133.

Наше изучение аэрофотосъемки свелось к тому, что Серков говорил мне, какой снимок куда положить, какой переложить, а какой убрать. Я все старательно выполняла без каких-либо возражений, так как это его хлеб. Но пару вопросов майору припасла. Минут через тридцать, когда активность майора немного снизилась, я решила, что надо и мне включаться.

– Товарищ майор. Так как я в этих снимках почти ничего не понимаю, то хочу устроить вам допрос с пристрастием.

– Давайте, Аня, а то я уже стал забывать из какого вы наркомата.

– Первый вопрос: как обстоят дела с маскировкой?

– Судя по снимкам – никак. Мы, разумеется, посмотрим все на земле, но мне почему-то кажется, что никакими ложными целями и бутафорией тут не пахнет. Что на снимках – то и в реальности.

– Понятно. Второй вопрос: как расположены самолеты на аэродромах?

– Ага. Значит, вы тоже это заметили.

Ничего я не замечала. Просто эти моменты из истории помню.

– Очень неудачно расположены. У них там часть полос то ли ремонтируется, то ли оборудуется, поэтому самолеты стоят слишком скучено. Если, не приведи бог, неожиданная бомбежка, то все или почти все сгорят прямо там, не успев взлететь.

Все точно, как было в учебнике. Поэтому сейчас главный вопрос – можно ли хоть что-то изменить, чтобы избежать колоссальных потерь первых месяцев войны. Если, например, часть самолетов просто перевести в тыл. А спрошу-ка я сейчас об этом у Серкова.

– Товарищ майор. Скажите, пожалуйста. А что, если лишние самолеты перебросить в тыл, километров, скажем, за двести?

– Перебросить несложно. Заправили горючим и вперед, то есть назад. Через час вся эскадрилья или даже весь полк будут в тылу. Только в случае войны они ведь окажутся вне зоны боевых действий. Пока вернутся назад. А с далеких аэродромов летать не смогут из-за недостатка горючего.

– Значит лучше, чтобы их просто сожгли на этих аэродромах?

– Ну что вы такое говорите? Вы меня неправильно поняли.

– Нет, товарищ майор, я поняла вас отлично. На этих аэродромах в случае войны их сожгут, а в тыл их перебросить нельзя, потому что не смогут принимать участия в боях. Так какой же вариант лучше?

Наконец, Серков понял, что противоречит сам себе, и задумался.

– Строго говоря, оба варианта плохи. Но получается, что переброска все-таки лучше. Правда, тут есть еще одна проблема. Такой приказ о переброске может отдать только товарищ Павлов. А он никогда его не отдаст.

– Значит, надо, чтобы ему приказали. Знаете, товарищ майор. Я девушка упертая. Если полагаю, что некоторое действие нужно обязательно предпринять, то готова долбить до упора. Вплоть до обращения к товарищу Сталину. Раз он меня назначил в нашу группу, то думаю, что имею право обратиться прямо к нему. Но если вы поможете убедить в правильности такого шага товарища Мехлиса, то, может быть, обойдемся и без крайних мер. Есть ведь Нарком обороны и Генштаб. Вот только хватит ли у нас времени?

– Аня, а почему вы так торопитесь. У нас, в Генштабе, нет данных, что война вот-вот начнется.

Тут я чуть было не ляпнула, что такие данные, причем достоверные, есть у меня, но вовремя сдержалась. Решила немного приврать.

– Во-первых, такие сведения есть в нашем наркомате, а, во-вторых, возможно, что до вас эти сведения просто не дошли. Мы все в Генштаб отсылаем аккуратно (поди, проверь).

Вот тут Серков, как любил говаривать один мой приятель, «впал в размышлизм».