124.

Я с облегчением вышла из кабинета. Теперь надо добраться до моего Наркомата. К счастью Серков приехал на машине и подбросил меня на площадь Дзержинского. Я поднялась к кабинету Берия и там увидела майора Трофимова. Он снова заступил на дежурство. Поприветствовав майора, я попросила доложить обо мне. Трофимов кивнул, но остался сидеть на месте. Видя мое недоумение, он улыбнулся и объяснил, что Берия приказал двадцать минут его не беспокоить, и что прошло только десять минут из двадцати. Делать нечего. Уселась и привычно стала ждать. Еще через десять минут Трофимов вскочил и нырнул в кабинет. Тут же вышел и пригласил меня войти. Берия сидел за столом с каким-то уставшим видом. Наверное, он эти двадцать минут отдыхал. Видно беседы со Сталиным всех порядком напрягают, Если верить моим книжкам, то каждый нарком, идя на такую беседу, не знает, вернется ли домой наркомом и вернется ли вообще. На самом деле я уже поняла, что подобные «сказки» рассчитаны на невежественную аудиторию, но с должностью наркома при халатной работе расстаться можно весьма быстро.

– Товарищ Нарком. Прибыла согласно вашего приказа, – решила я немного ускорить события.

– Очень хорошо.

Берия уже справился с минутной слабостью и снова стал грозным наркомом.

– Расскажите, как прошла беседа с товарищем Мехлисом.

– Все нормально, товарищ Берия. Приняла участие в составлении бумаг. Работа оценена положительно, и я свободна до 10 часов утра.

– Рад за вас. Я не смог вас заранее предупредить, что товарищ Мехлис очень сложный человек. Он искренне предан товарищу Сталину и пользуется его полным доверием. Но характер у него тяжелый. Он требователен и к себе, и к другим. И никому не дает спуску. В армии его не любят, как, впрочем, не очень любят всех политработников. Но его еще и боятся, потому что он всегда требует максимального наказания для провинившихся командиров. Впрочем, те, кто хорошо выполняют его поручения, могут рассчитывать на его полную поддержку. Если он положительно оценил вашу работу, то, несомненно, включил вас в свой список хороших работников. Он думает, что я не знаю о существовании этого списка, – тут Берия ехидно усмехнулся.

– Товарищ Берия, – не выдержала я. У меня появился к вам один вопрос.

– Только один? Тогда не страшно – задавайте.

– Сегодня на совещании товарищ Сталин назвал меня лейтенантом. И товарищ Мехлис тоже назвал меня лейтенантом. Но ведь я младший лейтенант. И знаки различия у меня в петлицах соответствующие.

– Насчет знаков – это вы правильно заметили. Делаю вам замечание, товарищ Северова, за то, что вы одеты не по форме. Ваши знаки различия не соответствуют вашему званию.

Тут моя челюсть слегка отвалилась, и я уставилась на Берию с некрасиво раскрытым ртом. Он, довольный произведенным эффектом, улыбнулся и сказал.

– Помните, когда сегодня утром вы пришли ко мне, я читал бумагу? Так вот эта бумага имела к вам непосредственное отношение. Нарком ГБ Белоруссии написал на вас представление к внеочередному присвоению звания лейтенант госбезопасности. В этом немалую роль сыграли обнаруженные вами бумаги.

– Товарищ Берия, – буквально взмолилась я, – мне все говорят о важности найденных бумаг, но никто не сказал, что же в них такого. Лаврентий Павлович, раскройте секрет, или я умру от любопытства.