Книга: Звездный путь (сборник). Том 3
Назад: Глава 17 ГОРЯЩИЙ ВОСК
Дальше: Часть третья

Гордон Р. Диксон
ПРИРОЖДЕННЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ

ПРЕДИСЛОВИЕ

МОМЕНТЫ ИСТИНЫ ПОКРОВИТЕЛЯ ГАЛАКТИКИ
Донал Грин родился на Дорсае, маленькой планете, которая славилась хорошо обученными и бесстрашными солдатами-наемниками и которые были главным предметом экспорта. Ко дню совершеннолетия он был готов пуститься в путь к иным мирам и там создать себе имя. Но он задержался на мгновение, раздумывая над необычной, почти сверхъестественной силой, которая вела его к неизвестной судьбе.
Через шесть лет отчаянных подвигов Донал вновь ощутил эту неподдающуюся объяснению силу.
Но его время прошло. Великие миры обширной Галактики вели свою планетарную политику и теперь лагеря для военных были на краю фантастической и окончательной расплаты. И внезапно Донал узнал свою судьбу. Ибо он был среди звезд единственным человеком, который мог остановить механизм самоубийственной судьбы. Но чтобы сделать это, он должен был преодолеть невероятное и победить непобедимое.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Донал Грин с Дорсая. Его удивительная судьба заключалась в том, чтобы оказаться лицом к лицу с самим собой.
Уильям с Сеты. То, что составляло его величие, одновременно сделало его угрозой всему живущему.
Анна Марлевана, избранная из Культиса. Ей суждено было стать тигрицей для целей человеколюбия.
Хендрик Галт, маршал Фриленда. Известный во всей Галактике, он явился к юному выскочке за советом.
Ар-Делл Контор с Нептуна. Заключив договор с дьяволом, он увидел спасительный пункт договора в бутылке.
Ли. Он сделал себя верным последователем истинного лидера.

Часть первая

КАДЕТ

Юноша был странным. Он хорошо знал это. Много раз он слышал, как старшие — мать, отец, дядя, офицеры в Академии — говорили об этом друг с другом, многозначительно покачивая головами. Он успел привыкнуть к этим разговорам за короткие восемнадцать лет жизни. Теперь, уединившись и миновав пустые взлетные поля в долгих желтоватых сумерках, перед ожидавшим его торжеством по случаю окончания Академии, перед возвращением домой, он вынужден был признать собственную странность — и не только в глазах других, но и в собственном мнении.
“Странный парень, — услышал он однажды в разговоре начальника Академии с преподавателем математики, — никогда не знаешь, чего от него ждать…”.
Возвращаясь домой, к семье, он по-прежнему не знал пути, который выберет. Они, наверное, наполовину убеждены в том, что он выберет отказ от Ухода. Почему? Он никогда не давал им повода для сомнений. Он был дорсайцем, с планеты Дорсай, его мать была из семьи Кенвик, а отец — Грин. Обе эти фамилии были так стары, что их происхождение терялось в предыстории материнской планеты. Храбрость его была несомненной, слово — верным. Донал лучше всех занимался в своем классе. Каждая капля его крови, каждая его кость были наследием долгой линии профессиональных военных. Ни разу пятно бесчестия не касалось их семьи и никто не совершал поступка, которого пришлось бы стыдиться. И тем не менее они все-таки сомневались.
Донал подошел к ограде, окружавшей спортивную площадку с прыжковыми ямами, и облокотился на нее: плащ кадета старшего курса свисал с его плеч. В чем же проявляется эта моя странность — размышлял он в ярком свете заходящего солнца. Чем я отличаюсь от других?
Он попытался посмотреть на себя со стороны. Стройный юноша восемнадцати лет, по дорсайским стандартам высокий, но не гигант, сильный, но средней силы. Лицо его было лицом отца, резким и костлявым, с прямым носом, но без отцовской массивности в костях. Кожа была смуглой, как и у всех дорсайцев, а волосы прямые и черные. Только глаза неопределенного цвета, оттенки которого менялись от серого к зеленому, от зеленого к голубому, и отличали его от других членов семьи. Но разве цвет глаз сам по себе может создать репутацию странности?
Оставался характер. Он в полной мере унаследовал склонность к приступам холодной убийственной ярости, так характерным для дорсайцев, приступам, из-за которых ни один здравомыслящий человек не стал бы задевать дорсайца без достаточно уважительной причины. Но это как раз было общей особенностью дорсайцев, а уж если и сами дорсайцы считали Донала Грина странным, значит, была у него какая-то индивидуальная особенность.
Возможно, рассуждал Донал в косых лучах опускающегося солнца, это было то, что он даже в приступах ярости оставался расчетливым, всегда сохранял контроль над собой. И в этот момент вся его странность, вся его необычность обрушилась на него — он почувствовал таинственное освобождение от телесной оболочки; такое уже случалось с ним с самого рождения.
Это происходило всегда, когда плечи его сгибались от усталости или какого-нибудь сильного чувства. Он вспомнил, как это случилось с ним на службе в церкви Академии, когда он был утомлен долгим днем, заполненным тяжелыми упражнениями и напряженными занятиями, и когда он почти терял сознание от голода. Тогда, также как и теперь, косые лучи опускающегося солнца падали сквозь большие окна на полированные стены с изображениями фрагментов известных битв. Он стоял в строю своих товарищей, между рядами твердых низких скамей — впереди младшие кадеты, позади офицеры — и слушал глубокие торжественные ноты службы.
Внезапно холод пробежал по его спине. Его полностью охватили какие-то чары. Далеко от него красные лучи умирающего дня заливали светом равнину. В небе черной точкой кружил ястреб. И сейчас, стоя у ограды, он почувствовал ту же стену, незримо отделявшую его от мира. Населенные миры и их солнца возникли перед его мысленным взором. Донал слышал трубу, зовущую его к выполнению какой-то задачи, важнее которой нет ничего на свете. Он стоял на краю обрыва, и волны неизвестного лизали его ноги, и, как всегда, он хотел шагнуть вперед, в неведомое, но маленькая частица его самого удержала его от этого самоубийства и толкнула назад.
Затем, внезапно, — это всегда происходило внезапно — действие чар прекратилось и Донал вернулся в обычный мир.

МУЖЧИНА

Мужчины из семейства Ичана Кана сидели за длинным столом в большой затемненной комнате. Женщины и дети по традиции уже покинули места за столом, а мужчины остались выпить и поговорить. Однако присутствовали не все, но если бы за столом собрались все мужчины семейства, это было бы настоящим чудом. Из шестнадцати взрослых мужчин девять несли службу среди звезд, один лежал в госпитале на Форейли после хирургической операции, а самый старший, двоюродный дед Донала — Камал, лежал при смерти в собственной комнате с кислородной подушкой у носа со слабым запахом сирени, который напоминал ему его жену с Кары, уже сорок лет как покойную. За столом сидело пятеро мужчин, и одним из них, начиная с сегодняшнего дня, был Донал.
Остальными, пришедшими поздравить его с совершеннолетием, были: Ичан — его отец, Мор — его старший брат, находящийся в отпуске и прилетевший с Содружество, его дяди-близнецы Ян и Кейси. Они сидели у конца стола во главе с Ичаном, слева — два младших брата.
— В мое время там были хорошие офицеры, — говорил Ичан. Он наклонился, чтобы наполнить стакан Донала, и тот машинально протянул его, внимательно слушая отца.
— Все фрилендеры, — сказал Ян, наиболее мрачный из близнецов, — склонны устанавливать жесткую дисциплину, и почти никто не осмеливается нарушить ее…
— Я слышал, что их теперь много на Дорсае, — сказал Кор, сидевший справа от Донала.
Слева ему ответил глубокий голос Ичана:
— Они набирают гвардейцев. Я знаю об этом. Сэйона из Культиса хотел бы иметь образцовых телохранителей, но они окажутся совсем не готовыми к настоящей войне среди звезд.
— А тем временем, — подхватил Кейси с улыбкой, внезапно осветившей его темное лицо, — ничего не происходит. В мирное время солдаты ходят недовольные. Войска разошлись на маленькие группы, и всем в качестве украшения нужны дорсайцы.
— Верно, — подтвердил Ичан, кивнув головой.
Донал рассеянно хлебнул из стакана, и разведенное виски обожгло ему кончик языка и горло. На лбу у него выступили капли пота, однако он не обратил на это никакого внимания, задумавшись над тем, что услышал. Ведь все это говорилось ради него, и он прекрасно понимал это. Теперь он мужчина, и никто больше не будет ему указывать, что и как нужно делать. Где служить, он выберет сам, а родственники могли лишь помочь ему своими знаниями, своим опытом сделать этот выбор правильным.
— …мне никогда не нравилась гарнизонная служба, — продолжал между тем Ичан. — Работа наемника — тренироваться, содержать в исправности оружие и воевать тоже не всем нравится, даже на Дорсае. Но ведь не все на Дорсае Грины.
— Содружество сейчас… — начал было Мор и остановился, взглянув на отца: ему показалось, что он перебил его.
— Продолжай, — сказал Ичан, кивнув.
— Я только хотел сказать, что может найтись работа. Я слышал, что секты Ассоциации вступили в конфликт с Гармонией и там нужны телохранители.
— Они с радостью берут дорсайцев в личные телохранители, — сказал Ян, который, будучи немного старше Мора, не боялся показаться невежливым, — однако, это работа не для настоящего солдата.
— Искусство войны — чистое искусство, — сказал Ичан со своего места во главе стола, чг — Я никогда не доверял людям, любящим кровь, деньги и женщин.
— Женщины хороши на Маре и Культисе, — заметил Мор.
— Согласен, — весело подхватил Кейси. — Но все равно когда-то нужно возвращаться домой.
— Не всем удается это, — угрюмо сказал Ичан. — Я сам дорсаец, я — Грин, но если бы наша маленькая планета нашла другой предмет для экспорта в чужие миры, а не кровь своих лучших сынов, я был бы доволен.
— Но разве ты сам остался, Ичан, — сказал Мор, — когда ты был молод и у тебя были обе ноги?
— Нет, Мор, — тяжело ответил Ичан. — Но есть и другие занятия, кроме войны, даже для дорсайца. — Он посмотрел на своего старшего сына. — Когда наши предки сто пятьдесят лет назад заселяли эту планету, они делали это вовсе не для того, чтобы производить солдат для восьми Систем. Они лишь хотели найти планету, где никто не мог распоряжаться судьбой другого человека без его согласия.
— И наша планета такова, — сурово сказал Ян.
— Да, она такова, — подтвердил Ичан. — Дорсай — свободная планета, где каждый человек может делать все, что хочет, если он не нарушает при этом прав других людей. Ни одна Система не может в этом сравниться с нами. Но цена, цена… — он покачал головой и вновь наполнил стакан.
— Это слишком тяжелый разговор для парня, который впервые отправляется из дома, — сказал Кейси. — В жизни есть достаточно прекрасного, даже в теперешней. Но, к сожалению, нам приходится воевать не ради удовольствия. Чем еще мы можем торговать? У нас есть только орехи и немного зерна. А возьмите, например, богатые новые миры, — Сету и Тау Кита, или еще более богатые старые планеты типа Фриленда или Нептуна, и, наконец, старушку Венеру. У них есть причины для беспокойства. Они готовы друг другу горло перерезать из-за лучших ученых, лучших специалистов, лучших медиков. Значит, больше работы для нас, и это хорошо.
— И все-таки Ичан прав, — пробормотал на это Ян. — Все они мечтают собрать наших людей в кучу и потом угрожать ею, как дубиной, остальным мирам. — Он наклонился над столом к Ичану, и в неярком свете столовой Донал увидел белый шрам, извивающийся по плечу, как змея, и исчезающий в пустоте рукава его куртки. — От этой опасности мы никогда не освободимся.
— Кстати, об Экзотике, — вежливо сказал Мор.
— Да, да, — ответил Кейси.
— Мара и Культис — интересные миры. Но не заблуждайся в их оценке, Донал. Они жестоки, несмотря на все их искусство, роскошь и украшения. Сами они воевать не хотят, однако знают, как нужно нанимать солдат. Они многого достигли, и не только в искусстве. Я знавал когда-то одного из их ученых.
— Они честны, — сказал Ичан.
— Верно, — согласился Кейси. — Но это совсем другой мир. Если бы я родился на другой планете…
— А я бы все равно стал солдатом, — сказал Мор.
— Это ты теперь так думаешь, — ответил Кейси и глотнул из стакана. — Теперь ты думаешь так. Но сейчас, в год 2403, существует дикая цивилизация, расколовшаяся на дюжину различных культур, идущих разными путями, а всего пятьсот лет назад обыкновенный человек даже и не мечтал покинуть Землю. И чем дальше мы идем, тем дальше мы отходим друг от друга.
— Но ведь венерианская группа впереди всех? — спросил Донал; его юношеская сдержанность исчезла в огне неразбавленного виски.
— Не думай так, — ответил Кейси, — единственная дорога в будущее — наука. Старая Венера, старый Марс, даже Нептун — их дни сочтены. Блейн — богатый и влиятельный старик, но и он не знает всех тех изобретений и усовершенствований, что были сделаны на Марсе, Культисе, Содружестве и Сете. Никогда ничего не предпринимайте с первого взгляда, молодые, обязательно бросьте второй взгляд, особенно когда будете среди звезд: в девяти случаях из десяти первый взгляд приводит к ошибке.
— Слушайте его, мальчики, — сказал Ичан, добавив: — Ваш дядя Кейси мудр. Мне тоже хотелось бы дать вам такие же хорошие советы. Продолжай, Кейси.
— В мире ничто не остается постоянным, — сказал Кейси, и в этот момент виски ударило Доналу в голову: стол и темные, худощавые лица погрузились в полутьму, а голос Кейси долетал как бы издалека. — Все меняется, и мы должны постоянно иметь это в виду. То, что было справедливо вчера, завтра может оказаться неверным. Помните это и никогда не воспринимайте ничьи слова, даже мои, на веру, предварительно не проверив их. Мы размножились, как библейская саранча, и расселились среди звезд, разбившись на множество групп и идя каждый своим путем. Мы стремимся вперед, но куда? Мы все ускоряем свой бег, но что ждет нас впереди? У меня такое чувство, что мы стоим в преддверии чего-то огромного, отличного от прошлого, и, может быть, ужасного. Сейчас, как никогда, нужна осторожность.
— Я стану величайшим полководцем, — неожиданно воскликнул Донал, не в силах удержать громкие, но бессвязные слова. — Я покажу им! Они все увидят, каким может быть настоящий дорсаец!
Ему показалось, что все повернулись к нему, хотя лица их превратились в смутные пятна, кроме лица Кейси, которое по какому-то странному капризу было очень хорошо видно ему. Кейси глядел на него печальными, все понимающими глазами. Донал почувствовал на плече руку отца.
— Все, пора, — сказал отец.
— Вы увидите… — начал было Донал. Но все уже встали и, подняв стаканы, повернулись к Ичану, который подал Доналу его стакан.
— Чтоб мы все встретились вновь, — сказал отец.
Они выпили стоя.
Остатки виски, безвкусные как вода, прошли по языку и горлу, и на мгновение все прояснилось, Донал вновь увидел стоящих рядом с ним высоких мужчин. Они были высокими даже по дорсайским меркам: его брат Мор был выше Донала на полголовы, хотя и стоял среди остальных как подросток. И тут Донал почувствовал к ним огромную жалость и нежность, как если бы он был взрослым, а они — детьми, нуждающимися в его защите. Он было открыл рот, собираясь сказать как он их любит и как всегда будет заботиться о них, но тут туман сомкнулся вокруг него и Донал смутно почувствовал, что его ведут в комнату.

НАЕМНИК-1

Расправив плечи под узким гражданским пиджаком, Донал посмотрел на себя в зеркале, висевшем на стене его маленькой комнаты и увидел нечто незнакомое. Три морские недели весьма сильно изменили его. Не то, чтобы он изменился — изменилась его самооценка. Он не узнавал не только свой костюм — куртку испанского стиля, узкую рубашку и узкие брюки, заправленные в сапоги, такого же черного цвета, как и весь костюм — не узнавал он и свое тело. К такой переоценке привели его встречи с обитателями других миров. Относительно низкий их рост сделал его высоким, их мягкость сделала его жестким, а их нетренированные тела заставили его ощутить силу и уверенность в себе.
Направляясь с Дорсая к Арктуру в окружении других пассажиров-дорсайцев, Донал не замечал этого постепенного изменения. Только в обширном космическом вокзале Нептуна, окруженный шумными толпами, он ощутил эту перемену, и теперь, пересев на другой корабль и приближаясь к Содружеству, он оказался на огромном лайнере, где, вероятно, кроме него не было ни одного дорсайца. Донал глядел на себя в зеркало и чувствовал себя повзрослевшим.
Он вышел из каюты, двери которой захлопнулись за ним, и повернул направо по узкому коридору с металлическими стенками, шел и вдыхал пыль, поднимающуюся от ковра, по которому прошли тысячи ног. В тишине Донал миновал комнату отдыха и через тяжелую дверь, захлопнувшуюся за ним, прошел в коридор соседней секции.
Остановившись у перехода между секциями поперечного коридора, шедшего направо к умывальнику, он чуть было не столкнулся со стройной высокой девушкой в коротком платье простого и несколько устаревшего покроя, стоявшей у питьевого фонтанчика.
Она с настороженным видом отпрянула в коридор, ведущий к женской умывальной комнате. Несколько мгновений они, застыв на месте, изучающе глядели друг на друга.
— Прошу прощения, — сказал Донал и сделал два шага дальше, но неожиданно какое-то внезапное побуждение заставило его изменить свои планы: он повернул обратно.
— Разрешите, — попросил он.
— О, пожалуйста, — она вновь отодвинулась от питьевого фонтанчика.
Донал наклонился, чтобы напиться. Подняв голову, он взглянул ей прямо в глаза и понял, что заставило его вернуться. Девушка казалась сильно напуганной: какое-то необычное чувство, таящее в себе темный океан неизвестного, заставило его вернуться к ней.
Теперь, вблизи он получше рассмотрел ее. Она была старше, чем показалось ему вначале: вероятно, ей шел третий десяток. Но какое-то выражение незрелости в ее глазах намекало, что она достигнет полного расцвета своей красоты несколько позже, чем другие женщины. А пока что ее нельзя было назвать красивой, скорее — хорошенькой… Волосы ее светло-каштанового цвета были покрыты тонкой сеткой; ее широко раскрытые глаза были такого чисто-зеленого цвета, что, уловив ее удивленный взгляд, вызванный своим внезапным приближением, Донал позабыл все остальные цвета. Ее нос был прямой и ровный, рот — несколько великоват, подбородок крепкий; и вообще, в ее лице все было настолько совершенно и гармонично, что производило впечатление статуи, созданной талантливым скульптором.
— Что?! — спросила девушка, задержав дыхание, и он заметил, что она отпрянула при его приближении.
Донал улыбнулся. Мысли галопом понеслись в его голове, и то, что он произнес, было совершенно неожиданным даже для него самого.
— Расскажите мне все, — попросил ее Донал.
— Вам? — произнесла она. Рукой девушка схватилась за горло под высоким воротником платья, потом, прежде чем она вновь заговорила, Донал понял, что она немного успокоилась. — О, — сказала она, — понимаю.
— Что понимаете? — несколько резковато спросил Донал. Он бессознательно принял тон, которым привык разговаривать с кадетами младших курсов за несколько последних лет. — Если вы расскажете мне, что вас беспокоит, я постараюсь помочь вам.
— Рассказать вам? — она беспомощно огляделась, как бы ожидая, не появится ли еще кто-нибудь. — Откуда я знаю, что вы тот, за кого себя выдаете?
Донал постарался обуздать свои мчащиеся галопом мысли и оценить положение. Обдумав се слова, он усмотрел в них какое-то несоответствие.
— Я не говорил вам, кто я такой, — ответил он. — Я вообще — никто. Просто проходя мимо, увидел что вы сильно встревожены и решил предложить вам помощь.
— Помощь? — глаза ее расширились, а лицо внезапно побледнело. — О, нет… — пробормотала она и попробовала обойти его. — Пожалуйста, позвольте мне уйти. Ну пожалуйста!
Он стоял неподвижно.
— Вы готовы принять помощь от человека, подобного мне, если только он удостоверит свою личность, — сказал Донал. — Вы должны рассказать мне все.
Его слова удержали девушку. Она упрямо произнесла:
— Я ничего не скажу вам.
— Кроме того, — иронически заметил он, — вы ждали здесь кого-то, кто мог бы помочь вам. Вы не знали этого человека в лицо, знали только, что это должен быть мужчина. И в то же время, вы не слишком уверены в его добросовестности, однако очень боитесь утратить его. — Услышав резкие нотки в своем голосе, он постарался несколько смягчить тон. — Вы очень испуганы и не знаете, что делать дальше. Все это можно определить с помощью наблюдательности и логики.
Но она уже полностью овладела собой.
— Вы уйдете с моей дороги? — спокойно спросила она.
— Логика подсказывает также, что то, что вы собираетесь предпринять, незаконно.
Она сникла от этих слов так, как будто он ударил ее и, повернувшись к стене, закрыла лицо руками.
— Кто вы — обреченно спросила девушка. — Они послали вас схватить меня?
— Я уже говорил, — ответил Донал с легким оттенком раздражения. — Я всего лишь пассажир, случайно проходивший мимо и предложивший свою помощь.
— Я не верю вам, — сказала она, по-прежнему пряча свое лицо. — Если вы на самом деле никто… если никто не посылал вас… вы разрешите мне уйти. И забудьте, что видели меня.
— В этом мало смысла, — проговорил Донал. — Прекрасно видно, что вы нуждаетесь в помощи. Я могу оказать вам ее. — Я — профессиональный военный. Дорсаец.
— А! — ответила она. Напряжение оставило ее. Она выпрямилась и взглянула на него. В ее взгляде Донал увидел нечто, похожее на презрение. — Один из этих…
— Да, — ответил он, нахмурившись. — А что вы имели в виду, когда говорили об этих?
— Понимаю, — ответила она. — Вы — наемник.
— Предпочитаю термин “профессиональный солдат”, — ответил он в свою очередь с оттенком презрения.
— Значит, — сказала она, — вас можно нанять.
Донал внезапно почувствовал, как в нем поднимается холодный гнев. Он слегка наклонил голову и отступил, освобождая ей дорогу.
— Я ошибся, — сказал он и повернулся с явным намерением уйти.
— Нет, подождите, — попросила девушка. — Теперь, когда я знаю, кто вы, у меня нет причин отказываться от вашей помощи.
— Конечно, нет, — ответил он.
Сунув руку за вырез своего облегающего платья, она извлекла маленький прямоугольник с печатным текстом и протянула его Доналу.
— Это нужно уничтожить, — сказала девушка. — Я заплачу вам. Сколько вы берете по обычным расценкам? — Глаза ее расширились от ужаса, когда он расправил клочок и начал читать. — Что вы делаете, вас не просили читать это! Как вы смеете?!
Она попыталась выхватить клочок, но Донал удержат ее одной рукой. Взгляд его не отрывался от текста. Глаза расширились от удивления при виде ее факсимильного портрета.
— Анна Марлевана, — сказал он. — избранная из Культиса.
— Ну да, — воскликнула она. — И что из этого?
— Только то, — сказал Донал, — что вам следовало бы быть более разумной.
Она открыла рот:
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что вы — глупейшая из женщин, с которыми мне приходилось встречаться, — сказал он, положив листок в карман. — Я об этом позабочусь.
— Правда? — на мгновение лицо ее прояснилось, но потом вновь стало встревоженным. — Мне это не нравится. Вообще, вы мне не нравитесь.
— Понравлюсь, — ответил Донал, — когда узнаете меня получше. — Он повернулся, открыл дверь, через которую вошел сюда несколько минут назад.
— Но… постойте, — догнал его голос, — а где я смогу найти вас, когда вы справитесь с этим? И сколько я должна заплатить?
Он отпустил дверь, которая сразу же захлопнулась, оборвав ее вопрос.
Пройдя через всю секцию, Донал оказался у дверей своей каюты. Зайдя внутрь и закрыв за собой дверь, он более внимательно разглядел полученный клочок. Это было ни что иное, как пятилетний контракт, по которому Анна Марлевана обязывалась находиться в свите принца Уильяма, президента торговой планеты Сета — единственного обитаемого мира звезды Тау Кита. Контракт был весьма выгодным, так как предусматривал лишь постоянное сопровождение принца во всех поездках и заседаниях. Однако не либеральность контракта удивила Донала — избранных из Культиса трудно было привлечь к любой работе, кроме самой утонченной и интеллектуально-изысканной — а факт, что она просила уничтожить контракт. Кража контракта у владельца — достаточно серьезное преступление, нарушение контракта — еще серьезнее, но уничтожение контракта… Это на любой планете влекло за собой смертную казнь. Он подумал, что девушка, вероятно, сошла с ума.
Но в этом и заключалась ирония судьбы — будучи избранной из Культиса, она могла быть безумной не более, чем обезьяна могла превратиться в слона. Наоборот, будучи продуктом тщательного генетического отбора на протяжении многих поколений на планете, достигшей чудес в развитии науки, она должна была быть совершенно нормальной! И действительно, при первом знакомстве с девушкой Донал не заметил в ней ничего ненормального, за исключением этой самоубийственной глупости. Очевидно, ситуация в которой оказалась девушка, заставила ее так поступить.
Донал задумчиво крутил контракт. Анна не понимала, что делала, когда просила его уничтожить этот листок. Это было единое целое, даже слова и подписи были неразрывной частью единой гигантской молекулы, которая была почти неуничтожима и не могла быть изменена или испорчена никакими средствами. В то же время Донал был уверен, что на борту не найдется ничего, чем можно было бы разорвать, сжечь, растворить или каким-то иным способом уничтожить этот листок. Единственным его законным обладателем был принц Уильям.
Расправив свой штатский пиджак, Донал вышел из каюты и через длинные коридоры ряда секций направился к главному залу отдыха. В узком проходе у входа в зал толпились одетые к обеду пассажиры: взглянув поверх их голов, Донал увидел стол и среди сидевших за ним эту девушку, Анну Марлевану.
Остальные, сидевшие за столом, были: исключительно красивый молодой человек — офицер-фрилен-дер, что было видно по его форме; неопрятный молодой человек, такой же рослый, как и офицер, но без воинских регалий, он полулежал в своем кресле; худощавый, приятного вида человек средних лет с серыми волосами. Пятый, сидевший за столом, несомненно, был дорсайцем — массивный пожилой человек в форме фрилендского маршала. Вид этого последнего и побудил Донала к внезапному действию. Пробившись сквозь толпу, загораживающую вход, он направился прямо к этому столу. Подойдя, он протянул сжатый кулак маршалу-дорсайцу.
— Здравствуйте, сэр, — сказал Донал. — Я надеялся увидеть вас до старта корабля, но на это не было времени. У меня к вам письмо от моего отца, Ичана Кана Грина… Я — его второй сын, Донал.
Голубые глаза дорсайца, холодные как вода в зимней речке, уперлись в Донала. На несколько мгновений установилось напряженное молчание: маршал, казалось, колебался, что ему предпочесть — дорсайский патриотизм вместе с любопытством или возмущение наглостью Донала.
Затем маршал крепко пожал протянутый кулак Донала.
— Значит, он все еще помнит Хендрика Галта? — улыбнулся маршал. — Я уже много лет ничего не слышал об Ичане.
Донал почувствовал, как холодок возбуждения пробежал по его спине. Единственный, с кем бы он хотел завязать знакомство, даже путем обмана, был Хендрик Галт, первый маршал Фриленда.
— Он шлет вам свой привет, сэр, — сказал Донал. — И… может быть, я принесу вам письмо после обеда, и вы сможете прочесть его.
— Конечно, — ответил маршал, — я расположился в каюте 19.
Донал продолжал стоять. Продолжать разговор дальше было трудно, но спасение пришло — впрочем, Донал на это и рассчитывал — с дальнего конца стола.
— Возможно, — сказал человек с серыми волосами мягким и вежливым голосом, — наш юный друг согласится пообедать с нами, прежде чем вы уведете его в свою каюту, Хендрик?
— Это будет для меня честью, — быстро ответил Донал.
Донал придвинул себе кресло и сел, вежливо кивнув остальным, сидящим за столом. Глаза девушки встретились с его взглядом. Выражение их было суровым, они сверкнули, как изумруды в скале.

НАЕМНИК-2

— Анна Марлевана, — сказал Хендрик Галт, знакомя Донала с сидящими за столом, — а джентльмен, пригласивший вас, — Уильям из Сеты, принц и президент правительства.
— Вы оказываете мне честь, — пробормотал Донал, кланяясь.
— …это мой адъютант Хьюго Киллиен.
Донал и офицер-фрилендер кивнули друг другу.
— …и Ар-Делл Монтор с Нептуна.
Развалившийся в кресле молодой человек вяло махнул рукой в знак приветствия. Его глаза, черные, особенно по контрасту со светлыми бровями и такого же цвета белыми волосами, на мгновение прояснились, взгляд стал резким, пронизывающим, но мгновение спустя он вновь откинулся в кресле и погрузился в равнодушную неподвижность.
— Ар-Делл, — с усмешкой заметил Галт, — готовится к выпускным экзаменам на Нептуне. Его занятие — социальная динамика.
— Конечно, — пробормотал нептунианин голосом, похожим на что-то среднее между фырканьем и смехом. — Конечно, да-да, конечно, — он поднял тяжелый стакан и погрузил нос в золотистое содержимое.
— Ар-Делл, — сказал седовласый Уильям тоном мягкого упрека.
Ар-Делл поднял свое бледное испитое лицо, взглянул на Уильяма, снова то ли фыркнул, то ли рассмеялся и опять погрузился в бокал.
— Вы уже завербовались куда-нибудь, Донал? — спросил фрилендер, поворачиваясь к Доналу.
— Вы — настоящий дорсаец, — с улыбкой сказал Уильям со своего места за дальним концом стола, рядом с Анной, — всегда готовы к действию.
— Вы льстите мне, сэр, — сказал Донал. — Ведь возможность проявить себя чаще всего встречается на поле битвы, а не в гарнизонной службе, при прочих равных условиях.
— Вы слишком скромны, — заметил Уильям.
— Несомненно, — сказала вдруг Анна, — до удивления скромен.
Уильям вопросительно взглянул на девушку.
— Анна, постарайтесь сдержать свое высокомерное презрение к этому приятному молодому человеку. Я уверен, что и Хендрик, и Хьюго согласны с ним.
— О, они, конечно, согласятся, — ответила Анна, бросая на них взгляд. — Конечно, согласятся.
— Что ж, — со вздохом заметил Уильям, — и мы должны многое прощать избранным. Что касается меня, то я должен признать, что я в достаточной мере мужчина и достаточно дикарь, чтобы любить сражения… А… вот и еда, впрочем.
Наполненные до краев тарелки появились на поверхности стола перед каждым, кроме Донала.
— Сделайте заказ сами, — сказал Уильям. И, пока Донал нажимал кнопку коммуникатора перед собой, делая заказ, остальные взяли ложки и принялись за еду.
— …отец Донала был вашим товарищем по школе? — спросил Уильям, когда был утолен первый голод.
— Он был моим ближайшим другом, — ответил маршал.
— О, — сказал Уильям, осторожно беря на вилку кусок нежного белого мяса. — Я завидую вам, дорсайцам, в этом. Ваша профессия позволяет вам не смешивать дружеские отношения и эмоциональный контакт с повседневной деятельностью. В сфере коммерции, — он махнул тонкой загорелой рукой, — никакая дружба невозможна.
— Возможно, это зависит и от человека, — ответил маршал. — Не все дорсайцы — солдаты, ты — принц, и не все жители Сеты — предприниматели.
— Я знаю это, — сказал Уильям. Взгляд его обратился к Доналу. — Что скажете вы, Донал? Вы — простой наемник, или у вас есть еще какие-нибудь стремления?
Это был прямой вопрос, хотя и задан был довольно деликатно. Донал решил, что искренность, слегка приправленная корыстолюбием, будет наиболее верным тоном ответа.
— Конечно, мне хочется стать известным, — сказал он, смущенно улыбаясь, затем добавил: — и богатым.
Донал уловил намек на легкое облачко на лице Галта. Но пока ему было не до этого. Сейчас у него было более важнее дело. Немного позже он сможет выяснить причину недовольства маршала. Теперь же главное для него — поддержка возникшего к нему интереса Уильяма.
— Очень интересно, — вежливо сказал Уильям. — И как вы собираетесь достичь этого приятного состояния?
— Я надеюсь набраться опыта в чужих мирах, — ответил Донал. — В конце концов мне удастся проявить себя.
— Боже, и это все? — спросил фрилендер и засмеялся, приглашая остальных присоединиться к нему.
Уильям, однако, не засмеялся, хотя Анна присоединила свою презрительную усмешку к смеху адъютанта, а Ар-Делл фыркнул.
— Не будьте таким злым, Хьюго, — сказал Уильям. — Мне нравится позиция Донала. Когда я был молодым, у меня было такое же настроение. — Он улыбнулся Доналу. — После разговора с Хендриком вы должны поговорить со мной. Мне нравятся люди с большими притязаниями.
Донал и Галт шли по узкому коридору друг за другом. Скрытый за широкими плечами солдата, Донал с удивлением услышал:
— Ну, что вы о них думаете?
— Сэр, — сказал Донал. Колеблясь, он выбрал наиболее безопасный предмет для разговора. — Я несколько удивлен девушкой.
— Анна? — спросил Галт, останавливаясь у двери с номером 19.
— Я думал, избранные из Культиса должны… — Донал запнулся, подыскивая необходимое слово, — должны… лучше держать себя в руках.
— Она совершенно здорова, нормальна и очень умна, но все это лишь возможности, — грубовато заметил маршал. — А чего же вы ожидали?
Открыв дверь, он пропустил Донала, вошел сам и отпустил дверь, которая сразу же захлопнулась за ним. Он повернулся, лицо его стало жестким, а в голосе зазвучали резкие нотки.
— Ну, а теперь, — резко бросил он, — что это за письмо?
Донал глубоко вздохнул. В течение всего обеда он пытался разгадать характер Галта, и теперь все зависело от того, как маршал воспримет его честный ответ.
— Никакого письма нет, сэр, — отвечал он. — И мне кажется, что мой отец никогда в жизни не встречал вас.
— Я тоже так считаю, — ответил Галт. — Тогда для чего все это? — Он пересек свою каюту, достал что-то из ящика, и Донал с изумлением увидел, что маршал набивает табаком древнюю трубку.
— Это из-за Анны, сэр, — сказал он. — Никого глупее в своей жизни я не встречал. — И тут он кратко, но исчерпывающе, рассказал о происшествии в коридоре. Галт слушал, сидя на краю стола и пуская кольца дыма, которые тут же уносились вентиляционной системой.
— Понятно, — сказал он, когда Донал закончил. — Согласен с вами: она глупо поступила. Но почему вы вели себя как последний идиот?
— Я, сэр? — Донал искренне удивился.
— Конечно, вы, — ответил Галт, доставая трубку изо рта. — Кто вы такой, чтобы, только что выйдя из школы, совать свой нос в межпланетные контракты? И что вы собираетесь теперь делать?
— Ничего, — ответил Донал. — Я только хотел смягчить нелепую и опасную ситуацию, в которой оказалась девушка. Я не собирался ссориться с Уильямом — он, очевидно, настоящий дьявол.
Трубка выпала из разжавшихся челюстей Галта, и он вынужден был удержать ее от падения одной рукой. Он с удивлением взглянул на Донала.
— Кто сказал вам это? — спросил он.
— Никто, — ответил Донал. — Но ведь это так?
Галт положил трубку на стол и встал.
— Но это вовсе не очевидно для 99 процентов населения миров, — возразил он. — Что сделало это очевидным для вас?
— О любом человеке, — сказал Донал, — можно судить по тому, какими людьми он себя окружает. А свита Уильяма состоит из сломленных и разбитых людей.
Маршал фыркнул:
— Вы имеете в виду меня?
— Конечно, нет, — ответил Донал. — В конце концов, вы — дорсаец.
Напряжение спало с Галта. Он угрюмо улыбнулся, вновь разжег трубку и затянулся.
— Ваша гордость нашим общим происхождением действует весьма успокаивающе, — сказал он. — Продолжайте. Значит, только поэтому вы определили характер Уильяма?
— О, конечно, нет, — ответил Донал. — Но подумайте сами, ведь избранная из Культиса пытается порвать с ним. А инстинкты избранных являются врожденными. А Уильям кажется таким блестящим человеком, что затмевает и Анну, и этого Монтора с Нептуна, у которого, кажется, гораздо больше ума, чем у Уильяма и всех остальных.
— Значит, по этому блеску вы распознали дьявола?
— Вовсе нет, — терпеливо объяснил Донал. — Но имея такие блестящие интеллектуальные способности, человек обычно сильнее склонен к добру или злу, чем средняя личность. Если он склоняется ко злу, то может очень хорошо скрывать это даже от окружающих его людей. Но тогда ему приходится изображать доброго человека, особенно для вновь прибывших. Однако будь он действительно добрым, ему не нужно было бы так настойчиво демонстрировать это.
Галт извлек трубку изо рта и издал протяжный свист. Он уставился на Донала.
— Вы случайно родом не с Экзотики? — спросил он.
— Нет, сэр, — сказал Донал. — Моя мать была родом с Мары, как и мать моей матери.
— Это умение, — Галт задумчиво ковырялся толстыми пальцами в трубке, — это умение… — повторил он задумчиво, — читать характеры вы унаследовали от матери или это ваше собственное достижение?
— Не знаю, сэр, — ответил Донал. — Мне кажется, что любой пришел бы к такому же выводу после минутного размышления.
— Но большинство из нас на это не способно, — сказал Галт. — Садитесь, Донал. Я рад вас видеть.
Они уселись в кресла друг против друга. Галт вновь принялся за трубку.
— Теперь слушайте, — почти шепотом произнес он. — Вы — самый странный юнец из всех, до сих пор встречавшихся мне. Просто ума не приложу, что и делать с вами. Если бы вы были моим сыном, я отправил бы вас в карантин, а затем домой, и раньше, чем через десять лет не выпустил бы вас к звездам, — он нетерпеливо поднял руку, заставляя умолкнуть уже открывшего было рот Донала. — Да, я знаю, вы уже мужчина, и никто не может отправить вас вопреки вашему желанию. Но тот образ действий, который вы избрали со мной, имел лишь один шанс из тысячи на успех. Послушайте, мальчик, вы же ничего, почти ничего не знаете о мирах, кроме своего Дорсая.
— Почему же? — ответил Донал. — Существует 14 планетарных правительств, не считая анархических организаций земли Дунина и Коби…
— Правительство, черт возьми! — грубо прервал его Галт. — Забудьте эти глупости! Правительства в XXV веке — это всего лишь механизмы. Главное — это люди, контролирующие эти механизмы. Плейн на Венере, Све Холман на Земле, Элдест Брайт на Гармонии и Сейона из Культиса на Экзотике.
— Ну, а генерал Комал…? — начал Донал.
— Ничто! — резко оборвал его Галт. — Как может дорсаец значить что-нибудь, когда каждая, даже самая маленькая область Дорсая зубами и когтями цепляется за свою независимость? Нет, я говорю о людях, которые правят звездами… Одних я уже назвал, есть и другие. — Он глубоко вздохнул. — Теперь, как вы думаете, какое же место среди них занимает наш торговый принц и президент правительства Сеты?
— Наверное, он равен им?
— Наконец-то, — сказал Галт. — Наконец-то. Пусть вас не вводит в заблуждение, что он передвигается на обычном пассажирском корабле в сопровождении лишь этой девушки из Культиса. Он — владелец корабля, капитана экипажа, да и половины пассажиров.
— А вы и ваш адъютант? — несколько резче спросил Донал.
Лицо Галта на мгновение застыло, затем вновь расслабилось.
— Честный вопрос, — пробормотал он. — Однако вам следовало бы более интересоваться вещами, касающимися вас. Но я отвечу. Я — первый маршал Фриленда, но все еще дорсаец, я — наемник, как и все, и ничего более. Мы наняли пять дивизий для Первой Диссидентской Церкви на Гармонии, и я направляюсь проверить их подготовку и снаряжение. Контракт заключен через посредничество Сеты. Отсюда и Уильям.
— А адъютант? — настаивал Донал.
— Что вам до него? — спросил Галт. — Он — фрилендер, профессионал, неплохой малый. Он будет командовать частью наших сил, когда мы двинемся к Гармонии.
— Давно ли он с вами?
— Уже два года.
— И он действительно хороший профессионал?
— Конечно, черт возьми! Иначе бы он не был моим адъютантом. Почему вы так расспрашиваете о нем?
— Он вызывает у меня нехорошее предчувствие, — сказал Донал. — Но сформулировать его я пока не могу.
Галт засмеялся.
— В вас сказывается характер ваших маранских предков, — сказал он. — Под каждой веткой видите змею? Верьте моему слову: Хьюго — солдат честный, может, ему несколько не хватает вкуса, но и только.
— Приходится согласиться с вами, — пробормотал Донал. — Но я прервал вас, когда вы что-то хотели сказать об Уильяме.
— Да, — сказал Галт и нахмурился. — Я скажу коротко и ясно. Девушка — не ваше дело. И Уильям — тоже. Оставьте их… Если у меня появится возможность, я найду для вас…
— Благодарю вас, — сказал Донал. — Но мне кажется, что Уильям сделает мне предложение.
— Клянусь адом, парень! — воскликнул Галт спустя секунду. — Почему вы так думаете?
— Еще одно мое предчувствие, — сказал он. — Оно несомненно основано на наследии моих маранских предков. — Он встал. — Благодарю вас, сэр, за предложение и предупреждение. — Он протянул сжатый кулак. — Смогу ли я вновь поговорить с вами, если понадобится?
Галт тоже встал и машинально сжал протянутый кулак.
— В любое время, — сказал он. — Но будь я проклят, если понимаю вас.
Донал взглянул на него с внезапно возникшей мыслью.
— Скажите, сэр, — спросил он, — я кажусь вам странным?
— Странным! — повторил тот. — Странным, как… — и он напряг свое воображение. — Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— Меня часто так называли, — ответил Донал. — Может, они и были правы.
Затем он повернулся и вышел из каюты.

НАЕМНИК-3

Возвращаясь по коридорам в носовую часть корабля, Донал с тоской думал о странном злом духе, который делал его столь отличным от остальных людей. Он надеялся забыть о нем, как забыл о кадетском мундире. Но дух этот остался с ним, все еще громоздясь у него на плечах. Так было всегда. То, что казалось ему таким ясным, для остальных было скрытым и запутанным. Он походил на незнакомца, идущего по городу, пути обитателей которого различны. Их язык беден, и он не может выразить того, что Донал видит среди них. Они говорят: “враг” и “друг”, “сильный” и “слабый”, “они” и “мы”. Люди эти строят тысячи произвольных классификаций и различий, которых Донал не может понять, так как видит, что различие между этими людьми ничтожно. Однако, вести себя с ними нужно так, как будто они индивидуумы и всегда нужно сохранять терпение.
Вновь завернув в большой зал отдыха, Донал обнаружил, как и ожидал, юного нептунианина Ар-Делла Монтора, развалившегося в кресле у бара. По-видимому, он сидел здесь с тех пор, как были убраны обеденные столы. В зале было несколько небольших групп пассажиров, занятых выпивкой, но никто из них не подходил к Монтору. Донал направился прямо к нему. Монтор, не двигаясь, поднял глаза от своего бокала и следил за приближением Донала.
— Разрешите? — спросил Донал.
Монтор ответил неуверенно и замедленно, как будто выпитое мешало ему говорить.
— Мне приятно поговорить с вами, — его пальцы замерли на кнопках набора заказов. — Что будете пить?
— Дорсайское виски, — сказал Донал.
Монтор нажал кнопку. Через мгновение на поверхности стола появился полный бокал.
Донал поднял его и осторожно пригубил. Он хорошо познакомился с действием алкоголя в ту ночь, когда отмечал свое совершеннолетие. Взглянув на Монтора, он заметил, что нептунианин смотрит на него необычно ясным, трезвым и проницательным взглядом…
— Вы моложе меня и даже выглядите моложе, — сказал Ар-Делл. — Как вы думаете, сколько мне лет?
Донал внимательно посмотрел на него. Лицо Монтора, несмотря на выражение усталости и пресыщенности, было лицом юноши, только-только достигшим возраста возмужания, хотя этому выражению молодости противоречили растрепанные волосы и безвольная поза.
— Четверть стандартного столетия, — сказал Донал.
— Тридцать три абсолютных года, — поправил Ар-Делл. — До 29 лет я был школьником, монахом. Вы, наверное, думаете, что я слишком много пью?
— По-моему, в этом нет никакого сомнения, — ответил Донал.
— Согласен с вами, — сказал Ар-Делл с одним из своих внезапных полуфырканий-полусмешков. — Согласен с вами. В этом нет сомнений. Пожалуй, это единственная вещь в этой богом проклятой вселенной, в которой нельзя усомниться. Но мне хотелось поговорить с вами о другом.
— А о чем же? — Донал вновь отхлебнул из бокала.
— О храбрости, — сказал Ар-Делл, пристально глядя на него. — Вы храбры?
— Это необходимое качество солдата, — заметил Донал. — Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— И никаких сомнений?
Ар-Делл покрутил напиток в своем стакане и отпил.
— У вас нет тайного страха, что в нужный момент у вас вдруг ослабеют ноги, забьется сильнее сердце, вы повернетесь и побежите?
— Конечно, я не повернусь и не побегу, — сказал Донал. — В конце концов, я — дорсаец. А что касается моих чувств, то единственное, что могу сказать: я никогда не испытывал ничего подобного из того, что вы описали. И даже если бы я…
Над их головами мелодично ударил колокол, прерывая Донала.
— Временной сдвиг через стандартный час и двенадцать минут, — прозвучал голос. — Временной сдвиг через стандартный час и двенадцать минут. Советуем пассажирам для лучшего самочувствия принять лекарство и провести временной сдвиг во сне.
— Вы уже проглотили таблетку? — спросил Ар-Делл.
— Еще нет, — ответил Донал.
— Но вы сделаете это?
— Конечно, — Донал с удивлением взглянул на собеседника. — Почему нет?
— Не является ли прием медикаментов с целью избежать неудобств временного сдвига формой трусости? — спросил Ар-Делл.
— Глупости, — ответил Донал. — Это все равно, что назвать трусостью надевание одежды, чтобы согреться или же утоление голода, чтобы просто не умереть голодной смертью. Одно — вопрос удобства, другое — вопрос… — Он на секунду задумался. — Вопрос долга.
— Храбрость — ваш долг?
— Невзирая на то, что тебе хочется сейчас. Да, — ответил Донал.
— Да, — задумчиво протянул Ар-Делл, — Да. — Повторил он, поставил пустой бокал на бар и нажал кнопку. — Думаю, что вы действительно храбры, — сказал он, следя, как исчезает пустой бокал и появляется полный.
— Я — дорсаец, — сказал Донал.
— Ах, избавьте меня от восхваления вашего происхождения! — резко сказал Ар-Делл и схватил вновь наполненный бокал. Когда он повернулся к Доналу, лицо его было искажено. — Иногда нужна гораздо большая храбрость. И если дело только в происхождении… — Внезапно замолчав, он наклонился к Доналу. — Послушайте, — прошептал он, — я — трус.
— Вы в этом уверены? — спокойно спросил Донал. — Откуда вы это знаете?
— Я болезненно труслив, — шептал Ар-Делл. — Я боюсь Вселенной. Что вы знаете о математике социальной динамики?
— Математическая система, дающая предсказания? — спросил Донал. — Мое образование лежит в несколько ином направлении.
— Нет, нет! — раздраженно ответил Ар-Делл. — Я говорю о статистике социальных анализов в их экстраполяции на долгие сроки с расчетом увеличения народонаселения. — Он еще более понизил голос. — Они дают точную параллель со статистикой теории вероятности.
— Мне очень жаль, — сказал Донал, — но для меня это ничего не значит.
Ар-Делл схватил руку Донала своей неожиданно сильной рукой.
— Вы не понимаете? — пробормотал он. — Но возможна вероятность любого события, и в том числе всеобщего разрушения. Оно придет, потому что оно возможно. Смотрите, наша социальная организация увеличивается в размерах, соответственно возрастает я возможность разрушения. В конце концов, мы уничтожим сами себя. Другого исхода не дано. Вселенная — слишком ненадежный костюм для нас. Она позволяет лам расти слишком быстро, но когда мы дорастем до критической массы, — он щелкнул пальцами, — тогда — конец!
— Ну, это проблема далекого будущего, — сказал До-нал. А потом, не понимая, почему его собеседник так встревожен, мягко добавил: — Однако, почему это так сильно беспокоит вас?
— Неужели вы не понимаете? — спросил Ар-Делл. — Если вдруг все исчезнет, будто его никогда и не было, то в чем тогда смысл нашего существования? Я не имею в виду вещи, созданные нами, они и так скоро исчезнут. Или знания… Это лишь слабое отражение того, что можно прочесть в открытой книге природы. Я имею в виду то, чего не было в природе, что вы принесли в нее. Это любовь, доброта, храбрость…
— Значит, из-за этого вы так много пьете? — мягко спросил Донал, высвобождая свою руку.
— Я пью потому, что я трус, — сказал Ар-Делл. — Я все время ощущаю эту ненормальность во Вселенной. Алкоголь помогает мне на время забыться. Поэтому я и пью. Я нахожу храбрость на дне бутылки, а храбрость нужна и для того, чтобы перенести временной сдвиг, не прибегая к медикаментам.
— Но зачем? — спросил Донал, пытаясь скрыть улыбку. — Зачем вам это?
— Я гляжу в лицо хоть небольшой, но опасности. — Ар-Делл смотрел на него своими темными глазами. — Когда-нибудь такой временной сдвиг будет последним, нас разорвет на мельчайшие клочки. И я встречу это в ясном сознании.
Донал покачал головой.
— Вы не понимаете, — сказал Ар-Делл, откидываясь в своем кресле. — Если бы у меня была работа, алкоголь был бы не нужен. Но сейчас нет работы. Вот с вами совсем другое дело. Вы получили работу, вы храбры. Думаю, я смог бы… ну, да ладно. Храбрость ведь не продается другим людям.
— Вы направляетесь на Гармонию? — спросил Донал.
— Куда идет мой принц, туда и я, — сказал Ар-Делл, вновь издав полуфырканье-полусмешок. — Когда-нибудь вы прочтете мой контракт. — Он вновь повернулся к бару. — Еще виски?
— Нет, — сказал Донал. — Простите.
— Увидимся позже, — пробормотал Ар-Делл, делая очередной заказ.
— Да, — сказал Донал. — Пока…
— Пока, — и Ар-Делл взял полный бокал с бара. Над головами вновь прозвучал колокол и голос напомнил, что до временного сдвига осталось семнадцать минут. Донал вышел.
Через полчаса, еще раз изучив в своей каюте контракт Анны, Донал стоял у двери каюты Уильяма, принца и президента правительства Сеты. Нажав кнопку, он ждал.
— Да, — послышался голос Уильяма.
— Донал Грин, сэр, — сказал Донал. — Если вы не заняты…
— О, конечно, Донал, входите.
Дверь открылась, и Донал вошел.
Уильям сидел в кресле перед небольшим письменным столом. В руках он держал папку с бумагами. На столе был укреплен небольшой портативный автоматический секретарь. Единственная лампа, горевшая на столе, освещала серые волосы Уильяма. Донал заколебался, услышав, как за спиной захлопнулась дверь.
— Присаживайтесь куда-нибудь, — сказал Уильям, не отрывая глаз от бумаг. Пальцы его мелькали на клавишах секретаря. — Я сейчас закончу.
Донал огляделся, увидел в полутьме каюты кресло и сел. Уильям в течение нескольких минут продолжал просматривать бумаги, делая при помощи автосекретаря заметки.
Наконец, он отбросил бумаги в сторону и, нажав кнопку, убрал стол в стену. Единственная лампа погасла, но зато вспыхнуло общее освещение каюты. Донал зажмурился от внезапно вспыхнувшего яркого света. Уильям улыбнулся.
— А теперь займемся вашим делом, — сказал он. Донал моргнул, привыкая к свету, посмотрел на Уильяма и снова моргнул.
— Сэр, — сказал он.
— Я думаю, мы не будем тратить время на лишние разговоры, — все еще сохраняя любезный тон, сказал Уильям. — Ворвавшись к нам, когда мы сидели за столом, вы явно желали встречи с кем-то из нас. Маршал? Вряд ли, ваши дорсайские обычаи заставили бы избрать другой способ обращения к нему. Наверняка, это не Хьюго, и тем более не Ар-Делл. Остается Анна, она достаточно хороша, вы достаточно молоды для какой-нибудь подобной глупости… но, думаю, не в нынешних условиях. — Уильям щелкнул пальцами и усмехнулся. — Остаюсь я.
Донал от неожиданности привстал с кресла.
— Нет, нет, — Уильям жестом приказал ему сидеть, — было бы глупо уходить теперь, после стольких хлопот об этой встрече. — Голос его стал резким. — Садитесь!
Донал подчинился.
— Почему вы хотели меня видеть? — спросил Уильям.
Донал пожал плечами, затем произнес:
— Хорошо, если вы позволите мне быть откровенным… то, я думаю, что смогу быть вам полезен.
— Если вы думаете, что будете мне полезным, опустошая мою казну или пользуясь моим влиянием, тогда уходите.
— Случилось так, что я оказался обладателем вещи, принадлежащей вам.
Уильям, не говоря ни слова, протянул руку. После секундного колебания Донал извлек из кармана контракт Анны и протянул его принцу. Уильям взял лист, развернул его и взглянул. Потом осторожно положил на стол.
— Она попросила меня помочь ей избавиться от этого, — сказал Донал. — Она хотела нанять меня, чтобы я уничтожил контракт, и, очевидно, не знала, как трудно это сделать.
— Но вы взялись за это дело, — сказал Уильям.
— Я ничего не обещал, — ответил Донал.
— И вы с самого начала решили вернуть контракт мне?
— Я считаю, — сказал Донал, что это ваша собственность.
— О, конечно, — сказал Уильям. Некоторое время он с улыбкой рассматривал Донала. — Вы, безусловно, понимаете, — сказал он наконец, — что я не поверил ни одному вашему слову. Более того, я уверен, что вы сами украли контракт, а затем, испугавшись содеянного, выдумали эту неправдоподобную историю и решили вернуть его мне. Достаточно одного моего слова, и капитан корабля с готовностью арестует вас и будет держать в заключении до прибытия на Гармонию.
Донал почувствовал, как спина покрывается холодным потом.
— Избранная из Культиса — не солдат под присягой — сказал он. — Она…
— Нет необходимости вмешивать в это дело Анну, сказал Уильям. — Все может быть решено и без нее. Мои показания против ваших.
Донал промолчал. Уильям опять улыбнулся.
— Так вы оказались не только корыстолюбивым, но и глупым, — сказал он.
— Сэр… — вырвалось из уст Донала. Уильям равнодушно отмахнулся.
— Приберегите свой дорсайский гнев для тех, на кого он произведет впечатление. Я уверен, что вы не осмелитесь напасть на меня. Если бы вы отличались от обычных дорсайцев… но вы такой же, как и все: корыстолюбивый и глупый. А теперь, установив эти бесспорные факты, мы можем перейти к делу.
Он посмотрел на Донала. Тот молчал.
— Тогда начнем, — продолжал Уильям. — Вы пришли ко мне, надеясь, что я сумею вас использовать. В этом вы не ошиблись. Анна, конечно, неразумная девушка, но для ее собственной пользы, а также и для моей, так как я ее наниматель, я хотел бы избавить ее от лишних осложнений. Один раз она доверилась вам. Это может повториться. Если она еще раз обратится к вам, не разочаровывайте ее. А чтобы сделать вас более пригодным для этого, — Уильям улыбнулся и добавил с некоторой долей усмешки, — я думаю, что смогу найти для вас место командира отряда под началом Хьюго Киллиена, когда мы достигнем Гармонии. Для того, чтобы ваша военная карьера шла рука об руку с выполнением других моих поручений.
— Благодарю вас, сэр, — сказал Донал.
Откуда-то донесся звук колокола.
— А временной сдвиг будет через пять минут, — Уильям достал из стола маленький серебряный ящичек и открыл его.
— Вы уже приняли таблетки? Пожалуйста.
Он протянул ящичек Доналу.
— Благодарю вас, сэр, — вежливо сказал Донал. — Я уже принял.
— Тогда, — сказал Уильям, беря в рот белую таблеточку и ставя ящичек на место, — тогда все.
Склонив голову, Донал вышел. Остановившись на мгновение, чтобы принять собственную таблетку, он направился в свою каюту. По дороге он заглянул в корабельную библиотеку и взял информационную катушку о Первой Диссидентской Церкви на Гармонии. Это на некоторое время задержало его, и временной сдвиг застал его в коридоре одной из секций.
Все предыдущие временные сдвиги, начиная с того момента, как он оставил Дорсай, Донал проспал под действием снотворного. Он, конечно, знал, что при этом происходит, ведь был подготовлен к этому годами учения. Вдобавок, и на этот раз он принял необходимый препарат, предупрежденный, что последует временной сдвиг. В конце концов, интервал, когда отсутствует время — неощутимо мал. И все-таки, когда это случилось, только какая-то маленькая часть его запомнила, как он, разорванный на клочки, на крошечные частички, был собран вновь в другой точке пространства на расстоянии многих световых лет от исходной. Воспоминание об этом, а не сам временной сдвиг, заставило Донала пошатнуться, и когда он, пришел в себя, то направился дальше, в свою каюту. А это воспоминание навсегда осталось с ним.
Он продолжил путь по коридорам, но, как оказалось, испытания дня на этом не закончились.
Едва Донал дошел до конца одной из секций, как из поперечного коридора вышла Анна. Ее зеленые глаза гневно сверкали.
— Вы видели его, — выкрикнула она, преграждая ему путь.
— Видел?.. А, Уильяма, — сказал он.
— Не отпирайтесь.
— А зачем? — Донал с удивлением поглядел на нее. — В этом нет ничего секретного.
— О, — воскликнула она. — Вы позаботились о нем? Что вы с ним сделали?
— Отдал владельцу, конечно, — сказал Донал. — Это было самое разумное.
Внезапно Анна так побледнела, что он подошел поближе, чтобы подхватить ее, если она вдруг упадет в обморок. Но она оказалась сильной. Глаза ее выражали гнев и ужас.
— О, — выдохнула Анна. — Вы… предатель. Вы — обманщик.
И прежде, чем Донал успел обратиться к ее здравому смыслу, надеясь, что она выслушает его объяснения — Анна повернулась и побежала по коридору туда, откуда пришел Донал.
Тяжело вздохнув, Донал продолжил путь. Коридоры, как следствие временного сдвига, были пусты. Проходя мимо одной из кают, он услышал доносившиеся изнутри звуки: кого-то тошнило. Подняв голову и взглянув на номер, он понял, что это каюта Ар-Делла.
Там, внутри, нептунианин без медикаментов, без спецподготовки вел свой одинокий бой со Вселенной.

КОМАНДИР ОТРЯДА-1

— Все в порядке, джентльмены, — сказал Хьюго Киллиен.
Он стоял, самоуверенный и производящий внушительное впечатление, в своем манящего цвета мундире, кончики пальцев его правой руки упирались в прозрачную крышку планшета с картой.
— Если вы соберетесь у карты… — сказал он.
Пятеро командиров отрядов придвинулись, и шестеро мужчин образовали над планшетом тесную группу. Неяркий свет с затененного потолка смешивался с подсветкой карты снизу. Донал, взглянув на причудливо освещенные лица окружающих, почувствовал, что они находятся в каком-то отделении ада, о котором так красноречиво говорил представитель Первой Диссидентской Церкви за несколько часов до этого военного совета.
— …наша позиция — здесь, — продолжал Хьюго. — как ваш комендант, я могу уверить вас, что наша позиция очень устойчива, а предполагаемое продвижение ни в коей мере не нарушит Кодекса Наемников. Теперь, — продолжал он более резко, — как видите, мы занимаем участок в пять километров по фронту и три километра в глубину между этими двумя хребтами. Вторая команда Объединенных Войск-176 справа от нас, Четвертая — слева. Второй и Четвертой командам приказано поддерживать нас с флангов, мы же двинем вперед шестьюдесятью процентами нашего состава и овладеем маленьким городом под названием Вера-Придет-На-Помощь, который находится здесь…
Его указательный палец замер в соответствующей точке карты.
— …приблизительно в четырех километрах от нашей теперешней позиции. Мы задействуем три наших отряда из пяти: Скуака, Уайта и Грина. Каждый отряд проделает свой путь в отдельности. У каждого командира будет своя карта. Первые 1200 метров ваш путь будет пролегать через лес. Затем придется пересечь реку, метров сорок шириной, и как уверяют разведчики, максимальной глубиной — метр двадцать. Это означает, что ее можно перейти вброд. На противоположной стороне реки — лес, постепенно редеющий, тянущийся почти до самого города. Выступаем через двадцать минут. Через час наступит рассвет, и я бы хотел, чтобы к этому времени все три отряда уже были на том берегу. Есть вопросы?
— Каковы вражеские силы на этом участке? — спросил Скуак, — низкорослый, коренастый кассиданин, похожий на монгола, но на самом деле эскимос по происхождению. — Какое мы можем встретить сопротивление?
— Разведчики говорят, что возможны только патрули. Возможно, в самом городе стоит небольшой отряд, — Хьюго оглядел лица командиров. — Какие еще вопросы?
— У меня вопрос, — сказал Донал, изучая карту. — Кто этот некомпетентный в военном деле человек, который отдал приказ наступать лишь шестьюдесятью процентами сил?
Атмосфера в помещении внезапно стала напряженной. Донал взглянул в лицо Хьюго.
— Так случилось, — сказал, сдерживая себя, комендант, — что это мое предложение штабу, Грин. Вероятно, вы забыли об этом, но надеюсь, что другие командиры помнят, что это всего лишь демонстративная кампания, — мы должны показать Первой Диссидентской Церкви, что нас наняли не зря.
— Но это вряд ли согласуется с тем риском, которому подвергнутся четыреста пятьдесят человек, — не двигаясь, сказал Донал.
— Грин, — сказал Хьюго, — вы самый младший из командиров, а я — комендант. Вы должны знать, что я ничего не обязан вам объяснять. Однако, чтобы успокоить вас, скажу: по сведениям разведчиков перед вами нет крупных сил противника.
— Но тогда, — настаивал Донал, — почему мы упускаем такую возможность? Надо двигаться вперед всем.
Хьюго раздраженно вздохнул:
— Определенно, вам следует дать урок стратегии. Вы злоупотребляете правом подвергать сомнению решения Штаба, правом, предоставленным вам Кодексом. Но, чтобы положить этому конец, скажу, что есть причина, по которой мы не используем все свои силы. Наш главный удар наносится именно на этом участке. Если мы сейчас двинем вперед все свои силы, войска Объединенной Ортодоксальной Церкви немедленно усилят сопротивление. А двигаясь небольшим отрядом, мы все время создаем вакуум перед фронтом. И как только мы овладеем городом, Вторая и Четвертая команды подойдут ближе, и мы окажемся в позиции, с которой сможем отразить любой удар. Я ответил вам?
— Только частично, — сказал Донал. — Я…
— Боже, дай мне терпение, — выкрикнул фрилендер. — У меня за плечами пять кампаний. Я много раз вытаскивал голову из петли. Но я оставлю эту должность, пусть шлют другого коменданта. Довольно. Вы, я и Скуак возглавим наступление отрядов. Теперь вы удовлетворены?
Ответить на это было, конечно, нечего. В знак подчинения Донал наклонил голову, и совет закончился. Возвращаясь к своему отряду в сопровождении Скуака, Донал чувствовал себя настолько неуверенно, что задал вопрос кассиданину:
— Как вы думаете, я напрасно расспрашивал его?
— Да нет, — ответил Скуак, — это его обязанность. Он должен твердо знать, что делает.
На этом они расстались и каждый направился к своим людям.
Возвратившись к своему отряду, Донал увидел, что его командиры уже собрали людей. Они стояли, выстроившись в три шеренги по пятьдесят человек в каждой, со старшими и младшими командирами групп во главе каждого отряда. Старший командир Первой группы, высокий худой сетаинский ветеран по имени Мор-фи, сопровождал Донала, когда тот обходил ряды, инспектируя людей.
Это хорошие солдаты, думал Донал, проходя вдоль рядов. Хорошо тренированные и закаленные в боях, хотя их и нельзя было назвать отборными: Элдерс, глава Первой Диссидентской Церкви, выбрал их наугад, Уильям оговорил лишь право выбора офицеров. Солдаты были вооружены пружинными ружьями, и в дополнение к ним, пистолетами и ножами. Оружие как оружие. Любой головорез в закоулках старался иметь все более и более современное оружие, но в современной войне главная задача состоит в том, чтобы не дать противнику пустить его оружие в ход. Химическое и радиационное оружие легко было пустить в ход на большом расстоянии, а пружинное ружье с его ленточным магазином на пять тысяч патронов, с его компактным прочным неметаллическим механизмом, способно было с неизменной аккуратностью поражать цель на расстоянии в тысячу метров.
И, тем не менее, думал Донал, проходя в предрассветной полутьме по рядам, даже пружинное ружье вскоре станет неприменимым. Очевидно, пехотинцы скоро вернутся к ножу и короткому стальному мечу. И исход битвы будет зависеть от искусства отдельного солдата. Ибо рано или поздно, независимо от того, какое фантастическое оружие будет изобретено, необходимо будет захватить территорию противника, а это способны сделать лишь пехотинцы, такие, как эти люди, стоящие рядами.
Донал встал перед строем.
— Отдыхайте, ребята, — сказал он. — Но держитесь рядами. Все командиры групп — за мной!
Он отошел на такое расстояние, чтобы солдаты не слышали его; командиры групп следовали за ним. Они кружком присели на корточки; Донал передал им приказ Штаба, полученный от Хьюго, а также каждому передал карту.
— Есть вопросы? — спросил он, как недавно спрашивал Хьюго у своих командиров отрядов.
Вопросов не было. Они ждали продолжения. Он, в свою очередь, осматривал лица людей, от которых зависело выполнение приказа.
У него была возможность хорошо узнать их за три недели, предшествовавшие этому утру. Шестеро, которым он смотрел в лицо, в миниатюре представляли все разнообразие мнений, встретивших в отряде его назначение. Из ста пятидесяти человек, находившихся под его командованием, некоторые сомневались в нем из-за его молодости и отсутствия военного опыта. Большинство же было довольно его назначением, так как военная репутация дорсайцев была очень высока. И лишь немногие, очень немногие, принадлежали к тому типу людей, которые автоматически сопротивляются всем, кто внезапно возвышается над ними. К этому типу и относился старший командир Третьей группы, бывший шахтер из Коби по имени Ли. Даже сейчас, сидя на корточках в кружке, на пороге действий, он встречал взгляд Донала с выражением вызова: щетина его черных волос топорщилась в полутьме, а челюсти были крепко сжаты. Находясь в подчинении, такие люди причиняют множество хлопот. Донал решил изменить свое первоначальное намерение передвигаться вместе с Третьей группой.
— Мы разобьемся на группы по двадцать пять человек в каждой, — сказал он, — в каждой должен быть старший или младший командир. Двигаться раздельно, но если вдруг наткнемся на вражеский патруль, объединимся. Ясно?
Они кивнули. Им было ясно.
— Морфи, — сказал Донал, обращаясь к худому старшему командиру группы. — Я хочу, чтобы вы пошли со старшим командиром Ли, который будет находиться в тылу. Ли со своей половиной группы расположится перед вами. Чессен, — он взглянул на старшего командира Второй группы, — вы и Золта займете третью и четвертую позиции с тыла. Я хочу, чтобы вы лично находились в четвертой позиции. Суки, вы, как младший командир Первой группы, будете идти впереди Чессена и справа от меня. Я поведу оставшуюся часть Первой группы.
— Как насчет связи? — спросил Ли.
— Ручная сигнализация. Голос. И все. Я не разрешаю группам сближаться для установления связи. Между группами должен быть интервал как минимум в двадцать метров. — Донал вновь оглядел собравшихся. — Наша задача состоит в том, чтобы подобраться к этому маленькому городу как можно тише и спокойнее. Вступайте в бой, только в том случае, если на вас нападут.
— А говорили, что нас ожидает воскресная прогулка, — заметил Ли.
— Я не оперирую лагерными слухами, — решительно ответил Донал. — Однако мы примем все меры предосторожности. Вы, командиры групп, отвечаете мне за полную экипировку людей, включая медикаменты.
Ли зевнул. Это не был знак вызова.
— Хорошо, — сказал Донал, — идите назад, к своим людям.
Совещание завершилось. Через несколько минут еле слышимый свист передавался от группы к группе: они начали движение. Рассвет еще не наступил, но вершины деревьев уже стали отчетливо выступать на фоне неба.
Первые тысячу двести метров через лес, пройденные с величайшей предосторожностью, напоминали то, о чем говорил Ли, — воскресную прогулку. Когда Донал во главе половины Первой группы вышел на берег реки, это впечатление начало укрепляться.
— Выслать разведчиков, — приказал он.
Два человека скользнули в воду и, держа оружие над головами, пересекли ее ровную поверхность, добрались до противоположного берега. Помахав ружьями, они дали знак, что все спокойно, и Донал повел оставшихся через реку.
Перебравшись на противоположный берег, он выслал разведчиков в трех направлениях — вперед и вдоль берега в обе стороны. Здесь Донал подождал, пока Суки со своими людьми перейдет реку. Вскоре разведчики вернулись, не обнаружив противника. Донал построил своих людей в редкую цепь и дал команду двигаться дальше.
День быстро разгорался. Они продвигались пятидесятиметровыми перебежками, высылая вперед разведчиков и двигаясь дальше только тогда, когда разведчики сообщали об отсутствии противника. Перебежка за перебежкой, а противника все не было.
Спустя час, когда огромный оранжевый диск Е-Эпсилона поднялся над горизонтом, Донал смотрел сквозь кусты на маленький молчаливый поселок, обнесенный забором.
Спустя еще минут сорок три группы Третьего отряда Объединенных Войск-176 быстро покинули городок Вера-Придет-На-Помощь. В нем они не обнаружили ни одного жителя.

КОМАНДИР ОТРЯДА-2

Имя командира отряда Грина было опорочено.
Третья команда, или вернее, та ее часть, которая покидала улицы городка, не делала даже попыток скрывать это от неге. Если бы Донал показал, что чувствует их оценку, то возможно, что они выразили бы ее яснее. Однако в его совершенном равнодушии к их мнению было нечто, заставившее их сдерживать свое презрение. И, тем не менее, сто пятьдесят человек, дошедшие до городка в полном снаряжении и с соблюдением величайшей осторожности, и триста остальных солдат, проделавших путь гораздо легче и быстрее, были едины в оценке своего нового командира, и в их глазах эта оценка Донала упала до низшей точки. Ибо единственная вещь, которую ветераны ненавидят больше, чем потеть без необходимости в гарнизоне — это потеть без необходимости в поле. Ведь говорили же, что это будет воскресная прогулка. И это действительно была воскресная прогулка, но только не для тех, кто имел несчастье оказаться под командованием зеленого дорсайца по имени Грин. Его люди были весьма недовольны.
В сумерках, когда лучи садящегося Е-Эпсилона едва пробивались сквозь густые ветви местного потомка земного хвойного дерева, завезенного на эту планету с Земли при колонизации, прибыл гонец от Хьюго. Комендант находился на командном пункте, что располагался рядом с покинутым городом. Гонец разыскал До-нала, сидевшего верхом на упавшей балке и разглядывавшего карту местности.
— Известие из Штаба, — сказал гонец, присаживаясь на корточки у балки.
— Встаньте, — спокойно сказал Донал. Гонец встал. — Что за известие?
— Вторая и Третья команды останутся на месте до завтрашнего утра, — громко сказал гонец.
— Известие принято, — ответил Донал, отправляя посланца. Гонец повернулся и заторопился дальше.
Оставшись один, Донал продолжал изучать карту, пока позволял дневной свет. Когда же совсем стемнело, он отложил ее, извлек из кармана маленький свисток и вызвал к себе ближайшего старшего командира группы.
Через мгновение на фоне тускло освещенного неба вырисовалась высокая тощая фигура.
— Морфи, сэр. Вызывали? — послышался голос старшего командира группы.
— Да, — ответил Донал. — Часовые расставлены?
— Да, сэр, — ответил без энтузиазма Морфи.
— Хорошо. Пусть все время будут настороже. А теперь, Морфи…
— Да, сэр?
— Кто в отряде лучше всех распознает запахи?
— Запахи, сэр?
Донал молча ждал ответа. Наконец Морфи медленно и задумчиво сказал:
— Наверное, Ли, сэр. Он вырос в шахтах. А там необходимо хорошее обоняние. Это шахты на Коби, командир.
— Я знаю, о чем вы говорите, — сухо ответил Донал. — Вызовите сюда Ли.
Морфи извлек свой свисток и вызвал старшего командира Третьей группы. Они подождали.
— Он в лагере? — через некоторое время спросил Донал. — Я приказал, чтобы никто не выходил за посты и чтобы все были в пределах слышимости свистка.
— Да, сэр, — сказал Морфи. — Он сейчас придет. Ли знает приказ. Эти свистки весьма мало отличаются друг от друга, и нужна практика, чтобы научиться различать их, сэр.
— Командир группы, — сказал Донал, — я буду весьма признателен вам, если в дальнейшем вы не станете объяснять мне то, что я и так хорошо знаю.
— Да, сэр, — покорно ответил Морфи.
В полутьме возникла еще одна тень.
— В чем дело, Морфи? — послышался голос Ли.
— Вас вызвал я, — заговорил Донал, прежде чем старший командир группы смог ответить. — Морфи сказал, что вы хорошо различаете запахи.
— Очень хорошо, — ответил Ли.
— Сэр.
— Очень хорошо, сэр.
— Отлично, — сказал Донал. — Взгляните оба на карту. Быстрее. Я посвечу вам. — Он зажег небольшой фонарик, прикрывая его рукой. Карта была расстелена на балке перед ними. — Три километра отсюда. Вы знаете, что там?
— Небольшая долина, — сказал Морфи. — Наши посты в стороне от нее.
— Мы отправляемся туда, сейчас же — сказал Донал, и, погасив фонарь, он встал с балки.
— Мы… Мы, сэр? — услышал он голос Ли.
— Мы пойдем туда втроем, — и Донал осторожно двинулся вперед во тьме.
Идя по лесу, он с удовольствием убедился, что командиры движутся так же осторожно и бесшумно, как он. Медленно, соблюдая осторожность, они прошли около мили. Здесь все трое почувствовали, что дорога пошла в гору.
— Ползком, — спокойно сказал Донал.
Они легли на животы и стали медленно и бесшумно подниматься. Подъем занял добрых полчаса. Но, в конце концов, они оказались рядом друг с другом на краю обрыва. Они лежали и молча смотрели в темноту открывшейся перед ними долины. Донал тронул Ли за плечо, и, когда тот повернулся, Донал дотронулся до своего носа, и, указав на долину, сделал энергичный вдох. Ли повернул лицо к долине и в течение нескольких минут лежал, внешне ничего не делая. Через некоторое время он повернул лицо к Доналу и кивнул. Тот поманил командиров с обрыва.
Донал ничего не спрашивал, а спутники ничего не говорили, пока не оказались на безопасном расстоянии, за своими постами. Тогда Донал обратился к Ли:
— Ну, Ли, что вы почувствовали?
Ли колебался. В его голосе, когда он, наконец, ответил, чувствовалось удивление.
— Не знаю, сэр, — ответил он. — Но, по-моему, что-то кислое… Такого запаха я не помню.
— Это все, что вы можете сказать? “Что-то кислое”?
— Да, сэр, — ответил Ли. — У меня хорошее обоняние, командир, в самом деле хорошее, — голос его звучал воинственно, — но ничего подобного я до сих пор не ощущал. Я вспомнил бы.
— Кто-нибудь из вас бывал на этой планете раньше?
— Нет, — ответил Ли.
— Нет, сэр, — повторил Морфи.
— Понятно, — сказал Донал.
Они вернулись к той самой балке, с которой он встал три часа назад.
— Это все. Благодарю вас, командиры групп. — проговорил и вновь сел на балку, а эти двое, немного поколебавшись, исчезли.
Оставшись один, Донал вновь склонился над картой и некоторое время сидел в задумчивости, а потом, подозвав Морфи, сказал, что отправляется на командный пункт.
Командный пункт располагался в затемненном помещении. Внутри спал ординарец, у освещенной карты сидел Скуак.
— Где комендант? — спросил вошедший Донал.
— Отправился спать три часа назад, — ответил Скуак. — У вас к нему какое-то дело? Он оставил меня дежурить.
— Где он расположился?
— В десяти метрах отсюда, в кустарнике. Но что случилось? Вы хотите разбудить его сейчас?
— Может, он уже проснулся, — сказал Донал и вышел.
Выйдя из командного пункта, он осторожно двинулся в направлении, указанном ему Скуаком. Здесь, прикрепленный к двум деревьям, висел полевой гамак, в нем сквозь верхнюю накидку смутно вырисовывались очертания человеческой фигуры. Но едва Донал протянул руку и дотронулся до плеча спящего, то сразу же понял, что коменданта здесь нет. В гамаке лежал лишь пустой костюм. Сдерживая участившееся дыхание, Донал повернул обратно. Пройдя мимо командного пункта, он направился к городу, но неожиданно был остановлен часовым.
— Извините, командир, — сказал часовой, — приказ коменданта. Никому не разрешается уходить в город. Даже ему самому, — сказал он. — Там ловушки.
— Спасибо, — ответил Донал. Повернувшись, он скрылся во тьме. Но, отойдя немного в сторону, повернул обратно, осторожно миновал посты и приблизился к домам города. Маленькая, но очень яркая луна, которую жители Гармонии называли Оком Господа, только что взошла, и всюду появились серебряные и черные тени. Укрываясь в темных местах, Донал начал тщательно обыскивать город, дом за домом и здание за зданием.
Это было утомительное занятие, так как все нужно было проделать в тишине. Спустя почти четыре часа он нашел то, что искал.
В центре небольшого освещенного луной и лишенного крыши строения стоял Хьюго Киллиен. В своем маскировочном военном мундире он выглядел весьма внушительно. Рядом с ним, почти в его объятиях — Анна, избранная из Культиса. Позади них, мерцая под действием поляризующей установки, стояла маленькая летающая платформа, которая, несомненно, должна была обеспечить ее появление.
— Любимая, — говорил Хьюго. Голос его был так тих, что едва долетал до скорчившегося за полуразрушенной стеной Донала. — Любимая, вы должны верить мне. Вместе мы можем остановить его: но вы должны разрешить мне вмешаться в это. Его власть огромна.
— Знаю, знаю, — Анна прервала его, заламывая руки. — Однако каждый день ожидания увеличивает опасность для нас, Хьюго. Бедный Хьюго, — она протянула руку и погладила его по щеке, — это я вовлекла вас в это.
— Вовлекли? Меня? — Хьюго сдержанно рассмеялся. — Я вступил на этот путь с открытыми глазами. — Он попытался прижать ее к себе. — Ради вас…
— Сейчас не время, — она мягко остановила его. — И потом, вы это делаете вовсе не из-за меня. Из-за Культиса. Дело не во мне, — с яростью сказала она, — он не получит под свою власть мою землю.
— Конечно, ради Культиса, — ответил Хьюго. — Но Культис — это вы, Анна. Вы — это все, что я люблю на Экзотике, но разве вы не видите, что все основано лишь на ваших подозрениях? Вы думаете, что он действует против Сэйоны, но это же не значит, что он действует против Культиса вообще.
— Но что же мне делать? — воскликнула она. — Я не могу действовать против него теми же методами. Я не могу обманывать, лгать и посылать шпионов, тем более, что мой контракт все еще у него. Я вообще не могу этого сделать. Вот что значит быть избранной. — Она сжала кулаки. — Я в ловушке у собственного мозга, у собственного тела. — Неожиданно Анна снова повернулась к нему: — Но когда я впервые заговорила с вами два месяца назад, вы ответили, что это очевидно.
— Я ошибался, — успокаивающим тоном произнес Хьюго. — Кое-что привлекло мое внимание, но, во всяком случае, я был неправ. У меня ведь тоже есть принципы, моя Анна. Может, они не достигают уровня вашей психологической блокады, но я тоже знаю, что такое честь и право.
— Да, я знаю, знаю, Хьюго, — она была вся раскаяние, — но я в отчаянии. Я не знаю…
— Если бы он только предпринял что-нибудь против вас лично…
— Против меня? — она фыркнула. — Он не посмеет. Я — избранная из Культиса. А кроме того, это было бы глупо, — добавила она с тем же здравым смыслом, о котором в ней Донал и не подозревал. — Этим он бы ничего не добился, а только встревожил бы Культис.
— Не знаю, — Хьюго нахмурился. — Он — мужчина. Когда я лишь подумаю…
— О, Хьюго, — она внезапно хихикнула, как школьница. — Не будьте таким смешным.
— Смешным? — он был оскорблен.
— Я не хотела обидеть вас, Хьюго. Перестаньте смотреть слоном, которого пчела ужалила в хобот. Об этом нечего и говорить. Он слишком рассудителен для… — она вновь хихикнула, потом вздохнула. — Нет, вам нужно бороться с его разумом, а не с сердцем.
— А о моем сердце вы не заботитесь? — он задал этот вопрос каким-то осевшим голосом.
Она глядела в землю.
— Хьюго, вы мне нравитесь… — сказала она. — Но вы не понимаете. Избранная из Культиса — это… это символ.
— Вы хотите сказать, что не можете.
— Нет, нет, не это, — Анна быстро взглянула на него. — Я не могу не любить, Хьюго. Но если я вовлечена во что-то, пусть даже незначительное, но имеющее отношение к Культису, я не могу… понимаете?
— Я понимаю, что я солдат, — сказал он. — И я никогда не знаю, будет ли у меня завтрашний день.
— Я понимаю, — ответила она, — и они посылают вас с такими опасными заданиями.
— Дорогая, маленькая Анна, — торопливо начал он, — как мало вы знаете, что это значит, — быть солдатом. Я добровольно избрал свой путь.
— Добровольно? — Анна вопросительно посмотрела.
— Чтобы искать опасности, чтобы найти возможность самоутвердиться, — горячо отвечал он. — Создать себе такое имя, чтобы все среди звезд знали, что я достоин избранной из Культиса.
— О, Хьюго, — воскликнула она с энтузиазмом, — если бы вы только могли… Если бы вы прославились… Тогда мы победили бы его.
Он поглядел на нее с таким обескураженным видом, что Донал в своем укрытии чуть не расхохотался.
— Неужели вы будете всегда говорить о политике? — воскликнул он.
Но Донал уже отвернулся от них. Не было смысла слушать разговор дальше. Стараясь не шуметь, он отошел на безопасное расстояние, а затем пошел быстро, не заботясь о соблюдении тишины. Короткая ночь северного континента Гармонии уже сменялась рассветом. Донал добрался до расположения своего отряда. Один из часовых окликнул его:
— Стой! Стой и назови… сэр.
— Идем со мной! — скомандовал Донал. — В каком направлении расположена Третья группа?
— Здесь, сэр, — часовой прошел вперед, указывая дорогу.
Дойдя до нужного места, Донал извлек свисток и вызвал Ли.
— Какого…? — послышался сонный голос откуда-то вблизи. Гамак раскрылся, и бывший шахтер вывалился на землю. — Какого дьявола… сэр!?
Донал обеими руками повернул его голову в сторону вражеской территории, откуда дул утренний ветерок.
— Нюхайте, — приказал он.
Ли замигал, ухватил нос в кулак и сдержал зевок. Он глубоко вздохнул, наполняя легкие, ноздри его расширились, — неожиданно вся сонливость слетела с него.
— Тот же самый запах, сэр, — сказал он, поворачиваясь к Доналу. — Только сильнее.
— Хорошо, — Донал повернулся к часовому: — Передайте приказ старшим командирам Первой и Второй групп: пусть они посадят своих людей на деревья, достаточно высоко, и чтобы никто не зевал и не слезал.
— На деревья, сэр?
— Действуйте. Через десять минут каждый должен быть в дюжине метров от земли, со всем оружием, — часовой повернулся, чтобы выполнить приказ, а Донал добавил: — Если успеете, отправляйтесь к командному пункту и передайте им то же самое, если не успеете, взбирайтесь сами на дерево, понятно?
— Да, сэр.
— Выполняйте.
Донал принялся будить солдат Третьей группы и загонять их на деревья. В десять минут этого сделать не удалось. Прошло не менее двадцати минут, пока все оказались на деревьях. Группа же дорсайских школьников, несмотря на крепкий сон, выполнила бы это в четыре раза быстрее. Тем не менее, думал Донал, устраиваясь на ветке, они успели вовремя, а это было главным.
Донал, подобно другим, не остановился на высоте двадцать метров. Машинально, выгоняя солдат из гамаков, он заметил самое высокое дерево в окрестности лагеря, на него он и взобрался и с его вершины смог осматривать окрестности. Прикрыв глаза от восходящего солнца, он рассматривал вражескую территорию.
— Что нам делать теперь? — донесся до него чей-то обиженный голос.
Донал, отняв ладонь от глаз, наклонил голову.
— Старший командир группы, Ли, — сказал он, негромким голосом, но так, чтобы слышали все, — вы обязаны застрелить каждого, кто откроет рот без моего или вашего разрешения. Это приказ.
Он вновь поднял голову и в воцарившейся тишине принялся осматривать из-под десницы местность.
Секрет наблюдения — в терпении. Он ничего не видел, но продолжал сидеть, глядя на все в целом. Через несколько минут краем глаза Донал уловил какое-то слабое движение. Он не пытался отыскать его вновь, а продолжал изучать всю территорию. И постепенно, как в каком-то фильме, он увидел фигурки, что вырастали из-под земли. Вскоре Донал убедился, что видит людей, перебегающих от укрытия к укрытию, множество людей, приближающихся к лагерю.
Он вновь наклонил голову среди ветвей.
— Не стрелять, пока не услышите мой свисток, — сказал он негромко. — Сохранять спокойствие, не разговаривать.
Он услышал, что словно ветерок прошумел в ветвях — это его приказ передавали всем солдатам Третьей группы. А также, как он надеялся, Первой и Второй.
Маленькие фигурки продолжали приближаться. Тайком глядя на них сквозь листву, он заметил маленький черный крест, пришитый к правому плечу мундира каждого. Это были не наемники. Это были местные отборные войска Объединенной Ортодоксальной Церкви, прекрасные солдаты и дикие фанатики в то же время. И в этот момент нападающие поднялись во весь рост, разразились дикими криками и воплями, и весь этот шум смешался со звуками выстрелов пружинных ружей, рвавших в клочья воздух, деревья и человеческую плоть.
Они двигались не к деревьям, на которых укрылись люди Донала, а атаковали лагерь, где находились их товарищи. Донал сдерживал своих людей сколько мог и даже на несколько секунд дольше, потом, прижав свисток к губам, дунул в него — свист разнесся из одного конца лагеря в другой.
Его люди открыли яростный огонь с деревьев. Через несколько мгновений на земле воцарилось дикое смятение. Очень трудно было определить, откуда ведется стрельба из пружинного ружья. Около пяти минут нападающим солдатам казалось, что по ним стреляют из какого-то подземного укрытия. Они безжалостно убивали всех, кого видели перед собой, но когда поняли свою ошибку, было уже поздно. По их редеющим рядам был сосредоточен огонь полутора сотен ружей. И хотя искусство стрельбы было лишь удовлетворительным по дорсайским меркам, кроме одного случая, оно было достаточным для выполнения задачи. Меньше чем через сорок минут после того, как Донал начал будить своих солдат, сражение было закончено.
Третья группа спустилась на землю, и один из первых спустившихся — солдат по имени Кеннебак — спокойно поднял ружье на плечо и выстрелом перебил горло ортодоксала, корчившегося на земле поблизости.
— Прекратить, — резко скомандовал Донал. Голос его разнесся по всей территории, — наемник ненавидит бессмысленные убийства. Не его дело резать людей, его дело — выигрывать сражения.
Больше не раздалось ни одного выстрела. Этот факт свидетельствовал о резком изменении мнения Третьей команды относительно своего нового командира по имени Грин.
По приказу Донала были собраны раненые с обеих сторон, серьезно раненым оказали немедленную помощь. Все атакующие солдаты были уничтожены. Но потери не ограничивались лишь одной стороной: из трехсот человек, подвергшихся нападению на земле, три четверти, включая командира Скуака, были убиты.
— Приготовиться к отходу, — приказал Донал, и в этот момент человек, стоявший перед ним, повернул голову и посмотрел на что-то позади Донала. Донал повернулся. Из города с пистолетом в руке выходил комендант Киллиен. В молчании, не двигаясь, уцелевшие солдаты трех команд ждали его приближения. Он взглянул на них, затем на Донала. Ускорив шаг, он остановился в нескольких шагах от молодого дорсайца.
— Ну, командир, — сказал он, — что случилось? Докладывайте.
Донал не ответил. Он поднял руку и указал на Хьюго.
— Солдаты, — приказал он двум ближайшим к Хьюго наемникам, — арестуйте этого человека. Приказываю держать его под арестом до немедленного военно-полевого суда в соответствии со статьей четвертой Кодекса Наемников.

ВЕТЕРАН

После прибытия в город, устроившись в гостинице, Донал с аннулированным контрактом в кармане спустился на два этажа, чтобы нанести визит маршалу Хендрику Галту. Посетив маршала и завершив все дела, он отправился со вторым визитом в другой отель.
Несмотря на свой сильный характер, он чувствовал некоторую слабость в коленях, сообщая свое имя дверному роботу. Большинство людей простило бы ему эту слабость. Ибо Уильям, принц Сеты, был одной из тех личностей, с которыми самый вздорный человек не стал бы ссориться даже в своем доме, а Донал, несмотря на весь свой военный опыт, был всего лишь молодым человеком.
Дверной робот пригласил его войти, и Донал, приняв самое спокойное и независимое выражение лица, прошел через анфиладу комнат.
Уильям, как и в предыдущий раз, когда Донал видел его, работал за письменным столом. Это не было хвастовством и не делалось напоказ, как решило бы большинство людей. Редко кто из людей был так занят хоть раз в году, как Уильям — ежедневно своими бесчисленными делами. Донал подошел к столу и наклонил голову в знак приветствия.
Уильям взглянул на него.
— Поражаюсь, снова видя вас здесь, — сказал он.
— В самом деле, сэр?
Уильям с полминуты молча разглядывал его.
— Я не часто ошибаюсь, — сказал он. — Но мне, возможно, следует утешить себя тем, что когда я делаю ошибки, они, как правило, словно по волшебству, оборачиваются крупнейшими моими успехами. Каким нечеловеческим оружием снабдили вы себя, молодой человек, что осмелились вновь появиться у меня?
— Быть может, это оружие называется общественным мнением, — ответил Донал. — Я кое-чего достиг в глазах солдат. У меня теперь есть имя.
— Да, — сказал Уильям. — Мне знаком этот род оружия по собственному опыту.
— Кроме того, — сказал Донал, — вы послали за мной.
— Да, — и тут без всякого предупреждения лицо Уильяма вдруг приобрело такое свирепое выражение, какого Донал никогда не видел. — Как вы посмели? — злобно спросил принц. — Как вы только посмели?
— Сэр, — ответил Донал с деревянным неподвижным лицом. — У меня не было выбора.
— Не было выбора… Приходите ко мне и имеете наглость заявлять, что у вас не было выбора?
— Да, сэр, — ответил Донал.
Уильям встал быстрым гибким движением. Наклонившись над столом, он глядел в лицо Доналу, глаза его были совсем рядом с глазами юного дорсайца.
— Я приказал вам исполнять лишь мои приказы, и ничего больше, — холодно сказал принц. — А вы — показной герой, вы все испортили.
— Сэр?
— Что “сэр?” Вы — умственно отсталый из лесной глуши. Вы глупец. Кто велел вам вмешиваться в дела Хьюго Киллиена?
— Сэр, — повторил Донал, — у меня не было выбора.
— Как это — не было выбора?
— Моя команда — это команда наемников, — ответил Донал, не двигая ни одним мускулом лица. — Комендант Киллиен заверил нас в безопасности в соответствии с Кодексом Наемников. Однако его уверения оказались неправдой, и к тому же он бросил свой отряд на произвол судьбы на вражеской территории. Он повинен в смерти половины своих людей. Как старший после него по званию офицер, я был обязан арестовать его и отдать под суд.
— И суд состоялся тут же, на месте?
— Так предписывает Кодекс, сэр, — Донал помолчал, а затем произнес: — Я сожалею, но его пришлось расстрелять. Военно-полевой суд не дал мне выбора.
— Опять, — сказал Уильям. — Не дал выбора. Грин, межзвездное пространство не для тех, кто не умеет делать выбора. — Он резко повернулся, обошел стол и сел. — Ладно, — холодно, но уже овладев собой, сказал он. — Идите.
Донал повернулся и пошел к выходу.
— Оставьте свой адрес дверному роботу, — бросил Уильям вдогонку. — Я подыщу для вас должность на какой-нибудь другой планете.
— Сожалею, сэр… — произнес Донал. Уильям вопросительно посмотрел на него. — Я думал, что вы перестанете заботиться о моем будущем, к тому же маршал Галт уже нашел для меня должность.
Уильям некоторое время продолжал смотреть на него. Глаза его были холодными, как зрачки василиска.
— Так, — наконец, медленно сказал он. — Что ж, Грин, мы с вами еще встретимся.
— Я надеюсь на это, — ответил Донал.
Он вышел. Но даже закрыв за собой дверь, ему казалось, Уильям смотрит ему вслед.
Оставался последний визит, после чего его дела на этой планете можно было бы считать законченными. Выбрав нужное направление, Донал спустился на один этаж.
Дверной робот пригласил его войти. Ар-Делл, как всегда неопрятный, с блестящими от выпитого глазами, встретил его на полпути от входа.
— Увы, — сказал Ар-Делл, когда Донал объяснил ему, чего хочет. — Анна не хочет вас видеть. — Он пожал плечами, глядя на Донала, глаза его вроде бы прояснились. В них появилось печальное и доброе выражение, тут же сменившееся горькой усмешкой. — Но это не понравится старой мисс. Я скажу ей.
— Я хочу сказать ей кое-что, что она должна знать, — сказал Донал.
— Ладно, подождите, — Ар-Делл вышел. Вернулся он минут через пятнадцать.
— Поднимайтесь, — сказал он. — Комната 1890. — Донал направился к двери. — Кто бы мог подумать, — печально сказал нептунианин. — Я хотел бы еще раз встретиться с вами.
— Мы еще встретимся, — улыбнулся Донал.
— Да, — согласился Ар-Делл, проницательно глядя на Донала. — Обязательно встретимся.
Донал вышел и поднялся в комнату 1890. Дверной робот пригласил его войти. Анна, стройная и суровая, в одном из своих длинных платьев с высоким воротником, ждала его.
— Ну, — сказала она.
Донал печально посмотрел на нее.
— Вы меня ненавидите? — спросил он.
— Вы убили его! — выкрикнула девушка.
— Да, конечно, — хотя Донал и сдерживался, но раздражение, которое она вызывала в нем, прорвалось. — Я сделал это для вашего же блага.
— Для моего блага?
Он извлек из кармана маленький магнитофон. Но аппарат, к его удивлению, не работал: что-то испортилось.
— Послушайте, — сказал он, — вы прекрасно подготовлены к генетическим образам тренировкой, вы — избранная, но не больше. Неужели вы не понимаете, что межзвездные интриги не для вас?
— Межзвездные… О чем вы?
— О, наберитесь хоть немного терпения, — устало сказал он. — Уильям — ваш враг. Вы это хорошо понимаете, но не понимаете почему, хотя вам кажется, что это не так. И даже я в этом ошибался. Однако вы не сможете обыграть Уильяма в его игре, играйте свою собственную. Будьте избранной из Культиса. Как избранная, вы неприкосновенны.
— Если вам нечего сказать больше…
— Ладно, — он шагнул вперед. — Тогда слушайте.
Уильям пытался скомпрометировать вас. Киллиен был его орудием…
— Как вы смеете? — выкрикнула она.
— Как я смею? — устало повторил он. — Есть ли хоть один человек в этом межзвездном мире безумцев, который не сказал бы мне эту фразу? Я смею потому, что это правда.
— Хьюго, — почти кричала она, — был честным человеком. Солдатом и джентльменом. А не…
— Не наемником? — спросил Донал. — Но он был им.
— Он был офицером, настоящим офицером, — надменно промолвила она. — В этом разница.
— Нет никакой разницы, — покачал головой Донал. — Вы не понимаете, что наемник — это вовсе не оскорбление. Ну, не в этом дело. Киллиен был хуже, чем любое слово, которым вы, по ошибке, можете назвать меня. Он был дурак.
— О… — Анна отвернулась.
Он схватил ее за локоть и развернул к себе. Она удивилась. Ей и в голову не приходило, что он может быть так силен. Сознание своей физической беспомощности заставило ее замолчать.
— Слушайте правду, — сказал он. — Уильям выставил вас как дорогую награду перед глазами Киллиена. Он вселил в Хьюго глупую надежду, что он сможет получить вас — избранную из Культиса. Уильям дал вам возможность посещать Хьюго ночью в городке Вера-Придет-На-Помощь. Да, — ответил он на ее жест, — я знал это, я видел вас там с ним. Уильям уверил Хьюго, что тот встретит вас; точно так же он убедил ортодоксалов, что их атака будет удачной.”
— Я не верю… — начала было девушка.
— Не будьте вы так наивны, — грубо прервал ее Донал. — Иначе как отборные войска ортодоксалов напали бы на лагерь именно в тот момент, когда Хьюго там не было? Да и кто, кроме этих фанатиков, был бы способен не оставить ни одного живого человека в лагере? Предполагалось, что в живых останется только один человек — Хьюго Киллиен. Вернувшись, он получит вас в награду за свой подвиг. Вот видите, чего стоит ваше доброе мнение?
— Хьюго не мог…
— Мог, — прервал опять Донал. — Я сказал, что он был дураком. Дураком, но сравнительно хорошим солдатом. А Уильяму ничего другого и не нужно было. Он знал, что Хьюго достаточно глуп, чтобы пойти на встречу с вами, и достаточно хороший солдат, чтобы остаться в живых, когда весь его отряд будет уничтожен. Как я и говорил, он вернулся бы один — и вернулся бы героем.
— Но как вы предвидели это, — воскликнула она. — В чем ваш секрет? У вас что, была прямая связь с лагерем ортодоксалов?
— Все было ясно из ситуации: отряд брошен на произвол судьбы, комендант глупейшим образом отправился на любовное свидание; в таких условиях что-то вроде внезапного нападения неизбежно. И я просто спросил себя, какой род войск может быть использован и как их можно обнаружить. Войска ортодоксалов питаются только местными растениями, приготовленными по туземному способу. Запах этой пищи пропитал их одежду. Любой ветеран войны с Гармонией сумел бы обнаружить их тем же способом.
— Если бы его нос был достаточно чувствителен, если бы он знал, где искать…
— Было только одно возможное место…
— Все равно, — холодно сказала она. — Дело не в этом. — Внезапно она закричала яростно: — Дело в том, что Хьюго был невиновен. Вы сами это признали. Он был, даже если согласиться с вами, всего лишь глуп. А вы убили его.
Донал устало вздохнул.
— Преступление, за которое был расстрелян комендант Киллиен, заключалось в том, что он бросил своих людей на произвол судьбы на вражеской территории. За это он поплатился жизнью.
— Убийца! — вновь закричала Анна. — Уходите!
— Но, — начал Донал, изумленно глядя на нее, — я ведь только что все объяснил…
— Вы ничего не объяснили, — холодно, как бы издалека произнесла она. — Я ничего не слышала, кроме нагромождений лжи, лжи о человеке, чьи сапоги вы недостойны были даже чистить. Вы уйдете сами или мне вызвать охрану?
— Вы не верите?.. — он глядел на нее широко раскрытыми глазами.
— Уходите, — девушка отвернулась от него.
Словно в тумане, Донал повернулся, дошел до двери и вышел в коридор, схватившись за голову, как человек, который хотел бы проснуться от кошмара.
Что за проклятье тяготеет над ним? Она ведь не лгала — она не способна на это. Она выслушала его объяснения, и эти объяснения для нее ничего не значили. Все было так очевидно, так ясно — махинации Уильяма и глупость Киллиена. Однако она не увидела этого, даже когда Донал указал ей. Она. Избранная из Культиса.
Почему? Почему?? Почему же?!
Раздираемый сомнениями и одиночеством, Донал направился к отелю Галта.

Часть вторая

АДЪЮТАНТ

Они встретились в кабинете маршала Галта в его доме на Фриленде: огромные размеры зала, высота сводчатых потолков подавляли присутствующих, когда они втроем собрались у письменного стола.
— Капитан Ллудров, это мой адъютант, командир моего Голубого Патруля.
— Вы оказываете мне честь, сэр, — сказал Донал, наклоняя голову.
— Рад познакомиться с вами, Грин, — ответил Ллудров. Это был низкорослый, плотный человек лет сорока, темнокожий, с черными глазами.
— Доналу можно доверять всю необходимую информацию, — сказал Галт. — Итак, что сообщают разведчики?
— Нет сомнений в том, что они планируют экспедиционную высадку на Ориенте, — Ллудров повернулся к столу и нажал кнопку. Поверхность стола стала прозрачной и через нее появилась карта системы Сириуса. — Здесь находимся мы, — сказал он, указывая на планету Фриленд. — Здесь — Новая Земля, — его палец двинулся к другой планете, такой же как Фриленд. — А вот здесь — Ориенте, — палец уперся в небольшую планету вблизи звезды, — в этой позиции они находились по отношению друг к другу двенадцать дней назад. Видите, солнце будет находиться между нашими планетами, а также между каждой из наших планет и Ориенте. Они не могли избрать более выгодной тактической ситуации.
Галт что-то пробурчал, глядя, в карту. Донал с любопытством смотрел на Ллудрова. Акцент выдавал в нем уроженца Новой Земли, и, тем не менее, он находился на высоком посту в вооруженных силах Фриленда. Конечно, эти две сирианские планеты были естественными союзниками, находясь на стороне старушки Земли, против группы Марс — Нептун — Кассида. Но именно потому, что они были так близки, между ними существовало соперничество, и офицер одной планеты быстрее продвигался бы по службе у себя на родине, а не на другой планете.
— Не нравится мне все это, — сказал наконец Галт. — Это какая-то шутка, причем, очень глупая. Люди с их планеты вынуждены будут носить респираторы. И какую пользу они получат от этого плацдарма, даже если захватят его? Ориенте слишком близка к солнцу, чтобы ее колонизировать, иначе мы сами давно бы колонизировали ее.
— Возможно, — спокойно сказал Ллудров, — они собираются организовать оттуда наступление на обе наши планеты?
— Нет, нет, — голос Галта был резким и раздраженным. Его массивное лицо склонилось над картой. — Это также нелепо, как и попытка колонизировать Ориенте. Они не смогут создать там базу и снабжать ее так, чтобы напасть оттуда на две большие планеты с хорошо вооруженными армиями и развитой промышленностью. Вообще, завоевать цивилизованную планету невозможно. Это аксиома.
— Однако, она тоже может оказаться неверна, — заметил Донал.
— Что? — недоуменно спросил Галт. — А, это вы, Донал? Не вмешивайтесь. По-моему, — продолжал он, обращаясь к Ллудрову, — это ни что иное, как жизненное упражнение, вы знаете, что я имею в виду?
Ллудров кивнул. Донал машинально тоже кивнул. Ни один главный штаб на планетах не соглашался на жизненные упражнения, и в то же время все военные люди их признавали. Это были небольшие стычки, главным образом, врукопашную, либо для того, чтобы проверить подготовку войск, либо чтобы дать понюхать пороху войскам, долго стоявшим в бездействии на постоянных базах. Галт, один из немногих старших командиров своего времени, всегда выступал против таких операций не только в теории, но и на практике. Он считал более честным просто распустить войско, как в нынешней ситуации на Гармонии, когда войска проявляют признаки утомления. Донал соглашался с ним, хотя всегда существовала опасность, что распущенные на время войска забудут кому служат и предадутся грабежам.
— А что вы думаете об этом? — спросил Галт командира патруля.
— Не знаю, сэр, — ответил Ллудров. — Мне кажется, это единственное разумное истолкование.
— Дело в том, — вновь вмешался Донал, — что когда человек недооценивает реальную опасность, случаются самые неразумные вещи. Отсюда следует, что…
— Донал, — сухо прервал его Галт, — вы всего лишь мой адъютант, а не военный советник.
— Однако… — настаивал Донал, но маршал прервал его не терпящим возражения тоном:
— Достаточно.
— Слушаюсь, сэр, — покорно ответил Донал.
— Ну что ж, — сказал Галт, обращаясь к Ллудрову, — отнесемся к этому, как к посланной небом возможности разбить одну или две армии Нептуно-Кассиданского флота и вооруженных сил. Возвращайтесь в Патруль и ждите дальнейших указаний.
Ллудров наклонил голову и собрался уходить, когда раздался характерный свист воздуха открывающейся пневматической двери и звук приближающихся шагов по полированному полу. Все повернулись и увидели высокую, поразительно красивую женщину с рыжими волосами.
— Эльвин, — сказал Галт.
— Я не помешала? — спросила красавица. — Я не знала, что у вас посетители.
— Расе, — сказал Галт, — вы знакомы с моей племянницей Эльвин Рай? Эльвин, это командир голубого Патруля, Расе Ллудров.
— Глубоко польщен, — сказал Ллудров, едва заметно кланяясь.
— О, мы встречались, во всяком случае, я вас где-то видела, — она протянула ему руку, а потом повернулась к Доналу. — Донал, пойдемте со мной рыбачить.
— Сожалею, — ответил Донал, — но меня удерживают мои обязанности.
— Нет, нет, — Галт махнул своей большой рукой. — В данный момент ничего важного. Идите, если хотите.
— Тогда я к вашим услугам, — поклонился Донал.
— Что за холодное отношение? — она повернулась к Ллудрову. — Я уверена, что командир Патруля не будет так долго колебаться.
Ллудров поклонился.
— Я не колеблюсь никогда, если дело касается вас, Рай.
— Вот, — девушка повернулась к Доналу, — вот вам образец. Вы должны научиться вести себя подобным образом и говорить так же.
— Если позволит служба, — ответил Донал.
— Ах, Донал, — она сжала руки, — вы безнадежны. И все же — идемте.
Она повернулась и пошла, а молодой дорсаец последовал за ней.
Ли, тот самый Ли, который командовал Третьей группой, ждал его.
— А, командир группы, — приветствовал его Донал, пожимая руку, — что привело вас сюда?
— Вы, сэр, — ответил Ли. Он глядел в глаза Доналу с еле уловимым вызовом, это выражение его лица Донал понимал с самого начала. — Нужен ли вам ординарец?
Донал некоторое время молча смотрел на него.
— Но почему?
— Я получил на руки свой контракт, когда нас распустили после этой истории с Киллиеном, — сказал Ли. — Если хотите знать, я кутил. Это мой крест. Без мундира я алкоголик. В мундире я чувствую себя лучше, но рано или поздно все равно вступаю с кем-нибудь в стычку… Я долго не мог понять, что мне нужно. Но наконец понял — я хочу служить вам.
— Вы печально выглядите, — сказал Донал.
— Я все могу сделать, даже брошу пить. И платить мне нужно совсем немного. Взгляните на мой контракт. Если возьмете меня, я буду настоящим солдатом. Я не пью, когда у меня есть работа. И я умею кое-что. Вот, поглядите…
Он по-дружески протянул руку, как бы для рукопожатия, но неожиданно в ней блеснул нож.
— Это трюк убийц из предместий, — улыбнулся Донал. — И вы так собираетесь служить со мной?
— С вами — нет, — нож исчез. — Потому, что я хочу служить у вас. У меня странный характер, комендант: мне нужна опора. Мне нужен указатель пути, как обычным людям нужна пища, питье, дом, друзья. Это все отражено в психологическом разделе моего контракта, можете посмотреть.
— Если вы это говорите, зачем же мне смотреть? — возразил Донал. — Но что с вами?
— Я нахожусь на грани сумасшествия, — с ничего не выражающим лицом говорил Ли. — И это неизлечимо. Я родился с этой особенностью. Врачи сказали, что у меня нет представления о плохом и хорошем, я не могу руководствоваться абстрактными правилами. Доктор, проверявший меня, когда я впервые заключал контракт, сказал, что мне все время нужен рядом живой Бог. Если вы прикажете перерезать горло первому встречному, я сделаю это. Скажете, чтобы я перерезал горло себе — тоже сделаю.
— Это звучит не привлекательно.
— Я говорю правду. Я не могу сказать вам многого. Я похож на штык, который все время ищет свою винтовку, теперь я нашел ее, можете мне верить. Но возьмите меня на испытание, на пять лет, на десять, на весь остаток моей жизни, только не прогоняйте. — Ли полуобернулся и указал рукой на дверь. — За ней для меня ад, комендант, а здесь — здесь все; о, небеса.
— Не знаю, — медленно начал Донал, — смогу ли я взять на себя такую ответственность.
— Никакой ответственности, — глаза Ли сверкнули. И Донал внезапно понял, что Ли страшно напуган: он боится отказа. — Испытайте меня. Только прикажите. Что угодно: лечь на пол и лаять; отрубить себе левую руку… Как только мне приделают новую, я тут же буду ждать ваших приказаний… — Нож снова сверкнул в его руке. — Попробуете?
— Прекратите! — выпалил Донал. — Ладно, я беру ваш контракт. Мой номер наверху, третья дверь справа. Идите туда и ждите меня.
Ли кивнул. Не произнеся ни слова благодарности, он просто повернулся и вышел. Донал задумчиво покачал головой. Он ощущал почти физическую тяжесть на плечах. Все еще качая головой, он направился в библиотеку.

ОФИЦЕР СВЯЗИ

— Добро пожаловать на борт, — сказал младший капитан, когда Донал преодолел газовый барьер приемной камеры. Младшему капитану шел четвертый десяток. Это был черноволосый человек, выглядевший так, словно всю жизнь занимался легкой атлетикой. — Я — Эллин Клей Андерсен.
— Донал Грин, — отсалютовал в ответ Донал.
Затем они обменялись рукопожатием.
— У вас есть корабельный опыт? — спросил Андерсен.
— Восемнадцатидневный тренировочный рейс на Дорсае, — ответил Донал. — Командование и вооружение, но ничего из области техники.
— Командование и вооружение, — повторил младший капитан, — они не сложны на кораблях класса ЧЖ. Вы будете старшим после меня офицером и, если что-нибудь случится, — он сделал ритуальный жест, дотронувшись до белой, покрытой пластиком стены, — я вовсе не хочу, чтобы что-нибудь произошло. Мой старший выпутается отовсюду. Но вы должны быть готовы помочь нам, если что-нибудь произойдет.
— Конечно, — ответил Донал.
— Хотите ознакомиться с кораблем?
— Благодарю вас.
Войдя в свою каюту. Донал застал там Ли, распаковывавшего свой багаж, включая подвесной гамак, так как единственная койка здесь предназначалась Доналу.
— Все в порядке? — спросил Донал.
— Все в порядке, — ответил Ли. Он по-прежнему хронически забывал добавлять слово “сэр”, но Донал, имевший собственный опыт общения с людьми, которые требуют буквального исполнения приказаний и требований, решил на этом не настаивать. — Вы оформили мой контракт?
— У меня не было на это времени, — сказал Донал. — И вообще, это нельзя сделать за день. Вы ведь знаете об этом.
— Нет, — ответил Ли. — Я всегда просто отдавал свой контракт. А потом, когда подходил к концу срок службы, получал его обратно вместе с деньгами.
— Обычно оформление занимает несколько недель или даже месяцев, — сказал Донал.
Он объяснил, что контракт является собственностью планеты, с которой происходит его владелец, и поэтому оформление осуществляется при участии правительства как нанимателя, так и нанимаемого. При этом каждое правительство заботится о собственной выгоде, о том, чтобы поддержать определенное “контрактное равновесие”, позволяющее этой планете нанимать тех специалистов, в которых она нуждается в данный момент, и хотя Донал был частным лицом-нанимателем, и мог бы сам оплатить контракт Ли, тем не менее, наем Ли осуществлялся с согласия правительства Дорсая, точно так же, как планеты Коби, с которой был родом Ли.
— Это в значительной степени простая формальность, — заверил его Донал. — Я имею право нанять вас, так как у меня звание коменданта. И наем официально зарегистрирован. Значит, ваше правительство не может уже теперь отозвать вас для выполнения какой-нибудь специальной службы.
Ли кивнул и лишь этим выразил облегчение.
— Вызов, — внезапно послышался голос из коммуникатора в стене каюты. — Вызывается штабной офицер связи Грин. Немедленно явитесь на флагманский корабль.
Донал предупредил Ли, чтобы тот не вмешивался в дела экипажа, и вышел.
Флагманский корабль флота, состоявшего из Красного и Зеленого Патрулей Космических Вооруженных Сил Фриленда, подобный кораблю класса ЧЖ, только что покинутому Доналом, находился на стационарной орбите Ориенте. Прошло почти сорок минут, пока Донал добрался до него. Войдя в приемную камеру, он сообщил свое имя и звание, ему дали сопровождающего, который провел его через весь корабль в каюту для совещаний.
В каюте находилось около двадцати офицеров связи всех званий, от унтер-офицера до помощника командира Патруля. Все они сидели, глядя на возвышение. Сразу же после прихода Донала — он, очевидно, был последним из пришедших, — вошел капитан флагманского корабля в сопровождении командира Голубого Патруля Ллудрова.
— Внимание, джентльмены, — сказал капитан, и в помещении наступила тишина. — Местная ситуация такова, — он взмахнул рукой, и стена за ним растаяла, открыв искусное изображение предстоящего сражения. В черном пространстве плыла Ориенте, окруженная множеством кораблей разного класса. Размеры кораблей были значительно увеличены, чтобы сделать их видимыми рядом с планетой, диаметр которой составлял примерно две трети диаметра Марса. Самые большие из кораблей, относящиеся к патрульному классу — длинные цилиндры, предназначенные для межзвездных сообщений — располагались на орбите всего от восьми тысяч до пятисот километров над поверхностью планеты, и их движение окружало Ориенте мерцающей паутиной. Облако кораблей меньших классов — ВЧЖС, А (подкласс) девять курьерских кораблей, артиллерийских платформ, а также одноместные и двухместные лодки класса “Комар” — держались ближе к планете, погружаясь в ее атмосферу.
— Мы считаем, — сказал капитан, — что враг на большой скорости и с внезапным торможением выйдет из временного сдвига здесь… — Облако атакующих кораблей внезапно возникло из ниоткуда в полумиллионе километров ближе к солнцу. Они быстро приближались к планете, увеличиваясь в видимых размерах. Приблизившись, корабли расположились на круговых орбитах. Два флота встретились, и индивидуальные движения отдельных кораблей стало трудно различать. Атакующий флот прорвался сквозь строй защитников к планете, неожиданно выбросив тучу крошечных предметов. Это были десантные отряды. Они двинулись к планете, подвергаясь атакам маленьких кораблей, а в это время большинство атакующих кораблей с Нептуна и Кассиды начали исчезать, как гаснущие свечи: они переходили во временной сдвиг, который должен был переправить их на расстояние нескольких световых лет от места сражения.
Для хорошо тренированного профессионального восприятия Донала это была прекрасная картина, и в то же время ложная. Ни одно сражение не происходило и не будет происходить с такой балетной грацией и равновесием. Это была только предполагаемая картина, и она никогда не совпадала с действительностью из-за неизбежных приказов, индивидуальных колебаний, взаимного непонимания, недооценки противника, навигационных ошибок, вызывающих столкновения или стрельбу по собственным кораблям. В предстоящей битве за Ориенте будут хорошие действия и плохие, мудрые решения и глупые, но все это не имело особого значения. Важен был лишь результат.
— …итак, джентльмены, — продолжал капитан, — вот так это представляет себе Штаб. Ваша задача, ваша личная задача, как представителей Штаба, наблюдать. Мы хотим знать все, что вы увидите, все, что сможете обнаружить, все, о чем сможете догадаться. И, конечно, — он несколько замялся и добавил с кривой усмешкой, — конечно, больше всего мы заинтересованы в пленнике.
Ответом на это был общий смех: все собравшиеся знали, насколько мала вероятность захвата пленного на разбитом корабле при скоростях и условиях космической схватки, даже если и удастся его отыскать.
— Это все, — сказал капитан.
Связные офицеры встали и направились к выходу.
— Минутку, Грин.
Донал обернулся. Это был голос Ллудрова. Командир Патруля спустился с возвышения и приближался к нему. Донал пошел навстречу.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказал Ллудров. — Подождем, пока все выйдут.
Они стояли в молчании, пока не вышел последний офицер связи, а за ним и сам капитан.
— Да, сэр? — сказал Донал.
— Меня заинтересовало то, что вы сказали, вернее, собирались сказать. Когда мы с маршалом Галтом обсуждали предстоящую битву на Ориенте, помните? Что вы тогда имели в виду?
— Ничего особенного, сэр, — ответил Донал. — Штаб и маршал, несомненно, знают, что делают.
— Может, вы заметили что-то такое, чему мы не придали значения?
Донал колебался.
— Нет, сэр. Я знаю о планах противника не более, чем остальные. Просто… — Донал поглядел в темное лицо офицера, размышляя о том, стоит ли продолжать. После происшествия с Анной он остерегался рассказывать о своих внезапных соображениях. — Возможно, это просто предчувствия.
— У нас у всех есть предчувствия, — с ноткой нетерпения сказал Ллудров. — Как бы вы поступили на нашем месте?
— На вашем месте? — сказал Донал, отбросив колебания. — Я бы напал на Нептун.
У Ллудрова отвисла челюсть. Он с изумлением смотрел на Донала.
— Клянусь небом, — сказал он наконец. — Сейчас не время для шуток. Разве вы не знаете, что нельзя захватить цивилизованную планету?
Донал позволил себе слегка вздохнуть. Он сделал попытку объяснить то, что ему самому было совершенно непонятно.
— Я помню: об этом говорил маршал, — начал он. — Это один из тех афоризмов, которые я со временем собираюсь опровергнуть. Однако, я имел в виду вовсе не это. Я не сказал, что мы должны захватить Нептун — только напасть на него. Полагаю, что нептуниане также чтут афоризмы, как и мы. Видя, что мы пытаемся совершить невозможное, они подумают, что мы способны сделать это возможным. По их реакции мы сможем узнать многое, включая и то, что они собираются сделать с Ориенте. Изумление на лице Ллудрова постепенно сменилось хмурым выражением.
— Всякий, кто попытается атаковать Нептун, понесет фантастические потери, — начал он.
— Только если атака будет настоящей, — прервал его Донал. — А ведь атака эта ложная. Наша задача не в том, чтобы подвергать свои корабли подлинной опасности, а в том, чтобы нарушить вражескую стратегию неожиданным фактором.
— И все же, — сказал Ллудров, — даже демонстрируя ложную атаку, нападающие подвергаются опасности быть уничтоженными.
— Дайте мне дюжину кораблей… — начал Донал, но в этот момент Ллудров замигал, как человек, просыпающийся от глубокого сна.
— Дать вам… — сказал он, улыбаясь. — Нет, нет, комендант, мы рассуждали чисто теоретически. Штаб никогда не даст согласия на такую дикую незапланированную игру, а у меня нет права самому отдать такой приказ. И даже если бы я решился, разве мог бы я доверить командование юноше, имеющему лишь небольшой полевой опыт и никогда в жизни не командовавшему кораблем. — Он покачал головой. — Нет, Грин… Однако я согласен, что ваша идея интересна. Я еще подумаю над ней.
— Значит ли это, что?..
— Ничего не значит. Нельзя нарушать операцию, долго и тщательно планируемую нашим Штабом, — он широко улыбался. — Кроме того, это навеки погубило бы мою репутацию. И все же мысль хороша, Грин. У вас стратегическое мышление. Я включу этот факт в свой отчет маршалу.
— Благодарю вас, сэр, — сказал Донал.
— Возвращайтесь на корабль.
— До свидания, сэр.
Донал отдал честь и вышел. Оставшись один, Ллудров еще некоторое время, улыбаясь, размышлял о чем-то, потом занялся своими делами.
Назад: Глава 17 ГОРЯЩИЙ ВОСК
Дальше: Часть третья