры. Дело в том, что пассажиры подключаются к единой общей системе пробуждения, и их нельзя поднимать по одному.

Действительно, каждый из саркофагов членов экипажа был густо окутан проводами и трубками.

— Ну давайте же, доктор! — прошептала Соня.

— В таких вещах нельзя торопиться, командир. Здесь автоматически осуществляется термостатический контроль, и до достижения нужной температуры внутри и снаружи саркофага оживление не может начаться.

Внезапно послышалась работа какого-то компрессора, и тело капитана скрылось под клубами наполнившего саркофаг газа, настолько густого, что он казался жидким. Затем, так же неожиданно, газ рассеялся, а вместо него появилась светлая, янтарного цвета жидкость, также полностью закрывшая тело. Одновременно пневматическая подушка, на которой лежал капитан, стала вибрировать, осуществляя массаж тела. Янтарная жидкость постепенно мутнела, затем она была заменена на новую порцию. Этот процесс повторился несколько раз.

Наконец жидкость ушла.

Прозрачная крышка медленно открылась.

Капитан Митчелл зевнул, потянулся и открыл глаза. Улыбнувшись, он произнес приятным баритоном:

— Знаете, мне снились забавные сны. Мне снилось, что меня зовут, но не могут дозваться, а я проспал лет двести — триста.

Вдруг его глаза расширились от удивления, он уставился на стоявшие перед ним фигуры в скафандрах и выпалил:

— Кто вы такие?

Глава XIX

Гримс отстегнул замок своего шлема, повернул его на четверть оборота и снял. Холодный свежий воздух, наполненный незнакомыми острыми запахами, заставил его чихнуть.

— Будьте здоровы, — сказал Митчелл по-немецки.

— Спасибо, капитан. Прежде всего, прошу прощения, что мы без приглашения поднялись на борт. Надеюсь, вы не будете возражать, что я пользуюсь вашим воздухом, так как я ужасно не люблю разговаривать через мембрану скафандра, если этого можно не делать.

— Дышите на здоровье, — Митчелл, сидя на краю своего ложа, выглядел несколько растерянным и враждебным. — Но кто, черт возьми, вы такие?

— Мое имя Гримс. Командор Гримс. Военно-Космический Флот Приграничных Планет. Все остальные — мои офицеры. А леди — командир Веррил из Патрульной Службы Федерации.

— Приграничные Планеты? Федерация? — он дико посмотрел на остальные саркофаги, где спали его подчиненные. — Наверное, это сон. Очень плохой сон.

— Сожалею, капитан. Это не сон. Ваш корабль дрейфует уже столетия, — сказала ему Соня.

— А пока мы здесь дрейфовали, — грустно засмеялся Митчелл, — яйцеголовые инженеры придумали способ быстрого сообщения между звездами. Должно быть, нас занесло уже на самый край Галактики. — Он пожал плечами. — Ну ладно, наконец-то мы куда-то прибыли. Сейчас я разбужу своих офицеров, и мы займемся оживлением пассажиров. — Его лицо помрачнело. — Но что случилось с вахтенной командой? Где Фон Шпидель? Клэри? Кэррадин?

— Кэррадина больше нет, — тихо сказал Гримс, затем мягко продолжил: — так же как и его экипажа. Они мертвы. Но он просил, чтобы вы его не забывали.

— Вы что, издеваетесь, командор как-вас-там-зовут? Откуда вы знаете, что это Кэррадин? И как он может слать мне через вас приветы, если он умер сотни лет назад?

— Он оставил письмо, капитан. Перед смертью он оставил отчет о случившемся…

— Но что случилось, черт бы вас побрал? И как он умер?

— Он застрелился, — серьезно сказал Гримс.

— Но что случилось?

— Он этого не знал. Но я надеялся, что вы сможете нам помочь.

— Помочь вам? Что-то я не понимаю, командор. Сначала вы будите меня и говорите, что пришли нас спасать, а теперь сами просите помощи.

— Ужасно сожалею, капитан, если у вас сложилось впечатление, что мы пришли вас спасать. Пока что мы не в состоянии спасать кого бы то ни было. Мы такие же потерпевшие кораблекрушение, как и вы сами.

— Как приятно просыпаться и слышать подобные заявления!

Митчелл оттолкнулся руками от края саркофага и подлетел к шкафчику. Рванув на себя дверцу, он вытащил черную, с золотыми нашивками униформу и легкий скафандр. Через несколько минут он был уже готов и держал в руках шлем.

— Вы со своими железками, — бросил он висевшему со своим набором инструментов возле люка Мак-Генри, — откройте-ка дверь.

Затем он повернулся к Соне и Гримсу:

— Наденьте шлемы. Мне нужно выйти.

Он склонился над саркофагом, который находился напротив его собственного, и тихо сказал:

— Я бы взял тебя с собой, дорогая, но тебе лучше еще поспать. Я не разбужу тебя, пока этот кошмар не кончится.

Митчелл прочитал оставленное Кэррадином послание, а затем поднялся на следующий этаж в контрольную рубку. По счастью, судовой журнал был распечатан, и не пришлось возиться с компьютером, чтобы извлечь его из глубин памяти. Митчелл посмотрел в окно, откуда бил слепящий свет прожектора “Искателя”, и Гримс по радио приказал Суинтону погасить поисковые огни и включить подсветку. Митчелл с удивлением рассматривал гладкий, стройный корпус корабля, так разительно отличавшийся от его собственного нагромождения металлических конструкций.

В его скафандре тоже имелся радиопередатчик, но он использовал старинную частотную модуляцию вместо общепринятой цифровой связи. Он попытался было разговаривать с Гримсом, вплотную сблизившись шлемами, но успеха достичь не удалось. Гримс наконец приказал Мак-Генри запереть контрольную рубку и найти в ней отопительные элементы. Когда замерзший воздух разогрелся настолько, что стало возможно дышать, они сняли шлемы.

— Прошу прощения, сэр, за мое негостеприимное поведение, — первым делом смущенно сказал Митчелл.

— Я вас вполне понимаю, капитан.

— Но, капитан, почему Кэррадин не мог позвать меня?

— А что бы вы делали, если бы он вас разбудил? Скорее всего, погибли бы, так же, как и он. Теперь же у вас есть какой-то шанс.

— Может быть, сэр. Может быть. Но вы мне не рассказали, как вы сами попали в эту преисподнюю.

— Это длинная история, — задумчиво сказал Гримс.

— У нас предостаточно времени, Джон, чтобы рассказать все истории, которые мы знаем, — вступила Соня.

— Хорошо, — сказал Гримс, — это длинная история, но вам все равно надо ее узнать. Может, вы, с вашим свежим непредвзятым умом, уловите какой-нибудь аспект, что-нибудь такое, что ускользнуло от нашего внимания.

— Должно быть, это будет тяжело, — ответил Митчелл, — когда я смотрю на ваш корабль и представляю себе сотни лет трудов и исследований, которые вложены в его постройку… Все-таки мне повезло, что я попал в будущее, хотя вряд ли можно назвать будущим то, где мы находимся… В общем, начинайте, сэр.

Гримс рассказал ему все, пытаясь выделить самое главное и попутно разъясняя сложные технические детали. Он попросил присутствующих по мере необходимости вносить добавления в его рассказ. Митчелл внимательно слушал, иногда задавал вопросы.

— Значит, — сказал он, когда рассказ был окончен, — мы не единственные, кто попал в эту пространственно-временную пропасть. Ваша экспедиция и наша, мы обнаружили два морских лайнера… затем самолет… И дирижабль с существами, похожими на пчел…

— Схаара, капитан. Мы называем их цивилизацию Схаара. Но они тоже теперь имеют межзвездные корабли.

— Все-таки странно, командор. Вы считаете, что попали сюда за счет ваших суперсложных навигационных систем. Но ведь у нас-то их нет! А все эти морские лайнеры, и просто люди, которых видел Кэррадин… Кстати, эти Схаара, командор, что они из себя представляют?

— Грубо говоря, это достигшие высокой степени эволюции медоносные пчелы.

— Хм. Вот как… Но, значит, есть что-то общее между нашими цивилизациями, иначе бы они никогда сюда не попали, как мы. Разум, технологический прогресс… Вы сказали, что теперь у них появились и межзвездные корабли… Но ведь должно же быть что-то еще…

— Я знаю, что, — решительно заявил Кэлхаун.

— Что же именно? — спросил Гримс.

— Это… ну, назовем это из области пси-феноменов…

— Но Схаара глубоко материалистичны и не признают таких вещей.

— Я знаю, сэр. Тем не менее, они могут обладать определенными возможностями. Это им было необходимо для выживания, до того, как у них начался эволюционный скачок. Например, то, что у нас называется лозоходством…

— Лозоходство?

— Да, именно. По некоторым исследованиям, пчелы на Земле и в некоторых других местах, куда они были расселены, обладают такой же способностью находить нектар, как лозоходцы находят воду или минералы в земле.

— Н-да. Признаться, я впервые сталкиваюсь с подобной теорией.

— Тем не менее, она довольно известна. Митчелл встрепенулся.

— Лозоходство, — прошептал он. — Здесь определенно есть какая-то связь.

— Какая же? — спросила Соня. Старший капитан снова стал задумчивым.

— Не знаю… Хотя… Этот корабль, как вы знаете, один из серии таких же, построенных с целью колонизации других планет. Полагаю, командор и командир Веррил, в настоящее время все открытые миры уже достаточно изучены. Но в наше время это было не так. Корабли летели в неизвестность, пользуясь лишь рекомендациями астронавтов. Мы не знали заранее, на какой планете высадимся. Если по условиям жизни не подходила одна, мы летели к следующей.

Обычно для разведки на поверхность планеты спускался небольшой корабль челночного типа. Разведчики должны были найти воду, залежи руды, минералов и горючие материалы. Естественно, они использовали различные приборы, но во многих случаях было выгоднее отправлять людей, обладавших даром биолокации.

— Похоже, я понимаю, куда вы клоните, капитан, — заметила Соня. — Но ведь лозоходцы не составляют большую часть команды или пассажиров.

— Наверное, нет, командир Веррил, но ведь…

Его перебил Кэлхаун:

— Биолокация распространена среди людей гораздо шире, чем это обычно считается. В определенной степени значительная часть людей обладает этим даром.

— Схаара занимается лозоходством, мы этим занимаемся… Ну и что из этого? — сказал Гримс.

— Вы знаете, где среди пассажиров лежат лозоходцы? — спросил Митчелла Кэлхаун. — Или, может, лучше сказать — сложены?

— Сложены — пожалуй, это точнее, — согласился Митчелл. — Пока не знаю, но я могу проверить по списку пассажиров и по плану.

— Уверен, они смогут помочь, — уверенно сказал Кэлхаун, и обратился к Гримсу:

— Сэр, предлагаю вам вызвать на связь Суинтона и чтобы он как можно скорее отправил сюда Мэйхью.

— Кто этот Мэйхью? — спросил Митчелл.

— Это наш офицер пси-радиосвязи. Профессиональный телепат.

— Ага, значит, эта идея получила развитие. В мое же время об этом только начинали говорить. И вы думаете, что он сможет читать мысли спящих лозоходцев?

— Надеюсь, что да, — ответил Гримс. — Я попрошу Суинтона отправить сюда один из наших скафандров для вас. Так нам будет значительно удобнее переговариваться.

Он надел шлем, включил дальнюю связь и отдал Суинтону необходимые указания.

Глава XX

Вскоре они увидели Мэйхью.

Вместе с одним из младших офицеров он вынырнул в свете прожекторов из ярко освещенной шлюзовой камеры и отправился в полет сквозь разделявшую корабли пустоту. Джонс пошел их встречать к выходной камере. По счастью, все двери между основными отсеками были оборудованы по шлюзовому принципу, так что можно было передвигаться, не боясь каждый раз выпустить из рубки теплый воздух. Вскоре все трое появились, и холодные стекла их шлемов сразу запотели.

— Вы вызывали меня, сэр? — спросил Мэйхью, с трудом стаскивая с себя шлем.

— А как вы думаете? — саркастически спросил Гримс.

Но Мэйхью уже повернулся к капитану Митчеллу:

— А, так вы и есть тот самый рыбак. Как же, помню ваш сон. Вы сидите с удочкой на берегу, и…

— Хватит, Мэйхью, сейчас не время, — резко прервал его Гримс. — Надо заняться делом.

— Да, сэр, и я знаю, каким.

— Ну да, конечно… Надеюсь, что знаете… Слушайте, Мэйхью, а такое подслушивание, оно не противоречит нормам этики, которым вас обучали?

— В данных обстоятельствах — нет, сэр. Моя задача в том и состоит, чтобы быть в курсе дела, когда любая экспедиция покидает корабль.

— Ладно, значит, сэкономим время. Итак, капитан Митчелл, как только наденет скафандр, который вы взяли с собой, поведет нас к отсеку, где находятся лозоходцы. Вполне вероятно, что есть какая-то связь между ними и тем, что корабль оказался здесь… Как вы это назвали, капитан? — в этом подпространстве.

Пока Митчелл менял скафандры, Джонс возился с бортовым компьютером. Наконец ему удалось запустить его. Тогда за монитор сел Митчелл и через несколько минут нашел нужные сведения.

— Уровень “С”, — пробормотал он, разглядывая распечатанную страницу, — сектор восемь. Саркофаги с 18 по 23 включительно…

Сложив листок, он с помощью Сони надел шлем, и они двинулись к выходу.

Довольно быстро под предводительством Митчелла они отыскали уровень “С” и в самом краю его сектор восемь. Лозоходцев было шестеро — два мужчины, ничем не примечательных, и четыре женщины. Одна из них неуловимо чем-то отличалась от остальных.

Телепат остановился возле первого саркофага, глядя на лежащего под его прозрачной крышкой мужчину. Его лицо стало серьезным и сосредоточенным.

— Этот человек, — сказал он наконец, — видит сон о еде… Я вижу покрытый белоснежной скатертью стол, хрустальные рюмки, серебряные сверкающие приборы… За столом сидят другие люди, но все они неясны и размыты. Для спящего они не главное. Но вот официант показывает мне бутылку вина, и затем наполняет мою рюмку. Официант — по жилой, осанистый человек с румяным лицом и серыми курчавыми бакенбардами. Улыбаясь, он наливает мне четверть рюмки. Я пробую. Это белое сухое вино, очень терпкое. Я удовлетворенно киваю головой…

Другой официант подает мне на серебряной тарелке устриц, свежий хлеб, масло, нарезанный лимон…

— Не совсем то, что мы ищем, — прервал рассказ Гримс.

— Да, да, конечно. А я только начал входить во вкус… Я ведь впервые видел устрицу — я хочу сказать — я, а не тот, кто видит этот сон. Хотелось бы попробовать их… Ну ладно, теперь уже поздно. Сны быстротечны, и он уже думает о чем-то другом.

И он сердито уставился на второго мужчину, который лежал ниже первого.

— Этот человек, он… он работает в своих снах. Он шагает по склону холма, по упругому дерну. В его руках — раздвоенный прут. Я чувствую шероховатость прута в моих руках и… и его… живость… прут как живой в моих руках, то отталкивается, то притягивается к земле… Вот прут вздрагивает, и я знаю, что под моими ногами, глубоко под землей, вода… Я иду дальше. Я не спешу. Здесь — металлы, а здесь — руда.

— Нет, — сказал Гримс, — это тоже не то.

— Прошу вас, сэр, не прерывать меня на середине, а подождать, пока сон закончится, даже если это и не мои сновидения.

Мэйхью нехотя передвинулся к следующему саркофагу. В нем лежала высокая, угловатая женщина, с широкими острыми скулами. Ее кожа была сероватого оттенка, и, казалось, от нее исходит холод еще больший, чем от вакуума. Взглянув на нее, Мэйхью вздрогнул. Он беззвучно шевелил губами и долго смотрел на нее. Наконец он прошептал:

— Она мертва. Она мертва, но…

— Но что? — нетерпеливо спросил командор.

— Но… я чувствую… как бы это сказать… воспоминание…

— Призрак, — подсказал Кэлхаун.

— Нет, не призрак. В ее мозгу еще остались воспоминания о последних мыслях… Но я ведь не могу оживить их. У нее осталось чувство — нет, не чувство, а намек — на какое-то сильное переживание, настолько сильное, что, по-моему, она не смогла его пережить.

Тодхантер возразил:

— Но ведь ее смерть не была вызвана какой-то физической причиной. Это ведь невозможно! Может, нам стоит попробовать ее оживить… — он повернулся к Митчеллу. — Насколько я понимаю, капитан, мы не можем этого сделать, не разбудив весь корабль. Здесь ведь нет системы индивидуального пробуждения.

— Совершенно верно.

— Вы не будете возражать, если мы используем для этого один из пустых саркофагов в вашем отсеке?

— Вообще-то этого делать не полагается, но… Но мы можем воспользоваться пустым саркофагом в отсеке Кэррадина. Я думаю, что он не будет возражать.

— Прекрасно.

— Проверьте прежде остальных лозоходцев, мистер Мэйхью, — сказал Гримс.

Мэйхью подчинился. Три оставшиеся женщины были живыми — насколько вообще можно назвать живым человека в таком состоянии, — и всем им снилось примерно одно и тоже: семейная жизнь, мужья, дома, дети…

Крышку саркофага открыли, и из-под нее легко выскользнул прямоугольный прозрачный блок замерзшего газа, в котором находилось тело. Несмотря на невесомость, пришлось повозиться, чтобы вытащить его из тесного саркофага в проход. По коридорам, с уровня на уровень, его притащили, наконец, в другой конец сферы, к отсеку, где располагались экипажи.

В комнате для команды четвертого капитана все саркофаги были, естественно, пусты. Тело женщины положили в тот, к которому было легче всего пробраться. Затем все вошли в каюту, люк был задраен, а обогрев включен, и начался процесс оживления. Когда замерзший воздух растаял, саркофаг, как и в первый раз, наполнился густым газом, затем тело массировалось и обдавалось струями янтарной жидкости… Постепенно лицо женщины из серого стало желтоватым, а на скулах появился легкий румянец. Ее веки приоткрылись, а одна нога начала вздрагивать.

— Она не мертва, — пробормотал Гримс.

— Мертва, — возразил Мэйхью, — это судороги. Всего лишь судороги. И мне это совсем не нравится.

Крышка саркофага поднялась, и женщина медленно приняла сидячее положение. Ее глаза были открыты, но в них не было ни малейшего отблеска сознания. Из приоткрытого рта вместе с громким хриплым дыханием вылетали капли слюны…

— Голубое небо, — прошептал Мэйхью, — ослепляюще голубое… как кусок ткани в огромных руках, оно рвется… трещина ползет по небу… и грохот разрывающегося неба страшнее самого жуткого грома в самую жуткую грозу… Трещина ползет расширяется, и за ней — чернота и пустота, в которой нет ничего… Нет, там что-то есть… из пустоты появляются фигуры в сияющих белых одеждах, с огромными белыми крыльями, охватывающими небеса… И вот они поднимают к губам золотые трубы — и раздается звук — высокий и нежный… И золотистые нежные звуки музыки летят с небес, и поют хрустальные голоса… И пылающие мечи карают неправедных… И… и…

— И это все, — заключил Мэйхью. — Теперь она окончательно мертва. Мертвее быть невозможно.

— Так вот, значит, что ей снилось, — едва слышно, бесцветным голосом сказал Митчелл. — Вот что ей снилось, и снилось с такой силой, что она увлекла с собой весь корабль в эту щель в небесах… Но она ли это сделала? Разве могла она это сделать?

— А разве есть лучшее объяснение? — возразил Мэйхью.

— А есть ли вообще объяснение? — устало произнес Гримс.

Глава XXI

Конечно, это была чрезвычайно странная, с трудом укладывающаяся в голове гипотеза, но другой у них просто не было. Задача, которую экипаж “Искателя” пытался решить сложнейшими математическими расчетами и анализом законов физики и что им пока не удалось (то ли расчеты были недостаточно сложными, то ли физические законы были не до конца изученными), здесь объяснялась нарушением парапсихологических функций человека. История человечества и других живых существ Галактики доказывала, что лозоходцы искали — и всегда находили искомое. И некоторые из них, в сонном или бессознательном состоянии, искали вне времени и пространства. И в результате, многие из них попадали в эту преисподнюю, увлекая за собой весь незадачливый экипаж вместе с кораблем, на котором они находились.

— Командор, — сказал Митчелл, — наверняка это случилось именно так. Ведь наш корабль не похож на ваш. У нас архаичный, по вашим меркам, металлический ящик с ракетным двигателем. У нас же нет сжимающих пространство навигационных систем.

— Возможно, это действительно так, — согласился Гримс. Он был готов рассматривать любую возможность, любой путь к тому, чтобы вытащить отсюда оба корабля — свой и капитана Митчелла. Он вспоминал все, что когда-то читал о Великом Расселении и об этих примитивных межзвездных ковчегах. Как и в библейском Ковчеге, пассажиры могли принять участие в полете только в паре с кем-нибудь — мужчины и женщины…

Внезапно в голове у него мелькнула мысль. Он повернулся к офицеру пси-связи.

— Мистер Мэйхью, вы можете войти в чей-то ум?

— Что вы хотите сказать, сэр?

— Влиять на человека.

— Наши правила запрещают это, сэр.

— К черту ваши правила. Они действуют в Галактике, а мы там, как известно, не находимся. И что касается нашего корабля, то на нем я устанавливаю правила, так же, как и капитан Митчелл — на этом корабле. Можете ли вы проникнуть в мозг другого человека и влиять на него?

— Иногда это удается, сэр.

— В мозг одного из спящих на этом корабле.

— Это значительно легче, сэр.

— Очень хорошо. Теперь, капитан Митчелл, объясняю свою мысль: здесь на корабле находится пять лозоходцев, которые счастливо спят в своих саркофагах. Мистер Мэйхью проникнет в сны четырех из них. Мэйхью у нас до ужаса патриотичен и считает свою планету Лорн самым райским уголком во всей Вселенной. Поэтому он использует все свои телепатические таланты, чтобы с лучшей стороны представить Лорн спящим лозоходцам. Моя идея такова. Каждому из них будет сниться, что он один, в темноте и пустоте, что ему холодно и страшно — это, впрочем, не так уж далеко от истины. У каждого из них в руках будет его рабочий инструмент, лоза — раздвоенный прут, или согнутая спица, или чем они там еще пользуются — в общем, кому что нравится. И каждому будет сниться, что лоза влечет его, ведет к радостно сияющей планете в звездном небе. Мэйхью как можно подробнее изобразит планету — со всеми морями и континентами. В этом мы ему поможем, поскольку сами не раз видели нашу планету из космоса.

Я, конечно, не гарантирую, что это должно сработать, но у нас есть шанс. Если не получится, то никому из нас не станет хуже, а если получится — то лучше вам включить ваши двигатели раньше, чем Мэйхью примется за работу, чтобы успеть выйти на безопасную орбиту.

— Звучит безумно, командор, — сказал Митчелл, — но это более безумно, чем то что мы находимся вне времени и пространства. В любом случае, чтобы управлять кораблем, я должен сначала разбудить моих офицеров.

— Конечно. Тодхантер поможет вам в этом.

Митчелл задумался.

— Сэр, почему вы хотите использовать лишь четырех спящих? Почему не все пять?

— Если способ сработает, то мы получим право на определенное вознаграждение, поскольку это будет что-то вроде спасения имущества. Я знаю, как составлялись списки пассажиров рейсов вроде вашего, — мужчины и женщины в равном числе, мужья и жены. А у меня такое ощущение, что муж этой религиозной фанатички, которая ввергла сюда ваш корабль — также один из лозоходцев.

— Надо проверить по списку.

Митчелл достал из кармана распечатку.

— Если способ сработает, — пробормотала Соня, — неплохо было бы и на нашем корабле иметь лозоходца.

— Безумная женщина, или религиозная фанатичка, как вы ее назвали, — сказал Митчелл, — это миссис Кэролайн Дженкинс. Ее муж, Джон Дженкинс, действительно член команды лозоходцев. Здесь указано его место — это тот мужчина, который думал о еде. А теперь, прошу прощения, мне нужно будить мою команду. Надеюсь, что после этого эксперимента мне не придется укладывать их обратно.

После того, как команда проснулась, они снова отправились на уровень “С”, в сектор 8. Пошли Гримс, Соня, Митчелл, Тодхантер, Мак-Генри и вместе с ними офицер медслужбы из экипажа Митчелла. Это была серьезная женщина, и после пробуждения, когда ее ввели в курс дела, она тут же взялась обсуждать медицинские проблемы со своим коллегой Тодхантером. И, конечно, с ними был Мэйхью.

Прежде всего предстояло отключить и вытащить саркофаг с телом мужа миссис Дженкинс. Теперь ему снились, сказал Мэйхью, какие-то другие плотские удовольствия.

— По крайней мере, — пробормотал Гримс, — он не будет слишком переживать по поводу потери жены и возражать против перехода на другой корабль.

Мак-Генри и Тодхантер принялись стаскивать огромный неуклюжий саркофаг с этажа на этаж, к ближайшей шлюзовой камере. Затем предстояло отогнать саркофаг к “Искателю”, где инженеры займутся подключением его к системе поддержки анабиозного состояния.

Мэйхью приблизился ко второму мужчине, тому, который в своих снах искал воду. Он вслух произносил свое внушение, и его шепот гулко отдавался в наушниках присутствующих.

— Ты один… Ты всеми забыт… Вокруг тебя — темнота. Вокруг тебя нет ничего. Ничего… Абсолютная пустота… Ты летишь в никуда, а в твоих руках — мертвый прут.

Ты летишь…

Но вот прут встрепенулся, слегка дернулся. Ты чувствуешь его, как он вздрагивает… очень слабо. Но он ожил! И ровно через сто двадцать минут он укажет тебе направление! Он будет вести тебя, уверенно, сквозь теплоту, и ты наконец увидишь свет — маленькую золотую звездочку. Она будет растив увеличиваться, и вот уже перед тобой прекрасная планета… Ты увидишь синие моря, зеленые цветущие континенты, снежные шапки на полюсах… Одна половина планеты залита солнцем, на другой ты увидишь яркие огни городов в темноте. Ты увидишь океаны и сушу, но не сейчас… должно пройти время, прежде чем прут оживет в твоих руках и поведет тебя к планете Лорн, прекрасной, солнечной планете…

“Надеюсь, что они не слишком разочаруются, — подумал Гримс, — когда увидят настоящий Лорн. Но все равно это лучше, чем болтаться здесь…”

Мэйхью довольно долго продолжал свою речь, все в том же духе, затем перешел к следующему лозоходцу, и к оставшимся двум, и когда наконец все было закончено, оставалось от силы полчаса до назначенного времени срабатывания гипнотической команды. Гримс и все остальные отправились обратно в контрольную рубку.

Офицеры Митчелла уже привели ее в полный порядок. За исключением Гримса, Сони и Мэйхью остальные члены экипажа “Искателя” уже давно вернулись на свой корабль.

Гримс обратился к Митчеллу:

— Мы покидаем вас, капитан. Если все произойдет, как и задумано, то скоро мы встретимся в нашем мире.

Митчелл засмеялся:

— Надеюсь, сэр. Но скажите, Лорн действительно настолько прекрасная планета, как ее описал мистер Мэйхью?

— Можете сделать небольшую скидку на его патриотизм, капитан.

— Но вам ведь не обязательно оставаться там, — вступила Соня. — Наша Служба с удовольствием расселит весь ваш корабль по тем планетам, какие вам больше понравятся.

— У налогоплательщиков Федерации глубокие карманы, — заметил Гримс.

— Джон, это уже старая шутка.

— Может быть, Соня. Но это так.

Командор пожал руку Митчеллу, затем надел перчатки своего скафандра, тщательно застегивая все соединения. Надев шлем, он смотрел, как Соня и Мэйхью делают то же самое, затем, в сопровождении одного из офицеров, они спустились к выходному шлюзу.

Прибыв на свой корабль, они с нетерпением дожидались, пока давление в шлюзовой камере достаточно поднимется, чтобы тут же устремиться в контрольную рубку. Затем они ждали, поглядывая на висевший за иллюминатором корабль, залитый огнями прожекторов. Они ждали, глядя на судовой хронометр, сначала на минутную стрелку, а затем все их внимание переключилось на секундную. Вот она перевалила за намеченное время, и пошла отсчитывать первую минуту опоздания…

Гримс нетерпеливо взглянул на свои наручные часы. Заметив это, Мэйхью спокойно сказал:

— Я наблюдаю за ними. Они уже видят свет вдалеке, и лоза уже указывает им путь…

— Все равно не понимаю, как это может сработать, — негромко сказал Рэнфрю.

— Они ведь попали сюда без всяких ваших штучек, лейтенант, — ответил Кэлхаун. — Значит, они в состоянии и улететь без всякой временной прецессии.

Когда они взглянули в иллюминатор, там уже ничего не было.

“Черт, — подумал Гримс, — отказали поисковые прожекторы. Но ведь у них же у самих горят в рубке огни!”

— Экраны пусты, — объявил Суинтон.

— Получилось, — прошептал Мэйхью. — Получилось…

Глава XXII

Раз это получилось с кораблем капитана Митчелла, должно было получиться и у них. Реквизированный лозоходец спокойно лежал в своем стеклянном ящике и досматривал очередной сластолюбивый сон. Мэйхью, несмотря на усталость, тут же решил взяться за работу. Для начала он попытался ввести в сознание спящего элементы сомнений и беспокойства и отвернуть его мысли от сытого комфорта в сторону холода и пустоты вне-пространственной расщелины между Вселенными.

Но это было тяжело.

Дженкинс жил в своих снах, и жил только ради своих снов. Это был человек, полностью лишенный каких бы то ни было плотских наслаждений во время жизни на Земле. В присутствии религиозной жены он не мог себе позволить даже кружки холодного пива или куска хорошо приготовленного мяса. Поэтому он жил в своих снах, он любил свои сны, так как они спасали его от беспросветной жизни.

Но Мэйхью был настойчив. Его голос по временам разносился по всему моторному отсеку, во вспомогательной комнате которого был расположен саркофаг, и, казалось, от его слов весь корабль остывает и погружается в темноту. Он был настойчив, и вот уже тонкие ядовитые змеи зашевелились в саду наслаждений. Бифштекс становился жестким, а нож тупым, вино отдавало пробкой, сыр был невызревшим, а мягкий хлеб становился черствым… Пиво было теплым, а бутерброд — без горчицы… Порции были или слишком большими, или слишком маленькими…

Это были мелочи, которые в жизни встречаются на каждом шагу, но они выводили спящего из равновесия.

Затем была обворожительная блондинка, которая, улыбнувшись, открыла почерневшие гнилые зубы, а изо рта у нее шел зловонный запах… И сладострастная брюнетка, которая, раздевшись, обнажила изрытое язвами тело…

И так далее, в подобном духе.

Сны Дженкинса, конечно, не отличались возвышенностью, но в них и не было развращенности. Теперь же они, благодаря стараниям Мэйхью, теряли всю свою привлекательность. Теперь он, избежав объятий похотливой ведьмы, стоял, пошатываясь, на краю черной бездонной пропасти, объятый стыдом и страхом, а над ним угрожающе склонились почитаемые его женой божества. Еще одно небольшое усилие — и вот он оступился, и, цепляясь руками за траву, неумолимо скользит к пропасти, срывается и падает, падает…

В холод и пустоту…

Он падает в холод и пустоту, в бездну, которая разверзлась под его ногами, и эта Абсолютная Пустота хуже Ада, которым жена неоднократно его пугала…

Он падает в холодную черную пустоту, и в его руках — его единственный друг, его последняя надежда, которая может вывести его снова в знакомый мир, и помощи больше ждать неоткуда, кроме как от этой изогнутой спицы в его руках, но похоже, что она умерла и навсегда застыла…

Но вот серебряная спица оживает, она ведет его куда-то, и он уже может различить вдалеке тусклую желтоватую звездочку, которая разгорается все ярче и ярче, и вырастает в прекрасную планету, где в зеленых садах гуляют красивые женщины, а на деревьях висят спелые сочные плоды, а под ними стоят уставленные яствами столы…

— Но это не Лорн, — тихо сказал Гримс.

— Это не Лорн, — эхом отозвалась Соня.

— Лорн, — громко шептал Мэйхью, — эта планета называется Лорн, это прекрасный, открытый мир… И рамка в твоих руках становится жесткой и, как стрелка компаса, устремлена на эту планету… Ты пересекаешь черную пропасть… Из пропасти сна ты перебросишь мостик в реальность, нужно лишь следовать за рамкой… она ведет тебя, она тащит, влечет тебя…

— Куда она его влечет? — прервал Гримс.

— Как куда, на Лорн, конечно, — прошептал Мэйхью. — У него чрезвычайно сильные сновидения.

Внезапно и резко завыла сирена, и опять — буква “А” кодом Морзе… В который раз…

Глава XXIII

За иллюминатором сияла звездная россыпь Галактики, а справа, закрывая собой все небо, блестела поверхность Лорна. Сквозь разрывы облачности угадывались знакомые очертания континентов. Суинтон без предупреждения включил двигатели, чтобы вывести корабль на устойчивую орбиту, и всех не успевших занять свои места в креслах отбросило к стене. В громкоговорителе приемника надрывался странно знакомый голос:

— Неопознанный корабль, отзовитесь! Неопознанный корабль, немедленно отзовитесь!

Рэнфрю за своим пультом включил подстройку антенн, чтобы вместе со звуком принимать и изображение на экране контрольной рубки вызывавшего их корабля.

Гримс со своего места взглянул на экраны радара и индикатора масс, на обоих он увидел яркую точку, которая быстро приближалась к центру.

Через несколько минут корабли сблизятся достаточно для устойчивой видеосвязи.

— Опознайте себя! — продолжал надрываться динамик.

Гримс, взяв микрофон, спокойно произнес:

— “Искатель”. Вспомогательный корабль Военно-Космического Флота Приграничных Планет. Опознайте себя.

Голос в динамике издал странный, непередаваемый звук, выражая, по всей видимости, недоверие, и произнес:

— “Искатель”? Военно-Космический Флот Федерации? Впервые слышу. Вы там что, пьяны? Или с ума посходили?

— Нет, — шептала Соня, — не может быть…

Взглянув на нее, Гримс поразился необычайной бледности ее лица.

Центральный экран приемопередающего устройства наконец ожил. Избавившись от помех, он изобразил контрольную рубку другого корабля. Она сильно отличалась от их собственной, а в кресле старшего пилота сидел человек в униформе и наблюдал за радаром. Гримс тут же узнал его. В той, другой Вселенной, где они родились и выросли, он был капитаном “Полярной Королевы” и разбил ее во время неудачной посадки в порте Фаруэлл. Гримс был председателем следственной комиссии по этому делу.

Оказалось, что капитанская должность была прикрытием его основной работы — он, как и Соня, был офицером разведки Патрульной Службы, и они, он и Соня…

Командор повернулся на своем кресле к Соне и, пытаясь вложить в голос нотку вежливого сожаления, сказал ей:

— Ну что ж, похоже, цель полета для вас достигнута. Было очень приятно с вами познакомиться.

Она ответила:

— Моя цель была достигнута уже давно. И, Джон, поверьте, мне очень приятно, что я познакомилась с вами.

— Я получил их изображение, — зачем-то сказал Рэнфрю. — Но наш сигнал, кажется, до них еще не дошел.

— “Стар Фейрер” неопознанному кораблю. “Стар Фейрер” неопознанному кораблю. Приготовьтесь к встрече инспекционной комиссии.

— Советую вам подготовиться к встрече, — сказал Гримс Соне, и подумал: “Жалко, конечно, что у нас все так кончилось, даже не начавшись… Но нельзя же быть эгоистичным…”

— Вы его снова встретите… У вас есть еще шанс… — добавил он.

— “Стар Фейрер” неопознанному кораблю. Любая враждебная акция повлечет печальные для вас последствия. Приготовиться к встрече инспекции.

— Командир Суинтон! — голос Сони прозвучал неожиданно звонко. — Включить навигационную систему Манхенна! Степень сжатия выбрать произвольно!

— Есть, сэр! — первый помощник покраснел. — Простите, мэм.

Затем он повернулся к Гримсу:

— Ваши приказания, сэр?

— Джон! — с беспокойством сказала Соня, — нам надо уходить отсюда.

— Нет. Вы ведь хотели этого, это ваш шанс, и вы его получили.

Она усмехнулась.

— Женщина может переменить свое мнение. Мне нужна моя, родная Вселенная, где есть только вы — вы один.

Она засмеялась, указывая пальцем на экран. Девушка в офицерской форме появилась за спиной командира корабля и, улыбаясь, наклонилась к нему. Он ласково сказал ей что-то…

— Где только вы один, — повторила Соня, — и где я — только одна.

— Включить навигационную систему, — приказал Гримс. — Произвольное сжатие.

— Есть, сэр, — с готовностью отозвался Суинтон, и вместе с набирающим силу тонким воем гироскопов экран покрылся рябью и быстро потух, приемник замолчал, а Галактика за иллюминатором медленно приняла привычные очертания бутылки Клейна, покрытой разноцветными следами пробегавших звезд.

— Сэр, — недовольно ворчал Рэнфрю, — они ведь могли помочь нам вернуться. И даже если бы не смогли помочь, я считаю, что нам все-таки следует придерживаться установленных правил.

— Ваше право думать так, как считаете нужным, — с резкостью, которую могла себе позволить по отношению к своим подчиненным, ответила Соня, — Но решения здесь принимаем мы с командором.

— Но ведь это же вроде как научная экспедиция, — продолжал Рэнфрю. — А наукой здесь и не пахнет. Какие-то лозоходцы, спиритические сеансы…

— Вы не можете отрицать, что у нас есть определенные результаты, — заметил Кэлхаун.

— К счастью, да.

Гримс, сидя за столом наконец приведенной в порядок кают-компании, устало наблюдал за перебранкой. Можно уже было расслабиться. Место, куда они залетели, было выбрано наполовину случайно, наполовину в результате приблизительных вычислений. После аварии с “Полярной Королевой” он расспрашивал Маудсли — того, настоящего Маудсли, — и составил себе не слишком высокое мнение о его летных качествах. Но даже если бы этот Маудсли был гораздо способнее, отыскать корабль в космическом пространстве Галактики было не проще, чем иголку в стоге сена.

— Господа, — прервал он споры, — цель нашего собрания — найти способ вернуться из этой Вселенной в наше собственное пространственно-временное измерение. У кого-нибудь есть предложения?

Предложений не было ни у кого.

— Наша беда заключалась в том, — продолжал он, — что, хотя лозоходцы нам и помогли выбраться из провала, мистер Мэйхью был слишком предрасположен глядеть на свою планету сквозь розовые очки. К несчастью, лишь он один способен влиять на сновидения нашего терпеливого Дженкинса. Так вот, Дженкинс, вообразив себе Лорн более привлекательным, чем он есть на самом деле, привел нас в мир, где Приграничные Планеты входят в состав Федерации. Естественно, это влечет за собой более высокий уровень жизни и некоторые другие преимущества, но мы, в нашем мире, считаем, что независимость — это слишком высокая плата за удобства. Что же касается причин, почему мы не решились контактировать с жителями данной Вселенной, то я думаю, ни одному из нас не хотелось бы встретиться с еще одним собой, с той же работой, домом и женой…

— Итак, что мы имеем?

— Мы имеем лишь Дженкинса, — изрек Кэлхаун.

— Да, мы имеем лишь Дженкинса. Но как нам его использовать?

— Но ведь у нас есть еще и ваш талант, — сказала Соня.

— Мой талант?

— Ваши предчувствия. Они ведь вас ни разу не обманывали.

— Это скорее объясняется экстраполяцией прошедшего и настоящего, чем моими талантами.

Сказав это, он сел в кресло, пристегнулся и стал припоминать подробности всего полета. Вскоре он уже не обращал внимания на развернувшуюся вокруг него дискуссию. Он вспоминал, как они пересекли в первый раз невидимые границы и оказались в Альтернативной Вселенной. И это было перед падением в расщелину. Он припомнил это странное раздвоение, затем легкий удар… А может…

— Мистер Мэйхью! — позвал он.

— Чего? Простите. Да, сэр?

— Что вы думаете по поводу нашего корабля?

— Ну, корабль как корабль…

— А вы его не перехваливаете у себя в душе?

— С чего это вдруг, сэр?

— Ну ладно. Пожалуйста, пойдемте со мной снова к этому лозоходцу. Я хочу, чтобы вы опять проникли в его сны, как вы это уже делали. Нужно, чтобы вы погрузили его еще раз в темноту, и чтобы он выбрался со своей рамкой из пустоты к свету, жизни и теплу.

— Но ведь вы сказали, что мое видение Лорна слишком идеалистично!

— Так оно и есть. Но вы его выведете к “Искателю”.

— К нам, сэр?

— К кому же еще?

— Холод, — шептал Мэйхью, — холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, ничего. Здесь нет ничего, кроме серебряной изогнутой спицы, которую ты держишь в руках. Ты чувствуешь, как она вздрагивает… ты чувствуешь, как она тянется куда-то. И впереди ты видишь тусклый далекий отблеск света… Но ты еще не знаешь, что там. Ты подходишь поближе, и ты видишь, что свет исходит от приборной панели… Горят зеленые и красные индикаторы, мониторы, экраны радаров… Это контрольная рубка корабля, которую ты видишь сквозь широкие иллюминаторы… А прямо под ними, на борту корабля, ты можешь прочитать золотую надпись: “Искатель”.

И Мэйхью принялся описывать корабль самым подробным образом, иногда с забавными деталями, и Гримс понял, что Мэйхью спокойно выуживает из голов офицеров технических служб все необходимые сведения. Он описал корабль и экипаж, особенно напирая на разницу между теплом и светом на борту и черной холодной пустотой, в которой находился лозоходец. И когда он описывал членов команды, Гримс подумал, что характеристики, которые он давал, были не такими уж льстивыми.

Но это был их Дом, это небольшое общество на борту было как одна семья. Гримс чувствовал, что многое из того, что говорил Мэйхью, глубоко западало ему в душу.

Это был Дом, говорил Мэйхью, и Гримс чувствовал то же, что должен был чувствовать спящий лозоходец. Это был Дом, и он был близко, почти рядом, стоило вытянуть руку, чтобы ощутить холодную твердую поверхность его металлической оболочки, за которой были комфорт, тепло и надежность…

Это был Дом, которому все они принадлежали, и Гримс вдруг с удивлением подумал, что даже этот человек в стеклянном, окутанном проводами и трубками ящике, неизвестно как и непонятно откуда появившийся на их корабле, тоже принадлежит их дому.

Он повернулся к Соне и услышал ее слова:

— Вот и еще раз сбылись ваши предчувствия, Джон.

И он опять вспомнил все, что случилось. И неудачную охоту на Призраков, и их выпадение из Времени и Пространства. И он понял, что случилось именно так, как он этого хотел. Но теперь уже не было необходимости в политическом союзе вождей потенциально враждебных племен. (Как только такое могло прийти ей в голову?)

— Что ж, — с трудом сказал он, — было очень приятно с вами познакомиться. А теперь…

— А теперь, — эхом отозвалась она.

— Прошу прощения, дамы и господа, — вступил Мэйхью, — я должен вас покинуть. Теперь, когда мы вернулись в нашу собственную Вселенную, я буду неукоснительно соблюдать правила нашего Центра и не намерен подслушивать ваши мысли. Но я скажу вам вот что, сэр. Я скажу вам, что политический союз — это просто была болтовня. Это был предлог, если хотите. И я скажу, что молодая леди нашла то, что она искала, или того, кого она искала. Она нашла его, и его имя — не Дерек Кэлвер и не Билл Маудсли.

— В Патрульной Службе его отдали бы под суд за такие слова, — заметила Соня.

— А также в Военно-Космическом Флоте Приграничных Планет, — добавил Гримс. — Но я не буду давать этому делу ход.

— Вы совершенно правы. Он сказал именно то, что я сама собиралась вам сказать, Джон. Будем считать, что он помог нам сэкономить время.

Они не поцеловались, а лишь взялись за руки. Они знали, что они очень близки друг другу. Вместе они вышли из каюты и направились в контрольную рубку.

Продолжать безумную охоту на призраков уже не было необходимости. Перед ними расстилалась долгая жизнь, наполненная более занимательными вещами, чем поисками чужих Вселенных.

Для Гримса и для Сони Веррил эта экспедиция была закончена.

Конец

Назад: А. Бертрам Чандлер В АЛЬТЕРНАТИВНУЮ ВСЕЛЕННУЮ

Дальше: Генри Бим Пайпер ЧЕТЫРЕХДНЕВНАЯ ПЛАНЕТА