Глава 4

Определенно, жизнь начинала складываться. И то, что я видел вокруг себя, мне нравилось.

Вчера меня признали духи рода Ройхо и я стал частью дружной семьи. Впереди учеба в военном лицее. И все было в моих руках. Поэтому с утра, не смотря на напряженную ночь, я был бодр, свеж и готов, пусть, не к великим свершениям, но к усиленной тренировке, точно.

Однако в этот день никаких учебных занятий в замке не было, так как дружинники были переведены в состояние повышенной боевой готовности. И виной тому, были два события. Во-первых, это приезд барона Юргена Арьяна, который всю ночь о чем-то совещался с графом Квентином. Во вторых, отъезд мага Койна, за которым прибыл представительный кортеж, в лице двух десятков подтянутых и настороженных бойцов с опознавательными знаками магической школы "Торнадо" — спиралью в вихре.

Кстати сказать, помимо всего прочего, с воинами сопровождения барона Койна, из города Изнара, где находился ближайший к замку транспортный телепорт, для графа была передана почта, и среди нескольких десятков писем, одно касалось меня. Оно было из военного лицея "Крестич", в котором приняли заявку на обучение кадета Уркварта Ройхо и ждали его через месяц для освидетельствования и прохождения медицинского обследования.

"Ура! Ура! Ура! Скоро на волю и я увижу большой мир! — Такая первая мысль посетила меня, а вторая была более здравой: — Э-э-э, братишка, какая к чертям собачьим свобода? Запрут как тигру в клетку, и будешь, словно стойкий оловянный солдатик, пока ему ногу не оторвало, по плацу маршировать, и проходить воду, огонь и медные трубы. Так что, Леха-Уркварт, готовься к суровым реалиям, и не думай, что тебя везде будут, как у Ройхо, принимать по-доброму и с хорошим подходом".

Впрочем, раньше времени себя грузить тяжкими мыслями я не стал, тем более думки гонять было некогда. Вместе с домочадцами я попрощался с покинувшим замок дядей Ангусом, который перед этим уведомил меня о том, что мой разум окончательно свободен и независим от артефакта "Ловец Душ", снявшего с меня копию. И когда конные воины "торнадо", по сути своей профессиональные наемники, работающие на магов за деньги, исчезли в снежной круговерти февральской метели, на пару с Тайфари я отправился в конюшню, и занялся приведением в надлежащий вид своей лошадки.

За этим занятием скоротал время до полудня. После чего вернулся в Центральный донжон и немного раньше времени зашел в столовую, наручных часов нет, вот и прозевал. И по этой причине я стал свидетелем одного разговора, который подслушал совершенно случайно. Через один из четырех входов сунулся в помещение, а перед основным залом портьеры, на секунду за ними остановился и услышал голос старшего Ройхо:

— Меня не устраивает его предложение.

Следом до меня донесся несколько натужный и нервный голос толстого барона Арьяна:

— Квентин, ты знаешь, как я уважаю лично тебя и люблю твою семью. Но я прошу тебя, спустись с небес на землю и посмотри на все происходящее трезво. Кто ты и кто герцог Григ? За тобой немногим больше сотни мечей, замок без дохода, и вдобавок Койн уехал. Против тебя очень богатый человек со своим войском, связями, магами и возможностью нанять самых лучших воинов в империи, каких только можно привлечь деньгами. У Ройхо нет шансов на победу, и поэтому прими предложение Грига. Ты публично откажешься от своих слов, получишь три деревушки из десяти, которые у тебя отобрали, и все будет хорошо. Иначе, начнется серьезная война, в которой ты потерпишь поражение.

"Так вот зачем барон Арьян приехал, — мелькнула у меня мысль, — герцог хочет мира, и дальний родственник Ройхо выступает как посредник. Забавно и интересно, надо отложить эту информацию на подкорку, глядишь, когда-нибудь пригодится".

— Вот, значит, как ты думаешь, Юрген, — сказал граф.

— Да, я так думаю.

— Юрген, ты недооцениваешь меня, старый друг, — последние два слова Квентин выделил особо. — Замок неприступен, и магией его не взять. Имперцы строили на совесть, так что до весны я в нем любого противника удержу.

— Ты постоянно поминаешь весну, Квентин. Но что изменится через два-три месяца? Ничего. И даже если вернется Койн, у тебя нет шансов.

— Открою тебе небольшой секрет, троюродный брат. Мне помогут свалить герцога Грига.

— Кто!? — резко вскрикнул барон.

— Пока это секрет. Но, не имея поддержки, я бы и не думал о сопротивлении Андалу, потому что голова у меня на плечах сидит крепко и она соображает, что к чему.

— Это кто-то из великих герцогов, который желает подмять владение Грига под себя?

— Придет время, и ты все узнаешь. Однако уже сейчас я могу тебе сказать, что это Григ проиграет, а я получу то, что всегда принадлежало Ройхо. Мне чужого не надо, но и своего я не отдам.

— Как знаешь, Квентин, — барон тяжко вздохнул. — Но ты уже проиграл.

— Время покажет, кто победитель, а кто в дураках остался.

Граф и барон замолчали, а я тихонько вышел из столовой и вернулся в нее через двадцать минут, как раз к обеду. Главы семейства и гостя здесь уже не было, видимо, они пообедали и ушли в кабинет или в одну из башен замка, так что поглощение пищи проходило в легкой и несколько шутливой обстановке. Девчонки дразнили Трори, который моментально заводился и сразу же начинал ерзать на месте. Айнур расспрашивал меня о тренировках, и мечтал о том дне, когда он тоже сможет заниматься с дружинниками. А Катрин весь обед, просто смотрела на детей, думала о чем-то своем и пару раз, словно вспомнив что-то плохое, хмурилась. Однако девочки снова начинали паясничать и баловаться, а смотреть на них без улыбки, было нельзя, и она снова становилась спокойной.

Позже, я не раз вспоминал об этом обеде, и гадал о том, чем было вызвано хмурое облачко на лике графини. Может быть, она чувствовала беду, гадала о судьбе детей или переживала за Квентина? Не знаю. Но тогдашнее лицо Катрин Ройхо врезалось в мою память на всю жизнь, и именно такой я запомнил ее, красивой, уверенной в себе, умной женщиной, которая безмерно любила своих детей и мужа. Впрочем, продолжаю повествование.

Покинув столовую, я вновь отправился на тренировочный плац и застал здесь смешную картину. Десять воинов барона Арьяна, все какие-то толстенькие и неповоротливые здоровяки в шубах, пыхтя и сопя от натуги, с красными словно помидоры мордами (на лица заплывшие жиром перекормленные ряшки бойцов барона не походили) нелепо и неловко тыкали копьями в чучело. Ну, а стоявшие вокруг них дружинники графа, подтянутые и вечно настороженные волки, подбадривали их веселыми выкриками и словно дети кидались в их спины снежками.

— Что происходит? — приблизившись к месту потехи, спросил я у Тайфари.

— Да вот, — усмехнувшись, ответил дядька, кивнув на шоу толстяков, — у барона, видать, с деньгами совсем туго стало, и он вместо своих пьяниц, которые у него раньше служили, обжор деревенских набрал. А наши парни их решили немного потренировать.

— Ясно. Сумоисты в бою.

— Какие такие сумоисты?

— Да есть такие герои в одной восточной стране, заплывшие жиром мешки, которые сталкиваются голыми пузяками и выталкивают противника с ковра.

— Наверное, тебе о них Койн рассказал, я про таких людей никогда не слышал.

Понаблюдав еще некоторое время за вояками барона, которые нелепо падали в снег, снова поднимались и вновь атаковали чучело, я подивился тому, как можно так себя запустить, а потом называться воином, и остаток дня провел в арсенале, где вместе с несколькими дружинниками перебирал, чистил и смазывал оружие. На этом, как таковой, день закончился. И вполне довольный собой и жизнью, я заснул, и так пролетели еще одни сутки.

Проснулся я оттого, что в мою комнату кто-то вошел. Незапертая на запор дверь открылась без скрипа и шума, и по деревянному полу заскользили шаги. Но, не смотря на осторожность вошедшего, я его сразу почувствовал. Армейская привычка. Если в палатке или в комнате общежития шум и гвалт, и берцы топочут, значит, все нормально, а шорох, это уже подозрительно, и мой разум отреагировал на это соответственно. Глаза открылись и стали привыкать к темноте, а правая ладонь метнулась под подушку, где у меня находился нож. Только раньше, когда я был на Земле, под моим спальником лежал самокованный клинок, копия с НР (ножа разведчика), сделанный из рессоры, а здесь, как только я получил разрешение графа на ношение оружия, так сразу же в арсенале добыл себе отличный булатный кинжал.

Пальцы обхватили удобную рукоять моего оружия и, стараясь не подать виду, что проснулся, я потянул клинок на себе. О том, что делать дальше я не задумывался, все определено заранее. Скатиться с кровати в уголок и приготовиться к бою. А то мало ли что. Вдруг, меня не убивать пришли, а братишки подшутить захотели, а я их клинком по животу. Нехорошо может получиться. Я напрягся и когда крадущийся человек, оказался совсем рядом, уже был готов действовать. Но меня остановил голос того, кого здесь и сейчас я никак не ожидал услышать:

— Уркварт, вставай, — полушепотом произнес барон Арьян.

Кинжал в руке переместился под одеяло и, не расслабляясь, я сел на кровати и поинтересовался у веселого толстяка, который своей объемной тушей, четко прорисовывался на фоне окна:

— Что вы здесь делаете дядя Юрген?

— Тебе надо бежать, — заявил он.

— С чего бы это?

— В замке наемники Андала Грига. Я предлагал твоему отцу замириться с герцогом, а он меня не послушал, гордый слишком и сам себе на уме. Но я хочу, чтобы наследник Ройхо выжил. Поэтому быстро одевайся, я вывезу тебя за стены и дам лошадь, а дальше все в твоих руках.

— Так что же ты тут рассусоливаешь, дядя!? — я вскочил на ноги. — Надо тревогу поднимать!

— Поздно!

— Ничего не поздно, всегда можно отбиться. Где отец!?

— Он уже мертв, — короткий всхлип, — и Катрин тоже, хотя так не должно было случиться.

Во мне, словно что-то оборвалось, слишком я привык полагаться на графа. На секунду я растерялся и тут Арьян, на что неповоротливый кабан, резко ударил меня кулаком в солнечное сплетение. Я задохнулся. А тут новый удар, на этот раз по голове, и после него мой разум погрузился во тьму беспамятства.

Сколько времени я находился без сознания, не знаю. Может быть не дольше двадцати минут, а вполне могло оказаться, что и целый час.

Очнулся я во дворе замка, связанный и в одной ночной одежде. Я находился на повозке, верх которой был накрыт пологом, и через широкую щель между бортом и брезентом мог видеть часть тренировочного плаца, который был устлан телами убитых воинов графа Ройхо. Большинство из них, как и я, были в нижнем белье, солдатских кальсонах и майках с рукавом, видимо, смерть застала их во сне. И только бойцы дежурных десятков были в одежде и броне. Но в каком они находились состоянии!? Лучше бы я этого не видел. Рваные окровавленные кольчуги, вывернутые наружу ребра и куски мяса, и было совершенно непонятно, каким оружием их убили. Слуг и домочадцев графа видно не было.

"Что делать? — стучалась молоточком в голове одна-единственная мысль, а вместо ответа приходил только очередной вопрос: — Как быть?"

И в этот момент меня накрыла такая тоска и печаль, что захотелось сдохнуть, лечь рядом с дружинниками и больше никогда не вставать. Как же так могло случиться, что приютившая меня семья пострадала? Почему? За что? Зачем это все, кровь и грязь, смерть и насилие? Пропади все пропадом!

Однако долго заниматься самокопанием в душе мне не пришлось. Откуда-то слева послышался звон клинков и крики. И в свете масляных фонарей, в доступном мне для обзора пространстве я увидел живых воинов графа, трех сержантов: Юнга, Тимбора Косого и Гради Тайфари. Эти трое жили вне казармы, в Приморском донжоне над родовым храмом и, видимо, старые опытные бойцы почуяли опасность, встретили ее грудью и теперь пытаются вырваться из ловушки, в которую превратился для них замок. Но даже я понимаю, что сделать это проблематично, потому что они без доспехов и лошадей, и с одними только мечами в руках, а на них насела целая толпа воинов с эмблемами герцога Грига — цветок с шестью синими лепестками на желто-зеленом щите. Но, не смотря ни на что, дружинники Ройхо не сдавались, упрямо пробивались к воротам, и махали своими клинками так, что любо-дорого посмотреть. Особенно, выделялся Юнг, приземистый лысый крепыш в легкой набивной шубейке, вроде российской телогрейки.

— Ну, налетай! — выкрикнул он врагам и бросил назад, в сторону Гради и Тимбора. — К воротам! Я прикрою!

Лучший мечник графской дружина бросился в гущу врагов и в этот момент своей жизни, он показал все, что только мог и умел. Какой-то громила, замахнулся на него копьем, а он резко отпрянул в сторону и мягким движением, словно вода, перетек под вражеским наконечником, оказался рядом с врагом, и полоснул своим кортом по его шее. Кровь брызнула во все стороны, но Юнг под нее не попал. Сержант уже находился рядом со следующим врагом, которому рассек мышцы руки. А затем настал черед третьего, у которого он ловким выпадом выбил из рук саблю и отсек ему ладонь.

Бой был жарким и, прикрывая своих товарищей, Юнг дрался как бешеный. И он один был сильнее всей своры своих врагов. Но тут, перекрывая звон стали и крики раненых герцогских бойцов, раздался резкий и чем-то, может быть скребущим тембром голоса, неприятный окрик:

— Всем назад! Пусть этим бешеным гоц займется!

Воины Грига отхлынули от сержанта, а тот прижался спиной к стене и громко, понимая, что вскоре умрет, на показ, выкрикнул:

— Что, твари! Решили меня стрелами или болтами положить! Говно вы, а не воины! Быдло! Не было вас с нами на Диньском поле, когда мы с асилками три дня резались! Ну, давайте! Стреляйте!

Сержанту никто не ответил. И из темноты, от правой Приморской башни появился один из тех толстяков, которые приехали с бароном Арьяном. Только теперь этот человек выглядел иначе, и это был не перекормленный жирдяй, а по пояс голый перекачанный здоровяк. Морда по-прежнему заплывшая и сальная, а туловище сплошь мускулы, как-то неравномерно выпирающие из тела и сплетающиеся в какие-то непонятные формы. И весь вид гоца, в данный момент напоминал мне какого-нибудь мутанта из дешевого американского кинофильма или маньяка, пережравшего стероидов и стимуляторов роста.

Все воины герцога по-прежнему молчали. Юнг пригнулся и выставил перед собой клинок. А гоц прорычал что-то неразборчивое, и без разбега, метров с четырех, прыгнул на графского дружинника. Миг! И он рядом с сержантом, который попытался припасть к земле и подрубить противнику подколенные сухожилия. Но человек-мутант, как я его для себя обозначил, левой рукой схватил Юнга за шкирку и словно котенка, бросил на стену. Удар! Сержант пытается подняться и мечом, который он не выпустил из ладоней, наносит слепой удар в сторону гоца, но тот легко уклоняется, и ребром ладони сминает гортань бывалого воина графа Ройхо.

Мне захотелось закричать оттого, что я увидел. Наших бьют! Но в глотке, словно комок застыл, не продохнуть и не выдохнуть, поэтому я сдержался. И одновременно с последними конвульсиями сержанта Юнга, которого гоц, словно тушку куренка, легко приподнял за ногу и бросил в общую кучу убитых, появились еще два урода. Оба они, как и их напарник, подкинули на плац по одному телу, и это оказались Тайфари и Косой.

"Значит, — сделал я вывод — все, конец боевитой дружине Ройхо. Если даже лучшие сержанты не вырвались из лап предателей, про остальных и разговора нет".

Вокруг меня, тем временем, началось движение, и человек с сиплым скребущим по душе голосом начал отдавать команды:

— Сотня Бойяра, прочесать все помещения в Приморских башнях! Сотня Ингая, за вами Центральная! Сотня Юкио, Внешние донжоны! Пельс и Хольс, все хозпостройки, помещения слуг и подвалы! Стражники, следить за пленниками и помогать господам магам! Гоцы на выход! Ждите за воротами!

Прерывая его, послышался истеричный вскрик барона Арьяна, предателя, который ввел в замок гоцев и предал родню:

— Пожар в господских покоях!

— Как!? Где!? Кто допустил!?

— Не знаю! Наверное, это гоцы, когда старшего Ройхо убивали, свечку или лампаду перевернули, деревянные полы тлели, а теперь они полыхнули. А может быть старший сын графа, которого до сих пор не нашли, специально все подпалил.

— Всем свободным воинам! Тушить огонь! Живо! Повозки и лошадей за пределы замка!

Командир еще что-то говорил и выкрикивал, а повозка, в которой я находился, тронулась с места, и брезент при движении накрыл меня с головой. Рядом ржали лошади и суетились люди, а я уже не обращал на это никакого внимания, просто, впал в ступор и мое безвольное тело, которое без движения и теплой одежды быстро коченело, дергалось в такт движению повозки. И так продолжалось минут пятнадцать, до тех пор, пока неравномерное подергивание дерева подо мной не прекратилось.

Брезентовый полог откинулся. И в свете луны, изредка показывающейся из-за темных туч, я увидел над собой насупленное хмурое лицо Юргена Арьяна. Барон кинжалом, кстати сказать, моим, распустил веревки на ногах и руках, а затем с лошади, привязанной к повозке, снял узел с одеждой и кинул его мне.

— Одевайся! Быстрее!

— Да, пошел ты! Скотина! — разминая кисти рук и вздрагивая всем телом от порывов холодного зимнего ветра, произнес я.

— Понимаю твои чувства Уркварт. И признаю, что ты имеешь полное право проклинать меня и считать предателем. Но это все потом, а сейчас тебе надо бежать за пределы герцогства Григ.

Я развязал узел, в котором находилась моя повседневная одежда, и стал одеваться, попутно, спросив барона:

— Почему ты предал отца?

Арьян, настороженно всматривающийся в сторону замка, в котором полыхала Центральная башня, отступил от меня в сторону, и ответил:

— Квентин воин, и он имел шанс на победу. Но граф почему-то не подумал о том, что он сидит в крепком замке, а у меня такого надежного укрепления нет. И когда ко мне в гости прибыли маги и воины герцога, которые моих троих малолетних детей схватили и каждому к сердцу копье приставили, мне ничего другого не оставалось, кроме как согласиться с условиями герцога. Однако, видишь, рискуя собой, я помогаю тебе спастись.

— Это сколько же на тебе теперь крови будет, дядя Юрген?

— Немало. Но, по крайней мере, твои братья и сестры будут живы, пусть в плену у врага, но целы и невредимы. Герцог пообещал, что не будет их мучить.

— Значит, младшие живы?

— Да, я видел их полчаса назад. Они находились под крепкой охраной, выглядели испуганно, но держались неплохо, не плакали и не стонали.

— И ты веришь герцогу?

— А мне ничего другого не остается. Пока он свое слово держал, а что дальше будет, одни боги и духи знают.

— Как отец и мать погибли?

— Гоцы вошли к ним в спальню и навалились на Квентина. Он пытался сопротивляться, но ничего не смог сделать. Зато Катрина отличилась, схватила арбалет под кроватью и выстрелила. При этом тяжело ранила одного гоца, и он свернул ей шею.

— А гоцы это кто такие?

— Квартероны троллей и людей, небольшим родом живут под крылом герцога, и про них мало кто знает.

Затянув ремень на одежде и, накинув на себя полушубок, я сказал:

— Понятно.

После чего, прыгнул на Арьяна и попытался его ударить. Но ноги меня подвели, кровообращение еще не восстановилось, так что толчок был слабым и я не дотянулся до барона. А он, отскочил, и произнес:

— Еще один такой дурацкий поступок, я позову воинов, и ты присоединишься к своим близким, которым уже не сможешь помочь. — Он сделал паузу и спросил: — Ты понял меня?

— Да.

— Тогда садись на лошадь и скачи к Изнару, сейчас снова метель закружит, так что умчишься, и никто тебя не хватится, все подумают, что ты сгорел. Выедешь на Южный тракт, доберешься до города, через телепорт выберешься за пределы герцогства и только тогда сможешь подумать о мести, хоть мне, хоть герцогу. Деньги, бумаги графа и его печать, все в черезседельной сумке. Прощай!

— Прощай! — бросил я, вскочил на лошадь и, поворачивая ее на дорогу, добавил: — Когда я вернусь, дядя Юрген, то отрежу тебе голову!

— Давай-давай, — барон устало взмахнул рукой. — В пути, если решишь остановиться в трактире, в любом, представляйся человеком Арьяна. В этих местах меня уважают.

Ударив стременами по бокам лошади, рысью, только раз, оглянувшись на горящий замок, я направился на юг. В голове был полнейший сумбур, и я пытался разобраться в том, что произошло сегодня ночью в замке графов Ройхо. И в этот момент во мне боролись две моих ипостаси. Одна, земная, говорила, что подрались два феодала, и один из них проиграл, так что я здесь ни причем, так, с боку припеку. А другая ипостась, уже примерившая на себя личину графского сына, утверждала, что поражение потерпел "свой" феодал, который отнесся ко мне по-человечески. А значит, я обязан семье Ройхо, и выручить из лап подлого, данная характеристика обязательна, герцога Грига, своих новых братьев и сестер моя святая обязанность.

Как поступить, я пока не знаю. Но четко понимаю, что люди местного правителя Андала Грига меня в покое не оставят, помощи здесь я не найду, а сам еще не имею такой силы, чтобы дать противникам отпор. Так что, как ни прискорбно это признавать, но барон Арьян, подлец такой, прав. Мне необходимо бежать отсюда куда подальше, а там видно будет, что произойдет и можно ли отомстить убийцам графа Квентина, официальным наследником которого, между прочим, я пока еще являюсь. И хотя все получилось печально и семейство Ройхо потерпело поражение, никто не говорил мне, что все будет хорошо, и я попал в сказку. В данном случае, если вокруг меня и сказка, то весьма злая, и сильно приближенная к реальной жизни, которая совсем не похожа на танцы буги-вуги по весне.