Глава 15
Елена
Проснувшись, сразу уловила глухое рычание рядом. И, резко распахнув глаза, уперлась взглядом в почти черные очи белого. Черными они стали от странно увеличившихся зрачков. Черты лица по-звериному заострились, челюсть была напряжена, а крылья носа подрагивали. И сам оборотень был неимоверно собран, если не сказать напряжен.
«Течка», — нервно сглотнув и наконец-то учуяв собственный, ставший более резким аромат, осознала я.
Плавно, стараясь не совершать резких движений, под неусыпным вниманием его глаз ссыпалась с кровати и осторожно двинулась к ванной. При этом заметила, что Андрей явно старается сдерживать себя: его ладони то и дело сжимались в кулаки, сминая покрывало. Вот это влияние на самца самки в завлекательный период!.. А ведь сегодня первый день из пяти, и с каждым днем степень привлекательности будет возрастать. Стало не по-детски страшно.
Дошагав до нужного помещения, с ощутимым облегчением прикрыла за собой дверь. И пусть дверной замочек для оборотня никогда бы не стал преградой, но… на душе стало поспокойнее. Переведя дух, спросила, зная, что он слышит:
— Ты как?
— Трудно, — прорычал Добровольский таким тоном, что у меня поджилки затряслись. Причем не факт, что от страха. Волчица внутри исходила откровенным довольством и наслаждалась ситуацией. Дай ей волю, она бы уже растравила белого зверя. В отчаянии плюхнувшись на дно ванны, схватилась за голову — мы не справимся! Надо как-то дистанцироваться друг от друга. Срочно в университет! На сегодня еще с Женей намечен очередной сеанс работы над картиной. Как не вовремя все! Лучше бы его перенести, ибо… не стоит испытывать судьбу.
— Может быть, я сама сегодня съезжу на учебу? — вновь вслух озвучила вопрос.
— Я справлюсь, — снова рык.
Спорить не стала — только еще больше его раздражать. Быстро, стараясь не плескаться особенно, чтобы не будить мужскую фантазию, ополоснулась и, обсушившись полотенцем, в задумчивости застыла.
«Растяпа! С перепугу забыла и одежду взять. А сейчас что белого попросить помочь, что самой в одном полотенце идти — все одинаково плохо. Еще сорвется…»
А вот волчица внутри довольно урчала, ей определенно доставляла удовольствие любая возможность «поиграть на нервах» волка. Впрочем, откуда мне знать — возможно, такие провокации и лежат в основе повышения к себе интереса представителей противоположного звериного пола. Но Добровольского было отчаянно жалко, по-человечески… Поэтому я всячески крепилась и волю рвущейся наружу бурой не давала.
Время шло, поэтому пришлось в одном полотенце с самой, надеюсь, извиняющейся миной проскользнуть в спальню, юркнуть к шкафу и, выхватив оттуда первое что попало под руку, убежать назад. Однако Андрея, сидящего у стены напротив и не сводящего с меня немигающего взгляда темных глаз, я углядеть успела.
«Трындец! Если такое творится при его самоконтроле, что же происходит с более слабым самцом?! Меня на боях на части раздерибанят. И никакой нездоровый генофонд в расчет не возьмут», — мысль была неутешительной, но сейчас важнее было думать о насущном.
— Может быть, тебе в другую комнату уйти? — адресовала свой вопрос белому, натягивая джинсы и новую футболку.
— Нет, — услышала отчетливый рык. — Мы с волком договорились: он не так яростно буйствует, если я за тобой присматриваю.
«Ого! Какой у него зверь сговорчивый, мне бы так со своей…»
— А в университет он меня отпустит? — осторожно уточнила я, прежде чем выйти в комнату.
— Мы… ведем переговоры, — как-то сдавленно прошептал Андрей.
«Мамочки! Вот и думай после этого, что его больше сейчас волнует — моя «женская» привлекательность или безопасность».
Оказавшись в спальне, двинулась к выходу, предложив по пути:
— Давай, пока время есть, я приготовлю что-то очень вкусное? Может, на сытый желудок зверя немного отпустит?
Буду стараться поддерживать хоть видимость нормальности во всем этом дурдоме. Хоть что-то должно оставаться неизменным. Пусть это будет любимое дело. Да и от собственного напряжения — а поддаваться идущей вразнос и негодующе рычащей внутри волчице не планировалось — в процессе отвлекусь.
— Попробуй, — буркнул Андрей, резво поднимаясь и двигаясь следом почти вплотную. Крылья носа все так же дрожали, не оставляя у меня сомнений в том, что он постоянно ловит мой призывный аромат. Ёк эту природу! — В любом случае еда на пользу: завтра ехать на сбор клана и начало боев.
Я только тяжело вздохнула — бедный Андрюха! Сейчас он не вызывал у меня и толики первоначальной неприязни. Вот что значит совместное преодоление трудностей! Теперь он немного открылся мне с человеческой стороны. И если, уяснив информацию, моя волчица поостыла, поняв, что никуда я от нее не денусь, то белому и сейчас, и завтра, и даже послезавтра предстоит жить в аду!
— Не представляла, насколько все это трудно, — засокрушалась я, ловко извлекая набор необходимых продуктов. До начала первой пары полтора часа, а добираться сейчас близко — успею соорудить ему вкусненького. Авось полегчает.
— Сам в недоумении, — глухо озвучил свое мнение Добровольский. — Никогда так не пробирало!
Оглянувшись, встретилась взглядом с горящими звериным интересом черными глазами усевшегося на стул Андрея. Ёк, ёк, ёк! Решив не искушать судьбу, быстро отвернулась: смотреть на оборотня было страшно. Но не спросить не могла:
— Тогда, получается, нет уверенности, что сможешь сдержаться, когда рядом другие волки будут? Может, действительно… сбежим к медведям прямо сейчас?
Добровольский агрессивно зарычал — что-то реакция на медведей в последнее время… Зато ответ я уловила — нет, категоричное нет! И что там с этими медведями такого, что альтернатива попасть под раздачу бурой стаи привлекательнее?
Но решать ему. Я честно признаю, что слаба и предпочла бы задать деру. Приходится быть фаталисткой. Опять же и мама помощь обещала.
«Это ж надо, назвать меня наследницей волчьего племени…» — в памяти всплыл вчерашний разговор, отозвавшись в душе грустной иронией.
С другой стороны, в чем я была сильна, так это в готовке. Поэтому с полной самоотдачей погрузилась в процесс, успокаиваясь по ходу действий и сама. И даже постоянное ощущение пристального взгляда белого волка уже не так нервировало.
— Угощайся! — с гордым видом поставив перед Андреем тарелку с мясным аппетитным рагу и, уткнув кулаки в бока, нависла сверху.
— Да, — буркнул он и, взявшись за вилку, неожиданно попросил. — Посидишь со мной?
Этого я не планировала. Утром, в отличие от Андрея, вообще почти не ела, да и неожиданно вспомнила во время готовки, что надо человеческие пилюли начинать принимать. Но спорить не стала, понимая, что он сейчас отдувается за нас двоих, борясь с волчьей сутью. И присела на второй стул, наблюдая за тем, как он быстро уминает содержимое целого сотейника. Так и не отводя от меня взгляда.
Но с тактикой я не ошиблась. Пусть и с мучительным нежеланием и отблеском затаенного отчаяния в глазах, Андрей после сытного завтрака согласился отпустить меня на учебу. Я мысленно перевела дух от облегчения: моя волчица яростно рвалась наружу, всеми силами стремясь добраться до самца, и сдерживать порыв перекинуться было трудно. И так старательно отвлекала себя «серьезными» думами — о работе, учебе, практике…
В итоге «в сопровождении» отправилась в спальню, под неусыпным вниманием с трудом, но проглотила пилюлю и собрала тетради.
«Надо наши с Женей художества на сегодня отменить. И вообще, предупредить, что дня на три пропаду, вроде как по семейным делам. И на работе подмениться на следующую смену», — мысленно прикидывала я задачи на день.
— Постараюсь сегодня быстро, — уже вслух пообещала белому.
Он скупо кивнул, и мы отправились к машине. До первой пары оставалось четверть часа.
* * *
— Жень, у меня дома сейчас аврал. С кузеном небольшая заварушка, так что извини. Понимаю, что подвожу, но сегодня вообще никак, хочу даже пораньше смыться, — объяснялась я с другом.
— Лен, — друг был нехарактерно настойчив, — я не могу ждать, меня просто распирает от потребности писать эту картину! Давай на полчаса? Мне только пару линий важно ухватить, никак не могу досоздать образ. Умоляю-ю-ю…
— Я обещала сегодня вернуться через три часа, — твердо возразила Жене. Добровольский в данном случае был на первом месте.
— Давай тогда забьем на лабораторную? И прямо сейчас скатаемся! Полчаса! Лен?! Я и так измучился ждать — не идет без моей музы! Всю неделю берусь за кисти и только себя извожу, — и Женька состроил умоляющую рожицу. А во взгляде была истовая мольба. Вот же творческая натура на мою голову!
— Ладно, — я приняла решение не подводить друга и помочь. — Но полчаса. И едем сейчас. Потом практическую отработаем.
Издав вопль «брачующегося оленя», Женя быстро понесся из холла учебного корпуса, где мы разговаривали. Я не отставала. Натянув шлемы, сели на мотоцикл друга и полетели в сторону его дачи. И мне казалось, что все обойдется: и Андрея не подведу, вернувшись вовремя, и другу подсоблю, и сама отвлекусь. К Жене мой зверь относился индифферентно, попросту не замечая. Что давало мне передышку: раз объект волчицу не интересует, то она не давит на меня, требуя свободы.
Моя неопытность и элементарное незнание повадок завлеченного самкой в период течки волка сыграли со мной скверную шутку. Но, прижимаясь к спине друга, лавировавшего на поворотах загородной дороги, я еще этого не понимала.
Все произошло стремительно и, увы, совершенно неожиданно для меня. Нюх не подсказал, а слух притупился свистом ветра, шлемом и ревом мотора. Когда до дачного поселка оставалась пара километров, а дорога вот-вот должна была вынырнуть из леса, на пути мотоцикла на трассу выскочил волк. Белый! Высотой с лошадь, мощный и свирепый. Андрей. По ощущениям сердце рухнуло вниз одновременно с резко вильнувшим в сторону обочины транспортным средством, на котором мы неслись. Нас занесло. Женька то ли испугался, то ли не справился с управлением. Итог — мы перевернулись, рухнув набок. Дальше для меня все слилось — и собственный визг, и яростное рычание хищника, и болезненный крик друга. Поскольку волка я в общечеловеческом смысле не боялась, понимая, что особенно сейчас он мне вреда не причинит, то рефлекторно первым делом среагировала именно на крик Жени.
Завозившись, максимально быстро работая ногами (удар был ощутимым, но физические возможности оборотней превосходят человеческие, поэтому я точно знала, что отделалась одними синяками), выбралась из-под придавившего меня мотоцикла и, сначала на четвереньках, а потом и бегом, скинув шлем, бросилась в направлении преградившего нам путь зверя. Понимала, чувствовала, знала, что сейчас он кинется на парня. Запах Жениной крови чуяла и я. А в состоянии Добровольского — это неминуемый и ужасный приговор другу.
— Нет, нет! — захлебываясь криком, отчаянно вопила на ходу. — Не нападай! Андрей, сдержись! Он мой друг. Друг! Слышишь? Понимаешь? Нет!
Волчара яростно рычал, угрожающе скалясь и явно готовясь к броску.
— Лена, убегай, — корчась от боли, прохрипел Женя уже позади меня.
Не думая о том, как это выглядит со стороны, бросилась на белого. Зверь подобного, наверное, не ожидал, поскольку не увернулся, позволив мне вцепиться в него. Но агрессивно рычать, дрожа от ярости, волк не перестал.
Намертво вцепившись пятерней в шерсть над лопаткой, второй ладонью принялась гладить волка, умоляюще шепча:
— Андрей, Андрей, не нападай! Пожалуйста, умоляю, не делай этого! Услышь меня, успокойся, перекидывайся! — на последнем слове, чувствуя, что и собственный зверь, осознав присутствие волка, забуянил в отчаянном желании вырваться, почти завизжала. — Я сама сейчас обернусь! Что тогда будет?!
Возможно мой, едва ли не животный вопль до него дошел: зверь немного стих и, развернув морду ко мне, уставился такими уже знакомыми черными глазами. Мне же стало плохо от этого взгляда, столько звериной сокрушительной ярости было там.
— П-пожалуйста, — заикаясь, прошептала я, уже сама не понимая, на что надеяться, и продолжая гладить его свободной рукой.
Волчара заурчал и одним движением опустился на землю к моим ногам. Я облегченно застонала, приваливаясь к его шее лбом и одновременно прикусывая губу, чтобы чувство боли помогло справиться с туманящей волю побеждающей животной половиной.
— Сейчас обернусь, — кажется, уже всхлипывая, прошептала волку, понимая, что тогда вот прямо тут мы и повяжемся, невзирая на обстановку. Просто животные инстинкты возобладают над осторожностью.
Тело волка вздрогнуло, и я почувствовала, что он пытается отползти. С надеждой уставившись в его глаза, в которых замелькали зеленые искры, отстранилась, опустив руку, удерживающую его. Белый рывком вскочил и резким прыжком скрылся в лесу. А я, уставившись в никуда, с дико бьющимся сердцем сидела и смотрела на то место, где он только что был, и не могла поверить в это чудо — он смог пересилить волчью натуру! И это в такой ситуации! Добровольский меня потряс.
— Лена, — хриплый стон друга вновь заставил действовать, — что… Как ты?.. Звони в полицию. Это же натуральный дикий зверь! Или огромная одичавшая собака!
Сглотнула. Впившись ногтями в собственные ладони и всеми силами борясь со своим зверем, поднялась и на трясущихся ногах пошла к придавленному мотоциклом другу.
— Женя, где больно? — снимая с него шлем и спихивая с его ноги мотоцикл (стараясь, чтобы это выглядело словно мне тяжело и приходится прикладывать огромные усилия), бормотала я.
— Нога сломана, это точно, — стеная от боли, сообщил друг. — И ребро, наверное. Хорошо хоть в шлемах, — он судорожно вздохнул. — Ты вообще в рубашке… Что творишь?.. Бесстрашная!
— Вызови «скорую»! — яростный приказ прозвучал сзади, и я сразу поняла, кто его отдал.
Боясь хоть чем-то возразить, благодарная за то, что он не пошел до конца, суетливым движением выхватила телефон из заднего кармана брюк. Набирая номер спасателей, оглянулась. Добровольский с каменным лицом, дрожа от сдерживаемой ярости, совершенно голый стоял рядом. Женька круглыми от шока глазами смотрел на него.
— Извращенец откуда? — не сдержал он свои эмоции.
Но ни белый, ни я даже не обратили внимания на этот вопрос. Пусть думает что хочет. В правду не поверит, просто не поймет. Мы смотрели друг на друга и оба понимали, что это полный трындец — он сорвался. И надо срочно что-то делать!
«В первую очередь убрать его отсюда. Чтобы он в любой момент снова не перекинулся!»
— Слушаю вас. Городская служба спасения, — раздался четкий голос в телефоне.
— Авария на загородном шоссе, — начала излагать я обобщенный вариант событий.
Стоило мне, представившись и сообщив свои контактные данные, отключиться, как Андрей настойчиво и как-то безжизненно сказал:
— Уходим.
Я сразу поднялась и, бросив на друга ободряющий взгляд, сообщила:
— Они сейчас приедут. За меня не переживай. Потерпи, помощь близка.
И сразу двинулась за Андреем. В глазах Жени были шок и растерянность. С одной стороны, он понимал, что где-то рядом зверь и мужчина прав, стремясь меня обезопасить, но тот факт, что он голый…
Впрочем, зная, что ему помогут, о друге уже не думала. Потом разберусь с его впечатлениями. Сейчас была проблема похуже — Андрей. Я умудрилась спровоцировать его срыв. И теперь предстояло разобраться с тем, какими будут для меня последствия. А что они будут — не сомневалась. Добровольский был неимоверно напряжен и при этом его колотило из-за усилий, которые он прилагал, сдерживая своего волка. Я даже не решалась рассматривать его, в страхе отводя взгляд от мужского тела. Мне хватало и ощущения словно наэлектризовавшегося вокруг воздуха.
Мы сошли с дороги и углубились в лес.
— Перекинусь. Залезешь на меня, — он говорил отрывисто, по-прежнему избегая моего взгляда. — Надо поскорее отсюда убраться.
Сглотнув, кивнула. Все, что сейчас скажет, сделаю. И неважно, что не представляю, как можно «ехать» на волке. Но так мы быстрее доберемся, тут он прав.
Миг — на землю кинулся еще мужчина, а распрямился, замерцав на секунды размытым силуэтом, уже зверь. Подошел вплотную, толкнув боком. Я, отмерев, осторожно взобралась на белого и вцепилась руками в шерсть на холке.
«Представляю, как ему неудобно».
Но волк без малейшего рыка протеста сорвался с места, уносясь вперед, в чащу. Последнее, что я услышала, были звуки сирен. Скорость белого была запредельной, вынудив меня зажмуриться и уткнуться лицом в его загривок.
Бежал он долго, у меня от усилий удержаться сводило ноги, но я упорно терпела, снося все молча. Понимала, что заслужила, что не предвидела очевидного, что ему сейчас очень нужна эта гонка, и именно рядом со мной… хотя бы в человеческой ипостаси.
* * *
Бег прекратился. Открыв глаза, обнаружила, что волк укрылся в кустах в парке возле дома, где была наша квартира. На негнущихся ногах неловко сползла на землю, отходя от забега и разминая конечности.
— Толстовку дай, — бесстрастный тон уже вновь перекинувшегося Андрея.
Тут же стянула требуемую часть туалета.
— Идем, — поднявшись, обнаружила, что Андрей повязал куртку на поясе, прикрывая все самое провокационное. Впрочем, и в таком виде в мае фактически голый и босоногий он смотрелся, мягко говоря, нетипично. Хорошо, что нам совсем рядом — идти недалеко.
Покинув кусты, очень быстро добрались до подъезда и в лифте поднялись на нужный этаж, к счастью, никого по дороге не встретив.
В квартире белый сразу прошагал в спальню и исчез в душе. Я, нервно поеживаясь в предчувствии неминуемой взбучки, вымыла на кухне руки и умылась, стараясь избавиться от нервозности. Не загрыз никого — это главное, а все остальное переживу.
— Лена, — призыв Андрея напряг — начинается! — Иди сюда.
Поплелась в спальню.
— Пойми меня правильно, — встретил меня, стоило перешагнуть порог, какой-то подавленный голос Добровольского, — я сделал все, что мог. Но свои возможности переоценил. Сейчас я себе признался в этом и говорю тебе. Дальше будет только хуже: мы неизбежно повяжемся. Уже сегодня. Я не сдержусь. Поэтому выход я вижу только один.
Потрясенно застыв у входа, уставилась на обнаженное влажное тело оборотня. Смысл его слов доходил медленно, волчица внутри выла как безумная.
— Вот, — проследив за его жестом, увидела, как на кровать упали два крошечных квадратика в упаковке из цветной фольги. — В человеческой ипостаси мы имеем возможность избежать риска обзавестись потомством, используя сразу два способа предохранения. И я надеюсь, что это снизит напряженность между нашими волками. Извини. Я понимаю, что это противоречит нашим договоренностям, но… иначе все станет необратимым.
В этот момент, прерывая Андрея, взвыл его зверь. Властно, неумолимо, предупреждающе. И моя волчица, предчувствуя победу, отозвалась довольным согласным рыком. Мои глаза встретились с зеленым взглядом. В нем отражалась та же обреченность, которую испытывала сейчас и я.
— Ооо, — на большее меня не хватило, потому что перехватило дыхание.
С душевным смятением отвела взгляд от лица Андрея, вновь уставившись на наглядный пример его предусмотрительности. Откровенно говоря, я растерялась. Один намек на близость с Добровольским вызывал в душе бурю противоречивых эмоций. С одной стороны, я давно убедила себя в том, что добиваться его не буду и посему мне столь личное внимание с его стороны «не светит». Но с другой… Я нервно сглотнула. Это же не мужчина, а ожившая мечта! И я вроде как не навязываюсь, скорее наоборот. В воображении сразу завертелись самые откровенные образы и картинки, где мы были вдвоем, ударяя мне в голову жарким желанием.
«Хочу его… давно. Наверное, с того момента, как увидела перед отелем», — вслух я бы в этом и под пытками не призналась.
И тем более, будет ли у меня теперь возможность близости с оборотнем? Вряд ли. Буду неумной, если сейчас испугаюсь, отступлю. Да и прав он: сама подтолкнула к такому результату и если не так, то… повяжемся. И должна ему, как минимум, — Женьку отпустил. А ведь завтра сбор клана, а там… И да, если просто согласиться мне страшно (столько вопросов сразу к себе), то оправдаю свое решение необходимостью платить по счетам.
Решившись, подняла глаза на молчаливого и напряженно ожидающего ответа Андрея и, не имея слов для того, чтобы объяснить ему все (да и зачем слова в такую минуту?), решительно пересекла спальню. Положив свои ладошки на его грудь, потянулась к сжатым в узкую линию мужским губам. Белый отшатнулся, сдавленно зашипев:
— Не прикасайся ко мне… так.
Я озадаченно замерла:
— А как надо? — почему-то мой прямой вопрос заставил его шумно выдохнуть.
— Не ласкай, — сдавленно, не отпуская моего взгляда, шепотом пояснил Добровольский, одновременно решительным жестом подцепляя край моей футболки с намерением стянуть ее. — Не нужно это, иначе я совсем сорвусь. А такого допустить нельзя.
Послушно склонив голову и позволяя ему довершить начатое, осталась в одном белье и брюках. Рука неуверенно и немного скованно двинулась к молнии: раз он на пределе — надо спешить?
Но мою руку перехватили мужские пальцы и, развернув почти танцевальным движением, он прижал меня спиной к себе.
— Не спеши, — уткнувшись носом в изгиб моей шеи, вызывая теплым дыханием марш мурашек по коже, забормотал Андрей. — Мы привыкли к присутствию друг друга рядом, но сейчас предстоит узнать друг друга, почувствовать на другом уровне.
Теперь шумно вздохнула я, задержав на миг дыхание. Добровольский… Он ощущался таким… Он так взволновал меня, просто свел с ума. И этот его прерывистый голос, и запах, и ощущение его обнаженной груди, и ладонь, уверенно скользнувшая мне за пояс брюк… В голове все поплыло, смешивая сон и реальность.
— Что ты любишь? — скользя языком по моей ключице, продолжал искушать меня Андрей, рождая неодолимое желание выгнуться, стремясь плотнее прижаться обнаженной спиной к нему. Соприкоснуться всей поверхностью кожи. Наши ароматы смешивались. Я прямо ощущала, как резко изменился мой собственный запах, став тягучее, острее, завлекательнее… Но, что поразительно, его зверь не проявлял себя сколько-нибудь явно, словно отойдя на второй план, позволяя Андрею верховодить единолично, не отвлекаясь на него. Да и моя волчица успокоилась, укрываясь где-то внутри, не мешая.
«Нас сливают», — кажется, это была последняя разумная мысль в этот вечер.
Белый слегка переместился, уткнувшись носом в мою шею и плавно, дорожкой из легких поцелуев, спускаясь по позвоночнику вниз. При этом обе его руки оказались ниже резинки моих брюк, очень провокационно проскользнув в трусики. Он всего на секундочку коснулся пальцами моих тайных зон, прежде чем, с усилием сжимая мое тело, устремиться ладонями вверх — к груди.
Я почувствовала, как он одновременно зубами поддел замочек на бюстике и тут же обхватил своими крепкими ладонями мою выпавшую на свободу грудь. Ощущения от его откровенных прикосновений, игра, которую он вел с моими сосками, многократно усилили мое желание, заставив повлажнеть внутри. И тонкий звериный слух подсказал мне, как сразу затрепетали крылья его носа, втягивая ставший еще более заманчивым аромат. Но меня это не смущало. Наоборот, вызывало чувство уверенности в себе и неимоверно льстило, ведь белый не мог сдержаться именно со мной. О! Сейчас я не чувствовала себя слабой волчицей, скорее наоборот, ощущала себя победительницей, сумевшей поработить такого великолепнейшего самца.
В восторге от собственных ощущений и сладостной муки, вызванной его касаниями, не удержавшись, потерлась спиной о мужскую грудь. И тут же он зашипел и резко и неимоверно плотно притиснул меня к себе, обездвиживая, гася мой порыв:
— Лена… — горячий и какой-то отчаянный мужской шепот, — прекрати. Только лишишь себя всего…
От одной мысли о том, что он подразумевает под этим «всем», стало невыразимо чудесно, меня наполнило предвкушением. Сегодня мне компенсируется вся горечь последних дней, воздастся счастьем с лихвой! О, белый… Поработив его, я в ответ была готова сдаться в плен безоговорочно.
Поняв, что своим обещанием утихомирил мою инициативность, Андрей освободил меня из кольца своих рук, позволяя слегка отстраниться. Но он все так же оставался позади и ладони с моей талии не убрал.
— Так что ты любишь? — слегка прогибая меня вперед и нагибаясь следом, он прошелся подбородком по моим плечам и лопаткам, вызывая в теле волну дрожи.
В голову не приходило ничего. Вообще. Все слова и названия забылись под действием его рук и губ. Одна мужская ладонь, замерев поверх пупка, снова прижала мои бедра к его чреслам настолько плотно, что даже сквозь ткань одежды я отчетливо чувствовала его желание. И торжествовала!
— Снег, — выдохнула первое всплывшее в сознании слово.
— Значит, я укрою тебя, как он, — бормотал Андрей, толкаясь в меня и вновь обхватывая обе груди ладонями. — Обожгу прохладой и потом согрею.
Обещания… ммм… Как много в этом слове.
Мужские ладони по бокам моего уже отчаянно пылающего тела скользнули вниз, подцепляя ремень брюк, раздвигая молнию и увлекая одежду за собой. Миг — и джинсы упали на пол у моих ног. Но прежде чем я успела переступить, освобождаясь от них полностью, Добровольский обхватил мои бедра рукой и приподнял в воздух, прижимая меня спиной к своей груди, а потом, скользнув моим телом по своей коже, поднял еще выше, укладывая меня на свое плечо. Откинув назад голову, опираясь спиной на оборотня и доверяясь силе его рук, удерживающих меня на весу, выгнулась, не сумев удержаться от того, чтобы не подразнить его вновь своей грудью. Андрей с желанием поддался на провокацию, тут же слегка развернув меня набок и поймав губами ближайшую грудь. Ритмично посасывая ее, играя языком с соском, перевозбудил меня окончательно. Не вынеся удовольствия, вызванного его действиями, — застонала. Но белому было мало. Перевернув меня окончательно, все так же удерживая на весу, зарылся лицом в мою грудь и… поставил меня на кровать. Именно поставил, не позволяя опуститься на ее поверхность.
— Прекрасная волчица, — бормотал оборотень, охватывая мое, скрытое только трусиками, тело взглядом невероятно черных глаз и опускаясь на кровать рядом, — за тобой пришел злой белый волк…
С этими, заставившими меня засмеяться словами, Андрей с нарочито грозным рыком потянулся к моим бедрам и… зубами стянул последнюю деталь туалета.
Мне так хорошо было с ним, так легко и свободно. Может быть, он и злой белый волк… с кем-то еще, но ощущать себя принадлежащей ему волчицей было верхом блаженства. Его мне не с кем было сравнивать, независимо от того, кто был в прошлом. Так естественно и желанно получалось только с Андреем. Я пропала!
Белый же, сумев преодолеть все мое смущение и избавить от страха разочаровать его (банально возбудив так, что кроме желания наконец-то почувствовать его в себе, я не способна была еще на какие-то мысли), потерся лицом о низ моего живота и потянулся дальше. Поддавшись его давлению, расставила ноги шире, позволяя ему попробовать себя. И вот тут, стоило его языку окунуться в мою жаркую влагу, проявился его зверь! Утробное торжествующее рычание донеслось из самых глубин, напоминая мне о том, что сейчас знакомятся не только со мной, но и с моей бурой… И познают не только аромат и вкус моего желания, но и ее, такой особенный сейчас, завлекательный привкус.
«Ап! — сообразила я, не имея однако ни сил, ни желания что-то менять. — Волчара до моей бурой таки добрался. Пусть и таким путем, но распробовал ее, заполучив самую естественную и одновременно труднодоступную животную метку».
Теперь волк всюду узнает свою самку, распознает в огромной массе посторонних ароматов, найдет и догонит…
Мысли и тревоги, вспыхнув, так же и пропали, смытые волной удовлетворенной дрожи, которую во мне вызывали движения его языка. Ноги ослабели, вынудив тяжело опереться на плечи Андрея. И я снова не сдержала довольный стон!
Добровольский, вскинув голову, поймал выражение моего лица и улыбнулся, блеснув белым оскалом. Подхватив меня под коленки, обрушил на кровать, сразу разведя мои ноги в стороны и, пробираясь выше, прошипел:
— А вот и Красная Шапочка попалась!
Не дав мне времени отойти от только что испытанного удовольствия, лег сверху и… решительно и неумолимо вошел в меня, наконец-то дав мне то, чего так отчаянно желалось, — себя. Пусть ненадолго, но сейчас Андрей был только моим, а я… его.
В любви белый оставался верен себе. Напорист и решительно настроен идти до конца. Я просто блаженствовала, реагируя на каждый его толчок непроизвольно вздымающимися навстречу ему бедрами. Наши тела упивались восторгом этой близости, подчиняясь только обоюдному желанию. Андрей двигался все сильнее и сильнее, заставляя меня уже всхлипывать и молить его о невозможном. О полном слиянии!
И тут в голове мелькнуло: «Болезнь!»
Не представляю, как нашла в себе силы выкрикнуть: «Защита!» — но видимо, где-то на задворках сознания плотно укоренилась мысль о собственной «заразности».
Белый дернулся и, застыв глубоко во мне, зашипел с глухим рычанием. Как-то яростно, протестуя и негодуя. Или это его волк? Соображала я уже плохо, жаждая лишь продолжения этого извечного движения жизни. И даже мгновение, на которое он покинул меня, воспринялось как невыносимая потеря, как нечто неправильное.
Но оборотень и сам стремился воссоединить наши тела. И вновь вернуться в тот безумный ритм движения, что мы смогли создать, с каждым толчком приближая друг друга к бездне. И в самый последний миг резко потянулся ко мне губами, накрывая мой рот поцелуем победителя, ловя крик восторга, даря мне стон побежденного.
Мы стали близки, и каждый из нас воспринял это с неожиданным облегчением, словно именно этого давно желал. Я чувствовала именно так.
— Леночка, — Андрей впервые назвал меня так… нежно, скатываясь набок и стараясь унять дыхание.
— Ммм? — жмурясь от невыразимого счастья просто быть сейчас в его объятиях, сонно пробормотала я. Действительно устала и действительно не жалела ни об одном мгновении последнего часа. И чувствовала, что не пожалею никогда.
— Отдохнем и продолжим, — со смешком проинформировал Добровольский, прижимая теснее к себе.
Разбудил меня звонок телефона. Но, оттягивая до последнего миг окончательного пробуждения, продолжала в полудреме валяться с закрытыми глазами, одновременно прислушиваясь к отрывистым и односложным ответам лежащего рядом Андрея и вспоминая прошедшую ночь.
Мне все очень понравилось! Сожалений и сомнений не было. Даже с учетом отсутствия у наших отношений перспективы, вернее теперь у любых моих отношений. Тем более с оборотнем. И особенно, с будущим главой клана белых. Мне даже повезло, наверное, узнать о том, как это все происходит по-волчьи, из такого «компетентного источника». Так что Андрею я была благодарна, зная, что воспоминания о сегодняшней ночи останутся со мной навсегда. А дальше… Как пойдет. Белому я точно не враг, и даже если бы необходимо было им стать… уже не смогла бы перешагнуть через себя и предать настолько небезразличного мне мужчину. Скорее, предпочла бы пожертвовать собой, поступиться своими интересами. Просто лучше его узнала, в чем-то поняла, с чем-то смирилась и, что главное, полюбила.
Наверное, это было предопределено с самого начала. Если признаваться себе, то с того самого мгновения, как увидела его возле дверей гостиницы, я была сражена и покорена им. Сначала внешней статью и силой зверя, а потом, в процессе совместного проживания и более тесного общения, и его личностными качествами. Наверное, именно такой мужчина виделся в девичьих мечтах Елене Фирсановой, и именно такого сильного волка искала моя бурая. Но… не судьба. Наследственность моя, что называется, «подкачала».
Привычка рассчитывать только на себя и тут пригодилась. Я не питала иллюзий, я приняла эту действительность, решив быть благодарной ей хотя бы за крохи счастья. И сохранить это знание глубоко в сердце, укрытое от всех, и в первую очередь от Добровольского. Стать обузой не хотелось. А других вариантов и не было. Поэтому пусть он хотя бы сохранит об этих месяцах, что проведет со мной, приятные воспоминания. На большее рассчитывать глупо. Все происходящее объясняется одним словом — течка!
Сама же время, проведенное с ним, буду помнить. И хорошо, что помнить есть что! После нашей первой близости, стоило мне немного поспать, я внезапно проснулась с отрезвляющей мыслью: «Женя!» Предложение Андрея и его последствия настолько выбили меня из колеи, что я и думать забыла о лучшем друга. А учитывая, в какой ситуации мы его оставили…
Одним словом, я сорвалась с кровати под недовольное ворчание белого волка и кинулась за телефоном.
Тридцать два пропущенных вызова! Женя определенно был дееспособен, зато мое поведение по отношению к нему не выдерживало никакой критики. Отчаянно стыдясь, позвонила другу и минут пятнадцать, чувствуя себя хитрой рыжей из сказки про волка и лису, убеждала его, что в порядке, абсолютно цела и никакого вреда в процессе доставки домой не понесла.
— Этот тип тебе точно ничего не сделал? — настаивал Женька. — Я до сих пор не могу понять, как мог возле дачного поселка волк появиться. Да еще какой! Ты заметила? Окрас такой нехарактерный. И потом этот голый крендель. Волновался о тебе, больше чем о себе.
— Все хорошо, Жень, — сгорая в огне самокритики, бубнила я. — Меня тот неравнодушный человек домой доставил. Только о каком голом ты говоришь?
— О мужике, что увез тебя! Я все думаю и думаю об этом и сам поверить не могу. И в голого мужика больше всего. Даже появление дикого зверя не так смущает. Мало ли, собака одичала. Но этот… Не представляю, как позволил, чтобы он тебя увез. Это помрачнение рассудка какое-то из-за боли. И ты б видела полицейского, которому я это описывал! Меня потом таскали и на алкоголь, и на транквилизаторы проверять.
Стыд заполнил меня под завязку, но иначе никак.
— Же-е-нь, ты головой, может быть, треснулся? — протянула я в ответ. — Кстати, какие повреждения? Сотрясения нет? Тебе померещилось, не иначе. Мужчина был в бежевых слаксах и джемпере телесного цвета. Может, тебя солнцем ослепило? Откуда голому на дороге взяться, ты сам подумай. И зверь этот нам, к счастью, не попался. И скажи уже, как сам?
— Одетый?! Вот не поверишь, у меня впечатление осталось, что полностью раздетый был, — поделился сомнениями Женька. — Хотя ты права — шок и боль… Мне и в полиции сказали, что завтра еще раз со мной побеседуют. Они твои контакты тоже взяли. А так, жить буду. И я даже больничный огреб, так что все силы на работу! А ты мне потом лекции все дашь. И обещали, что к практике все срастется. Два перелома — ноги и ребра, да ушибы. А голова в порядке — не возводи поклеп!
— Уф, как хорошо! А то я что-то отрубилась поначалу, а сейчас перепугалась. Хороша из меня подруга, ничего не скажешь… — искренне призналась парню.
— Ты же мне спасателей вызвала, — хохотнул Женя. — Я дома уже, меня отец забрал из больницы. А ты, кстати, отрабатывать будешь — натурой и лекциями.
— Не вопрос! — радуясь, что все утряслось, согласилась я.
Но облегчение было преждевременным. Стоило мне обернуться, как в дверном проеме спальни я обнаружила о-о-очень недовольно рычащего… белого волка!
Оууу… И одновременно с моим изумлением дала знать о себе моя волчица, заинтересованно заворочавшись внутри. Надо срочно Андрея возвращать, иначе и я не справлюсь со своим зверем. А пара волков, особенно в моей ситуации, запертые в пространстве квартиры… Ик.
— А-андрюша, ты тут? — умоляюще воззвала я к белому.
Волчара ответил глухим отрывистым рыком и, подрагивая ушами, сделал плавное движение в моем направлении.
«Если все же переживем без потерь эту течку, Добровольского отравлю. Устрою ему «белого друга» дня на три!» — в сердцах подумала я. Стоило так уверять меня в превосходящих способностях альбиносов… В итоге, что мы имеем? И это первый день первой течки. Захотелось взвыть.
Белый волк успел уже вплотную приблизиться ко мне, притеревшись мощным боком так, что едва не уронил.
— Шшш, — зашипела я, хватая его за загривок. Это не волк, это мамонт! Он в холке мне до груди достает. — Идем в кроватку.
Может, там он скорее своего зверя осилит и перекинется? Вроде же продолжение намечалось… В итоге я, преследуемая белым самцом, посеменила обратно. Волк не отступал ни на шаг, все так же стараясь потереться о мою обнаженную кожу и гневно рыча. Чего негодует?
Забравшись на кровать, немного прикрылась простынкой и осторожно покосилась на замершего на полу с моей стороны белого. Зверь, выждав, пока я устроюсь, тоже запрыгнул на кровать.
«Все же повадки не совсем звериные, значит связь с Андреем присутствует!»
Теперь он возвышался надо мной, и пришлось задрать голову, чтобы следить за выражением его глаз и морды. Пока зеленых искорок во взгляде, увы, не наблюдалось. Зато моя волчица ситуацией была крайне довольна и требовательно скулила внутри, мотивируя волка и на ее освобождение. И он вроде бы отозвался, утробно заурчав и неожиданно лизнув меня в плечо. От неожиданности вздрогнула. Не то чтобы я боялась (пока именно белый волк всегда выступал в роли моего спасителя и защитника), но здоровенные и острые клыки, что торчали из приоткрытой пасти в непосредственной близости от моего горла… как-то инстинктивно напрягали.
То ли реакция волчару заинтересовала, или у него имелась другая цель, но, с усилием ткнув меня носом, опрокинул на матрас. И, не дав времени увернуться, принялся как-то даже игриво лизать мое плечо.
«О! Сбылась мечта идиотки — свой собственный питомец!» — невольно смеясь от щекотки, отталкивала я зверски опасную морду.
В итоге умудрилась обхватить его ладонью за нижнюю челюсть и, удержав от дальнейших поползновений, начала ругать:
— Кыш! Андрея мне верни! Прервал на таком интересном месте, поросенок.
После звериных заигрываний остатки страха исчезли окончательно, уверив в том, что зверь для меня безопасен. Впрочем, течка же!
Белый, задумчиво склонив голову, слегка прищурил один глаз, мгновенно напомнив мне Добровольского, и… засверкал размытым силуэтом. Спустя пару минут (вот силища!) я держала за подбородок Андрея!
— Ой! — пискнув, отвела руку. Человеческий вариант белого выглядел просто дико злющим.
— Что еще за отработка натурой?! — этот мне тоже не дал приподняться, притиснув рукой за горло к кровати и нависнув сверху. Шовинисты!
Добровольский нехарактерно шипел:
— Напоминаю, что согласно принятым по древнему договору обязательствам, на три месяца мы — пара. И чтобы я делил свою пару с каким-то человеческим… щенком?! Я тебе ясно сказал, что ты с ним больше не встречаешься, так? И что в итоге? Вместо занятий вы вдвоем уезжаете за город! Да еще и обсуждаете перспективы «натуры»!
Сообразив, что Андрей недоволен тем, что я нарушила нашу договоренность, поспешила оправдаться:
— Я все честно выполняю! Но тут просто возникла острая необходимость, поэтому мы раз в неделю ездили к Жене на дачу, — лицо, нависшее надо мной, стало еще более гневным. — Нам важно было побыть наедине.
У белого задергался правый глаз! Стоит ли так нервничать из-за репутации? Все же альфы — это другой мир, где уж мне понять его.
— Зачем? — прорычал он. И тут же добавил. — По четвергам?!
С трудом кивнула. Хорошо хоть на горло не давил, иначе я бы уже хрипела в предсмертной агонии.
— Мы с ним там занимаемся очень интересным… делом, — не желая выдавать секрет друга, туманно поведала Андрею.
Белый зарычал, на миг даже блеснули искры, предвещающие смену сущности, но, на секунду зажмурившись, он контроль удержал.
— Насколько… интересным? — ошарашил он меня откровенно злым вопросом. — Вряд ли это настолько интересно, как со мной…
С этими словами Андрей впился в мои губы яростным поцелуем, даже прикусив слегка клыком.
Уф! И теперь, задним числом, уже точно можно было утверждать — есть что вспомнить! Делая вид, что еще сплю, и «подслушивая» весьма сдержанные реплики белого, в душе довольно потягивалась, наслаждаясь отголосками пережитых после нашей «стычки» из-за Жени ощущений. Мириться так чудесно…
Добровольский устроил мне чувственный террор, довел до такого неземного блаженства, что сама не осознавала, как кричала ему, требуя прекратить эту сладкую пытку. Не в пример своему ласковому зверю, Андрей оказался тираном. Причем злопамятным и упрямым. А еще… Использовал все свое обаяние, опыт и нахрапистость, чтобы меня… дожать.
«Расколол под орех», чего уж таить.
Поначалу напугал меня, налетев яростным ураганом. Так зацеловал, что губы, кажется, стали вдвое большего объема против привычных форм. Не представляла, что поцелуем можно передать так много… Меня его рот и наказал, и утешил, и заинтриговал, и вдохновил на абсолютное бесстыдство. Вскружил мне голову настолько, что я даже не успела сообразить как оказалась… привязанной собственным бюстиком за одну руку к спинке кровати. После этого Андрей несколько успокоился и даже отстранился, вытянувшись рядом на боку и с подозрительно предвкушающим видом посматривая на меня.
— Что? — все еще прерывисто дыша, спросила я, насторожившись. Какой-то слишком радикальный переход от ярости к добродушию.
— Допрашивать буду, — сладчайшим тоном пропел белый.
— Сейчас?! — искренне возмутилась я. Учитывая период звериной ипостаси, естественно сказывающийся и на человеческой половине, я была уже перевозбуждена. Внутри все ныло от жаркого желания почувствовать Андрея в себе.
— Лучшее время для серьезного разговора, — одной рукой приподняв холмик моей груди и с рассеянной медлительностью поглаживая пальцем его тугую вершинку, напугал меня оборотень. — Пора тебе усвоить прописные истины.
Ох! Каждое его прикосновение к неимоверно чувствительному соску отдавалось в теле волной томительной дрожи, заставляющей меня призывно выгибаться, вертясь «на привязи», и сжимать бедра.
— Андрей! — взвыла я. — Никаких разговоров сейчас! Хочется… молчаливых действий!
— Это очень отрадно, — промурлыкал белый, склоняя голову и обхватывая губами другой сосок. Слегка прихватив его клыками, неожиданно влажно лизнул, вызвав у меня очередной всплеск томительной слабости, и огорошил вопросом. — С Женей вы давно… вместе?
— Не надо об этом, — простонала я, искренне не понимая, зачем сейчас поднимать эту тему, но стоило ему начать в едином ритме посасывать одну мою грудь, а другую сжимать пальцами, как я завертелась ужом, стремясь приблизиться к нему, соприкоснуться телами… хотя бы!
Андрей прижаться к себе не дал, одновременно наращивая темп собственных прикосновений, усиливая мое возбуждение.
— Три года! — со стоном практически выкрикнула я, изгибаясь так, чтобы грудь стала еще более доступной для прикосновений оборотня.
— И какой он? — на миг приостановившись, бесстрастно уточнил Андрей.
— О… Ну зачем? — взмолилась я, но по решительности двинувшейся вниз по моему животу мужской руки поняла, что в моих интересах не молчать, и забормотала. — Он невероятный, не похожий ни на кого. Он… единственный и неповторимый. Я преклоняюсь перед ним.
Из груди Андрея донеслось взбешенное рычание зверя, но его «человеческое» лицо оставалось бесстрастным.
— Даже так, — вот и вся его реакция, и сразу новый вопрос. — Но ты же понимаешь, что он совсем другой и никакого совместного будущего у вас нет?
Его слова только напомнили мне о том, что перспектив нет не только у моей дружбы с человеческим однокурсником, но и у совместных отношений с одним белым волком… И потому надо использовать каждый момент, пока я нахожусь с ним рядом! А пальцы оборотня уже проникли внутрь меня, заставляя в предвкушении непроизвольно шире раздвигать согнутые в коленях ноги, открываясь навстречу еще больше. Ответ получился больше себе, чем Андрею, но, право слово, я уже соображала совсем плохо и не была способна в этот момент на четкость мыслей.
— Я стараюсь взять от настоящего все возможное, чтобы потом сохранить эти воспоминания на всю жизнь… Самые ценные для меня воспоминания… Самые дорогие.
Добровольский резко замер, услышав мой шепот, вызвав в моей душе дикий протест, заставив сдавить его руку бедрами и потереться собой об основание его ладони, понуждая продолжить. Мне сейчас его прикосновения были нужны как воздух. А он молчал и не двигался. Возмущенно приоткрыв зажмуренные от удовольствия глаза, встретилась с напряженным взглядом впившихся в мое лицо… черных волчьих глаз. Андрей не просто не шевелился, он даже дышал как-то натужно — нервно.
— Это бред! — встретившись со мной взглядом, все же рявкнул в итоге волк. — Это ненормально! И ты поймешь это позже, узнав лучше… кого-то другого. Волка.
— Андрей… — я вновь начала тереться бедрами об его руку, просительно призывая закончить этот ненужный сейчас разговор. — Женька — это святое для меня. Не тронь его, не прощу! И разговаривать об этом не стоит. Ему в моей жизни нет замены, она невозможна.
«Верных друзей найти непросто, а мне в этом плане и вовсе не везло: кроме Жени — никого».
И положила свободную руку на мужскую грудь, слегка царапая коготками, напоминая о том, что ждет нас завтра. И неплохо бы до этого многое успеть… И еще поспать.
— Я докажу тебе, что ты неправа, — Андрей, отреагировав на мое прикосновение, с ожесточенной решительностью и неожиданно рывком тесно-тесно прижал меня к себе, спрятав лицо в изгибе моей шеи, скрывая его выражение.
В ответ и я с чувством облегчения приникла к обнаженному сильному телу Добровольского, чувствуя себя очень глупой и одновременно счастливой. Глупой, потому что все это ненадолго. А счастливой, потому что эти мгновения есть и именно сейчас!
Мы снова целовались, но уже иначе — нежно, намеренно стремясь продлить это пиршество прелюдии, наслаждаясь тесными объятиями переплетенных тел. Мою руку волк уже умудрился освободить.
Потом не менее чувственно и пылко переключились на прикосновения, изучая друг друга, открывая тайны наших тел. И близость в этот раз получилась неторопливой, полной нежной неги и размеренной страсти. Андрей поразил меня чутким вниманием и неспешностью — именно этого мне не хватало, чтобы в полной мере довериться этому мужчине в любви и раскрыться, избавившись от сомнений и смущения.
Так и получилось в итоге, что когда мы (в этот раз про дополнительную защиту не забыл уже белый!) перешли к самой желанной части близости, я была где-то за гранью восторга, блаженствуя и подчиняясь движениям своего мужчины. В душе даже возникло ощущение нереальной гармоничности наших действий. Была бы романтиком, сказала бы, что мы созданы друг для друга. Впрочем, у него же опыт…
Удовлетворенные и полностью эмоционально истощенные, мы заснули в обнимку.
Мне хотелось верить, что сегодняшняя ночь пойдет нам на пользу: ослабит напряженность белого зверя и несколько уймет мою волчицу. Пусть и в человеческой ипостаси, но парой мы сегодня стали полноценной, объединив себя именно в период течки моего зверя. И это в относительной степени привяжет друг к другу и волков.
— Да, все верно! Не опоздайте только, иначе нас всей стаей пустят на меховые коврики, — неожиданно многословно завершил Добровольский разговор, заставив меня вынырнуть из пелены восхитительных воспоминаний о прошедшей ночи.
Вернувшись в реальность, вздрогнула, окончательно распрощавшись со сном и, распахнув глаза, вопросительно уставилась на оборотня:
— Это ты о чем?
— Вставай. Нам через полтора часа необходимо прибыть в клан бурых. Начинается.
