Глава седьмая
Охота за подлодками
Лодка прошла через пролив Карские Ворота. Все свободные от вахты собрались в столовой для подведения итогов нашего пребывания в этом времени.
— Товарищи подводники, прошел месяц с тех пор, как мы по чьей-то неведомой воле переместились в это время, где идет кровопролитная война. Мы, как можем, помогаем нашим предкам. Из многочисленных радиоперехватов стало известно, что фашисты понесли большие потери: только убитыми на кораблях и на берегу более трех тысяч пятисот человек.
— Знаем, знаем, Гитлер, наверное, своему гроссадмиралу голову оторвал за такой подарок.
Фашисты на сухопутном фронте ослабили натиск в направлении Мурманска и Полярного. Активность авиации почти на нуле. В течение недели были только редкие полеты разведывательной авиации над городом. Налеты на позиции наших войск резко сократились. Сейчас у немцев на фронте большие проблемы со снабжением, они боятся проводить крупные конвои после наших ударов по боевым кораблям. Это наш вклад в победу над фашистами, он, конечно, невелик, но мы пока не можем помогать открыто. Тем не менее нам даже удалось уничтожить адмирала Норвежского моря.
— Теперь он адмирал рыбьего корма, — выкрик и смех в помещении.
— Точно, теперь он кормит рыб, как и многие другие его коллеги. Остальных ждет та же участь. За компанию. С одной стороны, результат впечатляющий. Броненосец, крейсер, четыре эсминца, минзаг, плавбаза, штабной корабль, пять транспортов, две подлодки. Сколько помню, ни у кого из наших подводников такого не было. С другой стороны, извините, занимаемся полной фигней! Тот же «Лютцов» в реальной истории не сделал по нашим ни одного выстрела, как, впрочем, и «Кёльн». Так же и эсминцы. Да, летом сорок первого они потопили в наших водах сторожевые корабли «Туман» и «Пассат», но это были просто мобилизованные рыболовные суда, вооруженные малокалиберной артиллерией. Еще на их счету три грузовых судна, и это все. Последние столкновения их с нашими кораблями были на севере весной сорок второго, когда торпедировали «Тринидад», — и все. Но за свои корабли мы отомстили.
— Погоди, командир, ты хочешь сказать, что весь наш Северный флот, наши подводники всю войну фигней занимались?! — едва не вскочил Сан Саныч.
— Они-то как раз сделали большое дело, отправив на дно около четверти всего снабжения армии Дитля, в связи с этим наступать на Мурманск им было ну очень хреново. Тянули исправно воз — как ломовые лошадки. А мы по той же шкале — призовой скакун. Сидеть на коммуникациях и топить транспорты у нас торпед не хватит! А крупной разовой стратегической цели на севере нет. Даже если утопим «Тирпиц», получим лишь моральное удовлетворение, поскольку он после того самого выхода использовался в качестве пугала. Так, вылез в море однажды по Шпицбергену пострелять. Вернее, стратегический объект есть — с нашей стороны. Порт Мурманск, конечный пункт маршрута ленд-лиза, в отличие от Архангельска, круглогодичный. Но с обороной его наши там справились и сами.
У меня задумка есть, по поводу которой хотелось бы выслушать ваше мнение.
Сегодня 13 августа, через три дня из бухты Боген должен выйти в Карское море карманный линкор «Шеер». Так было в нашей реальности. Наверное, вы все знаете или слышали о героическом бое парохода «Сибиряков» с «Шеером» и об обстреле Диксона. В связи с этим нами и разрабатывается одна хитрая операция по нейтрализации этого корабля и провалу всего фашистского плана.
— И в чем суть плана? — послышался чей-то выкрик из задних рядов.
— Мы хотим, чтоб фрицы сдали свой корабль.
— Ну ни хрена себе! Как же мы сможем его захватить? Мы подводная лодка, а не линкор.
— А это как получится. Если не захватим, то потопим обязательно. Сегодня идем в Карское море, там где-то в районе Диксона — остров Белый находится фашистская подлодка U-251. Нам надо ее найти и уничтожить. А потом пойдем к проливу Югорский Шар ловить следующую, а оттуда — к мысу Желаний ждать карманника. Вопросы есть?
— У меня вопрос, — поднялся каплей Буров. — А чем воевать, у нас осталось всего шесть пятьдесят третьих, четыре шестьдесят пятых и еще четыре ракетоторпеды «Водопад» с малогабаритными самонаводящимися четырехсотмиллиметровыми торпедами. И как с этим воевать?
— Ты, наверное, забыл, что у нас есть новенькая игрушка. Вот на подлодках и опробуем. Боекомплект полный, на все подлодки, что в Карском море встретим, хватит. На учениях опробовали, теперь в боевой обстановке испытаем.
— Да, боезапас у нас ограниченный, но на эту операцию его хватит, потом подготовим почву для установления контакта с командованием флота.
— А что даст потопление этой лодки? — недоумевал Триэс.
— Как что, это же передовой разведчик «Шеера», он сообщает о состояния льдов, нахождении судов в Карском море, а если его не будет, то у рейдера возникнут большие трудности из-за незнания обстановки. На все про все, чтобы найти и уничтожить эту лодку, у нас двое суток. По поиску лодки вся надежда на Пал Василича и его подчиненных. Я думаю, они справятся.
— Так точно, справимся.
Поговорив еще немного о делах насущных, я распустил команду, а сам направился к себе в каюту, прихватив старпома и штурмана.
— Ну, друзья-товарищи, что будем делать? У нас и правда не останется торпед после этого рейда, и в последующем нам нечем будет воевать здесь. Я не хотел так рано вступать в контакт с нашими предками, но, видимо, придется. Думал, протянем до ноября, но мы так лихо начали, что расстреляли почти весь боезапас, а пополнить его мы можем только у своих.
— Командир, я не понял, почему до ноября.
— Сан Саныч, ты же помнишь о «Сокрушительном», я и хотел, после того как он останется один, спасти оставшихся моряков. С ними мы вступили бы в контакт, после чего, имея такой козырь и свидетелей, — с командованием.
— Не проще ли предупредить, чтобы корабли не выходили в море, переждали шторм в порту.
— Предупредить-то можно, но корабли выйдут на охрану конвоя, а мы знаем, что в штормовую погоду авиации затруднительно летать, — надеясь на это, они рассчитывают проскочить опасный район. Ладно, что-нибудь придумаем, еще три месяца в запасе, как говорится, время терпит.
— Как будем выходить на контакт?
— Вот над этим, Петрович, давай и подумаем.
— Я думаю, надо обозначиться и, возможно, перед полярниками на Новой Земле.
— Как ты это представляешь?
— На месте что-нибудь придумаем.
— Хорошо, отложим этот вопрос до лучших времен.
Обговорив все запланированные дела и попив чайку, мои товарищи направились по своим делам. Прошло два часа с тех пор, как мы прошли мимо острова Белый. Гидроакустики засекли три подводные лодки в районе восточного побережья Новой Земли, причем одну из них в районе острова Вилькицкого. Это, похоже, наша цель. Третья находилась недалеко от северной оконечности Новой Земли.
— Пал Василич, сколько миль осталось до второй цели?
— Около ста миль, более шести часов хода с этой же скоростью.
— Наблюдайте за целью и обо всем, что происходит, докладывайте.
— Командир! А нельзя ли, пока есть время и нет свидетелей, всплыть и подышать свежим воздухом. Позагорать, — предложил наш доктор. — А то экипаж два месяца без солнца.
Доктора поддержали еще несколько голосов.
— Хорошо, — ответил я, немного подумав. — Давайте подышим свежим воздухом. Петрович, разобьешь команду на партии по двадцать человек — и наверх, минут на пятнадцать, пусть подышат. Операторы, проморгаете хотя бы чайку или тюленя, оторву голову и скажу, что так и было. Всплытие!
Исполинская подлодка покачивалась в холодных свинцовых водах Арктики. Таких лодок пока эти воды не видели, а вот в будущем они будут постоянными гостями. За два с половиной часа, пока лодка медленно двигалась к своей цели, на верхней палубе побывал весь экипаж, а некоторые, наиболее ушлые, и по второму кругу успели отметиться.
— Хорошо-то как, — втягивая полной грудью прохладный воздух, восхищался наш доктор, — так бы дышал и дышал, а то в этом склепе воздух такой вязкий, что в легкие не проходит.
— А ты его пальцем проталкивай, — пошутил Саныч.
— Ты вон на нашего камрада посмотри, почти два месяца взаперти просидел, не привыкши долго находиться под водой. Вот кому свежий воздух нужен.
— Выглядит бодренько, только маненечко позеленел. Ничего, сейчас свежачком подышит, щечки и порозовеют.
— Саныч, ты что, хочешь, чтобы все так выглядели, огурчиками? Забыл, наверное, что треть экипажа тоже впервые так долго находится под водой.
— И что ты предлагаешь, чтобы мы из подводной лодки превратились в ныряющую? Или всплывать каждый день за свежим воздухом. Ты спроси у нашего немца, где ему лучше дышится, на своей лодке или у нас. Тебя хотя бы на сутки в их лодку засунуть, ты бы понял, где воздух вязкий и чем он там пахнет. А вот мне пришлось в моей курсантской юности проходить практику на шестьсот сорок первой. Это, конечно, не немецкая «семерка», но тоже не фонтан.
— Ну все, надышались сладким воздухом России, это вам не XXI век, а век ХХ, и воздух здесь на порядок чище. Так, сделали еще по глубокому вдоху и спускаемся вниз, — объявил я.
— Командир, может, еще с пяток минут побудем.
— Князь, если тебе мало, возьми в ладошки и неси в каюту. Петрович! Погружение.
И опять мы под водой, наша цель — подводная лодка противника. Три часа в замкнутом пространстве тянулись очень долго. Наконец эта пытка временем закончилась.
— Расстояние до цели?
— Одиннадцать миль.
— Оба Сережи, проверьте все досконально, чтобы без сбоев, и через десять минут доложите.
— Есть, разрешите выполнять, — хором ответили оба.
— Выполняйте. Пал Василич, кроме подлодки в том районе корабли какие-нибудь есть?
— Да, в тридцати милях курсом на запад движется одно судно.
— Вот и хорошо, потом пойдем к нему поближе.
— Товарищ капитан, ракета к пуску готова, — отрапортовали из торпедного отсека.
— Двухминутная готовность.
Подводная лодка U-251 под командованием капитан-лейтенанта Генриха Тима уже вторые сутки патрулировала в районе острова Вилькицкого, надеясь на добычу в виде судна. Ему было сказано, что эти воды так и кишат транспортами противника, но он пока не встретил ни одного. Капитан был рад, можно сказать, счастлив, что он здесь, на севере, где у русских слабая противолодочная оборона, а не там, между Америкой и Англией. Он надеялся отличиться в этом походе на Русский Север. Однако не сложилось.
— Торпеда с левого борта, — раздался крик.
— Полный вперед, право на борт.
Лодка покатила направо. Но не успела убраться с курса торпеды. Да это и вряд ли получилось бы у нее, так как торпеда была самонаводящаяся. Торпеда взорвалась в корме лодки, лишив ее хода. Взрыв восьмидесяти килограммов взрывчатки оторвал один винт и свернул другой. Перо руля заклинило, кормовой отсек затопило. Лодка осталась на плаву, но была обречена, не в состоянии двигаться и погружаться. Капитан не понимал, почему его лодку не добивают. Ждут, чтобы команда ее покинула? Но ни перископа, ни самой лодки противника они так и не увидели, сколько ни вглядывались в водное пространство. Капитан решил пока не покидать лодку, и в эфир полетели призывы о помощи с координатами трагедии. Ох, зря он это сделал. Его радиопередачу тут же кто-то подавил, забивая все частоты.
— Сан Саныч, курс на западное побережье Новой Земли, в район полуострова Гусиная Земля. Опять идем через Карские Ворота.
— Командир, что мы туда-сюда носимся как угорелые, ведь потом опять по этому маршруту пойдем.
— А мы создадим у противника иллюзию что здесь у русских подводные лодки в каждой бухте стоят и сюда очень опасно совать свой нос, можно и по сопатке получить.
Опять мы в Баренцевом море, и сегодня 19 августа.
— Ищите, давайте ищите, они где-то в этом районе среди островов. Конечно, реальность понемногу меняется, но не настолько сильно, хотя одна из них могла пойти на помощь U-251, но вряд ли — U-601 ближе. У U-209 снаряды на исходе, так что обе здесь.
— Поворачиваем к Междушарскому, зайдем в пролив, они в нашей реальности хотели в проливе встретиться, но там были наши корабли, и им пришлось убираться оттуда.
Через час мы были в проливе, где на удалении десяти миль обнаружили обе подлодки, идущие нам навстречу. Все понятно, реальность понемногу меняется, лодки успели перегрузить снаряды и теперь выходили в открытое море. Хотя, возможно, и не успели.
— Петрович, пропускаем их по левому борту, топим замыкающую, первую выводим из строя.
— Командир, а она не успеет смыться, как только мы ударим по замыкающей?
— Они не поймут, что произошло, подумают, что лодка налетела на мину, и попробуют кого-нибудь спасти, вот тут мы им и обрубим хвост.
Но сложилось немного по-другому. Торпеда, выпущенная нами почти в упор по замыкающей лодке, не взорвалась, повредив лишь винт и руль.
— Бурый, едрёна вошь, почему торпеда не взорвалась, чтоб тебя!
— Я не виноват. Это новый комплекс, плохо освоенный. Возможно, мы слишком близко к цели. Похоже, взрыватель не успел взвестись, вот она и не сработала.
— Отрабатываем немного назад.
Подлодка противника пошла на циркуляцию, немцы не поняли, что произошло, и давай семафорить впереди идущей. Первая подлодка развернулась на обратный курс и пошла на сближение.
— Сережа, давай проверенной, если и эта не сработает, я тебя самого с гранатой вместо торпеды в аппарат засуну и выстрелю.
— Товарищ капитан, одной гранаты явно маловато, минимум парочку надо.
— Зубоскалишь. Три гранаты, две в руки, одну в зад. Клоун.
Лодки качались на волнах в каких-то пяти кабельтовых от нас. Артиллерийские расчеты обеих были на палубе у орудий, сигнальщики наблюдали за морем.
— Ну, Сережа, если что, я свое обещание выполню, понял?
На этот раз торпеда не подвела, расколола ближайшую лодку надвое, на второй ударной волной и осколками с верхней палубы за борт смело практически всех. В воде барахтались несколько человек, пытались подняться на палубу второй лодки, температура воды не превышала восьми градусов. Не всем, кто оказался в воде, удалось забраться на лодку. С U-209, которая ушла на дно, оставалось только двое живых, на U-456 погибло шестеро, но она сама не могла управляться.
Отходим на пару миль и выходим в эфир, пусть присылают корабли из Белужьей бухты, здесь недалеко, как раз успеют немцев прищучить.